Колечко - талисман 4

Время летит с необычайной быстротой – скоро Новый год, сессия. Помимо занятий полным ходом идет подготовка к постановке спектакля. Хорошо, что все делается сообща: Соня из папье — маше сделала головку куклы – ткачихи, Зиночка ее раскрасила, получилось очень на меня похоже, Надя взяла в прокате швейную машинку и шьет нам с куклой сарафаны и блузки, я занимаюсь украшением и вышивкой, получается неплохо, но очень медленно, вот когда я вспомнила рукодельницу – Женю Букину, сейчас я бы от ее помощи не отказалась. Кокошник решили украсить бисером и бусинками. Только Соня постоянно напоминает, чтобы я сильно не увлекалась с украшениями, поскольку я не царица, а всего – на всего ткачиха, и должна соответствовать своему образу. Но мне все хочется сделать покрасивее – Мелеша обещал отпроситься с работы на премьеру нашей постановки и я хочу, чтобы он не был разочарован, хотя Зиночка говорит, что даже, если мы провалим спектакль, он меня от этого меньше любить не будет.
Мелеша купил билеты в Кировский театр на оперу Ш.Гуно « Фауст» по трагедии И.В.Гете и на январь на балет П.И. Чайковского «Щелкунчик» по мотивам сказки Э.Т.А.Гофмана.
-Сашка, на « Фауста» я достал билеты только на галерку, последний ряд, будем сидеть под самым потолком, как истинные студенты, но зато сцена – как с птичьего полета, все будет хорошо видно, я бинокль возьму, чтобы ты все могла рассмотреть. Согласна? Пойдешь или заниматься будешь?
— Ну, кто же отказывается от оперы? Тем более, что я в опере вообще никогда не была, конечно, пойдем! — с радостью согласилась я.
-Договорились.
С Мелешей в Кировский театр мы добирались совсем не так, как с Соней, просто он с билетами ждал меня под часами у входа в театр. Сидели мы, действительно, под самым потолком на последней скамье. Митя сел рядом с парнем, потом я, около меня сел молодой человек. Поскольку сидели все тесно, я между собой и незнакомым парнем положила сумочку, он со своей стороны поставил портфель, в тесноте да не в обиде.
-Под самым потолком, почти напротив люстры, рядом с ангелами, парящими на плафоне, сидим. Правда, здорово? Тебе бинокль дать? – спросил Мелеша.
-Пока нет.
Медленно погас свет, зазвучала увертюра, занавес раздвинулся, опера началась.
Красочность декораций просто поражала, пение завораживало и под арию Мефистофеля «На земле весь род людской» я… уснула.
Проснулась я от толчка в бок. С просонья, не сообразив в чем дело, я резко вздрогнула и судорожно схватилась за свою сумочку, сидящий рядом со мной парень схватился за свой портфель — вид у него при этом был просто ошеломленный. Посмотрев на Мелешу, я увидела, что он еле- еле сдерживает смех.
-Я не ожидал такой реакции, просто хотел тебя перед антрактом тихонько разбудить, а то неудобно – люди пришли в оперу, а ты – спать, — тихо проговорил он, — Выходи быстрее.
Усадив меня в фойе на банкетку, Мелеша, наказав мне никуда не исчезать, отправился в буфет.
Принеся лимонад в бумажном стаканчике с двумя бутербродами, один с сырокопченой колбасой, другой с икрой, он сказал:
-Быть в театре и не побывать в буфете – просто нонсенс, а это девчонкам в общежитие отнесешь, чаю с пирожными попьете, — он протянул мне две связанные бумажные коробочки.
— Теперь рассказывай, как ты до такой жизни дошла, что в театре при оркестре и поющих артистах умудрилась уснуть? То, что ты соня, я знаю, и правильнее было бы, если тебя вместо Саши Соней назвали. Но тако-ое…? Ты, что в общаге совсем не спишь?
-По субботам, воскресеньям мы с тобой встречаемся, к спектаклю готовимся, сессия на носу, я просто ничего не успеваю, вот и приходится по ночам конспекты штудировать, — оправдывалась я.
-Всё – теперь субботы, воскресенья будешь в деревне отсыпаться и не волнуйся ни о чем, сдашь ты сессию, все будет хорошо, а доводить себя до такого состояния нельзя, ты женщина – будущая мать…
-Какая мать?- вырвалось у меня.
— Я бы тебе сказал «какая», да неудобно. Ты, что же думаешь, что общение мужчины и женщины никаких последствий не имеет?
-Ой… — только и смогла вымолвить я.
— Вот тебе и «ой», прежде головой надо было думать. Сашка, ты чего? – всполошился Мелеша, увидев мои квадратные глаза, — Солнце моё, успокойся, распишемся мы с тобой, свадьбу, бог с ней, потом справим, ничего страшного в этом нет, главное, чтобы ты была спокойна. А к ребенку я сам по ночам вставать буду.
-Какому ещё «ребенку»? – с ужасом проговорила я.
— Ну, будут же у нас с тобой дети.
-А учеба как же?
-И учиться будешь, и институт закончишь, ведь нас же двое, а двое – это уже семья. Пошли в зал, второй звонок уже дали.
После антракта рядом со мной уже не было того напуганного молодого человека, а сидел совсем другой парень.
— Во-о, как ты парня напугала, сразу от тебя сбежал, — шепнул мне на ушко Мелеша.
К общежитию мы добрались почти к двенадцати.
-Тебя в общежитие – то пустят? Или ко мне… к нам, в нашу комнату,- поправился Мелеша, — пойдем ночевать?
-Пустят. Только не с этой лестницы. У нас коридоры длинные и выходят на другую лестницу, где обычные коммунальные квартиры. Только эти двери всегда закрыты, они используются как аварийный, пожарный выход. Вот на третьем этаже, где у основной лестницы вахтер сидит, у пожарной меня и ждет Зина с ключом – с тетей Пашей я договорилась, а Зиночка сейчас, наверное, сидит и конспект читает. Я постучу тихонько и все – я в общаге.
