Колечко - талисман 2

Пионерский лагерь «Сигнал», в котором мы с Зиной будем вожатыми, находится в Кабардинке, в живописном тихом месте, на самом берегу Черного моря и имеет собственный галечный пляж. Он занимает почти 5 гектар парковой зоны с густой растительностью. С нетронутыми уголками естественной природы. С многолетними великанами — дубами, реликтовыми соснами, тенистыми аллеями, дорожками для пеших прогулок, со спортивной площадкой, с летней эстрадой, с помещениями для занятий кружков, беседками для отрядных дел, с костровой и танцевальной площадками. Его открытие состоялось в 47 году, почти сразу после войны. Страна ещё только начала оправляться после военной разрухи, и первые её заботы были о детях. Ведь дети – наше будущее, они строители коммунизма и всё лучшее для них.
Я живу в самой прекрасной стране мира. Забота правительства о людях охватывает все уголки нашей необъятной родины. С особой любовью и чуткостью наше государство относится к молодому растущему поколению – « Молодым – везде у нас дорога, старикам везде у нас почет».
Как я рада, что опять дома с мамой и папой. Как оказалось, я очень сильно люблю своих родителей, свой дом, Жучка, Муську. Для того, чтобы это понять мне необходимо было хотя бы ненадолго расстаться с родителями. Все познаётся в сравнении. Жучок за время моего отсутствия немного постарел – мордочка у него стала совсем седая, а характер совсем не изменился – веселый и хулиганистый. Сейчас даже воду из колонки я ношу с удовольствием и не отлыниваю от прополки на огороде. Моих одноклассников в городе почти нет – мальчиков, которые никуда не поступили учиться, забрали в армию, когда они вернутся, я почти закончу институт. Служба в армии не шутка, там надо многому научиться и, в первую очередь – уметь защищать свою Родину. В морфлоте служат 4-ре года, а во всех остальных родах войск – 3.
Посетила недавно открытый стараниями Нины Николаевны домик – музей Александра Грина, его последнее пристанище, откуда он ушёл в небытие, что бы навсегда остаться бессмертным.
Музей совсем маленький всего две комнатки, в одной личные вещи писателя, фотографии, книги, картины. Вторая комната, в которой умер Грин, выглядит так же, как и при его жизни, в его последние дни. Но поразило меня другое – огромное количество макетов кораблей, яхт, парусников, баркасов, бригов, бригантин, каравелл с алыми парусами всех оттенков этого цвета.
Как пояснила Нина Николаевна, вдова писателя, невысокая седенькая очень приятная старушка, — это всё подарки моряков со всех стран света. Александра Грина знают и любят во всём мире. Полная впечатлений, пошла на кладбище, на могилу Грина. Кладбище находится у подножия горы Агармыш. А вот могила Грина выглядела слегка запущенной – могильная плита вся заросла ковылем. Первым желанием было – вырвать весь ковыль, чтобы могила была чистой, но постояв немного у ограды, я посмотрела на этот ковыль совсем другими глазами – ведь это просто море, колышущееся море серебристо — серого ковыля под легким ветром. Грин покоится далеко от моря на холме Кузгун – Бурун в море ковыля.
В мой прощальный вечер мы всей семьёй пошли в кино на последний сеанс посмотреть новый фильм «Оптимистическая трагедия».
Выходя из кинотеатра, мама сказала: » Сашка, какая ты счастливая, что, возможно, доживешь до коммунизма. Ведь революция, война – всё это тяжело и больно, но всё это в прошлом о котором надо помнить, чтобы не повторять ошибок. За всё это уже заплачено и этот фильм подтверждение того, какой ценой нам досталось строительство нового общества. Но всё уже позади, надо жить, смотреть вперед, а впереди у нас что? Светлое будущее и твоя поездка в пионерский лагерь теперь уже в качестве вожатой. Ты сама будешь строителем нового общества и воспитателем юных ленинцев».
— Вот, вот, — буркнул в усы папа — строитель нового общества, у самой молоко ещё на губах не обсохло, а она уже воспитывать новое поколение будет.
— Филя, ты не прав, она уже целый год в институте отучилась, повзрослела – настоящая невеста, замуж уже пора.
— Родители, вы чего это? Лучше посмотрите – какая чудная ночь, воздух розами пахнет, луна улыбается, цикады стрекочут, светлячки путь прокладывают, а моё будущее оно впереди, по стараюсь чтоб всё было хорошо.
— Хотелось бы, чтобы всё так и было, — вздохнула мама.
Папа обнял маму за плечи: « А иначе и быть не может, Анечка».
Утром мама проводила меня на автобус в Керчь, а оттуда на пароме в Краснодарский край, в Кабардинку, в пионерский лагерь.
Зина не только ни приукрасила, а наоборот, даже уменьшила красоту Кабардинки. Мне казалось, что я просто попала в сказку.
Кабардинка своё название получила в честь одноимённого форта, построенного для Кабардинского полка в 1836 году для защиты от горцев. Она находится в широкой долине расположенной между Геленджиком и Новороссийском. Эти места самые сухие на кавказском черноморском побережье, а по количеству солнечных дней и отсутствию туманов не уступают южному берегу Крыма. Реликтовые сосны с раскидистыми негустыми зонтиковидными кронами и буро — красной корой, вековые дубы, смолистый аромат можжевельника, от которого поёт и радуется душа, чистый хрустально – прозрачный воздух, насыщенный йодом, мелко галечный пляж – всё это Кабардинка.
Сегодня у нас с Зиной сложный и ответственный день – прием и размещение детей, приехавших отдыхать в третью смену. У нас первый отряд – самые старшие от 12 до 15 лет. Пятнадцатилетних у нас три девочки – Марина Усова, не расстающаяся с альбомом, постоянно делающая карандашные наброски, Олечка Катосова — тихая спокойная девочка, приехавшая в лагерь из-за интереса что это такое — лагерь и с чем его едят – в лагере она ещё не была и оторва Женька Букина, бедовая девчонка за которой нужен глаз да глаз. Двенадцатилетних — пять человек, остальным по 13-14 лет. Всего у нас в отряде 32 человека – 15 девочек и 17 мальчиков. Поскольку в нашем отряде дети самого старшего возраста, то и жить наши ребятишки будут в двух больших палатках, натянутых на деревянных помостах. Для девочек палатка поменьше, для мальчиков – побольше. В каждой палатке мы с Зиной повесили большие плакаты – Распорядок дня. Мы с Зиной будем жить в палатке мальчиков, где у нас есть изолированное помещение для двух кроватей и тумбочек. Все остальные отряды в лагере живут в капитальных кирпичных корпусах.
