Колечко - талисман 3

— Сейчас чайку попьем и будем вас спать укладывать,- сказала Маша, разливая чай по стаканам.
— Так я вроде сыт, из вагона – ресторана только пришел.
— Ничего, стаканчик чая на ночь не помешает.
— Ой, а мне тетя Анисья столько всяких разных пирожков приготовила, угощайтесь, пожалуйста, — сказала я, достав авоську и выкладывая кульки с пирожками на стол.
— Да здесь на целую роту наготовлено. У тебя что, тётя повар? – спросил Митя.
— Откуда вы знаете? – удивилась я.
— Столько разнообразных пирожков обычно повара готовят.
— Здесь на всех и на всю дорогу хватит, мы тоже угостимся, – сказала Клавдия Степановна, выбирая себе пирожок позажаристее.
— Кушайте, кушайте, на здоровье.
Спать нас уложили в купе проводников. Я на верхней полке, Митя внизу. Клавдия Степановна сказала: « В случае необходимости, Мелеша, мы тебя разбудим. Ты всё- таки мужчина, а Сашка пускай спит».
— Я, не против, — проговорил Митя.
Тук – тук, тук – тук – стучат колеса, за окном темень, а мне почему – то никак не уснуть. Может, переволновалась за день? На один бок повернусь, на другой – не спится.
— Барашков посчитай и уснешь, — насмешливо раздалось снизу.
— Слушай, умник, без тебя обойдусь. А вообще — то имя твоё как настоящее?
— Мелентий. Мелентий Павлович Дорягин. Достаточно?
— Более чем, — буркнула я.
— Спи, Сашка, постарайся уснуть. Завтра ещё неизвестно, когда нас пристроят. Может весь день придется у окна торчать.
Потихоньку под стук колес, переговариваясь с Мелешей, я и не заметила, как уснула.
Разбудила меня Маша в начале седьмого. Спать хотелось невообразимо.
— Вставай, вставай, соня. Сейчас позавтракаете и гулять по вагону. У нас в купе на день оставаться нельзя. Мелеша уже умываться пошел.
Даже крепкий чай меня не разбудил. Сидела, клевала носом.
— Так, Сашка, сейчас прогуляемся по всему составу, чтобы ты окончательно проснулась. А там видно будет, — сказал Митя, беря меня за руку.
Пришлось подчиниться. А он быстро, бодрым шагом крепко, держа меня за руку, двинулся по коридору. Я за ним еле поспевала. После такой беготни по составу: « Извините…», « Простите…», « Можно пройти?», спать совершенно расхотелось.
— Ну, вот и щёчки порозовели, и глазки открылись, — с улыбкой сказал Митя, — Хочешь в вагоне – ресторане посидим.
В вагон – ресторан мне не хотелось. В рестораны я не ходила и даже не знала, как там себя вести. С девчонками мы ходили в кафе – мороженое, пышечную, блинную, домовую кухню. Там было как- то привычно. Кофе с плюшками в булочную заходили пить. А тут с малознакомым молодым человеком и в вагоне – ресторане как-то неуютно.
— Понимаешь, мы с тобой – два «зайца» на вагон. Подводить проводников мы не имеем права. Спасибо, что взяли. Так что пока нас не устроят, придется держаться вместе, — сказал Митя.
Тут, я была с ним абсолютно согласна, и вдвоем всё — таки веселее.
Митя родился в Ленинграде, и к началу войны ему было почти три года. В начале июня 1941 года мама поехала с ним на всё лето к бабушке – папиной маме в Сибирь, в небольшую деревеньку под Кемерово, где они были вынуждены провести всю войну. А его папа – Павел Ильич – был призван из Ленинграда в действующую армию и прошел всю войну командиром орудийного расчета. Хоть после войны прошло уже почти двадцать лет, говорить о войне он не любил.
— Помнить надо, но вспоминать об этом очень больно и тяжело,- говорил он Мите, когда тот в детстве приставал к нему с расспросами.
Сам Митя, закончив школу, отслужил в армии, в Черноморском флоте. После армии поступил в Корабелку на вечернее отделение. Работает на ЛАО сварщиком. В отпуске встречались с армейскими друзьями, порыбачили на лимане, сходили в горы, покупались в море, вспомнили армейские будни. В общем, отпуск прошел нормально. Отдохнул, загорел, попил минеральной воды. На будущий год опять договорились встретиться, если обстоятельства не изменятся.
— Ты у тетки отдыхала? – спросил меня Митя.
— Нет. Работала вожатой в пионерском лагере, — обиделась я.
— Так ты будущая училка? Что преподавать будешь?
— Всё. Буду учителем начальных классов и воспитателем в детском саду. Ещё вопросы есть?
— Чего ты сразу кипятишься? Уж и спросить ничего нельзя. Как ёжик – сразу колючки выставляешь. Почему ты хочешь казаться хуже, чем ты есть? Ведь ты же не такая.
— Откуда тебе знать – какая я? Пуд соли надо съесть, чтобы узнать человека.
— Иногда и пуд не поможет. Но с тобой этого ничего не надо – ты вся, как на ладони, прямая, бесхитростная, добрая, а сейчас просто уставшая от неизвестности. Да доедем мы с тобой до Ленинграда. Просто переверни эту страницу и всё – представь, что ты уже в общаге с девчонками.
