Шаг навстречу 1

— Ветка, вставай, в школу опоздаешь, — услышала я папин голос.
Вставать так неохота. Под одеялом тепленько. Понежусь еще немного, потом быстренько соберусь, успею еще. Ноздри защекотал запах оладий. Сейчас и бабушка придет меня будить, чтобы успела позавтракать. Все, еще потянусь и вставать. В ночнушке выползла на кухню.
-Халат на себя накинь. Прохладно. Я еще не топила, — сказала бабушка, — и пошевеливайся побыстрее. В школу пора.
-Доброе утро,- зевая во весь рот, проговорила я.
-Опять, небось, полночи роман читала? Вот скажу отцу, что вместо подготовки к экзаменам, ты всякой ерундой занимаешься. Тебе же в институт поступать.
— Ба –а, давай с утра голову ничем забивать не будем. Сейчас быстренько поем и в школу.
Но бабушка уже завелась:
— Семнадцатый год. Взрослая совсем. Вымахала – то вон как, скоро отца догонишь, а ума совсем нет. Пойми, чуть меньше трех месяцев учиться осталось. Там экзамены и все… взрослая жизнь. Сейчас поднапрячься надо, чтобы потом все хорошо было.
Слушая в пол уха бабушку, я быстро попила чаю с горячими оладьями, умылась, оделась, схватила портфель и бегом из дому, а то и впрямь опаздаю.
Следом за мной из соседской калитки выскочил Стасик: « Ветка, подожди».
Я еще больше припустила. Догонит. Ведь специально каждое утро ждет, чтобы в школу вместе бежать.
-Да не беги ты так, успеем еще, — запыхавшись, догоняя меня, проговорил Стас.
-Мне алгебру еще списать надо, — отмахнулась я.
— Так у меня и спишешь, — пропыхтел он.
В школе я сижу за одной партой с Валькой Дроновым. Он мне нравится, только об этом никто не знает. Он умный, серьезный и похож на Джорджа Харрисона из Ливерпульской четверки.
Наш классный – Степан Евгеньевич, учитель литературы, еще первого сентября прошлого года, когда пришел к нам, сразу рассадил всех мальчиков с девочками. Чтобы, как он выразился — был порядок. Правда, мальчикам разрешил самим выбирать себе пару. Пару никто выбирать не стал. Просто ребята, как сидели, так и расселись в шахматном порядке.
Моя подруга, Нина Кнутова, с которой я восемь лет сидела за одной партой, теперь сидит наискосок от меня, за спиной Дронова. Так что теперь я могу и с Дроновым и с Ниной на уроках болтать. Очень удобно.
Передо мной сидит Данька Захарчук. Мне комфортно прятаться за его широкой спиной. У него и списать, и спросить можно – вариант – то у нас один.
Класс у нас хороший, тридцать один человек – шестнадцать девочек, пятнадцать мальчиков. Почти все вместе учимся с первого класса, новичков почти нет – только Васька Данильченко к нам в прошлом году пришел и Ира Лутягина учится у нас с этого года. У нас 10 «Б».
Это будет первый выпуск десятиклассников нашей школы, которые пришли в нее первоклашками в год ее открытия. У школы в этом году юбилей – десять лет назад она распахнула свои двери для учащихся. До этого были только выпуски восьмиклассников и десятиклассников, пришедших к нам из других школ. Так – что мы юбилейный выпуск, об этом нам постоянно твердят учителя, словно все юбилейные выпускники должны быть чуть ли не семи пядей во лбу – прям, отличниками все быть должны. Учимся мы все и так неплохо, медалистов не будет, но, в целом — все хорошисты, редко кто тройки получает, а в четвертях их ( троек), практически, ни у кого нет. Класс у нас дружный – и списать, и объяснить, и контрольные – все помогут. Хотя девочки взрослеют раньше мальчиков, но, у меня такое впечатление, что наши мальчики повзрослели раньше девочек. У них к нам снисходительно – превосходительное отношение. Словно они нас оберегают, пытаются защитить от каких – то несуществующих невзгод.
Живем мы в городе Красный Сулин Ростовской области, расположенном на реках Кундрючья и Гнилуша, учимся в школе № 5.
Почти все мои одноклассники проживают в западной окраине города, в Скелеватке. Скелеваткой наша часть города называется из – за одноименной скалы – Скелеватой.