Тихий, незаметный 12 – ти летний Сеня Сажин из семьи баптистов, которому родители запретили вступать в пионеры, сразу подвергся гонениям мальчишек, но я на корню пресекла это безобразие, взяв его под свою защиту. На дворе 20 – й век, век космонавтики, прогресс во всем мире, но оказывается и в нашей стране есть ещё тёмные люди, которые верят в бога.
Сережа Градов – хулиганистый мальчишка, постоянно убегающий из всех лагерей, но из Кабардинки до Свердловска он вряд ли сможет добраться.
14-ти летний Гриша Носин уже третью смену находится в лагере, у него в этом году умерла мама, а папа машинист поезда постоянно в разъездах, из близких одна бабушка, папина мама, которая уже старенькая и не очень хочет возиться с внуком. Так что после лагеря Гришу, скорее всего, отдадут в интернат. Жаль, очень хороший, спокойный и способный мальчик, увлекающийся математикой и физикой.
— Я уже физику за десятый класс прочитал, — сказал он мне.
-Ну, и как? – у меня с физикой всегда были проблемы.
-Интересно и всё понятно.
-?!?
Вечером после ужина мы с детьми разместились на своей площадке, чтобы подготовиться к завтрашнему дню – торжественному открытию третьей смены. Нам необходимо было придумать название отряда, девиз, речёвку и нарисовать плакат.
— Ребята, наш отряд самый старший, поэтому про пионеров я не спрашиваю, но хотелось бы узнать, сколько у нас комсомольцев?- спросила Зина. Мы с ней договорились, что подготовкой к торжественной линейке открытия смены будет руководить она, а я буду ей помогать.
-Я.
— Кто « я «? Поднимайте руки, и я каждого спрошу. Вот ты, девочка, которая первая ответила. Как тебя зовут?
— Женя Букина,- звонко ответила она.
— Молодец. Кто ещё?
— Усова Марина. Я могу нарисовать плакат, но только карандашом, — сказала девочка с длинной косой.
— Хорошо. Ребята помогут нам его раскрасить. Кто ещё?
— Гриша Носин,- тихо произнес светловолосый застенчивый мальчик.
— Жабина Алёна,- с жеманством сказала самая красивая девочка нашего отряда.
Глядя на неё, я подумала – какое же прозвище придумают ей в отряде? – « жабочка» или «лягушечка» и не угадала – ребята стали нежно называть её – « наша царевна лягушка».
— Оля Катосова.
— Итого: пять человек, — подвела итог Зина.
— Плюс два и минус вообще один,- раздался со скамейки мальчиков ленивый голос.
— Кто там у нас такой математик? Не стесняйся, покажись и объясни.
— Я и не стесняюсь, — поднялся со скамейки невысокий плотный крепыш, Два – это вы с Александрой Филипповной, а минус один – не понятно кто – баптист.
-Не смей так говорить. У нас все равны, — повысила голос Зина.
— Я чё, пусть он сам скажет.
На меня с ближайшей скамейки поднял взгляд худенький бесцветный мальчик.
— Это он про меня говорит,- тихо произнёс он, — Я же не виноват, что мне родители запрещают.
Тут я не выдержала: « Ребята, мы будем считать, что Сеня у нас кандидат в пионеры. Он наш товарищ, а мы отряд и должны жить дружно. Согласны?
— Согласны, согласны, — раздалось со всех сторон.
После жарких дебатов было решено, что наш отряд будет называться « Прометей» с девизом — «Зажечь огонь в сердцах людей, как это сделал Прометей», с речёвкой –« Всем, кто видит в нас друзей, шлёт приветы «Прометей!». Также наш отряд решил на линейке спеть гимн советских пионеров. Текст гимна знали все, и даже Сеня осторожно подпевал:
-Взвейтесь кострами, синие ночи!
Мы – пионеры, дети рабочих!
Близится эра светлых годов,
Клич пионеров – Всегда будь готов!
С радостными, возбужденными лицами ребята слаженно, словно они уже неоднократно вместе пели эту бодрую песню, продолжали:
-Радостным шагом с песней веселой
Мы выступаем за комсомолом!
Близится эра светлых годов,
Клич пионеров – Всегда будь готов!
После отбоя, уложив всех спать мы с Зиной тоже стали готовиться к завтрашнему торжеству — прогладили галстуки, проверили одежду, висящую на вешалках, очень хотелось чтобы наши ребята на линейке выглядели нарядными и аккуратными.
Утром под звуки пионерского горна исполнявшего «Сбор» все отряды собрались на большой площадке для торжественного открытия третьей смены и поднятия флага. Горнистом нашего лагеря был Володя Туманов, студент Краснодарского университета, который вместе со своей женой Наташей уже второй год приезжают в наш лагерь. Это самая молодая семья лагеря, поженились они еще в конце первого курса, а сейчас у них остался последний год учебы в университете. Но, глядя на их нежные отношения можно подумать, что у них всё ещё длится медовый месяц. Барабанщиком была Людмила Сахно, наш преподаватель кружка горнистов и барабанщиков. Очень подвижная, заводная девушка. После каждой смены у неё почти самый большой из всех кружков выпуск юных горнистов и барабанщиков, разъезжается во все концы нашей необъятной Родины.
Все отряды в праздничной пионерской форме. Настроение приподнятое. Все вожатые в пионерских галстуках, с комсомольскими значками на груди, в красных пилотках. Зиночка с распущенными по плечам волнистыми темными волосами искрящимися небесно голубыми глазами была чудо как хороша, когда она четким шагом пошла к старшему пионервожатому отдать рапорт, мне казалось что весь лагерь любуется этой замечательной парой – высокий стройный под метр девяносто Антон и красавица Зина. Не знаю, какая искра пробежала между ними во время сдачи – принятия рапорта, но возвратилась Зина на место с легкой улыбкой на губах и глазами затянутыми мечтательной поволокой.
Вскоре прозвучало: « К торжественному открытию третьей смены пионерского лагеря « Сигнал» — Будьте готовы!»