-Не была бы ты такой соней, мы бы еще с тобой погуляли. Правда, морозец хороший, градусов пятнадцать будет, а к утру еще понизится. Ты одевайся, пожалуйста, по теплее, всегда за тебя душа болит: как ты, что ты…- целуя меня у двери на третьем этаже, говорил Мелеша.
-Мне тоже от тебя уходить не хочется, я так по тебе скучаю. Никогда не думала, что такое может быть… — целуя Митю в ответ, говорила я.
Дверь слегка приоткрылась и высунувшаяся Зина сказала: « Ребятки, время позднее, прощайтесь быстрее». Я, от неожиданности, аж подпрыгнула: « Зинка, не пугай меня!» А Мелеша, прижав меня к себе, протянул Зине пирожные: « Отнеси, пожалуйста, пирожные в комнату и чайник поставь, дай нам ещё побыть немного вместе». Зина, сунув мне ключ в руку, сказала: « Сама закроешь и тете Паше отнесешь, не забывай, ей тоже спать ложиться надо».
Получила письмо от Сени Сажина – просто крик души. Бедный мальчик, мало того, что у него родители баптисты, так ещё в школе – гонения от ребят. До чего же порой бывают жестокими дети, откуда в них эта жестокость? Живем в прекрасной стране, государство заботится о детях – спортивные школы, дворцы пионеров, слеты, зарницы. А вот, на тебе – один конкретный ребенок, а столько проблем. Поделилась наболевшим с Мелешей.
— Ничего, Сашка, ему еще этот год и следующий, а потом можно хоть в техникум, хоть в училище. Пусть еще немного потерпит, а то бежать из дома собрался. Надумал тоже? Из любых ситуаций есть выход, кроме смерти, конечно, только надо не сидеть на месте, а необходимо использовать все возможности. Под лежачий камень – вода не бежит. У нас от ЛАО в Сиверской прекрасный пионерский лагерь. Профсоюз у нас хороший, а, поскольку мы с папой вместе на ЛАО работаем -он инженер — можно определить Сеню на все лето, на все три смены в лагерь. Скучно ему не будет, а навещать его и мы и мои родители смогут. Ты бы видела какое это место чудесное, а спортивная площадка прямо через ров перекинута и питание там получше, все – таки заводской лагерь. Ты напиши, успокой мальчишку, если сейчас ему не протянуть руку помощи, то в какую угодно компанию может попасть – где пригреют – туда и потянется.
Вот так, из – за отсутствия внимания и понимания, можно потерять хорошего человека.
Я написала Сене очень теплое душевное письмо, он мальчик умный и я, думаю, что сам сможет разобраться в этой ситуации. Еще я написала письмо его классной руководительнице – она педагог и не имеет права закрывать глаза на столь вопиющее безобразие, ребенка гнобят, а она никаких мер не принимает, но все люди разные и кто – то близко к сердцу принимает несправедливости, а кому – то наплевать.
Мелеша настаивает на знакомстве с его родителями, а я и своим – то ничего не написала и, даже когда была на переговорах с ними и то ничего не сказала. Никак не могу привыкнуть к своему положению – вроде и женщина уже, почти жена…, а воспринять это у меня не получается.
Он мне много рассказывает про свою коммуналку, которую теперь упорно называет « нашей». У себя, « у нас», в комнате над кроватью Мелеша повесил мой карандашный портрет – подарок Марины Усовой, его родители, увидев это, остались очень довольны, а мама сказала: « Хорошая, миленькая девочка, лишь бы только вы были счастливы вместе».
Мелеша ответил: « Я люблю её, мама, и только этим уже счастлив».
-Как у вас?- коротко спросил Павел Ильич.
-Муж и … жена,- слегка запнувшись, сказал Мелеша.
-Тогда, сын, со свадьбой не тяни. Ты – мужчина, вся ответственность за семью лежит на тебе и, в первую очередь, за судьбу этой девочки. Как ее хоть зовут?- спросил папа Мити.
-Сашенька.
-Хорошее имя, – сказала мама.
Алевтина Ивановна на кухне сказала Мите: « Я очень рада за вас, молодой человек, надеюсь, вы выбрали себе достойную избранницу?»
-С чего вы взяли? – поинтересовался Мелеша.
-Влюбленного человека ни с кем другим не спутаешь. Любовь – она окрыляет. А вы сейчас на крыльях летаете.
Даже Дашка сказала: « Я рада за тебя, Митя».
— Вот, видишь, Сашка, они все тебя ждут, хотят с тобой познакомиться, они уже приняли тебя в свою коммунальную семью. Дело осталось за малым – прийти и сказать: «Здравствуйте, я жена Мити и буду здесь жить».
-Митька! Прекрати немедленно издеваться! Не нагнетай обстановку! Я ещё своим ничего не сказала. А ты требуешь от меня невозможного… — от возмущения у меня не хватало слов.
-Чего невозможного? Сама создаешь себе трудности, вязнешь в них и пытаешься кого – то другого обвинить в своей нерешительности. Сашка, в жизни надо быть смелее, иногда, для достижения цели — напролом идти надо, а не прятать голову в песок, как страус. Жизнь по – разному может повернуться и не всегда рядом будет человек, который сможет подставит тебе плечо. Учись быть смелой и решительной, — говорил Митя.
-Ну, ты совсем, как Оля Катосова, которая учила меня строгости в воспитании с детьми.
— Вот, видишь, она еще совсем девочка, а отношение к жизни серьезное. Такая нигде не пропадет. А тебе надо прислушиваться к советам, а не отвергать все на прочь. Намного проще отвергнуть, чем вникнуть, понять и принять. На то ты и человек, чтобы отделять зерна от плевел, правду от лжи, хорошее от плохого, — пытался учить меня жизни Митя.
-Мелеш, я полностью с тобой согласна, но дай мне время, не готова я еще к знакомствам. Подождем немного. Новый год встретим, а там решим, — не столько Митю, сколько саму себя уговаривала я.
— Новый год не за горами. Ждем Нового года. Но потом никаких отговорок, — мягко, но решительно сказал Мелеша.
На Новый год Мелеша подарил мне серебряный ( позолоченный ) медальон – сердечко, в который были вставлены наши фотографии, в его крышку был вделан точно такой же сочно красный камешек – рубин, как и на моем колечке.
