Старец мечты юной девы

«Известно, в жизни нет случайных встреч…
Даны они в судьбе по воле Бога…»
Луиза Зеленина

Ангелина Сергеевна стояла у витрины кондитерского отдела супермаркета и выбирала торт. Ей нужен был самый красивый и самый вкусный торт для дорогих её сердцу людей, с которыми она дружила уже много лет.

Этими людьми были два почти восьмидесятилетних человека — Надежда Григорьевна, милейшая женщина, и её муж, Иннокентий Петрович, недавно ушедший на «заслуженный отдых» с должности ректора одного из престижных ВУЗов столицы, где проработал более четверти века. Но и находясь на пенсии, отдыхать он так и не научился и теперь писал научные статьи и методички для студентов в стенах родного дома. Надежда Петровна многие годы занималась переводом его научных статей на иностранные языки, работая дома, что было очень удобно для неё: она имела возможность создать мужу хорошие условия для жизни и творчества. На многочисленных книжных полках в их квартире было огромное количество книг и статей, написанных Иннокентием Петровичем.

Приходя к ним в гости, Ангелина Сергеевна видела, с такой теплотой старики смотрят друг на друга, и ей было радостно осознавать, что в этом доме царит любовь, пронесённая этими милейшими людьми через всю жизнь. Она знала, что эти люди многое пережили, многое испытали в жизни, и не всегда эта жизнь была к ним благосклонна. В ней было всё — и безденежье, и отсутствие своего угла, и вечные переезды: после рождения дочери им часто отказывали в аренде жилья и приходилось искать новый угол. Но несмотря на все жизненные невзгоды жили они дружно, стараясь сберечь однажды подаренное им счастье встречи.

Они всегда с теплом вспоминали свою скромную свадьбу в общежитии института и запомнившийся на долгие годы тост друга Иннокентия Петровича, Сергея: «Желаю вам бури и грозы пройти, не потеряв друг друга в пути», который тогда был встречен дружными аплодисментами. Вот так они всю жизнь и жили, исполняя данный другом наказ.

И вот теперь Ангелина Сергеевна вновь шла в гости к этим замечательным людям, неся красивый торт, который очень любил Иннокентий Петрович.

Дверь ей открыла Надежда Григорьевна и, увидев Ангелину Сергеевну, радостно воскликнула:
— Ангелиночка, Ангел Вы наш дорогой, входите, как я рада Вам!
Она посмотрела в сторону комнаты и крикнула мужу:
— Кешенька, иди встречай, наш Ангелочек пришёл…
Из комнаты вышел Иннокентий Петрович, как всегда подтянутый, стройный, с седой шевелюрой и, увидев гостью, протянул к ней руки:
— Ангелина Сергеевна, друг мой любезный, я очень рад Вас видеть. Думаю, что Вы и вправду Ангел, ведь когда Вы появляетесь, всё вокруг озаряется каким-то божественным светом и на душе становится тепло.
Он обнял Ангелину Сергеевну и с улыбкой покачал головой:
— Что-то давно Вы у нас не были, дорогая. Лишаете стариков радости общения с Вами. Запомните, Ангелина Сергеевна, что наш дом всегда открыт для Вас и в нём всегда Вам рады.

Иннокентий Петрович помог ей снять пальто и сказал:
— А теперь проходите в гостиную, у нас сегодня очень дорогой гость, мой старинный друг, и я сейчас Вас с ним познакомлю.
Он посмотрел на жену и сказал:
— Пойдём, Наденька, знакомить гостью.
— Идите, — ответила Надежда Григорьевна, а я пока чай поставлю, — и пошла на кухню.

Ангелина Сергеевна прошла в комнату, где на диване сидел друг Иннокентия Петровича. При входе женщины он встал и улыбнулся. От одного мимолётного взгляда на него Ангелина Сергеевна… побледнела. Внутри у неё зазвонили «колокольчики» — опять сработала интуиция — и сразу пошла мощнейшая вибрация в зоне солнечного сплетения… Там бушевал «девятый вал»!..