— Всегда готовы! – дружно раздалось в ответ.
— Равнение на знамя! Поднять флаг!
Под звуки горна и барабанную дробь флаг стал медленно подниматься в высь.
Третья смена началась.
После сбора Марина Усова отправилась в библиотеку рисовать плакат. А мы с ребятами пошли на пляж.
Как хорошо на море. Лазурное небо, ласковое море, изумрудные волны с гребешками белой пены, набегающие на пляж. Но нам с Зиной расслабляться нельзя – у нас дети и мы несем за них ответственность.
Купание проводили — 8 человек в море, остальные на пляже. Потом следующие 8 и так четыре потока. Шум, смех, брызги, плавать умеют не все. Следующие купания будем проводить уже с инструктором, чтобы за сезон плавать научились все.
Потом обед и сон. Хоть мы и на юге, но еда не очень разнообразная – завтрак и ужин каши, очень редко омлет, творожная запеканка, винегрет, полдник – чай с бутербродом и фрукты – яблоки, сливы, виноград, груши, а обед хоть и более разнообразен, но стакан компота обязательно.
Во время дневного сна я нахожусь в палатке у девочек – сижу, читаю, Зина – у мальчиков. Надо соблюдать дисциплину и порядок.
Марина показала нам с Зиной плакат с Прометеем. Просто замечательно – бегущий с горы атлетически сложенный молодой красивый мужчина в набедренной повязке – Прометей – с факелом в руке.
— Можно я его раскрашу?- раздался робкий голос у меня из — под руки.
— Сеня? Ты почему не готовишься ко сну?- строго спросила я.
— Так ведь – интересно и спать я совсем не хочу.
— Режим – есть режим, и нарушать его нельзя, — это уже Зина.
— Ну, так пусть этот режим начнется с завтрашнего дня. А сегодня я в библиотеке плакат доделаю. Можно? – с мольбой в голосе сказал Сеня.
— Пусть разукрасит. Раз ему так хочется,- попросила за Сеню Марина.
— Ладно, что с тобой поделаешь, иди уже, крась,- милостиво согласились мы с Зиной.
Сеня, свернув плакат в трубку, в при прыжку побежал в библиотеку.
Когда девочки уснули или сделали вид, что спят, я потихоньку, чтобы их не разбудить, отправилась в библиотеку. Я очень боялась, как бы Сеня не испортил плакат. Постояв немного у двери в библиотеке и увидев, как Сеня осторожно счищает лезвием стружку с карандашей на отдельный листок, смешивает полученную пыль, осторожно пальцем растирает ее, чтобы получился определенный оттенок, я, успокоившись за судьбу плаката, как мышка, выскользнула за дверь и вернулась в палатку.
После полдника, собрав детей на площадке, мы с Зиной развернули плакат для всеобщего обозрения и одобрения.
Раздался вздох восхищения. Сеня только слегка подретушировал краской черно- белый рисунок Марины и создалось впечатление, что плакат светится изнутри, а у факела появились оттенки настоящего горящего пламени.
— Ой, Маринка, какая же ты молодец, настоящая художница, — раздалось вокруг.
— Не моя заслуга, я только создала, а жизнь вдохнул вот он, — и Зина выпихнула вперед смущенного Сеню.
— Ну, баптист, ты даешь! – громко сказал Градов.
Повесив плакат, а надо сказать, что он оказался самым красивым в лагере, мы с детьми пошли знакомиться с кружками. Надо устраивать их досуг.
В лагере столько кружков, что глаза разбегаются, была бы возможность, сама бы во все записалась. Каких только кружков нет и фото, и шахматы, и мягкая игрушка, кукольный театр, хоровой кружок, танцевальный, юный техник и много, много других. Каждый из наших ребят записался сразу в несколько кружков.
Оля Катосова записалась в горнисты, мягкую игрушку и на вольную борьбу – вот уж не ожидала, что у нашей тихони такие разнообразные интересы. Красавица Алена – в театральный, танцевальный и хор. Белобрысые близняшки, Ира и Лара, которые изо всех сил стараются быть непохожими; если у Иры один хвостик, то у Лары – два, у Лары – один бант, у Иры – два и одежда всегда разная, только мордашки – то все – равно одинаковые, записались в абсолютно разные кружки. Все наши ребята выбрали себе кружки по интересам. Так – что время после полдника у всех занято. А мы с Зиной в это время можем готовить программу на следующий день.
Два, а то и три раза в неделю в лагерь привозят фильмы. Для ребят это настоящий праздник. Ведь у некоторых из них дома даже телевизора нет, а в клубы привозят фильмы всего один раз в неделю. У нас много ребят из сельской местности – колхозов и совхозов, в которые совсем недавно провели электричество.
У Зины и старшего пионервожатого развивается бурный роман. Она влюбилась в Антона Киреева. Он учится в Москве, в университете на отделении астрономии – будущий астроном. Не знаю, рассказывал ли он ей что – нибудь о звездах, но она от него просто без ума. Она ему тоже с первого взгляда понравилась. Если на свете существует любовь с первого взгляда. То это про них. Но, из – за их вечерних, скорее ночных, свиданий, вся ответственность за детей в это время лежит на мне.
Ребятишки в отряде, а у детей очень богатая фантазия, окрестили нас с Зиной – Пат и Паташон. Ну, что ж – обижаться не на что – вполне похоже – я маленькая, Зина высокая, так что дети ничего не приукрасили.
Ночью, пока Зина гуляет с Антоном, мне приходится одной разрываться на две палатки. Дети большие выдумщики, я уж не говорю про зубную пасту, порошок тоже в дело пошел, где они прячут спички, я вообще не могу предположить, а уж хвоя и насекомые – так это запросто. Девочки, у которых заводилой является Женька, оказались ещё хулиганистее мальчишек. Уж сколько раз я с ней проводила воспитательные беседы – всё без толку. Глазки в пол, смущенная улыбка: « И чего это вы на меня наговариваете, Александра Филипповна, за руку вы меня не ловили, засыпаю я раньше всех, сплю крепко, а уж кто там, что вытворяет я и знать – то не знаю, не ведаю». Ну, вот как с такой разговаривать? За руку я её действительно не ловила. А Зина, после своих свиданий, на мои молчаливые упрёки говорила: « Эх, Сашка, ничего – то ты ещё не понимаешь. Вот влюбишься сама и не будешь на меня такой букой смотреть. У тебя ещё все впереди».