-Это, чтобы я был всегда вместе с тобой и у твоего сердца, — делая мне этот подарок, сказал Мелеша, — Но этот медальончик с небольшим секретом, — и, вынув фото, он показал мне припаянный с внутренней стороны медальона маленький серебряный крестик, — Я специально сходил в церковь и освятил его.
-Это говорит мне кандидат в члены партии? – съязвила я.
-Сашка, давай не будем углубляться в эти подробности. Я крещеный, меня бабушка во время войны в деревенской церкви в Сибири покрестила, сказав при этом: « Что бы теперь с этим ребенком не случилось, он не будет потерянным, он просто превратится в ангела». А время, ты сама знаешь, какое было – не только каждый день, каждый час мог стать последним.
-Извини, Мелеш, я не хотела тебя обидеть, — тихо проговорила я, — Меня бабушка после того случая, нашего спасения, когда немец – постоялец нас практически из дома выгнал, чтобы не убивать, ведь им был дан приказ всех, независимо от возраста, у кого квартируются, уничтожить, тоже покрестила. Я крещеная. Действительно плохо, что мы не можем повенчаться с тобой в церкви – я комсомолка, ты кандидат в члены партии.
-Зато я могу поцеловать тебя от всей души и крепко – крепко прижать к сердцу – никакая партия нам это запретить не может, — нежно сказал Мелеша, притягивая меня к себе для поцелуя.
К Новому году я получила больше всех в общежитии поздравительных открыток, меня поздравили не только родители, Таня, но и большая часть ребят из пионерского лагеря. Я переписываюсь только с Сеней Сажиным и Гришей Носиным, но свой адрес я дала еще Оле Катосовой, видимо, они все и «обменялись» адресами. Мелеша, купив мне целую пачку разнообразных новогодних открыток, предложил вместе с ним писать поздравления ребятишкам, без внимания никого нельзя оставить – внимание неоценимо, особенно в их возрасте, когда они все ждут чего – то нового, новогоднего, волшебного, необычайного.
-Давай мне все свои ребячьи открытки, я каждому напишу новогоднее поздравление – пожелание, а ты только подпишешься, а то и так не высыпаешься, поздравить всех необходимо, мы с тобой – одно целое и пусть это сделаю я, — предложил мне Мелеша.
-А спать когда ты будешь?
-Ты в меня вдохнула столько энергии, что я сейчас горы готов свернуть, мне двадцати четырех часов в сутки мало, столько сил, что спать совсем не хочется.
-Вот, видишь, а мне никак не выспаться, — пожаловалась я.
-В выходные с кровати никуда не пущу, будешь спать, пока не выспишься.
В выходные перед Новым годом Мелеша меня на самом деле никуда из дома не выпустил и я больше суток провела в постели, даже есть из – под одеяла выползала, накинув теплый халат на ночнушку.
Мите самому нравилось такое времяпровождение и, сделав все дела по – хозяйству, он нырял ко мне под одеяло.
-Сашка, радость моя, тепленькая, мягонькая, миленькая, как же я тебя люблю, мне всех самых нежных слов на свете не хватит, чтобы сказать тебе об этом, — тиская меня, говорил Мелеша.
-Ты же выспаться мне не даешь, как так можно спать?- пытаясь высвободиться из его объятий, говорила я.
-Сил никаких нет, оставить такое чудо без внимания, — чмокая меня в нос, говорил Митя.
-Митька, отстань, сейчас закричу!
-Кричи…, все – равно никто не услышит, — пытаясь залезть ко мне под ночнушку, говорил Митя.
-Слушай, Мелеш, а у тебя были девушки до меня? – спросила я, отвлекая его.
Мелеша перевернулся на спину, обнял меня и, глядя в потолок, сказал:
-Сашка, у каждого человека есть прошлое, людей без прошлого не бывает, но человек сам определяет, что в этом прошлом значимое, а что нет. На то оно и прошлое, что оно прошло и изменить его невозможно, но ни о чем, что произошло жалеть нельзя, поскольку в то время, когда оно было настоящим, данное событие было нужным и совершалось сознательно. Ты спрашиваешь, были ли у меня до тебя девушки? Были. Я не монах. Но меня с ними не связывали никакие обязательства. Это совершенно другие отношения и к любви они не относятся.
-Ну, вот… — пробормотала я.
-Что «вот»? – слегка отодвигаясь от меня, спросил Митя.
— Ты любил?
-До тебя – нет! И хватит на эту тему. Тебе поговорить больше не о чем? – Мелеша опять сжал объятия.
-Пусти. Мне дышать не чем. Я спать хочу, — капризным голосом проговорила я, отворачиваясь к стене.
-Спи, солнце мое, а я пойду делами займусь, — сказал Мелеша вылезая из – под одеяла.
Возвращаясь, домой в электричке, я сказала:
-Мелеш, можешь не верить, но я на самом деле чувствую себя и отдохнувшей и выспавшейся.
-Усталость, как болезнь – надо лежать и пить горькие лекарства. Лежать — ты у меня лежала, а вместо лекарств был я.
-Горький, что ли?
Ну-у, — протянул Митя, — это тебе судить.
-Нахал! И вообще, чего ты мной командуешь? « Отсыпайся», «Лежи», — передразнила я его, — Все! Больше тебя слушаться не буду!
-Сашка, никуда ты не денешься. Тебе ведь самой хочется немного покапризничать. Тебе даже расслабиться некогда было: две недели каникул, потом лагерь, а там ты — вожатая – должна держать себя в рамках, в институте и в общежитии тоже, а ведь ты, по сути своей, еще почти ребенок, по родителям скучаешь, никто не приголубит, не пожалеет. Вон до чего себя довела – в опере уснула. Ну, разве это дело? А я – мужчина, должен тебя оберегать, защищать, согревать, следить, чтоб высыпалась, а не доводила себя до такого состояния, — с улыбкой говорил Митя, — Муж я тебе или не муж?