— Ни чего подобного. С девчонками я буду только завтра. Вообще – то я уже есть хочу. Тётя Анисья мне курицу положила, яйца.
— Стандартный набор для поезда, — усмехнулся Митя, — Пойдем в купе к проводникам. Авось не выгонят.
Увидев нас, Клавдия Степановна сказала:
— Нашли мы вам два места в одном купе. С пожилой семейной парой поедете. Собирайте манатки, и айда за мной.
— Степан Парамонович, Валентина Ивановна, — представились наши попутчики.
Как хорошо, когда есть законное место. Мы с Митей покушали, потом я сразу забралась на верхнюю полку. Спать, спать, спать. Видимо я действительно перенервничала, на меня вдруг навалилась невыносимая усталость. Только закрыла глаза как сразу, под стук колес провалилась в какой – то тяжелый сон. Мне снился темный незнакомый пруд, заросший кувшинками. Митя, пытающийся нарвать букет этих кувшинок, но запутавшийся в их стеблях и водорослях. Я стою на берегу, протягиваю к нему руки, кричу, голоса нет, а Митя потихоньку уходит под воду. И вот уже только сорванные кувшинки расплываются по глади пруда, Мити нигде нет, я понимаю, что он утонул, но не хочу с этим мириться, сердце готово выскочить из груди…
— Тише, тише, ты чего? Всё хорошо.
Открываю глаза, рядом лицо Мити, он потихоньку, как маленького ребенка, нежно гладит меня по волосам:
— Приснилось что- то нехорошее? Сейчас всё пройдет. Успокойся, на тебе лица нет. Бледная вся, дрожишь. Вставай, пойдем, выйдем из купе, я тебе форточку открою, свежим воздухом подышишь, успокоишься.
Я, молча подчинилась. Когда закрывала дверь, услышала:
— Заботливый у неё брат, сразу видно, любит сестренку,- сказала Валентина Ивановна Степану Парамоновичу.
Высунув голову в окно, я любовалась мелькающим пейзажем. День клонился к вечеру. Солнце закатными лучами радовало появляющиеся то тут, то там березки, стога сена на лугах, коров, устало бредущих домой. И вдруг прямо по полю, параллельно поезду и на перегонки с ним, я увидела молодого бегущего лося. Сколько радости и задора было в этом беге, только молодость может полностью отдаваться чувству радости и восторга, на зрелость и более старший возраст время накладывает свой отпечаток.
— Митя! Митя! Смотри! — закричала я.
— Да, вижу я, вижу, и машинист тоже уже видит, чувствуешь, слегка притормаживает?
А поезд и вправду слегка замедлил ход, потом дал протяжный гудок, состав дернулся, набирая ход, лось остался позади.
— Скоро будет остановка, стоянка двадцать минут, схожу, куплю ужин для нас. Горячего уже хочется.
— Митя, а почему наши соседи считают нас братом и сестрой? – задала я каверзный вопрос.
— Сашка, ну не буду же я им объяснять, что мы с тобой «зайцы». Нам с ними ехать чуть меньше суток. Это не такая страшная ложь. Больше мы с ними вряд ли увидимся. Так что побудем пока родственниками. Ты мне двоюродная сестра, учти это.
— Почему не родная? – капризным голосом спросила я.
— Мы с тобой слишком разные и это сразу бросается в глаза. И по внешности совсем не похожи.
— Значит, ты – красивый, а я нет?- обиженно сказала я.
— А может наоборот?
— Не надо меня успокаивать. Я сама знаю, как я выгляжу.
— Ты очень милая и обаятельная. Запомни это. И всегда будешь такой.
Я промолчала, но мне было приятно услышать о себе такое мнение.
— А сон, тебе какой приснился?
— Не помню,- пробормотала я. Мне не хотелось никому рассказывать этот кошмар. Да и пруд был какой – то деревенский, в городе таких нет. Снится от усталости всякая ерунда.
— Ну, вот уже подъезжаем. Я пошел. – Митя отправился к выходу.
Вернулся Мелеша с горячей, ещё дымящейся картошкой и малосольными огурчиками.
— Присоединяйтесь к нам, — радушно пригласил он Валентину Ивановну со Степаном Парамоновичем.
— У меня печенюшки есть с корицей. Сейчас чайку у проводниц закажем. Вот и ужин хороший, — промолвила Валентина Ивановна.
— Сашунь, доставай пирожки, помидорчики,- по-хозяйски распорядился Мелеша.
Я хотела обидеться – чего это он раскомандовался, но вспомнив, что мы родственники, передумала.
Ужин и вправду получился замечательный, огурчики аж хрустели на зубах, печенюшки – во рту таяли, а какими замечательными собеседниками оказались наши попутчики.
Степан Парамонович работает главным инженером на заводе Подъемно – транспортного оборудования им. С.М. Кирова. Так со своими кранами, а это продукция, которую выпускает завод, он полмира объехал. Недавно сопровождал уникальные краны, изготовленные специально для Братской ГЭС, которую пустят в действие к 50-тидесятилетию Великого Октября. Он так интересно и увлекательно рассказывал об этой грандиозной стройке, что мне сразу захотелось поехать в Сибирь. А Валентина Ивановна работает в Русском музее экскурсоводом. Она проникновенно с любовью говорила о художниках. Как жаль, что я плохо разбираюсь в живописи, надо будет обязательно заполнить этот пробел, засесть за специальную литературу в библиотеке, а то даже неудобно, что я не владею этим вопросом, а являюсь просто слушателем. Мелеша мне даже потихоньку на ушко сказал: « Рот прикрой, а то, как маленькая, глазёнки распахнуты, рот открыт. Думаешь, с открытым ртом больше информации впитаешь?»