-Да, я и не тороплюсь. А любовь, кто её знает — как она приходит. Может и вовсе не придет. Это только в книгах пишут о возвышенных чувствах. А как оно в жизни будет никому не известно.
-Поживем – увидим, а сейчас спать. Как наши архаровцы, тебя не очень доставали?
— Не очень, не очень. Угомонились уже. Вот только мне очень спать хочется.
— Всё, всё, спим уже.
Утром, до подъема детей сбор вожатых, уточнение распорядка дня. Я сижу ещё полностью не проснувшаяся, а Антон бодр, свеж, полон энергии, такое впечатление, что это я целую ночь гуляла, а он крепко спал.
Сегодня, пока Зина ходила в центральный корпус за « Пионерской» и « Комсомольской правдой» для проведения политинформации, у меня чуть не случилось ЧП. Все дети находились на нашей площадке, каждый был занят своим делом – близняшки перевязывали себе банты, мальчишки играли в мяч, « царевна лягушка» хвасталась новым платьем ( у неё их как у царицы Екатерины на каждый день по несколько штук привезено ), Оля читала книгу, покусывая зубами травинку, Женька с хитрющей физиономией готовила очередную пакость о чем-то потихоньку шепчась с Гришей Дёминым и Маратом Азовым и вдруг без каких – либо причин – драка. Градов с Мизякиным катаются по траве и валтузят друг друга. Что делать? Разнять я их физически не смогу, они довольно – таки крепкие мальчики. Только и остаётся: « Ребята! Прекратите немедленно! Я сообщу начальнику лагеря! Пусть он с вами разбирается»! И вдруг тихоня Оля, глядя на мои никчемные попытки прекратить драку, спокойно, закрыла книгу, заложив в неё травинку, подошла к дерущимся, несколько секунд смотрела на эту кучу – малу и раз… одно мгновение и двое злых покрасневших, ещё не отошедших от драки возмутителей спокойствия пытаются вырваться из её широко разведённых рук. Хватка у Оли просто железная – Серёга и Данька сначала пытались вырываться, но у них ничего не получалось, смирившись с судьбой они, учащенно дыша и шмыгая носами повисли как тряпичные куклы. А Оля, обведя всех стальным тяжелым взглядом, произнесла:
— Слово пионервожатого – закон. Кто ослушается, будет иметь дело со мной. Всем понятно? И вам? – обратилась она к Даньке с Сережей.
— Понятно, понятно…- нехотя сквозь зубы процедили оба.
Оля разжала кисти, опустила руки, несколько раз взмахнула ресницами и, посмотрев на меня ясными невинными глазами, сказала:
— Александра Филипповна, у меня дома таких же архаровцев – погодков двое. Младшенькие. Я знаю, как с ними разбираться, — и уже тише, только для меня одной добавила, — А вам построже с ними надо. А то сядут на шею, свесят ножки и слушаться совсем не будут.
— Спасибо, Оля. Ты меня очень выручила. Я совсем растерялась.
— Не за что, но всё – таки, чуть построже будьте.
Зина сразу почувствовала напряженную обстановку, но видя, что все в порядке, сделала вид, что ничего не заметила и начала политинформацию.
Только недавно ребята приехали в лагерь и уже надо готовиться к родительскому дню. Каждый отряд должен приготовить несколько номеров к праздничному концерту. Стали выявлять таланты. Оказывается, что это не такое легкое дело – кто на самом деле талантлив – смущается, а « бездари» всеми способами стараются обратить на себя внимание. Но наша миссия — к любому подойти с чувством, толком, осторожностью и постараться никого не обидеть, не оскорбить, не нанести душевную рану. Обидеть очень легко и кто знает, во что эта, вроде бы пустяшная обида, выльется в будущем.
Зина более прямолинейная – прямо спросила:
— Кто хочет выступить на празднике?
Нельзя сказать, что поднялся лес рук, но человек 10- 12 изъявили такое желание.
— Теперь мы вас всех выслушаем, — это опять Зина, — и по количеству голосов выберем претендентов на конкурс. Поскольку желающих выступать со всех отрядов будет много, то возможно не все смогут выступить на сцене, но, расстраиваться не надо, после концерта мы с родителями соберемся на площадке и каждый, кто подготовит номер, сможет выступить. А с тебя, Марина, ещё один рисунок на общелагерный конкурс. Кстати, рисунки на конкурс могут сдавать все, стенд большой – места всем хватит.
Всё-таки любовь делает чудеса – Антон решил нам помочь и 12 человек отобрал для построения пирамиды. Теперь на празднике будут задействованы все. Пять — рисунков, близняшки поют частушки, Женя читает « Буревестника « Максима Горького, Люба, Нина и Тамара поют в общелагерном хоре, Алиса Крутикова – стройненькая 12-ти летняя девочка готовит хореографический номер на музыку П.И. Чайковского « Вальс цветов» из балета « Щелкунчик», Логунов, Мизякин и Зайцева будут исполнять юмористическую сценку из жизни лагеря, три мягких игрушки, панно флористики, поделки из бисера. Так что все наши дети смогут проявить себя в праздник. Зря я волновалась, талантов у нас много, просто надо их все разглядеть.
Всё пытаюсь узнать у ребят – что же там за пирамида такая будет. Молчат, как партизаны – « Александра Филипповна, всё на празднике увидите. А то так не интересно будет. Это надо смотреть, а не рассказывать». Ну, что ж — подождем до праздника.
Как быстро летит время, мы уже посмотрели пять фильмов – «Военная тайна», « Флаги на башнях», «Золушка», «Алёша Птицын вырабатывает характер», «Новые похождения Кота в сапогах», почти все научились плавать, во всяком случае держатся на воде, изготовлена уйма поделок в кружках, Оля Катосова научилась сносно играть на горне, а завтра уже родительский день.