-Пока не знаю, — промямлила я, — А, вообще – то, ты прав, — продолжила я — Действительно, так иногда хочется расслабиться. В постели поваляться, поканудиться, но нельзя. Не поймут. Я взрослая, совершеннолетняя, самостоятельная.
— Постарайся за эти двое суток не устать, — это Мелеша говорил уже у дверей общежития, — Во вторник короткий день и… Новый год. Первый наш с тобой совместный Новый год. Сразу из института поедем в деревню. Там я тебе сюрприз приготовил.
-Какой сюрприз? – сразу заинтересовалась я.
-На то он и сюрприз, чтобы неожиданно. Вот теперь двое суток мучайся, — целуя меня на прощанье, говорил Митя.

31 декабря, приехав с Мелешей в деревню, я с удивлением обнаружила, что дом уже был натоплен. Нам не пришлось ждать, когда он прогреется, а в комнате стояла большая украшенная ель, упираясь макушкой в самый потолок. Сама комната была по – новогоднему украшена. С потолка на ниточках спускались ватные снежинки, разноцветные шары и серпантин, серебристый дождик, окна украшены оригами, а на диване был разложен классический женский костюм серебристо- серого цвета.
-Вот, это сюрприз! Как здорово! Когда ты все успел? Я была просто ошарашена увиденным.
-Видишь, как нас дедушка Мороз встречает — обо всем позаботился и ель из лесу доставил, комнату украсил и подарками одарил, сейчас только скатерть самобранку расстелим и можно встречать Новый год, – сказал Мелеша.
Глаза у меня при виде всего этого, наверное, были квадратные, потому что Мелеша сказал:
— Чего стоишь, рот открывши? Иди обновку примеряй.
Хоть, я и была поражена увиденным, но схватив костюм, побежала с ним в спальню. Когда я в новом костюме вошла в комнату, стол был уже накрыт к предстоящему празднику, а посреди стояла бутылка шампанского.
-Когда ты стол накрыл, Мелеша? – спросила я, подбегая к зеркалу, чтобы покрутиться перед ним и посмотреть, как на мне сидит костюм.
-Так, чудеса новогодние — скатерть самобранка – моей заслуги в этом нет. Ну- ка, ну – ка, теперь передо мной покрутись, мне тоже хочется посмотреть, как тебе подарок? Хо-о-ро-шо! Как на тебя пошит. Вот теперь ты похожа на самую настоящую учительницу – строго, но красиво.
-Митя, но это же, наверное, очень дорого? И, как ты размер угадал? Ведь, действительно, прямо, как на меня. Зачем ты так тратишься? – крутясь перед Мелешей, говорила я.
-Я хочу, чтобы моя жена, была самой красивой и нарядной, — схватив меня в охапку и нежно целуя говорил Мелеша, — Довольна? Нравиться?
-Как такое может не понравиться? Но мне так неудобно, ты мне и костюм и медальон подарил, а я тебе только заколку для галстука купила.
-Если учесть, что я галстуков не ношу и у меня их нет, а ты их их вряд ли умеешь завязывать, то это подарок с перспективой на будущее – пока не приобретем галстуки, не на учимся их носить и завязывать — будем вместе, — сдерживая улыбку говорил Мелеша.
-Ну, вот, опять, никакого подарка не получилось, — погрустнела я.
-Ты сама – подарок! И никакого другого подарка мне не надо! Для меня — уходящий год – самый счастливый – он подарил мне тебя! О большем уже и мечтать нельзя! Ты просто чудо! – не выпуская меня из объятий, говорил Мелеша, потихоньку кружась вместе со мной по комнате в ритме вальса.
— Садимся за стол? Скоро Старый год провожать надо.
Сервировку этого стола нельзя было сравнить с нашим прошлогодним новогодним столом, который мы вместе с Надей и Соней оформляли на квартире Антонины Николаевны. Здесь не только фужеры, но и салатницы, вазочки, селедочницы были хрустальными, тарелки из тончайшего фарфора, серебряные столовые приборы.
-Мелеша, откуда такая роскошь? – наконец – то обратив внимание на стол, спросила я.
-Дедушка у меня не из бедных был – остатки былой роскоши, — улыбнулся Мелеша.
-А как ты умудрился все сюда доставить? – мучило меня любопытство.
-Посуду я понемногу сюда привозил, а все сегодняшнее съестное – это общие усилия нашей коммуналки. У нас же три пенсионера, Алевтина Ивановна с Надеждой Фотеевной все готовили, Андрей Филиппович у них на подхвате был. Все овощное Дашка заранее в магазине отложила, я только оплатил и домой принес. Они нам с тобой все аккуратно в салатницы уложили, картоном переложили, я в сумке и привез, а уж расставить на столе – не такая большая проблема, -говорил Мелеша, садясь на диван, я села напротив него.
-Ну, что, проводим старый год? – сказал Мелеша, наливая шампанское в фужеры.
На меня вдруг нахлынули воспоминания. Вот уже целый год прошел, а сколько всего произошло – я и вожатой поработала, и с Мелешей познакомилась, и женщиной стала…, вспомнив все это, мне почему – то стало грустно….
— Заяц, чего грустим? Случилось что? – мое состояние не осталось незамеченным Мелешей.
— Детство кончилось, — тихо проговорила я.
-Солнышко мое, не надо грустить, иди ко мне, — протянув руки, сказал Мелеша.
Усадив меня к себе на колени и крепко прижав, Мелеша тихонько сказал: «Давай, не будем грустить, сегодня Новый год. Пусть все невзгоды останутся в уходящем году. Детство? Его не вернешь, но, если у меня получится – я, постараюсь продлить твое детство. Вот, что тебе из детства хотелось бы получить? Что больше всего запомнилось?».
-Когда мне было четыре года, — медленно начала я, — а время было тяжелое, послевоенное, игрушек было мало, мне подарили резиновую куклу в школьной форме с белым передником. Я назвала ее Катей и постоянно с ней играла, даже спать без нее не ложилась. А после дождя у нас на улице перед домом всегда была лужа, видимо просто колея водой наполнялась, но тогда она мне казалась целым морем и я любила играть на его « берегу». Как обычно, опустив руки в воду, я стала нагонять волну и случайно задела куклу, которая лежала у края лужи, она упала и утонула. Я попыталась достать ее, но ничего не получилось, а взрослым я ничего не сказала об этой потере, видимо думала, что будут ругать. Лужа высохла, Кати в ней не было, видимо, кто – то ее забрал. А мне до сих пор жаль эту резиновую куклу, она мне даже во сне снилась. Вот такой печальный эпизод из моего детства,- усмехнулась я.