Неподражаемая в своей красоте скала Скелеватая – это скальный выступ протяженностью свыше одного километра, выступающая до 18 метров в высоту в водоразделе ручьев Гнилуша западная и восточная. Южные склоны Скелеватой круто обрываются в долину ручья, северные, по которым можно подняться на скалу более пологие. Зато с гребня скалы такой чудесный вид открывается, а на краю так страшно, даже сердце замирает.
Слияние Гнилуш запружено – получился пруд Карпова плотина, живописно дополняющая скалу, чарующая красотой водной глади и являющая раздольем для рыбаков. Пространство между Гнилушей и Скелеватой поросло байрачным лесом, местами заболочено.
Севернее Скелеватой, на следующей возвышенности, невысокий смешанный Тишанский лес, искаженно названный в честь его основателя в прошлом веке – Тиханова Федора Филипповича – место отдыха горожан.
У нас еще есть каньон, образовавшийся чуть меньше года тому назад в результате затопления подземными водами карьера по добыче камня, который теперь называется Красносулинским. Каньон – это миниатюрное горное озеро глубиной до двенадцати метров, обрамленное крутыми скальными и осыпными берегами. Северный берег – скальный обрыв высотой до двадцати пяти метров – красота, южный – осыпи, местами поросшие деревьями.
Хороший у нас город. Я люблю его. Еще у нас в городе есть металлургический завод, который в 1888 году посетил сам Д.И. Менделеев. У нас почти полгорода работает на этом заводе. Мой папа тоже работает там инженером. Недавно в городе открылся механико – металлургический техникум.
За описанием города и своих одноклассников чуть не забыла представиться – Туляева Виолетта Родионовна. Проживаю в городе Красный Сулин, в Скелеватке, на улице Краснопартизанская. Учусь в десятом классе школы № 5, живу с папой и бабушкой, папиной мамой. Мамы у меня нет, умерла почти пять лет тому назад.

В тот год маму в мае выписали из больницы, как я потом узнала, умирать дома. Пока она еще сама была в состоянии ходить, она выходила в сад и сидела на качелях. Последнее время, когда силы уже оставили ее, папа сам выносил ее в сад на руках. У нас участок соток тридцать, до самого ручья. В конце участка – вишневый сад. Папа, когда я была маленькой, сделал в саду качели – длинная остроганная доска на четырех тросах, перекинутых через закрепленное бревно. На этих качелях можно качаться, как вдвоем, встав на концы доски, так и одному. А уже смертельно больная мама просто любила сидеть в саду на этих качелях. У меня так и остался в памяти – цветущий воздушно – белый вишневый сад и печальная мама, сидящая на качелях. Мама тихо умерла 16 июня ближе к вечеру. В доме суетились люди, пришли соседки обмывать и собирать маму в последний путь. Пришел с работы папа. Я ушла в сад на качели и так и сидела там до самой ночи пока звезды не усеяли все небо. Ни слез, ни мыслей, ничего не было. Просто была пустота, чудовищная пустота и все… Позже ко мне присоединился Стас. Молча сел рядом и сидел до тех пор, пока папа не позвал меня домой укладываться спать.

Добежав со Стасиком до школы, мы еще в коридоре услышали доносившую из- за двери нашего класса задорную песню –« В траве сидел кузнечик».
Открыв дверь, увидели Пигачеву Любу в кругу девчонок весело распевающих эту детскую песенку. Положив портфель, я присоединилась к классному хору.
Стас, прямо от двери бросив папку на свою парту, усевшись прямо напротив Любы, подхватил: … представьте себе, представьте себе и съела кузнеца…».
Ребята с усмешками тоже присоединялись к исполнению песенки и скоро уже весь класс распевал: « В траве сидел кузнечик, в траве сидел кузнечик…».
Прозвенел звонок, и нашей математичке Анне Ивановне – миниатюрной, хрупкой женщине лет сорока, минут пять пришлось нас успокаивать, потому что нет — нет да с какой – нибудь парты раздавалось: «… представьте себе, представьте себе…».
Анна Ивановна, ладошкой стуча по столу, пыталась призвать нас к порядку, но все напрасно…
Тогда она, не долго думая, даже не открывая журнал, громко произнесла: « Туляева, быстро к доске с домашним заданием».
Встав из – за парты, я в растерянности оглянулась на Стаса – списать – то я не успела, видимо это было написано у меня на лице, потому что Валька сразу сунул мне свою тетрадь.