— Да, ну тебя, — отмахнулась я от него, — Не мешай слушать.
Ленинград встретил нас мелким моросящим дождем. Типичная ленинградская погода. За Степаном Парамоновичем и Валентиной Ивановной приехал служебный автомобиль, они предложили и нас довести до дома, но мы с Мелешей культурно отказались.
— Тебе на Лиговку на остановку, а мне на Невский до дома. Прощай, заяц, — Мелеша протянул мне руку, но, увидев моё слегка изменившееся лицо, добавил, — Я тебе, на всякий случай, запишу номер домашнего телефона. Будет скучно, позвони.
Пожав мне на прощанье руку, Мелеша затерялся в толпе, а я поехала на автобусе в общежитие.
Варвара Николаевна, вахтерша, приветливо улыбнулась мне:
-Собираетесь, потихоньку, — и протянула два письма – одно от родителей, второе от Гриши Носина.
Мама печалилась, что я мало побыла дома и теперь мы сможем увидеться только после зимней сессии. Предлагала заказать на главпочтамте переговоры, чтобы услышать родной голос. Гриша писал, что папа определил его в интернат, и он сможет на выходные и каникулы бывать дома с бабушкой.
Прочитав письма, я занялась уборкой комнаты, помыла окно, протерла пыль, вымыла полы. Сразу стало чище и уютнее, но вроде чего – то недоставало, что – то было упущено. Но что? Когда до меня дошло, что мне не хватает присутствия Мелеши, я сначала очень удивилась этому, потом пришла в смущение, затем рассердилась. «Вот ещё, — подумала я. – Очень мне нужно думать о каком – то малознакомом парне. Знакомы меньше двух суток, а все мысли о нем. Мне учиться надо, а не о парнях думать». Но мысли всё возвращались и возвращались к нему, перед глазами стояли его ясные глаза, добрая улыбка, в ушах звучал мягкий голос. « Это что ещё за чувство? Я, что — влюбилась? Этого ещё не хватало. Да он и думать обо мне забыл. Так – мимолетный эпизод и ничего больше», — продолжало стучать в голове. Такое состояние меня очень беспокоило и мне оно совершенно не нравилось. Чтобы ещё чем – то заняться, я стала разбирать свою сумку, все достала, аккуратно разложила на кровать, потом опять сложила всё обратно. Я понимала, что ищу бумажку с телефоном Мелеши, но её нигде не было. Куда я могла её деть? Всё обыскала, телефона нигде не было. Я знала его имя и фамилию и разыскать Мелешу можно было через Ленсправку, но на такое я бы никогда не решилась. « Не судьба»,- прозвучало в голове. Я понимала, что это так, но мне было очень обидно. Может, об этой встрече я буду помнить всю жизнь, кто знает?
Утром меня разбудил стук в дверь. Приехала Надя. Она, бросив чемоданы у двери, с визгом повисла у меня на шее. Такого восторга от встречи я, честно говоря, не ожидала. Я очень хорошо к ней отношусь, но столь бурно выражать свои чувства не умею. Ближе к обеду появилась Соня. Теперь вся наша комната была в сборе. Вечером прилетела Зиночка. Забежав к нам в комнату, она чмокнула меня в щеку и упорхнула на главпочтамт звонить Антону. Новый учебный год начался.
Через три дня, когда я возвращалась с занятий, меня окликнула Варвара Николаевна:
— Сашенька, спасибо тебе за пирожки, очень вкусные. Ты меня угостила, так здесь я их кушать не стала, а отнесла внучке, а та, когда разворачивала, заметила листочек, прилипший к бумаге, вроде номер телефона какой – то. Не знаю, нужен он тебе или нет, посмотри, — и она протянула мне телефон Мелеши.
У меня, аж сердце замерло, так я обрадовалась:
— Спасибо. А я уж думала, что потеряла этот листок. С девочкой в поезде познакомилась. Вот она мне свой телефон и дала, чтобы в городе не потеряться, — покраснев, соврала я.
У меня, как камень с души свалился, нашелся телефон Мелеши. Правда листок был слегка помят и с жирными следами ( пирожки заворачивали), но написан он был его рукой и вырван из его записной книжки. Я аккуратно переписала номер телефона к себе в записную книжку, а листочек, написанный Митиной рукой, положила в тумбочку – целее будет. На душе стало светло и радостно. Вот ведь как бывает, случайная встреча может изменить что – то в твоей жизни.
Мелеше я решила позвонить в конце сентября, а то просто неудобно будет, ведь он дал свой телефон, чтобы я позвонила, если будет скучно. Без него мне скучно уже сейчас, но гордость не позволяет звонить.
Видимо я действительно очень часто думаю о Мелеше, стала невнимательной и рассеянной. Девчонкам по нескольку раз приходится ко мне обращаться, пока я соображу, что ответить. А Зиночка, хитро улыбаясь, спросила у меня:
— Слушай, а когда ты успела влюбиться? Ведь вроде и не было никого подходящего. Или я что – то не знаю? Скрываешь от меня?