Вечер. Детей уложили спать. Зина ушла на свидание. А мне не спится. Завтра ответственный день. Как он пройдет? Вышла из палатки подышать свежим ночным воздухом. Какая красота. Небо всё усыпано звездами, горящими и переливающими, словно яркие кусочки янтаря, серебряная полная луна, печально льющая свой свет на землю, легкий ветерок и … испуганный визг, раздавшийся из палатки девочек. Стремглав туда. Почти все не спят испуганно, как птенчики сидят на кроватях, укрывшись, кто до самого подбородка, кто почти полностью укрылся одеялом, но все такие испуганные словно увидели привидение. Как позже оказалось я была близка к истине – на ночь глядя, перед сном, девочки рассказывали страшилки и до рассказывались до того, что теперь боятся спать.
— Санна Филипповна, посидите с нами, не уходите, побудьте здесь,- раздавалось со всех сторон.
— Всё хорошо, всё спокойно, ложитесь поудобнее, и расскажите, что здесь произошло?
Оля Катосова сонным голосом произнесла: « Вот, вот, расскажите Александре Филипповне, какую вы здесь чушь несли. Вроде не маленькие, а ведете себя хуже мальчишек, те хоть взрослеют позже, а вы всё никак поумнеть не можете».
И девчонки наперебой начали: « Мы сначала погадать хотели. Сегодня полнолуние. Луна полная гадать можно. Но никто толком гадать не умеет. А Люська Маслова предложила рассказывать страшилки, сначала было весело, а потом Женька про привидение стала рассказывать, а в окно кто-то белый как заглянет, тут уж нам всем страшно стало, мы и закричали».
— Девочки, вы все пионерки, даже комсомолки среди вас есть, живете в Советском Союзе, знаете, что никаких привидений, никакой нечисти на свете нет, рассказываете непонятно что, а потом сами же этого боитесь.
— Но вы всё — равно посидите с нами. Побудьте у нас.
— Хорошо, хорошо, — я взяла стул и села к окну.
Ночь и в самом деле светлая. Всё видно, как в очень пасмурный день. И вдруг рядом с окном мелькнула какая – то светлая тень. « Игра теней?- подумала я.- А может и мальчишки балуются. Кто знает?» Но страх заполз и ко мне в душу. И, выйдя от девочек, я, не оглядываясь по сторонам быстро, почти бегом забежала к себе в палатку. Зины ещё не было.
Родительский день наступил. С утра в лагере шум, гам, ребятишки никого не слушают, только и глядят на дорожки, ждут родителей.
Сколько сюрпризов этот родительский день принес мне так это просто не счесть. Я думала, что красавица – жеманница Алёна Жабина похожа на свою маму и с нетерпением ждала появления женщины просто не земной красоты, а оказалось всё наоборот – красивый, высокий, черноглазый, кудрявый папа, на которого Алёна и была очень похожа и серенькая маленькая «мышка» с перманентной завивкой – мама.
Близняшки – не только копия мамы – просто под «копирку» — три одинаковые мордашки, маме только бантиков не хватает, так ещё и маленький пятилетний брат – точная их копия. Вот уж точно говорят – «не откажешься».
К Марине Усовой приехала бабушка – высокая, седая, стройная, интеллигентная женщина, которую и бабушкой – то назвать неудобно.
Женя Букина познакомила меня со своим папой – полным, грузным мужчиной пред пенсионного возраста.
— Старшие – то у нас довоенные, разлетелись по Союзу, все уже давно самостоятельные, свои семьи, дети, то есть мои внуки, Женьке почти ровесники. А Женечка послевоенная, когда я уже все раны свои залечил, появилась, вот и растет нам на радость, старость нашу скрашивает.
При папе эту егозу, Женьку, было просто не узнать – сама скромность, тихая, ласковая, послушная. Ангел, а не ребенок.
На праздничный концерт все собрались в летнем театре – кинотеатре со сценой – ракушкой и простыми скамейками без спинок, в котором мы с ребятами смотрим фильмы.
Концерт был великолепный. Все ребята выступали просто замечательно. Наконец — то я увидела таинственную «пирамиду» – это было просто произведение искусства. Антон превзошел сам себя – сначала ребята собрались в какой – то немыслимый цветок, который рассыпавшись, превратился в фонтан, фонтан чудесным образом перешел в пятиконечную звезду и завершилось выступление ракетой. Четверо ребят внизу, трое забираются на них и завершает ракету Сеня, у которого в руках находится остроконечный колпачок с пришитой к нему светло – серой сатиновой тканью на которой нарисованы белой краской иллюминаторы. Когда все распрямляются, Сеня одевает колпачок себе на голову и ткань струясь вниз и закрывая всех ребят превращается в ракету. Остальные ребята, стоя на руках вокруг импровизированной ракеты изображают её первую ступень.
Женя так читала Буревестника, что аж мурашки по коже побежали, и будь это не летний, а зимний театр, в нем, наверное, дрожали бы стекла.
Алиса Крутикова в воздушном сиреневом платье просто летала по сцене словно бабочка.
После концерта я с ребятами, к которым не приехали родители, а их оказалось семь человек, пошли на пляж.
В родительский день дети всегда ждут родителей, но Грише Носину ждать было некого, папа в рейсе, а бабушка старенькая, Оля Катосова сама запретила родителям посещать её в лагере: «Вот ещё, у них своих дел хватает, да за двоими архаровцами глаз да глаз нужен. А я уже совсем взрослая и мне их посещения не нужны». Сережу Градова родители только забирать из лагеря будут – путь до Свердловска неблизкий, много не наездеешься. Алиса Крутикова живет вдвоем с мамой, мама работает на трех работах – почтальон – это её основная работа, ещё она разносит телеграммы да уборщицей в магазине подрабатывает; своего жилья у них нет, все обещают служебную площадь да никак ничего приличного подобрать не могут, вот и ютятся они на съемной квартире, за которую платят в тридорога. Сеня Сажин и не ждал никого – знал, что никто к нему не приедет. А Даша Лобова и Егор Талин до последнего смотрели в сторону ворот, все надеялись, что появятся их родные, но так и не дождались.
Ребятишки даже в море плескаться не захотели. Мы просто побродили по пляжу, позагорали, помочили ноги в прибрежной волне. Сережа Градов нашел камешек с дырочкой – куриный бог, талисман для привлечения удачи. Хотел подарить его мне, но я сказала: « Пусть твоя удача останется с тобой, будет твоим талисманом, памятью о море».