Мелеша, глядя мне в глаза, сказал: « Ту самую Катю я тебе вряд ли смогу достать, но поискать в магазинах резиновую куклу – школьницу попробую. Что еще хочешь рассказать?».
-Теперь ты мне расскажи – когда ты умудрился украсить комнату?
Подумав, Митя спросил: « Что у нас было два дня тому назад?»
-Воскресенье, — ответила я.
— Что ты делала в воскресенье?
-Ты меня пытался заставить отоспаться. Прямо удовольствие тебе это какое – то доставляло, — с раздражением сказала я.
-Правильно. Тебе надо было выспаться, вот я и старался не выпускать тебя из – под одеяла, поворчишь, побурчишь, покрутишься и уснешь. Я подойду, посмотрю – сопишь потихоньку, такая лапочка, расцеловал бы, но — будить нельзя, только одеяло поправлю и иду комнату украшать, чтобы сюрприз был, а то ты, со своим любопытным носиком, не дала бы мне ничего сделать.
-Так ты нарочно держал меня в кровати, чтобы я тебе не мешала? – вцепилась я в Мелешу.
-Не надо так резко, — нежно отрывая от воротника рубашки мои руки, сказал Митя, — Выспаться тебе действительно надо было, ты уже вся зеленая, как тень была. Поэтому я решил сочетать приятное с полезным, убить сразу двух зайцев и тебе дать отдохнуть, хоть и слегка насильно, и к Новому году подготовиться, — поцеловав меня в щеку и слегка прикусив мочку уха, сказал Мелеша.
-А, если я тебя сейчас укушу? – отстраняя голову, спросила я.
-Кусай! Но сначала выпьем шампанское, надо же проводить Старый год, год нашего знакомства.
По телевизору шел Новогодний голубой огонек, я сидела на коленях Мелеши, у меня от выпитого слегка кружилась голова, но мне никогда еще не было так хорошо и покойно. Начался еще один Новый год, наш с Мелешей Новый год.

Утром мне так не хотелось вылезать из- под одеяла, что услышав шаги Мити в спальне, я притворилась спящей.
-Вставай, вставай, соня! С Новым годом! Я тебя уже с начала года на руках ношу. Хватит спать. Идем знакомиться с деревней. Сейчас все на горку пойдут. Праздник ведь,- теребя меня за плечо, бодро сказал Мелеша.
-Не-о-хота, — потянулась я, — А когда это ты меня на руках носил?
-С бутылки шампанского напилась, на руках у меня пригрелась, уснула. Кто тебя до кровати донес? Я еще со стола все в сени убрал, чтобы ничего не испортилось. Вставай, завтрак готов. Жду за столом.
Пришлось подчиниться. Нехотя в халате доползла до стола, села.
-Ты бы, для приличия, хоть умылась. Новый год! Я хочу, чтобы ты была самая красивая, бодрая, свежая.
-Мить, дай про — о –с-ну-ться, — зевая протянула я.
-Сегодня никаких поблажек. Пусть все в деревне слюной захлебнутся – какая у меня чудная девушка!
-ЧУдная или чуднАя? – медленно протянула я, делая ударение сначала на первом слоге, затем на втором.
-Сейчас отшлепаю, в угол поставлю, сразу поймешь какая.
На горку Мелеша меня потащил на лыжах. Сколько Даша меня не учила, но мне намного проще было бы взвалить лыжи на спину и двигаться пешком.
Мелеша, оборачиваясь подбадривал меня: « Не отставай, красавица, щечки порозовели, глазки блестят, ты — просто чудо!».
-Чудо – юдо,- бормотала я себе под нос, с трудом поспевая за Мелешей.
Но, зато, когда мы оказались на горке у разрушенной барской усадьбы, и я наконец- то окончательно проснулась, увидев всю красоту наступающего дня, прямо как по А.С. Пушкину: «Мороз и солнце; день чудесный!...», полной грудью вдохнула морозный, пахнущей хвоей воздух и поняла какое это счастье жить на белом свете, любить и быть любимой.
Везде слышался смех, визг — ребятишки катались с горки на лыжах и санках, играли в снежки, потихоньку стали подтягиваться взрослые. Мелеша пару раз скатился с горки, а я, глядя вниз, не то, что не решалась спуститься, даже думать об этом боялась.
Митя пытался меня подбодрить, но все напрасно. Мальчишка, лет десяти, увидев потуги Мелеши, потихоньку, чтобы я не слышала, сказал: « Дядь Мить, а давайте мы ее столкнем с горы». Мелеша усмехнулся и ответил: « Колька, запомни раз и навсегда – она – девочка, а девочек обижать нельзя. И, потом, на будущее, пойми – каждый человек должен сам преодолеть свой страх. Только тот страх, который человек преодолел сам, является побежденным. С Новым годом, Коля!- Мелеша протянул мальчишке яблоко. Только теперь я обратила внимание, что у Мити все карманы набиты сладостями, он не просто шел на горку, он шел поздравить ребятишек с праздником.
-С Новым годом, Мелеша!
-С Новым годом, Митенька! Как дела? – услышала я девичьи голоса и звонкий смех. На горку поднималась стайка нарядных девушек в разноцветных павлопосадских шалях — платках.
-С Новым годом, красавицы! С новым счастьем! С новыми женихами! – ответил Мелеша.
-Ну, уж теперь – то, конечно, с новыми. Старые, как тараканы разбегаются, ты, вон, Митенька, на сторону подался. Неужели среди нас никого не смог найти?
-Сердцу не прикажешь,- вздохнул Мелеша.
-Познакомь нас со своей девушкой.
-Саша – моя невеста,- представил меня Митя.