Ангелина Сергеевна мгновенно поняла причину происходящего: перед ней стоял … он! ОН!!! Её «Старец», её Перикл!!! В голове вихрем проносились мысли, она боялась потерять сознание…

— Что с Вами, Ангелина Сергеевна, Вы так побледнели, — встревоженно спросил Иннокентий Петрович? Вам плохо?
— Нет, нет, ничего… Не беспокойтесь… Просто, наверное, здесь душно…
— Так я немедленно открою окно. Присядьте, Ангелина Сергеевна, сейчас проветрим…
Иннокентий Петрович крикнул жене:
— Наденька, принеси, пожалуйста, стаканчик воды, — а сам быстрым шагом пошёл открывать окно.

Ангелина Сергеевна выпила пару глотков воды, и ей казалось, что дрожание её рук было заметно всем.
Гость подождал, пока она поставит стакан на стол, подошёл к Ангелине Сергеевне и протянул руку:
— Успокойтесь, сейчас всё будет хорошо. Давайте знакомиться. Меня зовут Сергей Владимирович, я — давний друг Иннокентия Петровича. А Вы, я вижу, тоже в списке его друзей. Замечательно, так как друзья моих друзей — мои друзья. Ну, а что Вас зовут Ангелина Сергеевна, я уже знаю.

Он крепко пожал Ангелине Сергеевне руку, продолжая улыбаться, а она почувствовала, что от его руки идёт тепло.

Она почувствовала, что звон «колокольчиков» понемногу стихает, а «девятый вал» сменяется штилем. Теперь у неё внутри летали красивые бабочки, и она была счастлива. Безумно с ч а с т л и в а!!!

Да, она действительно была счастлива, потому что когда её рука оказалась в ладони Сергея Владимировича, Ангелина Сергеевна уже знала, что перед ней стоит не просто незнакомый человек и это не просто случайная встреча. Она твёрдо знала, что «случайных» встреч не бывает. Перед ней стояла мечта её юности.

В комнату вошла Надежда Григорьевна и пригласила всех к столу, на котором уже дымился красивый самовар и стояло большое блюдо с её фирменными домашними пирожками, от которых исходил божественный аромат. А в центре стола красовался принесённый Ангелиной Сергеевной любимый торт хозяина дома. Увидев его, Иннокентий Петрович радостно воскликнул:
— Ангелина Сергеевна, дорогая, Вы опять порадовали старика любимым тортом? Спасибо, я его действительно очень люблю.
Потом он перевёл взгляд на друга и с улыбкой сказал:
— Серёжа, вкус Наденькиных пирожков тебе знаком, а теперь попробуй вот этот вкуснейший торт, которым нас частенько балует наша гостья.
— Это точно, — подхватила Надежда Григорьевна, — этот торт не только вкусен, но ещё и красив, мне его всегда жалко резать…

Хозяйка разливала по чашкам чай и мило ворковала:
— Всё-таки чай из самовара, пусть даже электрического, мне кажется намного вкуснее, чем чай из чайника. Сразу вспоминается теперь уже почти забытое всеми время, когда большая семья, зачастую состоящая из трёх поколений, собиралась за большим столом, а в центре стоял огромный пузатый самовар, который разжигали при помощи сапога… Тортов тогда не было, пили чай с баранками, но казалось, что вкуснее их ничего не было… Жаль, что теперь ни самоваров, ни, главное, таких больших семей уже не найдёшь.

Ангелина Сергеевна смотрела на этих милых её сердцу людей и думала о том, насколько всегда приятная и тёплая атмосфера царит в этом доме, доме двух людей, души которых наполнены светом!

Они пили чай, Иннокентий Петрович расспрашивал Ангелину Сергеевну, что нового произошло в её жизни, она с улыбкой отвечала, а сама поглядывала на гостя. Она смотрела на его черты и ей казалось, что он сошёл с написанного ею ещё в юности портрета, который все годы висел у неё над письменным столом.