Когда шли с моря на площадку, Алиса тихо спросила: « Вам понравилось, как я танцевала?» Я даже рот не успела открыть, как Градов уже ответил:
— Восхитительно, как перышко порхала по сцене, то, прямо бабочка летает, то стрекоза, то кузнечик. Молодец, Алиска!
— Спасибо. А я всё переживала, получится ли у меня передать в танце музыку. Я очень хотела бы в Вагановском училище учиться, но вряд ли получится, мы с мамой живем вдвоем, как она без меня?
— После школы институт культуры закончишь и сама будешь постановщиком танцев, — это опять Градов.
Никогда не думала, что он может так чувствовать и видеть прекрасное:
— Почему ты так думаешь?
— Вы что же полагаете, что я только хулиганить да безобразничать могу? Я у нас в доме культуры учусь играть на флейте, ещё до школы меня родители на хореографию таскали, но терпения не хватило. Не моё это.
Вот уж по истине, не знаешь, где найдёшь, где потеряешь. Никогда по внешности и поступкам нельзя судить о душе человека. Душа это что – то объемное, могучее, вместилище и необычайной доброты и порядочности и пороков. И чего в этой душе больше, что преобладает, видимо не нам судить. Хороший урок мне преподал мальчик. Сколько не изучай психологию, а постичь всех нюансов жизни невозможно.
Когда ребят нам с Зиной сдавали родители « на руки», очень много хорошего услышала о себе, что даже неудобно стало – я не посвящала себя настолько ребятишкам, чтобы иметь столько похвал.
Папа Жени очень благодарил меня за чуткое отношение к Жене:
-Она очень хорошая, добрая девочка, но к ней нужен подход, она не каждого к себе в душу пускает, а от вас она просто в восторге. Она у нас умница, хозяйка замечательная, готовит прекрасно, шьет, вяжет, а уж как крестиком и гладью вышивает просто загляденье, картины целые.
Подход к Жене? Да я её только, ругала, и никакого другого подхода не было. Но я, естественно, ничего этого не сказала, а, наоборот:
— Что вы? У вас такая прекрасная дочь, просто замечательно, что у нас такое хорошее поколение растет.
Эта « заноза», взяв меня под локоток, тихо прошептала на ухо:
— Родителей расстраивать нельзя, их любить надо, лелеять, они нам жизнь дали, большое спасибо им за это. Так давайте сделаем так, чтобы они нас видели такими, какими им хочется нас видеть, и только мы сами будем знать – какие, мы есть на самом деле.
А глаза хитрющие, хитрющие. Ну вот, что такой скажешь?
Папа Алёны, чувствуется, что он лидер в их семье, но лидер – безумно любящий своих « девочек», просто сказал:
— Спасибо вам за Алёнку. За всё, всё спасибо.
Алёна приколола мне на грудь чуть выше комсомольского значка брошь – в центре круглый плоский лунный камень, а вокруг круги, словно солнечная система.
— Никаких возражений. Это от чистого сердца. Алёнке привезли в подарок, а она сама выразила желание вам её подарить на добрую память.
Бабушка Марины поверх пионерского галстука особым образом как – то очень кокетливо повязала мне газовый шарфик, сказав при этом:
— Милочка, вас гораздо приятнее было бы видеть в легком летнем платье, нежели в пионерской форме. Вы же будущая женщина, педагог и дети, глядя на вас и беря с вас пример должны видеть и ценить прекрасное.
Вечером, уложив детей спать, я при свете настольной лампы почитала « Обрыв» И. А. Гончарова и прежде чем, ложиться спать, решила обойти палатки с детьми – Зина была с Антоном на свидании – осторожно, чтобы не разбудить детей, прошлась по палатке девочек. Так приятно смотреть на безмятежно спящих ребятишек. Они такие тихие, спокойные, беззащитные, так и хочется их всех обогреть, кому – то поправить одеяло, кому – то подушку. Из палатки девочек я пошла к мальчикам. Здесь немножко иначе – у большинства одеяла вообще откинуты в сторону, лежат, разметавшись по кроватям, кто спит, кто притворяется, а Градов вообще почему – то накрылся с головой одеялом, подошла, чтобы хоть нос немного открыть, а открывать нечего, нет Градова на кровати – « кукла» свернутая лежит, а его нет. Когда я осознала, до меня дошло, что Сережки нет — у меня душа ушла в пятки, волосы на голове встали дыбом, я мгновенно вылетела из палатки. Бежала как сумасшедшая, вообще ничего не видя перед собой и, наверное, даже не зная, куда и зачем бегу пока с разбега не налетела на Антона. Они с Зиной гуляли по аллее. Увидя меня несшуюся сломя голову, Антон попытался меня остановить. Даже когда он схватил меня в охапку, я всё ещё по инерции продолжала перебирать ногами, сказать вообще не могла ни слова, в горле ком, руками развожу, а слов нет. Зина сама напугалась, пока они приводили меня в чувство. Разобравшись в чем дело, Антон попытался меня успокоить:
— Никуда он вообще не мог убежать, тем более из лагеря. Ведь какая – то соображалка у него есть? Скорее всего, просто намылился за яблоками к Ефросинии Андреевне – это та женщина, которая нам яблоки да груши постоянно в лагерь приносит. У неё здесь сад рядом большой, соток тридцать, так вот они каждое лето туда лазят воровать. Ворованные яблоки самые вкусные. Так на лето она даже свою собаку – волкодава на привязи держит, чтобы ребятишек не порвала. Сейчас схожу на разведку, а панику поднимать нечего, найдётся пропащий, никуда не денется. Сидите здесь на лавочке, никуда не ходите, ждите меня. Я скоро.
Зина села на лавочку, а мне никак не сиделось, хожу вокруг лавочки туда – сюда, туда – сюда. Зина даже взмолилась:
-Да угомонись ты, сядь, не мельтеши перед глазами, а то от тебя аж рябит.
— Рябит, рябит, — взвилась я,- а случись с ним что, кто отвечать будет? Дай, Господи, чтобы с ним ничего не случилось. Комсомолка! А в кого угодно поверить готова, лишь бы всё хорошо было. Только бы всё было хорошо. Только бы всё было хорошо. Ну, где, где же Антон, почему его так долго нет?
— Ещё и пяти минут не прошло, а тебе уже кажется вечность. Сядь, успокойся.
Я села на лавочку рядом с Зиной и заплакала. Слёзы сами текли из глаз, а я ничего не могла поделать – текут и текут. Но хоть на душе легче стало.