С Валькиной тетрадью я пошла к доске. Пока писала на доске решение, вроде бы въехала в суть дела. Бросив беглый взгляд на доску, Анна Ивановна внимательно осмотрела класс и, повернувшись ко мне, произнесла: «А ну- ка, дай- ка мне тетрадочку». Я инстинктивно спрятала тетрадь за спину, потом, поглядев на Дронова, молча, протянула ее Анне Ивановне.
Взяв тетрадь, Анна Ивановна произнесла: « Дронов…».
-Я! — Валька по – военному вытянулся по стойке « смирно».
— Что за самодеятельность?
— А в чем дело? — сделал невинную физиономию Валька.
— Почему твоя тетрадь у Туляевой?
— Наверное, по ошибке взяла. Вот ее тетрадь, — Валька протянул Анне Ивановне мою тетрадку.
Посмотрев тетрадь, Анна Ивановна обратилась уже ко мне: « Почему твоя домашняя работа сделана рукой Кнутовой?»
— Мы с ней вместе домашку делали, возможно, тетрадки перепутали, — опустив голову, промямлила я.
— Ладно, товарищи партизаны. Будем считать разговор оконченным, — произнесла Анна Ивановна и, обращаясь ко мне, произнесла, — Сейчас- то ты поняла решение?
— Поняла, — прошептала я.
— Взрослые люди. Выпускной класс. Госэкзамены на носу. А ведете себя, как дети. Вот, не сможет Туляева госэкзамен сдать, что делать будем? Учитель плохая? Не смогла научить вас?
— Не сможет – поможем, – раздался голос Стаса.
Ребята поддержали: « Все вместе… Всем классом решим…».
— Ни подсказок, ни шпаргалок на экзаменах быть не должно. Знания у вас должны быть. А у Туляевой их нет. Срочно подтянуть ее к экзаменам. Кто там, рядом с ней живет? Угольников? Вот тебе и задание – подтянуть Туляеву к экзаменам.
— И не только… — раздался ехидный голос Ленки Шорниной
— Тихо, ты. Не посмотрю, что девчонка. По полной получишь,- прошипел Колька Козлов.
— У нас урок или дискуссия? — Анна Ивановна постучала по столу. Урок продолжился.

Следующим уроком была биология. Ее ведет наша любимица Евдокия Емельяновна — полная женщина предпенсионного возраста с игриво – хулиганистым характером. Мы ее просто обожаем. Уроки биологии пролетают мгновенно. Но знания у всех по этому предмету хорошие.
Шесть уроков пролетели, как один.
Домой я шла со Стасом, чтобы, не откладывая дело в долгий ящик, сразу заняться алгеброй.
-К кому пойдем?- раздался голос Стаса.
— Все равно, — ответила я.
— Тогда, ко мне,- сказал Стас.
Через забор, увидев свою бабушку, я предупредила ее, что буду у Стаса.
Бабушка же Стаса, усадив нас за стол, накормила обедом.
— Ну, вот, теперь сытая, как удав и заниматься ничем не хочется, — лениво проговорила я, входя в Стаськину комнату.
— Не отлынивай,- строго произнес Стас, с улыбкой глядя на меня.
Какая скучная наука эта алгебра и зачем вообще она нужна? Стас объяснял мне задание. А мне было настолько неинтересно, что я его совсем не слушала. От нечего делать – слова Стаса журчали, как ручеек — стала его внимательно рассматривать.
— Так, понятно?- как сквозь сон услышала я.
— Не-а,- мотнула я головой.
-Ты, вообще, меня слушаешь?..
Я утвердительно кивнула.
— Ну, и…
— У тебя сейчас такие интересные усики растут, — неожиданно сказала я,- Ты вообще за этот год так вытянулся, выше меня стал.
— Ветка, не отвлекайся,- покраснел Стас.
А мне так смешно стало: « Покраснел, покраснел…,- завелась я.
-Замуж тебе пора, — сразу остановил меня Стас.
Услышав такое, я так и осталась с открытым ртом. « Ты, что, совсем? – придя в себя, только и смогла вымолвить я, — Мне в июле еще только семнадцать будет».
— А восемнадцать было бы, вышла? – усмехаясь, произнес Стас, — А, вообще – то и в семнадцать, можно расписаться….