Иннокентий Петрович обратился к гостю:
— Сергей, друг мой дорогой, а теперь ты расскажи нам о своей недавней поездке в Египет, все ли там пирамиды на месте, расскажи, как люди живут в стране фараонов и похвались, какие новые книги ты ещё написал.

Затем Иннокентий Петрович с улыбкой посмотрел на Ангелину Сергеевну и сделал жест рукой в сторону книжного шкафа:
— А Вы знаете, дорогая Ангелина Сергеевна, что Сергей, кроме того, что он во всех отношениях очень интересный и высокодуховный человек, он ещё и талантливый писатель и к тому же отшельник. Полюбуйтесь, сколько книг написал этот умнейший человек. Вот эти две верхние полки — его творения.
Ангелина Сергеевна улыбнулась и спросила:
— А почему отшельник?
— А потому, Ангелина Сергеевна, что Сергей для написания этих книг уединяется ото всех в своё, как он называет, «захолустье», где только божественная Природа и он. Ему для творчества нужно одиночество. Ведь не зря говорят: «Мудрец менее всего одинок тогда, когда он находится в одиночестве».
Сергей Владимирович улыбался, слушая друга.
— Сергей, поправь старика, если я не прав, это слова Джонатана Свифта?
— Да, ты прав, Иннокентий.
— Приятно, значит, память меня пока ещё не подводит.
— А мне, Кешенька, — с улыбкой добавила Надежда Григорьевна, — с юности помнятся слова Аристотеля:
«Тот, кто находит удовольствие в уединении, либо дикий зверь, либо Бог». Ведь, согласитесь, что не все могут переносить такое уединение. Так что Сергей у нас — Бог.
Сергей Владимирович вновь улыбнулся.
— А ты не улыбайся, Сергей, я ведь понимаю, что в наших каменных джунглях, в загазованном мегаполисе столько книг не напишешь…

Ангелина Сергеевна перевела взгляд на полки, покачала головой и восхищенно сказала: «Впечатляет...» А сама подумала: «А я другого и не ожидала. Об этом я ещё в юности знала...»
— Да, Ангелина Сергеевна, это просто потрясающие книги, — сказал Иннокентий Петрович. — Как говорят, бальзам на душу.
Сергей Владимирович погрозил хозяину пальцем:
— Иннокентий, прекрати рекламировать меня, знаешь ведь, что я не люблю этого…
— Это не реклама, Серёжа, это — констатация факта. Я горжусь тобой и готов всем говорить об этом. Вот я сейчас всё про тебя расскажу Ангелине Сергеевне, — засмеялся Иннокентий Петрович.
— Иннокентий, я прошу тебя, — взмолился Сергей.
— Молчи, молчи… Я знаю, кому я это говорю, — прервал его хозяин.

— Так вот, Ангелина Сергеевна, непременно возьмите почитать его творения. Не пожалеете, это точно. Уверяю Вас, получите огромное удовольствие. Я в его книгах смакую каждую строчку, поверьте. Он у нас неординарная личность и просто прекрасный человек.
— Иннокентий, да перестань же ты, знаешь ведь, что я не люблю дифирамбов, — опять взмолился Сергей.
— А кто тебе поёт дифирамбы? Повторяю, я — констатирую факты!!!

Сергей Владимирович перевёл взгляд на Ангелину Сергеевну:
— Если Вам понравится написанное, я с удовольствием подарю Вам несколько книг, у меня ещё немного осталось…
— Спасибо, Сергей Владимирович, буду Вам очень благодарна. Верю, что книги замечательные, если их так хвалит Иннокентий Петрович.

— Ну, а теперь, Серёжа, — с улыбкой сказал хозяин дома, — поведай нам о стране фараонов, мы готовы слушать.
И Сергей Владимирович начал рассказывать о своей поездке в Египет.