Девчонки пошушукались и… вокруг меня завертелся хоровод. Подражая цыганам, девчонки запели: « Саша-а, Саша-а, Саша-а – увела-а Мелешу! С Новым годом, Саша-а! Будь счастливой Саша-а!».
Я стояла красная, как рак, а Мелеша, отдав девчонкам кулек с пряниками, смеясь, обнял меня за плечи, сказал: « Ну, вот, в свою семью они тебя приняли, снимай лыжи, сейчас с горки на санках съедем, в снежки играть будем и снеговика лепить. Там внизу уже ребята подтягиваются».
Ребята «одобрили» выбор Мелеши: «Хорошо, на наших не позарился. Обошлось без разборок». После игры в снежки, ребята, в шутку, слепили не только снеговика, но и его « невесту».
-Придет весна и все растает, и снеговик, и невеста его, все водой унесет, — грустно сказала я.
-Улыбнись! Не вешай нос! Все будет хорошо, верь мне, Сашка! – Мелеша поцеловал меня и, посмотрев в его ясные глаза, я поняла, что иначе быть не может.
После Новогоднего праздника, на котором Мелеша перезнакомил меня почти со всей деревней, теперь не только можно было услышать: « Доброе утро, Мелеша!», но и « Здравствуй, Сашенька!». В деревне все были рады за Мелешу, за его выбор. Я им понравилась. А у деревенского колодца, где бабы судили — рядили, косточки всем перемывали, о нас с Мелешей никто слова плохого не сказал, чувствовалось, что к Мелеше здесь все очень хорошо относятся, любят.
Для деревенских теперь только стоял вопрос – когда свадьба, всем хотелось погулять, хотелось праздника.
-Как Саша скажет – так и будет, — отвечал на этот вопрос Мелеша.
-Ты, что ж, мужик али не мужик, что уговорить не можешь? А, то « как скажет»,- возмущались деревенские мужики.
Зато женская часть населения была за меня: « Молодец, Сашка, сразу видно – любит он ее, слушает. Жаль только, что такого парня упустили, не судьба».
Баба Нюра — беззубая, полуслепая старушка, сказала: « Эх, не те девки нынче пошли, в наше бы время за него волосья друг у друга повыдергали бы. Где мои семнадцать лет? Никому бы его не отдала и у Сашки бы отбила. Такого парня проворонили. Не те девки, совсем не те».
С Новым годом приходят Святки – народные гуляния, колядование, гадания. Само по себе событие – Новый год от которого ждешь чего — то – нового, необычного, исполнения самых заветных, сокровенных желаний.
Девчонки в общежитии на Святки собираются гадать на женихов, на будущее. Гадальщицы потихоньку собираются в группы, готовясь к предстоящим таинствам.
По поводу гадания в общежитии я поделилась с Мелешей.
-Так это вы что, всем общежитием с шестого числа по девятнадцатое спать вообще не будете?- с усмешкой спросил он.
-Ну, почему? Гадают только с двенадцати ночи до двух, — обиделась я.
-Спасибо, успокоила, а то я пытался, чтобы ты выспалась — да все напрасно. Вот, объясни мне, пожалуйста, смысл твоих гаданий? Девчонки будут гадать на женихов – тебе – то это зачем? У тебя есть я. Или тебе другой жених нужен? Меня недостаточно? Я тебя не устраиваю? – прицепился Мелеша.
-Так, интересно ведь, — попыталась объяснить я.
-За забором – тоже интересно, хочется подсмотреть, и на заборах пишут интересно, но не всегда правильно – написано то, чего нет. Много чего – «интересно», всего и не охватить. Мне вот интересно, чтобы ты высыпалась, а не занималась всякой ерундой, лучше бы к сессии готовились. Хорошо хоть общежитие в одиннадцать часов закрывают, а то бегали бы после полуночи – имена будущих мужей спрашивали – вообще бы всех мужиков запугали, за три версты ваше общежитие обходить стали бы. Вы еще всю обувь из окон повыбрасывайте – куда носок – оттуда жених. Совсем с ума посходили. И сколько вас таких гадальщиц будет? – успокаиваясь, спросил Мелеша.
-Я, Надя, Рита Кондакова, Галя и Даша. Всего пять человек. В комнате у Риты на пятом этаже и будем гадать, — стала перечислять я.
-То есть, пять дурочек и среди них – одна моя. Зина и Соня почему – то не гадают?
-Соне – обычаи не позволяют. А Зиночка на женихов гадать не хочет.- попыталась выгородить себя я.
-Когда я тебя уже к нам домой заберу, чтобы на глазах была, под контролем? – почти заскрежетал зубами Мелеша, — За тобой глаз, да глаз нужен. Ребенок совсем.
-Будешь обзываться – вообще тебе ничего рассказывать не буду, — попыталась обидеться я.
-Не надо мне строить здесь обиженную физиономию. Одно расстройство с тобой, комсомолка.
К гаданию готовились основательно: купили ватман, легкое белое блюдце, восковые свечи, подготовили список и очередность вопросов, заранее решили – чей дух будем вызывать.
К полуночи у нас уже все было готово – в центре ватмана нарисован небольшой круг для блюдца, затем побольше, для цифр, еще больше для букв. По часовой стрелке нарисовали цифры и буквы. Сверху круга написали «да», снизу «нет». Открыли форточку, чтобы дух смог попасть в комнату и улететь обратно. Все аккуратно разложили на столе, договорились зажечь три свечи, хотели зажечь одну, но побоялись, что будет темновато. Зажгли свечи. Выключили свет. Комната сразу погрузилась во мрак и приобрела таинственный вид, на стенах заколыхались тени, сели за стол, нарисовали на оборотной стороне блюдца стрелочку – указатель, подкоптили блюдце над свечой, положили его в центр малого круга донышком вверх, положили на блюдце по два пальца правой руки – указательный и средний и… гадание началось.