— Я так с тобой заниматься не буду, — обиженно произнесла я.
-Начнем с того, что не ты, а я с тобой занимаюсь. Не хочешь заниматься – так Анне Ивановне и скажу – сама перед ней оправдывайся,- произнес Стас.

За алгеброй мы со Стасом просидели до позднего вечера, но, хоть что – то в голове стало проясняться.
Придя домой, я услышала: «…Пора решать, сынок. Ветка выросла, уже совсем взрослая стала. Сейчас учиться уедет и останешься ты один. А тебе еще и сорока нет. Совсем молодой мужчина. Пять лет почти вдовствуешь. О себе подумать надо. Второй год с Ниной встречаешься. Не смотри на меня так – все знаю. Что ж бабу – то держать, не девочка чай, и сыну ейному уже десятый годок. Разведенка. Женщина хорошая, порядочная, чуток за тридцать, ей еще деток рожать надо. Да и тебе детки не помешают, успеешь вырастить. Не все ж прошлым жить. Маргошу не вернешь, а жизнь идет. Ветка уедет, осенью свадьбу сыграйте. Сын ее, Илюшка, в Веткиной комнате жить будет».
— А Ветке я что скажу? Как не поймет она меня? Скажет, мать разлюбил? — услышала я голос отца.
— Любовь – то твоя к Маргоше останется. Никуда не денется. Но прошлым жить нельзя. И женщину, Нину, держишь. Ты о ней, о живой подумай. Каково ей – то с тобой по чужим углам прятаться?
Я стояла, ни жива, ни мертва. На цыпочках вышла из дома и, громко хлопнув дверью, вновь зашла. Разговор прекратился.
Подошла, поцеловала папу.
-Как дела, доча?- взяв меня за руку, спросил он.
— Да, вот алгеброй Стас со мной занимается, к экзаменам подготавливает,- сказала я.
— Стас – мальчик хороший. Жениха бы тебе такого, — сказала бабушка.
— Рано ей еще о женихах думать. Учиться надо, — произнес папа.
А у меня в голове мелькнула мысль – если папа женится, назло всем сама замуж, за кого угодно пойду и восемнадцати лет ждать не стану, дома не останусь, а то они уже и комнату у меня отнять хотят для какого – то Илюшки.
— Пойду к себе. Еще обществоведение почитать надо, — сказала я, выходя из комнаты.
— Иди, доченька, занимайся, — услышала я от папы.
В комнате, плотно прикрыв дверь, я, как была в форме, так и плюхнулась на кровать, зажимая рот руками, чтобы в голос не разрыдаться. Меня душили слезы. Было чудовищно себя жалко. Обидно. Никому я на этом свете не нужна. Каждый только о себе думает. Зачем папе какая – то чужая тетя Нина? Она же мне мачехой будет. Мама меня до двенадцати лет не дорастила, а в семнадцать я уже с мачехой буду.
Еще не зная, не видя эту Нину, я ее уже ненавидела. Она у меня отнимает папу. И бабушка, тоже хороша –« жениться, сынок, тебе надо». А, обо мне кто – нибудь подумал? Спросил мое мнение? Нет. Никому я не нужна. Никакое обществоведение я читать не стала. Голова – просто чугунная. И романы никакие читать не хочется. Вранье все в них. Нет никакой любви, ни вечной, ни вообще никакой нет. Сказки все это.
Утром еле встала. И, не завтракая, поплелась в школу. Стас уже стоял у калитки. Увидев меня, в лице переменился. Не говоря ни слова, схватил меня за руку и бегом припустил в школу. Я за ним еле – еле поспевала и, руку выдернуть никакой возможности не было.
Все уроки я просидела, как в тумане. Хорошо, что учителя меня не спрашивали. Валька насторожено на меня косился, ни о чем не говоря. Данька постоянно оборачивался. Нина не спускала с меня квадратных глаз.
Зато Ленка Шорнина выдала: « Надо же, как по алгебре подтягивают, что потом ни один урок на ум не идет».
За что сразу же схлопотала от Козлова учебником по лопаткам.
Но мне было все – равно. Домой почему – то меня пошли провожать и Стас, и Валька. Они, как – будто ненароком, шли по бокам. Сзади плелся Козлов. Дойдя до калитки, я остановилась. Домой идти не хотелось. Ребята тоже встали. Все стояли у калитки и молчали.