Ангелина Сергеевна смотрела на него, а память уносила её в те юные годы, в тот тёплый летний вечер, в грёзы сидевшей в кресле серьёзной не по годам пятнадцатилетней девочки, которой когда-то была она…

Ангелина росла необычным ребёнком или, как про неё частенько говорили, «Не от мира сего»… Она всегда выделялась из толпы своих подружек, живших легко и беззаботно. Её одноклассницы уже проявляли интерес к противоположному полу, влюблялись в сверстников, меняли своих «бойфрендов», если они оказывались не теми, о ком они мечтали. Они искали сынков богатых родителей, с которыми могли бы в дальнейшем вкушать все прелести беззаботной и безбедной жизни. На переменах они громко обсуждали результаты своих поисков, а юная Геля удивлялась тогда, что никто из сверстниц не обращал внимания на Алексея, красивого и умного одноклассника, к тому же отличника. Но он девушек не интересовал, так как был из простой семьи. Они ему быстро приклеили ярлык «ботаника» и забыли о нём.

Геля смотрела на этих девчонок, мечтающих о принцах на белом коне, о красивой жизни, и ей всегда становилась грустно, что они не понимают: счастье — не в этом. Сама она никогда не стремилась к богатству, мечтая встретить в жизни человека, богатого Д у ш о й!!! Умного и интеллигентного, с которым бы они понимали друг друга с полуслова, с полувзгляда, а это намного ценнее всех других богатств. Она мечтала иметь крепкую семью, иметь не просто дом, а семейный Храм, где царили бы любовь и уважение, где не молились бы Мамоне, а имели другие приоритеты и другие ценности.

Юная Геля мысленно рисовала себе образ человека, с которым могла бы связать свою жизнь. И всегда в её грёзах это был седой человек с глубокими умными глазами. То она видела его в блузоне, которые носят художники, стоящим у мольберта и пишущим очередную прекрасную картину, то сидящим за столом при свете настольной лампы и создающим очередное гениальное творение.
Геле было неважно, чем бы он занимался. Главное, чтобы это человек т в о р и л!!! Творил что-то очень нужное людям, чтобы оставил после себя яркий след! Такой след, о котором написал любимый ею поэт Леонид Мартынов:

«А ты? Входя в дома любые — и в серые, и в голубые, всходя на лестницы крутые, в квартиры, светом залитые, Прислушиваясь к звону клавиш и на вопрос даря ответ, Скажи: какой ты след оставишь?
След, чтобы вытерли паркет И посмотрели косо вслед, или незримый прочный след в чужой душе на много лет?»

Вот и Геля мечтала, чтобы этот человек оставил после ухода прочный след в душах людей, мечтала, чтобы его помнили! И она твёрдо знала, что только рядом с таким человеком, творящим для людей, она может быть счастлива! И ей было неважно, сколько ему будет лет. Она хотела стать для этого человека нужной и полезной. Она даже не говорила «любимой», она хотела стать для него не-об-хо-ди-мой. А это ничуть не меньше, чем быть любимой. А её любви хватило бы на двоих.

И вскоре Геле захотелось придуманный ею образ этого человека воплотить в картине, и она начала писать его портрет. Когда первый портрет был готов, она прикрепила его английской булавкой на ковёр над кроватью и долго на него смотрела. В этот момент в комнату Гели вошла мама и, увидев портрет, спросила дочь:
— А это кто?
Геля ответила:
— Старец. Перикл.
Мама внимательно рассмотрела портрет и сказала:
— Хороший портрет, но почему «Перикл»?
— Потому что он умный и мудрый, — ответила Геля.
Мама покачала головой и, задав свой риторический вопрос «И в кого ты у нас такая?», вышла из комнаты.

Шли годы… Мечты юной Гели, а впоследствии уже Ангелины Сергеевны, не таяли как дым, и при воспоминании о них на душе становилось тепло… И сегодняшний седовласый гость Иннокентия Петровича и Надежды Григорьевны, человек с умными и глубокими глазами, был точной копией человека её мечты, все годы жившего в её сердце, её Перикла. Ведь не зря же её «колокольчики» мгновенно узнали его.