Вскоре в конце аллеи послышались голоса, и мы увидели Антона с Сергеем. Больше сдерживать себя я не могла – подлетев к Сергею, я схватила его за плечи и, как ненормальная, стала трясти его изо всех сил, так, что даже Антон с трудом оторвал меня от него.
— Успокойся, успокойся. Всё хорошо. Видишь, что ты с Александрой Филипповной своими поступками делаешь? – это уже Сергею.
— Я не хотел… не думал…,- забормотал Серёжка и только тут я заметила громадный фингал у него под глазом.
— Кто тебя так?
— Да, так, с местными немного побазарили. Ничего, им тоже от меня досталось, будут знать, как четверо на одного. Александра Филипповна, не обижайтесь на меня, я не хотел…, а синяк, так он до конца смены пройдет. А кто спрашивать будет – скажу « с кровати упал».
Конфликт был исчерпан.
Как быстро летит время. Кажется, только вчера мы с Зиной принимали и размещали ребят по палаткам, совсем недавно был родительский день и вот завтра уже прощальный костер, последняя третья смена заканчивается.
Утром был общелагерный пионерский сбор. Всё было очень торжественно, ребята нарядные в парадных формах с какой – то грустинкой в глазах под звуки пионерского горна «Подъем флага»– горнистом была Оля Катосова – наблюдали как флаг в последний раз взметнулся ввысь.
Потом было купание в море. Ребятишки больше баловались, чем купались, но мы с Зиной не делали им замечаний – знали, что дети просто прощаются и с морем, и с летом и с друзьями.
За эту смену очень многие подружились и обменялись адресами, чтобы потом не терять друг друга – переписываться.
Вечером был прощальный пионерский костер. Устройством костра занимался Антон. Он с ребятами нашего отряда сделал его по типу « шалаш « высотой почти два метра, они обложили его по кругу камнями в целях пожарной безопасности, а вокруг установили скамейки, чтобы для каждого отряда было своё место и всем было удобно.
Когда стемнело, все отряды собрались вокруг костра, начальник лагеря дал сигнал и Сеня Сажин, Сережа Градов и Марат Азов с трех сторон зажгли костер. Сначала пламя, осторожно потрескивая по сухим веточкам, словно пробуя их на сухость, устремилось вверх и вглубь костра, а потом, словно набрав мощь, взметнулось в высь темного неба, рассыпавшись яркими искрами. Прощальный торжественный костер под стройный хор пионерского гимна занялся.
Ребята обнявшись пели :« Взвейтесь кострами синие ночи…», далее следовала разудалая « Картошка» — « Эх, картошечка в мундире – дире – дире, пи-и -онеров идеал – ал – ал…», затем :» Наш паровоз вперед летит, в коммуне остановка, другого нет у нас пути – в руках у нас винтовка…».
Веселые, освещенные пламенем костра лица и песни, сменяющие одна другую – « Широка — а страна моя родная…», « Солнечный круг, небо вокруг…». Это было просто здорово и незабываемо. Из лагеря ребята разъедутся во все концы нашей необъятной Родины, но они навсегда увезут с собой воспоминания о море, тепло пионерского костра и верность пионерской дружбы.
На утро, прощаясь, Марина Усова протянула мне альбом:
— Это вам, на память.
Открыв альбом, на первой странице я увидела свой карандашный портрет – сходство было несомненное, сзади — фон – море с купающимися фигурками, на следующей странице – уменьшенный вариант её рисунка на общелагерный конкурс к родительскому дню – « Миру – мир!» — девочка, бегущая по земному шару, выпуская в небо голубя.
— Спасибо. Надеюсь увидеть тебя в Ленинграде в Мухинском училище.
— Жизнь покажет.
За Сеней Сажиным приехала бабушка – востроносая, сухая старуха с колючими глазами.
— Ты всё проверил? Ничего не забыл? Ничего своего нельзя оставлять.
— Бабушка, можно я с вожатыми попрощаюсь?
— У тебя что — времени до этого не было?
— Ну, пожалуйста, — умоляюще протянул Сеня.
Увидев, что я краем глаза наблюдаю за ними и слышу их разговор, она нехотя произнесла:
— Иди, иди, прощайся.
Сеня подошел ко мне и потихоньку, чтобы не видела бабушка, сунул мне в руку свернутую бумажку.
— Там адрес моей соседки, напишите мне, пожалуйста, по этому адресу.
Я потрепала его по пепельным волосам, улыбнулась и тихо произнесла:
— Обязательно напишу.
Вот так и разъехались все наши воспитанники. Остался пустой лагерь. Грустно. Мы с Зиной пробудем здесь ещё пару дней – надо сдать постельное бельё, инвентарь. Лето кончилось. Прошлась по пустынным аллеям, глядя на опустевшие корпуса, в голову забрела мысль:» Учитывая климат Кабардинки, очень нецелесообразно на девять месяцев оставлять без использования этот лагерь. Пусть в наших палатках нельзя жить зимой, но в остальных корпусах дети могут находиться круглогодично. Совмещать отдых с учебой и лечением». Пошла с этой мыслью к начальнику лагеря.
Савва Гордеевич внимательно выслушал меня и сказал: « Задумка хорошая, но с ней надо выходить на другой уровень. Это надо или в райком партии обращаться или в администрацию. Есть у тебя на это время? Сможешь ты этим заняться?»
— Я думала, что эти вопросы вы решаете.
— Нет, голуба моя, этими вопросами занимаются только там,- он поднял толстый, как сосиська, указательный палец вверх.
— Мы с тобой мелкие сошки. Меня вот прислали сюда с РОНО на лето и всё. А я ведь учитель истории, директор школы. Эти вопросы партия решать должна. Как скажет – так и будет.
На этом разговор закончился.
После окончания смены до отъезда в Ленинград я пару дней поживу у Зины в доме её родителей – Кондрата Иннокентьевича и Анисьи Федотовны. Люди они радушные, гостей любят. Анисью Федотовну я знаю по лагерю как замечательного повара и прекрасного доброго человека. В Зининой комнате мне поставили раскладушку, несмотря на мои протесты и желание спать в саду на свежем воздухе.