Бабушка, увидя такое, крикнула мне с крыльца: « Что ж ты мальчиков держишь. В дом идите. Чаем сейчас вас напою».
Ребята переглянулись, я, молча, распахнула калитку. Бабушка, на скорую руку, наготовила блинов, но чай все пили в гробовом молчании.
Убирая чашки со стола, я сказала: « Пойдем, Стас, к тебе алгебру делать». Ребята переглянулись. Назавтра алгебры у нас не было.
У дома Стаса ребята спросили: « Мы нужны?». Я отрицательно помотала головой. Простившись, Валька и Коля отправились по домам.
Я пошла к Стасу. Хорошо хоть Стас меня ни о чем не спрашивал, а то я и разговаривать бы с ним не смогла, сразу бы разрыдалась. Так и сидела, молча за столом на стуле, уперев невидящий взгляд в окно. Стас занимался уроками.
А я вдруг, неожиданно для самой себя, спросила у него: « Вот ты вчера про мое замужество говорил. Ты серьезно? Или это шутка такая?»
Стас внимательно посмотрел на меня, подумал и произнес: « Вымахать – то ты вымахала, почти выше всех в классе, а, вот по уму – то тебе еще рановато замуж. Хотя бы годик подождать надо».
-Ты хочешь сказать, что я глупая? – обиделась я.
— Нет, нет, что ты… Ты неправильно поняла, или я не совсем четко выразился. Ты умная, хорошая… Но замужество – вещь серьезная. С горяча, такие вопросы не решаются.
— Так всегда развестись можно,- сказала я.
-Это не игрушки. Вышла – зашла замуж. Такие вещи просто так не делаются. Кроме всего прочего – любовь должна быть. Вот тебе Валька нравится, хоть ты и стараешься этого не показывать,- я покраснела, а Стас продолжил,- Как он к тебе относится, ты не знаешь. А, вдруг, у него девушка есть любимая?
— У Вальки – то? Не смеши меня?- сразу ответила я.
Стас улыбнулся: « У тебя – то, что случилось?»
Я, неожиданно всхлипнув, произнесла: « Папа женится. Мачеха у меня будет».
Стас, подперев щеку рукой, произнес: « Не такое уж это и большое горе, чтобы из – за него так расстраиваться, — я удивленно уставилась на него, — Папа у тебя еще молодой совсем. Ему для себя пожить надо. Ты на учебу уедешь. Они с бабушкой совсем одни будут. Это я в семье старший. Уеду – родителям с двумя меньшими не скучно будет. Может и еще потом, кто появится. Это же жизнь и принимать ее надо такой, какая она есть. А ты еще пока эгоистка маленькая, о себе только думаешь. О папе тоже подумать надо. Нечего его в старики записывать. Согласна?»
— Не знаю,- буркнула я, — Все – равно, назло всем замуж выйду.
— А, вот это уже нельзя. Ты рассуждаешь, как маленький, обиженный ребенок. Ведь ты не только себе жизнь испортишь, но и другому человеку, мужу своему. Он – то тебя любить будет, а ты так по – скотски к нему отнесешься.
— Все – равно, — уперлась я, — Папа женится, и я из дома замуж уйду.
— Хорошо. Выйдешь замуж. Даже назло всем выйдешь. Но, пообещай мне, что я буду первым, кто узнает о твоем замужестве, и без меня ты никаких шагов в этом плане предпринимать не будешь. Замуж выйдешь не раньше следующего лета, только когда тебе восемнадцать исполнится. Ну, как?
— А, чего это ты мной командуешь? Помыкаешь просто. По какому праву?
— Я старше тебя почти на год. Мужчина. Твой сосед. Мы же с детства вместе. Могу я, хоть как – то, повлиять на свою соседку? Присмотреть за ней, чтоб глупостей никаких не наделала?..
— Ну, разве, как сосед, смотри, — смилостивилась я.
Домой я шла с намерением ни в коем случае не признавать мачеху. Мысленно я уже так окрестила незнакомую мне пока еще Нину. Папа женится – мне исполняется восемнадцать – сразу выхожу замуж, хоть за кого, все – равно.
Дома папа и бабушка вели себя так, словно вообще между ними никакого разговора о женитьбе не было. Я слегка успокоилась. В школе все было хорошо. Со Стасом усиленно занимались алгеброй. Думаю, такими темпами госэкзамены пройдут нормально.