Сергей Владимирович всё ещё рассказывал о своей поездке в Египет, о многих других местах, в которых он побывал. Ангелина Сергеевна видела, с каким неподдельным интересом его слушают эти два милейших человека, жившие в скромной квартире, где не было ни евроремонта, ни роскошной мебели, но было огромное количество книг, радушное гостеприимство и доброе отношение и уважение к людям.

И сейчас, глядя на них, Ангелина Сергеевна с улыбкой вспоминала эпизод, который много лет назад покорил её сердце. Однажды ей позвонили друзья-сокурсники, Алексей и Любаша, которые были в столице проездом и тоже любили Иннокентия Петровича и Надежду Григорьевну. Они радостно затараторили в трубку: «Ангелина, привет! Мы в столице, хотели бы встретиться. Ты не хочешь с нами сходить и навестить наших любимых старичков?» Ангелина Сергеевна с радостью согласилась, и вскоре они встретились у подъезда нужного дома. Они шли без предупреждения, так как телефона в квартире не было, но они знали правило хозяев: в их дом друзьям можно входить в любое время и без приглашений.

В то время Иннокентий Петрович с Надеждой Григорьевной жили в коммунальной квартире старого «сталинского» дома в центре Москвы, занимая лишь одну небольшую комнату. На тот момент их соседи получили отдельную квартиру, а их комната была передана старикам для расширения жилой площади, и сейчас в квартире шёл ремонт.

На звонок дверь гостям открыла хозяйка, радостно всплеснула руками и начала их буквально тискать в своих объятиях.
— Ребята, дорогие мои, как же я вам рада!
Потом она крикнула мужу:
— Кешенька, иди скорей посмотри, кто к нам пришёл!

Иннокентий Петрович вышел из комнаты, радостно обнял гостей и сказал:
— Входите, дорогие, но не пугайтесь, у нас тут как после бомбёжки. Нам расширили жилплощадь, и сейчас идёт ремонт…
Гости поздравили хозяев с улучшением жилищных условий и огляделись. Перед входом в комнату зияла огромная дыра — сгнили доски пола.
Иннокентий Петрович сказал:
— Это вас пусть не смущает, сейчас всё исправим…
Он быстро подошёл к двери, снял её с петель и закрыл ею этот провал, весело сказав:
— Милости прошу, мост построен…
— Ловко же у Вас получилось, — засмеялись гости и вошли в комнату, где Надежда Григорьевна уже успела накрыть свежей скатертью стол и расставляла чайные чашки. Вскоре на столе уже красовался самовар, а на блюде лежали знаменитые фирменные пирожки хозяйки.
«И когда она всё успевает? — подумала тогда Ангелина Сергеевна. — Это в её-то годы...»

— Ребята, как же мы рады вам, — повторила Надежда Григорьевна, — рассаживайтесь, дорогие, сейчас будем пить чай, — а потом добавила:
— Ангелина Сергеевна, вот Вам тряпица, протрите, пожалуйста, сиденья стульев, возможно, там пыль. Вон её сколько у нас сейчас…

Разливая чай по чашкам, Надежда Григорьевна вдруг ойкнула и засмеялась:
— Фу, какой конфуз. У нас же сегодня праздничный день, а я не надела праздничный наряд. Надо срочно исправить!
Она тут же перевернула юбку задом наперёд и сказала:
— Вот теперь порядок! Праздник продолжается!
Все засмеялись, оценив шутку Надежды Григорьевны.
— Ох, и здорово же это у Вас получилось, — всё еще смеясь, сказал Алексей, и все его дружно поддержали…

Беседа за столом продолжалась чуть более часа, и вскоре гости стали собираться. На уговоры хозяев побыть ещё хоть немного, Алексей ответил:
— Рады бы всей душой, вы знаете, как мы любим эти посиделки, но у нас через два часа самолёт, мы же здесь проездом, но не прийти к вам не могли… Спасибо, дорогие Иннокентий Петрович и Надежда Григорьевна,
за ваше гостеприимство, за ваши вкуснейшие пирожки, и вообще за всё!!! Спасибо за то, что вы просто есть у нас!
Хозяева обняли гостей, и было видно, что им очень не хочется отпускать их.
А Иннокентий Петрович растроганно сказал:
— Спасибо, друзья, что не забываете стариков. Помните, что в этом доме всегда вам рады и всегда ждут.
Он пожал Алексею руку и обнял женщин.