-Да, ну тебя, — смутилась я,- и ни в кого я не влюбилась. Просто летом мало отдохнула, поэтому и рассеянная. Сейчас возьму себя в руки и всё будет по – прежнему.
— Эти сказки будешь кому – нибудь другому рассказывать. Глаза, как огонь горят. Любви не надо стесняться. Ведь это такое прекрасное чувство. Это просто расцвет, весна души. Одно из самых прекрасных чувств в жизни. Ты пойми, что жизнь – это один миг и, если двум душам суждено быть вместе – судьба соединит их. Не надо шарахаться от своего счастья. Это, как прыжок в воду – не знаешь какой температуры вода, сердце замрет от неизвестности, затем от холода, а потом из воды не вытащить. Родник – пьешь, аж зубы сводит, а напиться не можешь. Ныряй с головой в своё счастье. Помни – лучше быть капелькой бурного потока, чем озером застывшим и глухим. Лучше один раз вспыхнуть молнией, чем всю жизнь просуществовать тусклой лампочкой. А ты хорошая, но какая – то заторможенная что ли, вроде и учишься хорошо, музеи, экскурсии тебя интересуют, но нет в тебе какой – то искорки. Про таких говорят – « ни рыба — ни мясо».
— Курица, — неудачно пошутила я.
— Вот, вот, именно – курица.
Разбередила мне Зина душу, полночи уснуть не могла, с бока на бок ворочалась, вставала, воду пила, в окно на фонари смотрела, глаза – как распорки поставлены – не закрываются. Решила позвонить в двадцатых числах. Хорошо хоть девчонки крепко спали. Или вид делали, что спят?
Эмоции всегда бегут впереди разума. Зина же пытается толкнуть меня в омут неизвестности ( или неизбежности? ). Нет. Я должна быть более разумной. Не поддаваться ни на какие провокации. Разум. Прежде всего, разум. Решено. Никаких двадцатых чисел. Звоню – 30 сентября и точка.
Как тянется время. Я уже раз десять доставала свою записную книжку, телефон Мелеши выучила наизусть, отложила « двушки» для звонка, а конец сентября всё никак не наступает. Сижу на лекциях, а думаю о Мите. Может всё это миф? Просто я выдумала себе принца на белом коне, а теперь фантазирую? Может у него девушка есть, а он мне из вежливости дал номер телефона, зная, что я никогда не позвоню? Кто знает?
На лекциях стараюсь не отвлекаться, всё конспектировать, хотя порой, как в вакууме сижу, хорошо Надя рядом – толчок в бок и я спускаюсь с небес на землю. А так всё нормально – с родителями по межгороду разговаривала, Сене Сажину письмо написала, вернее на адрес его соседки, которая тайком от родителей передаст ему это послание, жду ответ. Как он там? Вот за него и Гришу Носина всегда душа болит. Такие хорошие ребята и такая сложная судьба. Очень хочется, чтобы они из всех ситуаций вышли победителями.
Надя с девочками в субботу ходила на танцы. Познакомилась там с парнем из Военмеха. Сейчас по вечерам бегает на свидания, приходит уже к закрытию общежития шумная и восторженная, по полночи шепотом рассказывает нам с Соней о Виталии ( так зовут её молодого человека ). Она просто им очарована и умный, и красивый, и компанейский. Но как – то очень уж быстро у них развиваются отношения, Соня говорит, что его компанейство ни до чего хорошего не доведет – обычно такие люди не способны на прочные, длительные отношения, просто как спичка – быстро зажигаются и быстро сгорают. Сама она на танцы не ходит, по воскресеньям ездит на Васильевский к своим девочкам из Узбекистана. Она, согласно обычаям, должна выйти замуж за корейца. Странно, я думала, что у нас в стране развитого социализма, каждый может сам решать свою судьбу, но я уже столкнулась с Сеней Сажиным из семьи баптистов, сейчас вот Соня. Может, я просто чего-то не понимаю? Или всё не так просто, как кажется?
Наконец – то наступило 30 сентября. Я с утра вообще не могла ни о чем думать. В ушах аж звон стоит. В голове только одна единственная мысль: « Скорей бы вечер». Мелеша до вечера на работе, потом дорога домой и ужин. Раньше восьми вечера звонить нет смысла. Время тянется нескончаемо, стрелки на часах просто застыли, как отсидела на лекциях – не помню, дорога в общежитие – как в тумане, слоняюсь по комнате из угла в угол, прошлась по коридорам, поднялась на шестой этаж к Зине, она собиралась на главпочтамт — заказать переговоры с Антоном.
— Ты чего сегодня не в себе? Случилось чего? Вся, какая – то рассеянная, потерянная, как сомнамбула.
-Вечером, когда после переговоров придешь, может, поговорим.