Тихо полушепотом мы все вместе произнесли: «Призываем дух Александра Сергеевича Пушкина», потом еще два раза позвали его. Помолчали. Я спросила: « Дух ты здесь?»… блюдце сдвинулось с места, и стрелка показала «ДА». Стало слегка жутковато, от форточки потянуло холодом, по спине побежали мурашки, мы с девчонками переглянулись, я продолжила: « Ты будешь с нами общаться?». «ДА»- последовал ответ. Сглотнув слюну, я спросила: « Я выйду в этом году замуж?». «ДА». « За Мелешу?». «ДА». « Мы будем счастливы?». Блюдце осталось на месте. Я повторила вопрос. Результат тот же. Тогда я спросила: « Сколько у меня будет детей?». Стрелочка указала на цифру «3». Девчонки переглянулись – многовато. «Первым у меня будет мальчик?». «ДА». «Потом тоже мальчик?». «НЕТ». «Девочка?». «ДА». «Кто будет третьим?». Стрелка стала указывать: Д – Е… «Девочка?»- спросила я. «ДА» — последовал ответ. « У меня будет мальчик и две девочки?». «ДА». Я призадумалась. « У нас будут красивые свадебные фотографии?». «ДА». « А, когда у нас будет свадьба?». Блюдце бешено закрутилось, указывая стрелкой: « СВАДЬБЫ НЕ БУДЕТ». Девчонки с интересом и ужасом смотрели на меня. «Свадьбы не будет, а фотографии будут?». «ДА». « Так не бывает» — скорее пробормотала, чем спросила я. « ТАК БУДЕТ» — последовал ответ. Я слегка поежилась, перестав понимать, КАК надо задавать вопросы и следует ли их задавать вообще. Я замолчала. Девчонки толкнули меня в бок. Словно очнувшись, я спросила: «Сколько раз я буду замужем?» «2» — указала стрелка. Вытянув шеи, девчонки уже с интересом смотрели и на меня и на блюдце. А мне было уже совершенно безразлично, кровь застучала в висках, голова стала тяжелой, все мысли, как метлой, вымело, но я, все – таки спросила: «Мальчик, сын, будет наш с Митей?». « ДА». Больше я вопросов не задавала, сидела, как каменная, держа пальцы на блюдце, гадание продолжалось.
После такого гадания я вообще не могла спать. Девчонки все, конечно, рассказали Зине, которая, как коршун налетела на меня: « Дура последняя, — в выражениях она не стеснялась, — Идиотка, тебе, что счастья своего мало? В мистику подалась! Все Мелеше расскажу! Пусть сам с тобой разбирается и забирает из этого вертепа!
— Не надо, — тихо сказала я, — Я сама ему все расскажу. А общежитие у нас хорошее.
-Ну, конечно, хорошее и общежитие и девчонки, только дуры вы набитые, ничего не понимаете. Гадание – грех, нельзя искушать судьбу. А уж тебе – то и подавно – жених есть, замечательный жених, любите друг друга, а вот, подишь ты – гадание.
-Это же обряд, интересно, — попыталась оправдаться я.
-Ты еще с зеркалами посиди в одиночку – или поседеешь, или чокнешся.

В субботу, встретив меня с занятий, Мелеша сразу обратил внимание на мое состояние, но сделал вид, что все нормально, меня ни о чем не расспрашивал, ждал, когда я сама « созрею» и поделюсь с ним наболевшим.
Мне было никак не собраться с мыслями. Всю дорогу я молчала.
Уже, кипятя чайник, Мелеша спросил:
-Ты как? Может тебе чайку с мятой заварить? Кагора могу туда накапать.
-Да, налей, налей и, побольше, даже стопку можешь налить, — словно очнулась я.
— Эк, тебя гадание – то проняло, так и спиться можно. Дух, что ли до такой степени напугал? – покачивая головой, сказал Мелеша, доставая из буфета бутылку «Кагора» и холщевый мешочек с мятой.
-Пока ничего не говори, и ни о чем не спрашивай, — трясущимися руками я взяла стопку и залпом выпила, на глазах показались слезы, я закашлялась.
Митя молча опустился на стул, проговорив при этом: « Хорошо, хоть не мимо».
Я выпила еще стопку Кагора и, уже сидя за столом, почти размазывая по щекам слезы, начала:
-Я больше никогда – никогда в жизни гадать не буду! Ерунда! Чушь какая – то! — и вдруг почти с криком, — Всё! Всё неправда! Будем мы с тобой счастливы! Обязательно будем!
Митя, не произнося ни слова, смотрел на меня, а в глазах – такая боль, словами не передать, хоть самой впору его утешать.
-Ну, расскажи хоть, что и как?- мягко сказал он.
И меня понесло: « Врет все гадание и Пушкин – врет! Ты, понимаешь? – уже слегка заплетающимся языком, продолжала я, — Он сказал, что у нас нет будущего. Вернее — нет, я — буду! Сын наш будет! А тебя нет. По-ни-ма – а -е-шь, ТЕБЯ НЕТ?
— Но сын – то будет?! Будет — Дмитрий Мелентьевич Дорягин!
— Будет! Будет! И еще две девочки потом будут, — махнув рукой, продолжала я, — Но не Дорягины, а какие – то другие, — всхлипывая с пьяну, говорила я.
Митя подошел, сел рядом, взял меня за руки и с нежностью, глядя мне в глаза, тихо сказал:
— Сашка, что бы в жизни не случилось, ПОМНИ – Я тебя очень, очень сильно люблю, я всегда буду тебя любить и всегда буду с тобой! Сыну фамилию не меняй…
-Ты, что? Охре…, — Митя прижал мне свой палец к губам: « Ругаться не хорошо».
А меня, как прорвало – я, зарыдав в голос, вцепилась в Мелешу, стала трясти его, бить кулаками в грудь: « Скажи, что все неправда!? Скажи!!! Ска-а-жи!!!».
Митя крепко, крепко сжал меня в объятиях и не отпускал, пока я понемногу не успокоилась. Он, как маленькую, гладил меня по голове, шептал нежные, ласковые слова, но я уже этого ничего не слышала – первый раз в жизни – я потеряла сознание.
Очнулась я уже в кровати. Рядом, опустив голову и руки, сидел Мелеша, когда он посмотрел на меня, в глазах печаль.