-Хоть комаров сейчас почти нет, да мало ли какая мошка ночью укусит. Нет, девонька моя, спать надо в доме, и не вздумай со мной спорить,- ласково сказала мне Анисья Федотовна.
Пришлось согласиться.
А с билетами беда. Отдыхающие к учебному году стараются возвратиться по месту учебы и работы. И если, чтобы приехать к родителям мне пришлось отстоять в очереди за билетом почти восемь часов, то сейчас на всех кассах висят объявления: « Билетов нет». И с этим уже ничего не поделаешь. Зине Кондрат Иннокентьевич через знакомых достал билет на самолет. Но он смог купить только один билет.
Вечером, разливая наваристый борщ по тарелкам, Анисья Федотовна говорила:
— Да быть такого не может, чтобы ты не уехала, не переживай понапрасну, ещё ни один отдыхающий здесь не остался – все уезжают и ты уедешь. Мы сразу к поезду на станцию Горячий ключ поедем, поезд большой, места всем хватит, там тебя и посадим, и поедешь ты учиться да пятёрки получать.
— И будешь ты у нас, Сашка, зайцем, — прогудел Кондрат Иннокентьевич.
— Кондрашка, не выводи меня из себя. Девчонка и так вся испереживалась, а тут ты ещё со своими подковыками.
— Да разве можно тебя из себя вывести – это нереально, — добродушно промолвил Кондрат Иннокентьевич.
— Кушайте, кушайте, а ты не переживай – всё будет хорошо, — тепло промолвила Анисья Федотовна.
Мы, молча, уткнулись в свои тарелки.
В дорогу меня собирала Анисья Федотовна. Она наготовила пирожков со всевозможными начинками.
— Я тебе только с мясом и рыбой не сделала – в дороге испортиться могут, жарко. А так и сладкие есть – с яблоками, грушей, и просто кушать – с яйцом и луком, с рисом, морковкой, с картошкой с грибами, с капустой. Кушай на здоровье. Главное, чтобы сыта была. Сейчас ещё курочку приготовлю, яички сварю да рыбки вяленой надо не забыть, помидорчиков, виноградику, яблочек да грушек всё надо в дорогу взять.
— Анисья Федотовна, здесь целый лагерь накормить можно, мне же всего только два дня ехать.
— В дороге всегда кушать хочется. Делать – то нечего – читай, кушай да спи, чай у проводницы купишь.
— У меня ещё и билета нет, а вы всего наготовили. Вдруг не уеду ещё?
— Ты об этом даже не думай. Сейчас батька с работы придет, поужинает, а потом все вместе на вокзал к поезду поедем.
Вскоре пришел Кондрат Иннокентьевич.
— Как сборы идут? – бодро спросил он с порога.
— Да почти готовы, тебя только ждем.
— Сейчас быстренько поужинаем и как раз к поезду успеем.
На платформе народу уйма – все с чемоданами, баулами, котомками, авоськами. У меня небольшой чемоданчик с дамской сумочкой и две авоськи с продуктами. Тетя Анисья упаковала все продукты сначала в пергаментную бумагу, чтобы жиром ничего не измазать, потом просто еще два слоя бумаги намотала, чтобы тепло дольше сохранялось. Как я не отказывалась от такого количества продуктов, у меня ничего не получилось.
— В дороге всё съестся, попутчиков угостишь, что не доешь – в общежитие девчонкам свезёшь – там всё съедят.
Вдали показался поезд. Стоянка всего пять минут. Напряжение растёт. Волнуюсь – удастся ли уехать.
Как только поезд остановился и проводницы вышли из вагонов, раздалось:
— Кондрашка, за мной, — и крепко схватив меня за руку, тетя Анисья помчалась вдоль состав. Я с большим трудом поспевала за ней. Выбрав проводницу помоложе, тетя Анисья быстро подскочила к ней и тихим голосом, чтобы другие не услышали, начала:
— Голубушка, красавица, солнышко, возьми мою племяшку до Ленинграда. На учебу девчонка едет, опоздать ведь может к началу учебного года. А билетов в кассе нет. Будь ласка, возьми девочку, не обидит, как мышка вести себя будет, в уголочку где- нибудь прикорнет и ладно. Много места ей не надо. Ну, возьми, возьми девочку.
Голос – чистый елей, слезы в глазах стоят. Никогда бы не подумала, что тетя Анисья такая артистка.
— Вещей много?
— Чемоданчик да две авосечки.
— Быстро в тамбур. Тронемся – размещу.
Я ласточкой влетела в поезд. Даже попрощаться толком не успела. Единственное на что меня хватило так это: « До свидания», « До встречи».
Поезд тронулся.
— К нам в купе заходи. Сейчас разберемся.
И уже у проводниц:
— Меня Машей зовут, а это Клавдия Степановна,- указала она на вторую проводницу в возрасте, — А тебя как зовут?
— Саша.
— Сашенька, вещи оставь здесь, а сама в коридорчике пока в окошко смотри, вагон у нас купейный, ты по коридору походи, в тамбуре побудь, а к ночи найдем тебе место. Всё поняла? Вот и ладненько. Уж больно тетка за тебя жалостливо просила. Сил отказать не было. Клавдия Степановна, вы уж простите меня. В следующем рейсе исправлюсь.
— Да ты, наверное, никогда не исправишься. Но больше чтобы ни одного « зайца». Начальник поезда увидит – не миновать беды. А мне до пенсии три года осталось. И так один «заяц» уже по вагону шастает, отъехать не успели, второй появился.
— Тот «заяц» в вагон – ресторан пошел. К ночи только появится.
— Так ночь не за горами. Часа два – три и спать их укладывать надо.
— А, что, я не одна такая у вас? — не к месту влезла я в разговор.
— Брысь в коридор и чтоб я тебя часа два не видела и не слышала, — рыкнула Клавдия Степановна.
Меня, как ветром, вымело из купе проводников.
Зря я волновалась. Еду в поезде. Спасибо Анисье Федотовне. Через двое суток буду в Ленинграде.
— Сашка, иди в купе,- часа через два позвала меня Маша, — Чаю попьём.
В купе вместе с проводниками сидел молодой человек.
— Мелеша, — представился он.
Услышав столь странное имя, я сделала вид, что плохо расслышала:
— Миша?
— Тогда уж лучше – Митя.
— Меня Сашей зовут.
— Вот и познакомились.