Были с бабушкой в универмаге, купили мне на выпускной белое льняное платье с вышивкой — сиреневый медальон, и туфли на каблучке. Уже совсем скоро экзамены. А в душе какое – то смешанное чувство – и школу хочется поскорей закончить, и жалко с ней расставаться.
Со Стасом сходили на Скелеватую.
Сидели, сидели, занимались, мое терпение лопнуло: « Все, ничего не хочу, устала, голова уже опухла, ничего в нее не лезет!»
Стас, откинулся на спинку стула, посмотрел на капризную меня, усмехнулся и предложил развеяться.
Вот так мы и отправились с ним на Скелеватую. А на гребне такая красота, трава еще нежно — зеленая, серебристый колышущийся ковыль, рыжие пласты камня, высокое лазурное небо с плывущими по нему облаками, а внизу кроны деревьев и медленно текущая Гнилуша. Так и хочется раскинуть руки и полететь…
Глядя на восторженную меня, Стас быстро уволок меня с гребня, как он потом объяснил — от греха подальше, ворча: « С таким восторгом и полным отсутствием самосохранения и вниз спланировать недолго».
На последний звонок Стас, смущаясь, попросил, чтобы я позволила ему завязать мне бант. Мне стало немножко смешно, но я согласилась.
25 мая, пятница, последний звонок. Все нарядные, мальчики в белых рубашках, девочки в белоснежных передниках с огромными бантами на хвостиках и косичках, море цветов, настроение, печально – радостно – торжественное и какое больше — не понять, у многих на глазах слезы.
Мой бант был самым огромным – больше головы. Ни у кого такого не было. Девчонки приставали ко мне, прося их научить такому искусству завязывания бантов. Я смущалась, обещала научить, Стаса не выдала. Потом, правда, пристала к нему с разъяснениями – оказывается, такая простая техника, что даже поражаешься, единственное условие – лента должна быть трехметровой, а далее уже обычное вязание банта. Его сестренка младшая научила, а он мне решил сделать приятное. Я осталась довольна.
После последнего звонка чуть меньше недели на подготовку и 1 июня первый экзамен – сочинение. Еще один письменный — математика, остальные шесть экзаменов устные.
К устным готовимся у нас в саду на качелях. Стас на одной стороне доски сидит, я на другой. Надоест учить, немного покачаемся. Потом опять за учебники.
Но со Стасом я боюсь качаться. Он так сильно раскачивает качели, что можно или в небо улететь, или лететь аж до самой Гнилуши.
Но, вот и все экзамены позади. Завтра выпускной с вручением аттестатов.
Стас мне к выпускному сплел из белых мулине очаровательную полосочку, укрепил ее на круглой расческе и получился нарядный белый полувенок, который я надену на голову на торжество.
Наконец – то этот знаменательный день наступил.
Я в белом платьице, с нежным веночком в волосах, с маленькой сумочкой выпорхнула из калитки. Стас в темном костюме уже ждал меня у своего дома. В этот раз нам с ним торопиться было некуда, и мы спокойным, прогулочным шагом в последний раз пошли в школу.
В актовом зале уйма народа. Учителя такие нарядные. С родительского комитета много представителей. После торжественной речи, произнесенной нашим директором, во время которой многие прослезились, было вручение аттестатов. Могу сказать, что школу я закончила вполне нормально, без троек, средний бал – 4,4.
Затем был концерт, небольшое чаепитие и танцы. Я танцевала не только с мальчиками из нашего класса, но и ребята из параллельного меня приглашали. Даже с нашим классным покружилась в вальсе. С Валькой так хорошо потоптались в медленном танце. Он так нежно меня обнимал, сетовал, что мы в разных городах учиться будем, и сможем видеться только на каникулах. Сказал, что будет скучать. Мне было так приятно это слышать, что я чуть в любви ему не призналась. Хорошо танец закончился.
А потом все выпускники пошли гулять по городу. До самого рассвета ходили по улицам. К утру стало прохладно, Валька набросил мне на плечи свой пиджак, который тут же молча снял Стас, перевесив его на Нину, а меня укутал своим пиджаком.
Потом ребята пошли провожать девочек. Сначала проводили Любу, потом Нину, к моей калитке подошли вчетвером, я, Валька, Стас и Колька. Постояли, поболтали немного, я отдала Стасу пиджак и пошла домой. Детство закончилось.