-Вечером, так вечером. Не хочешь сейчас ничего говорить. Не надо. Я побежала. Можешь у нас в комнате посидеть. Здесь сейчас нет никого. Посиди, с мыслями соберись, иногда и в одиночестве побыть надо. У вас девчонок полная комната, а здесь тишина, покой. Ну, всё, уже убегаю, — хлопнула дверь, и Зинины каблучки застучали по лестнице. Я осталась одна. Подошла к окну – внизу мокрый заасфальтированный двор, покрытый потемневшими листьями, темные нависшие тучи, мелкий моросящий дождь. Всё серо, тускло, одиноко. Природа готовится к предстоящей зиме. Холодно. Отопление ещё не дали, батареи холодные. Сырость такая, что пробирает до костей. Влага в воздухе витает. Стрелки на часах совсем не движутся.
— Ты чего в темноте сидишь?- войдя в комнату, спросила Зинина соседка Маруся и нажала выключатель.
От яркого света я аж зажмурилась.
— Да ты вся закоченевшая сидишь. Сейчас чайку поставлю, попьём горяченького с сухариками.
Я, как очнулась: «Да, нет, я сейчас к себе пойду».
— Оставайся. Чай пить вдвоём веселее.
Наконец- то начало девятого. Я быстро собралась и побежала к телефонной будке.
— Платок на голову надень. Простынешь. Куда на ночь глядя помчалась? — услышала я вслед возглас тёти Паши – вахтёрши.
Вскочив в телефонную будку, я перевела дух. Сердце стучало, как сумасшедшее, руки дрожали, двушка никак не хотела лезть в щель.
Всё. Номер набран. Пошли длинные гудки.
— Алё-ё, — раздался в трубке женский голос, — Алё-ё, алё-ё, перезвоните, вас не слышно.
— Будьте добры, позовите Мелешу к телефону, — пересохшими губами елё выговорила я.
— Мелентий, вас к телефону, — услышала я в трубке.
Минута ожидания мне показалась вечностью.
— Добрый вечер. Слушаю вас, — наконец раздался голос Мелеши, — Говорите.
— Это я,- прошептала я в трубку.
— Заяц?! — обрадовался Мелеша, — Как хорошо, что ты позвонила, я уж подумал, что ты телефон потеряла. Соскучилась или просто тоскливо стало? Хочешь, встретимся? Я вспоминал о тебе.
— Когда? — только и смогла вымолвить я.
— Сегодня у нас понедельник. Завтра, послезавтра и в пятницу у меня лекции в институте. Суббота – у меня короткий день, у тебя занятия почти до четырех. Давай встретимся в воскресенье. Выспимся за неделю и… часиков в двенадцать, я буду ждать тебя у кинотеатра « Москва». Знаешь где это?
-Угол Огородникова и проспекта Газа?
-Умничка. Правильно. Там три зала. Так что на сеанс никогда не опоздаешь, они через полчаса. Мороженое можно поесть, кофе попить. При желании в тире рядом с кинотеатром пострелять. Тебе на троллейбусе от Пяти углов можно доехать. Ну, как договорились?
-Договорились.
В общежитие я летела как на крыльях. Настроение прекрасное, душа поёт, дождь кончился, отопление дали.
С ходу залетела к Зине на шестой этаж, проскочив свой четвертый.
-В лотерею выиграла или червонец царский нашла? Сияешь, как медный самовар. Рассказывай свои хорошие вести,- выдала Зина, увидев меня.
-Дай отдышаться,- только и смогла вымолвить я.
— Водички попьёшь или чайку поставить? – это уже Маруся.
-Нет, ничего не надо, сейчас посижу немного, отдышусь и пойду к себе.
— А, как же новости?- елейным голоском пропела Зина.
-Потом. Всё потом.
Всю ночь я не могла уснуть. Ворочалась с боку на бок. Лежала с открытыми глазами – вспоминала слова Мелеши: « Я вспоминал о тебе». Эти слова были такими прекрасными, они нежными колокольчиками звучали в моей голове — Я вспоминал о тебе. Я вспоминал о тебе…
Значит, он думал обо мне. Вспоминал. Я ему не безразлична.
На улице осень. А у меня в душе расцветает весна. Как права была Зина, когда говорила про любовь: « У тебя ещё все впереди». Значит, оно наступило или уже наступает – это «впереди». Какая она – любовь? И что это такое – любовь? То, самое прекрасное, нежное чувство, о котором говорили Зина, Надя, о которой пишут в книгах. Которую воспевают поэты. Что это – счастье или боль? Или в этом чувстве заключается всё, что необъять словами, не выразить чувствами, в этом заключается весь смысл жизни. Жизнь – это любовь. Любовь – это жизнь.
Как правильно и прекрасно сказал в своём стихотворении « Слова» замечательный ленинградский поэт и прозаик Вадим Шефнер: «… Словом можно убить, словом можно спасти, словом можно полки за собой повести…».
Одно предложение: « Я вспоминал о тебе» и у меня выросли крылья. Как я благодарна Мелеше за эти слова.
Настроение замечательное. Хочется, чтобы у всех всё было хорошо, улыбаться незнакомым людям, делать подарки, поделиться своим счастьем, чтобы у каждого в душе появился солнечный лучик. « Из искры возгорится пламя!».
Всё – таки очень хорошо жить на свете. Как я благодарна родителям за то, что я есть. Я есть, я живу, я существую со своим «я», со своим характером, своими обидами, настроением, счастьем. Я — есть и этим сказано всё!
Зиночка пыталась у меня выведать причину необычайного подъема настроения, но я фразой: «Возможно, всё узнаешь в воскресенье» охладила её пыл.