— Ми- и-тенька, прости меня, дуру! Про-о-сти! – почти простонала я, — Не хотела я так! Не буду больше!
Мелеша, видя мою реакцию, встряхнулся, улыбнулся, легонько щелкнул меня по носу:
-Все – проехали и забыли. Жизнь замечательна! Все хорошо! Тебе еду в постель принести или сама до комнаты доползешь? – и уже со смешинкой, — Хочешь, на руках отнесу?
После гадания и моего разговора с Мелешей, что – то разладилось в моей душе, любовь к Мелеше стала еще сильнее, но к ней примешалась горечь и боязнь потери. Я только, только познала любовь, ее расцвет и, вдруг такое потрясение – Мити в моей жизни не будет. Кто или что будет? Мне, кроме него, никто не нужен! Права Зина, когда пытаясь отговорить меня от необдуманных поступков, говоря, что гадание – грех, нельзя искушать судьбу, тем более она ко мне благосклонна, у меня есть любимый человек, мы любим друг друга, большего и желать нечего. Что я наделала? Теперь я всю жизнь буду корить себя, считать виновницей всех бед. Голова от подобных дум раскалывалась, появилось чувство вины, рассеянность.
Девчонки сразу заметили перемену произошедшую во мне, но приписали это ухудшением наших с Мелешей отношений. Я никому ничего не объясняла, да и зачем? У каждого своя жизнь, каждый сам решает, как поступать в каждом конкретном случае. По ночам я не могла спать, меня мучили кошмары, и, взяв конспекты, я, чтобы не мешать девчонкам спать, отправлялась на кухню. Сев к окну, положив конспекты на колени, я до самого утра невидящим взглядом смотрела на темное небо. Жизнь потеряла всякий смысл. Я все делала, как во сне. Вокруг меня была пустота. Я была, как в вакууме.
В субботу по приезде в деревню Мелеша сразу повел меня к Глафире, увидев мои абсолютно пустые глаза, она ужаснулась:
— Кто девочку так напугал?
-Пушкин Александр Сергеевич. Гадали они в общежитии. Вот и догадались. Что спать ночами не может. Помоги, Глафира, сделай что – нибудь, — попросил Мелеша, — Обратиться больше не к кому. На тебя вся надежда.
-Гадать тоже уметь надо. С духами они общались. С Пушкиным! Так он и послать их мог куда подальше.
-Глафира! Лучше бы он их послал, что б на всю жизнь урок был.
-Спрашивать ни о чем не буду. Ты сейчас домой иди, протопи все там, как следует, ужин приготовь, я тебе наливочки заговоренной и настоек дам. Баню протопи, приготовь.
-Да-а…, мы, как – то в бане… еще не были вместе — замялся Мелеша.
-Вся деревня знает, почему ты сюда зачастил, а, ты мнешься — шило в мешке не утаишь. Спортил девчонку — женись. Не тяни. Парень ты хороший. Любишь ее, а решиться никак не можете. Ведь на пальцах подсчитывать будут – через сколько родит, у колодца судачить. Иди с глаз моих! Видеть тебя не хочу!
Тяжело вздохнув, Мелеша вышел.
Глафира, оставшись со мной наедине провела обряд очищения и снятия испуга. Я не могу с точностью воспроизвести все ее действия, поскольку сама находилась в какой – то прострации, но помню, что для обряда она зажгла церковные свечи, поставила на стол миски с заговоренной водой, достала какие – то сушеные травы и начала: «На море на Кияне, на острове Буяне, стоят мосты Калиновы, на мостах стоят дубовые столы, на столах сидят девицы – белые царицы – Вы девицы, белые царицы…». Под монотонно звучащий голос Глафиры завораживающе мерцали свечи, они словно живые реагировали на её слова, то ярко разгорались, то начинали искрить, то коптить, Завершила обряд она словами: « Мои слова крепки и лепки. Будь по — моему. Во имя Отца и Сына и Святого Духа! Аминь!».
Потом она умыла меня родниковой водой, воду вылила за ограду, напоила заговоренным отваром. Вскоре пришел Митя. Мелеше Глафира дала дубовый веник с наказом всю « дурь» из меня выбить.
— И, водички – то не жалей, по больше лей, чтоб все с водой ушло. Домой приведешь, за ужином наливочки ей налей и отвар чтоб пила. Никаких чаев. А, там уже, по – обстановке. Спать будет – не тревожь, нет – хоть всю ночь милуйтесь, быстрее все забудется. Себя береги!
У дверей общежития Мелеша мне напомнил: «Не забудь – у нас с тобой на этой неделе – «Щелкунчик». Не опаздывай. Буду ждать».
На «Щелкунчике» мы сидели в партере на девятом ряду. Столь близко смотреть балет мне не понравилось. Помимо музыки были слышны посторонние шумы и легкости, воздушности балета не ощущалось, был виден труд, тяжелый труд целого коллектива артистов. В антракте я сказала об этом Мелеше.
-На тебя не угодишь – на галерке тесно, в партере – слишком шумно. В следующий раз в бельэтаж возьму. На начало марта, это уже после каникул, в ДК «Первой пятилетки» на Аркадия Райкина пойдем, билеты я уже купил.
Во втором действии во время исполнения « Вальса цветов» я прикрыла глаза, вспоминая танец Алисы Крутиковой. Очень жаль, что у такой способной девочки нет возможности стать профессиональной танцовщицей. Даже в нашей стране не всё возможно.
Сессию я сдала хорошо. Мелеша за меня больше переживал, сам он у себя в институте сессию сдал досрочно.
-Чего тянуть? Все курсовые сданы, а «трястись» на экзаменах – я уже вырос из этого, — пояснил он.
Билеты домой на самолет и обратно мне купил Мелеша, но обратный билет он купил с «сюрпризом», чтобы нам с ним одну неделю провести в деревне.
-Каникулы — две недели, но мы с тобой так редко видимся, я скучаю по тебе, хватит тебе одной недели с родителями побыть? Недельку подари мне. Я уже заявление написал в счет отпуска на неделю. Не захочешь от родителей уезжать, сдашь билет – я в обиде не буду, но встречать тебя в аэропорт все – равно приеду.