В институте все хорошо. К майским праздникам решено поставить пьесу по сказке А.С.Пушкина «Сказка о царе Салтане». Мне досталась роль ткачихи. На царицу я явно не тяну. А для ткачихи моя внешность в самый раз.
Наконец – то наступило воскресенье. Какое там выспаться за неделю. Я встала ни свет ни заря. На вахте попросила ключ от душа. Приняла душ. На бигуди накрутила волосы, высушила голову в духовке. Открываешь духовку, включаешь её, голову наклоняешь к духовке, накрываешься газетой и никакой фен не нужен. Прически в общежитии все девочки делают только так. По субботам и воскресеньям все духовки заняты. Для того, чтобы прическа хорошо держалась, Надя посоветовала мне накручивать бигуди на пиво. Она сама очень красиво уложила мои слегка отросшие волосы в оригинальную причесочку, сделав небольшой начёс.
-Тушью реснички подкрасим? Или так оставим?
-Тушью – это уже будет перебор,- сказала я, глядя на себя в зеркало и впервые любуясь собой.
-Зачем ей ресницы красить. У неё и так глаза горят,- подала голос Соня, — По общаге походи, чтобы к образу привыкнуть, а то стушуешься на свидании. Ты сейчас на себя не похожа, но хороша.
Погода хорошая, настоящее бабье лето, та самая осень, которая вдохновляла А.С. Пушкина: «Унылая пора! Очей очарованье!…».
Вот и кинотеатр «Москва», красивое отдельно стоящее здание в стиле Сталинского неоклассицизма, построенное в тридцатых годах по проекту архитектора Хидекеля Лазаря Марковича со скульптурным фризом, выполненным И.В.Крестовским. Это первый советский трехзальный кинотеатр на 1200 мест, возведенный на месте снесенной церкви св. Екатерины в Екатерингофе простоявшей почти сто лет. Фасад здания облицован гранитом и мрамором. Монументальность строения просто поражает, это постройка советского времени и эта красота также дойдет до потомков, как и до нас дошли величественные постройки архитекторов Санкт- Петербурга 18 -19 веков.
Только Мелеши почему – то нигде не видно. Посмотрела на часы – до двенадцати ещё почти десять минут. Рановато я приехала, пока посмотрю афиши. Сегодня показывают три фильма: «Гусарская баллада», «Я шагаю по Москве», «Приходите завтра». Интересно, на какой фильм мы пойдем с Мелешей?
Время идёт, а его всё ещё нет. Может просто опаздывает? Может, случилось что? А, может он вообще не придёт? Нафантазировала я себе невесть чего и жду здесь, как ненормальная. Настроение начинает потихоньку падать. Отвернулась от афиш, встала за колонну, подожду ещё немного, потом посмотрю фильм, чтобы не сразу в общежитие возвращаться и всё. Я уже еле сдерживала слезы, готовые брызнуть у меня из глаз. Как вдруг чьи- то мягкие руки нежно и ласково закрыли мне глаза.
-Мелеша, — прошептала я.
-Извини, заяц, за опоздание. По дороге встретил знакомого, пришлось перекинуться несколькими фразами. Спасибо, что дождалась, — мягко сказал Мелеша.
-Так ещё и пятнадцати минут первого нет.
-Это девушки могут опаздывать, а мужчины должны быть пунктуальными.
— Кто это придумал, про опаздание? – возмутилась я,- Люди должны уважать друг друга и себя в том числе, а не заставлять, чтобы их ждали.
-Камешек в мой огород?
-Нет, ну что ты? Я очень рада, что ты пришёл.
— Разве могло быть иначе? Я же сам назначил тебе свидание. Ну, какой фильм смотреть будем?
— Всё – равно. Они все новые. Я ещё ни один не смотрела.
-Тогда, чтобы не торопясь поесть мороженое, пойдем на сеанс в час дня. Или, может, ты в тире пострелять хочешь?
-Лучше мороженое.
-Отлично. Тогда пошли.
Увидев, что я пытаюсь достать деньги, Мелеша сказал: « Ты это брось, пригласил тебя я, расплачиваться должен мужчина. Не забывай, что ты студентка и живешь на стипендию, а я рабочий класс, сам зарабатываю себе на жизнь и, поверь, немало зарабатываю. Вот институт закончу – оклад будет меньше, но учиться надо. Ещё великий Ленин нам завешал: «Учиться, учиться и учиться!» Будем следовать его заветам».
С Мелешей так хорошо и покойно, как будто я знаю его всю жизнь. Мороженое он мне купил ванильное, черничное и шоколадное, всех по шарику с двойным вишнёвым сиропом. Ещё и пирожных к кофе накупил и эклер, и буше, и корзиночку.
-Столько всего вкусного, просто глаза разбегаются, но мне всё не съесть,- запротестовала я.
-С собой в общежитие возьмешь. Там всё съестся, ещё и мало будет,- совсем, как Зинина мама сказал Мелеша.
Фильм мы смотрели «Я шагаю по Москве», кажется, о жизни молодых метростроевцев, но, честно говоря, я больше была сама в себе, чем вникала в смысл фильма. В общих чертах вроде бы и видела фильм, а в целом – толком рассказать ничего не могу.
Вышли из кинотеатра, прошлись немного.
-Заяц, я очень рад, что мы с тобой встретились, но давай я сейчас тебя в общежитие провожу, а то у меня курсовая на носу, расчеты, чертежи, после работы лекции в институте, на неделе ничего не получается, времени свободного совершенно нет. Ты, уж, извини, но встречаться будем только по выходным. У вас в общежитии телефоном можно пользоваться?
— Нет, только в экстренных случаях.
-Тогда позвони мне в воскресенье часиков в одиннадцать, чтобы, судя по погоде, можно было бы куда – нибудь сходить или съездить и, в зависимости от этого, уже будем назначать встречу или у кинотеатра или на вокзале или у музея. Договорились?
-Конечно. У нас телефон рядом с общежитием, я позвоню.
Мы очень тепло расстались у двери общежития. Мелеша поехал к себе домой, а я стала медленно подниматься по лестнице.
У нас в комнате помимо Нади и Сони были ещё Галя и Зина. Зина, закинув ногу на ногу, сидела на стуле у окна, повернув в мою сторону голову, она сказала:
-Тихоня, тихоня, а какого красавца себе отхватила.
-Это ты о Мелеше?
-Ну, вот, девочки, теперь мы знаем, как зовут Сашкиного ухажера.
-Прямо уж там — «ухажер», просто знакомый, — смутилась я.
-Давай, давай, рассказывай, нам тоже интересно, — заговорили все разом.
Пока я им не рассказала всю историю нашего знакомства с Мелешей, они от меня не отстали.
— Это мне надо было на поезде ехать,- задумчиво проговорила Зина.
-Тебе, что Антона мало?
-Вот уже и пошутить нельзя, — рассмеялась она.
И потихоньку потекли дни, от воскресенья до воскресенья.
Погода хорошая, мы с Мелешей съездили в Пушкин. Одно дело, когда ты целенаправленно едешь туда с экскурсией и совсем другое дело, когда ты посещаешь этот город вместе с любимым человеком. Походили около лицея Пушкина, даже не верится, что здесь почти сто пятьдесят лет тому назад учился хулиганистый черненький мальчишечка – метис, ставший впоследствии солнцем русской поэзии, здесь был Державин, гуляли цари, Матильда Кшесинская. Как летит время, Гоголь сравнивал Русь с летящей тройкой, а с чем можно сравнить время? С бездонностью вечно молодого, никогда не стареющего неповторимого неба с его постоянно меняющейся картиной облаков, красоту которого воспевали поэты и писатели, которое запечатлено на полотнах художников, оно вечно, оно было до нас, оно будет после нас, являясь пристанищем высших сил, обителью Бога.
Прошлись мимо Екатерининского дворца, погуляли по парку, побывали в Камероновой галерее, где находясь наверху возле белоснежных колонн, так и хочется, как Наташа Ростова, подхватить себя под коленки … и полететь, красота неописуемая.
У необычного фонтана бронзовой девушки с разбитым кувшином на гранитной скале, я стояла столь долго, что Мелеша пошутил:
— Ты сама скоро превратишься в статую, только не в девушку с кувшином, а в застывшую современницу, хорошо хоть с сумочкой, а не с веслом.
В общежитии девчонки мне устроили настоящий допрос с пристрастием: где были, чем занимались и самое основное – целовались или нет.
Мне и сказать было нечего – ходили, гуляли, говорили. О чем? Обо всем и ни о чем, говорили много, а рассказывать нечего.
-Целоваться вы не целовались, а как он к тебе относится?- это уже Зина.
-Не знаю, — пожала я плечами.
-Он, что же, тебя просто, как собачонку, со скуки выгуливает? – съязвила Зина.
-Ничего подобного,- возмутилась я, — Мы с ним и в пельменную зашли, и у зеркальных прудов были.
-Ну, уж, если пельменная и пруды, то я молчу, — рассмеялась Зина, потом засмеялись девчонки и я вместе с ними.
В институте готовимся к постановке спектакля, решили показать его в апреле, в апреле и день космонавтики и день рождения нашего вождя Владимира Ильича Ленина, да раньше вряд ли получится, костюмы будем шить сами, необходимо сделать все декорации, а на это нужно время. Ещё каждому участнику необходимо сделать куклу – своего « двойника «- спектакль будет с элементами кукольного театра, чтобы можно было показать все превращения Гвидона. Подготовиться надо основательно, сначала сказку покажем в институте и, если руководству понравится, то нам разрешать показать спектакль в доме учителя на Мойке и, в зависимости от этого будет решено, будем ли мы показывать эту сказку в детских садах и школах.
В воскресенье, когда мы были в Русском музее, Мелеша сказал:
-Сашка, у нас на ноябрьские праздники получается практически четыре выходных – 7, 8 ноября — сами праздники, суббота — короткий день и воскресенье. В субботу я могу взять отгул, ты – отпроситься с занятий, и тогда на эти четыре дня мы можем уехать в деревню, здесь недалеко под Ленинградом, чуть больше часа на электричке и автобусом минут сорок двоюродная бабушка папе в наследство дом оставила. Натопим печку, чтобы тепленько было, в подполе закатки, варенье, капуста квашеная, огурцы, картошка – всё есть, с голоду не помрем, с собой продуктов возьмем, магазинчик там деревенский есть в случае, если купить чего надо. Телевизор, правда, старенький с линзой ещё, но два канала показывает, проигрыватель, радио – полная цивилизация. На свежем воздухе побудем, погуляем, там такие места прекрасные. Или, может, ты здесь хочешь остаться, на демонстрацию сходить, парад посмотреть? Решай.
-У нас ещё два выходных будет, вот тогда и поговорим. Сразу я даже не знаю, что ответить. А парад я в прошлом году видела, мы с девчонками ходили смотреть и его ещё по телевизору показывать будут. Отложим этот разговор до следующего раза.
-Договорились.
Когда мы стояли у полотен И.К.Айвазовского, я сказала Мелеше:
-Ты даже представить себе не можешь, как я боготворю этого художника. Ведь он родился, жил, умер, создавал свои картины в Феодосии, был первым почетным гражданином этого города, провел туда воду. Хоть он и путешествовал по всему миру, но своим родным городом всегда считал Феодосию, завещал ему свою галерею. Я неоднократно была в музее И.К.Айвазовского в Феодосии, а ведь это был его дом, дом, где он жил и построен он был по его проекту. Там я с Таней познакомилась. Она немного старше меня, сейчас работает в больнице медсестрой. А в то время она училась в мед училище в Новороссийске. Она к нам приезжала в Старый Крым, я гостила у них в Феодосии. Мы с ней переписываемся. Как здорово тогда было.
-Лучше, чем сейчас?- раздался ехидный голос Мелеши.
-Сейчас и тогда – это не сравнивается. Это совершено разные вещи и не надо ёрничать. Так и обидеться можно.
-Колючки выпускаешь?
-Да, ну тебя, давай лучше картины смотреть. Вот смотри — Девятый вал. Какое полотно. Такую стихию мог создать только великий маринист. Ты только посмотри на этих людей на мачте. Это всё, что осталось от корабля и на эти живые бушующие волны, готовые накрыть их в любую минуту – это так живо и неповторимо, а под ними такая толща воды, что попади туда – тебя просто расплющит и что у них в глазах – страх или надежда?
— Сколько бы времени не прошло, но Айвазовский запечатлел их именно в этот момент и тысяча, миллионы людей до тебя и после тебя не смогли, и не смогут разрешить эту задачу, потому что каждый это видит и воспринимает по – своему. Сколько людей – столько восприятий. А ты знаешь, что критики не только хвалили Айвазовского, но и ругали его?
-Ну, и где теперь эти критики? Картины Айвазовского живут, и будут жить. Вот смотри, какая лунная дорожка, так и хочется слиться с картиной, попасть туда, побежать по этой дорожке до самой луны. Представляешь?
-Фантазёрка.
Валентину Ивановну в музее мы не встретили.
На предложение Мелеши провести с ним четыре дня девчонки отреагировали по — разному: Соня ужаснулась – находиться в одном помещении с малознакомым молодым мужчиной – это было выше её понятия, представления о морали, хотя при этом она заявила, что всё – таки замуж ей хотелось бы выйти за русского парня, даже вопреки обычаям и желаниям её родни.
Надя сказала, что, по её мнению, это довольно – таки опасное предложение, она бы ни за что не согласилась, на это Зиночка, которая пила у нас чай с вареньем, облизав ложку и держа её в руке, как указательную палочку ответила:
— Так, — ложка отклонилась в мою сторону,- Сашка, ты у нас совершеннолетняя? – и сама себе ответила,- Совершеннолетняя, то есть за свои поступки ты отвечаешь самостоятельно, сама за себя несёшь полную ответственность. Решать только тебе. Не слушай этих клуш. С такими понятиями как у них не только замуж никогда не выйдешь, но и в девках останешься. Пусть они живут по своим обычаям, понятиям, порядкам, а ты слушай только своё сердце. Вот, что оно тебе сейчас говорит? – ложка уперлась прямо в меня.
-Мне хочется с ним побыть, но боязно, — робко ответила я.
— Не понравится, станет приставать или ещё чего – тебя никто не неволит – развернулась и уехала.
— Может ты и права, — задумчиво ответила я.
— Не «может быть», а точно – права. Сердце – не обманешь, а оно тебе говорит, что Митя твой – человек хороший, порядочный, не то что Надькин – выпивоха.
Надежда уже, действительно, к этому времени разочаровалась в Виталии, который стал выпивши приходить на свидания и вместо прогулок «под луной», все чаще пытался затащить её в какие то сомнительные кафе, где большей частью собирались любители выпить.
Передо мной, как у Гамлета, стоял вопрос – «Быть или не быть».
В следующее воскресенье шел мелкий моросящий дождь и мы встретились с Мелешей у кинотеатра «Москва». Первым его вопросом было:
-Что ты решила насчет праздников?
-Пока не знаю.
-Судя по твоей хитрой мордашке, ты уже всё решила. Так, что не томи – говори.
-Как тебе сказать? – протянула я.
-Говори, как есть, мне заявление на отгул на субботу писать или нет? Его ещё руководство подписать должно.
-Пиши.
— Как камень с души свалился.
— Тебе, что так хочется со мной четыре дня провести? – хитро спросила я.
— Можешь не верить, но очень хочется.
Мне было приятно слышать эти слова. Я верила и доверяла Мелеше, в нём было что – то такое доброе, душевное, домашнее.