Выйдя на улицу, Алексей сказал:
— Какие же это действительно замечательные люди! Побольше бы таких. Как приятно общаться с этими светлячками, от них идёт такое тепло! Господи, дай им долгой-долгой жизни…
— Ты прав, Алексей, — поддержала его Ангелина Сергеевна, — я тоже их всем сердцем люблю. Ведь когда бы к ним ни пришёл, не отпустят без чая и этих знаменитых пирожков. Мне кажется, что Надежда Григорьевна всегда печёт их впрок — на случай, если кто-то заглянет в гости…
А Любаша добавила:
— Какое счастье, что такие светлые, такие чистые и высокодуховные люди есть! Их не волнует, что у них порой пустой холодильник, что там нет деликатесов, зато у них всегда есть то, чем они могут поделиться со всем миром, — доброта и любовь к людям! Да, у этих людей совсем иные ценности! И эти два светлячка готовы весь мир согреть своим светом.
*
Сергей Владимирович всё еще рассказывал про Египет, про свои поездки по другим странам и сопровождал это показом огромного количества фотографий, которые хозяева сейчас с интересом рассматривали…

А Ангелина Сергеевна всё смотрела на этого красивого седовласого гостя и думала о том, что сегодня произошла не просто встреча, это был подарок! Подарок Вселенной, которая наконец-то показала ей человека её мечты. Мечты той юной пятнадцатилетней девочки, сидящей в кресле и мечтающей о человеке, который сейчас сидит перед ней! Да, это был ОН, человек с её портретов, которые она писала в юности и которыми в юности была увешана её комната.

Она вспоминала сейчас, как мама, заходя к ней в комнату, каждый раз качала головой и говорила:
— Опять новый портрет своего «Старца» нарисовала? Потом внимательно его разглядывала и говорила:
— Красивый! И долго ты ещё их будешь рисовать?
А юная Геля неизменно отвечала:
— Всегда!!!
И мама, вздохнув, начинала свою «старую песню»:
— Ну, в кого ты у нас такая, Геля? В кого? Девчонки в твои годы мечтают о женихах, ходят на танцы, а ты сидишь словно в ракушке или раковине, не знаю, как правильно сказать, никуда не ходишь и только своего «Старца» рисуешь…
В ответ на её слова Геля только смеялась и говорила:
— Мама, а ведь быть в «ракушке или раковине», как ты говоришь, совсем даже неплохо. В них ведь жемчуг созревает…
А мама не унималась:
— Вот ты мне объясни, дочь, почему ты рисуешь именно «Старца»?
— Повторяю ещё раз: потому что он умный и мудрый!!!
— Но ведь он старше тебя намного…
— И что? Возраст здесь совсем неважен. С таким человеком интересно. С таким душа будет петь!
С ровесниками мне неинтересно, они пусты как барабаны. А этот человек — мудрый!
— Ой, Геля, боюсь я, что ты с этим «Старцем» и такими взглядами на жизнь так и останешься одинокой, а для женщины это — несчастье. Ты придумала себе что-то, витаешь в облаках, а жизнь может пройти мимо. Вернись на землю и живи, как все…
— Мама, запомни, я никогда не буду жить «как все». Мне это неинтересно! Кстати, мама, в нашем городе живёт замечательный поэт, который написал прекрасные строчки: «Понял я, что быть как все — значит быть никем». А я «быть никем» — не умею.
— Ну, а старик-то этот тебе зачем?
— Старик? Знаешь, мама, я тебе сейчас прочитаю одно стихотворение про девушку, Аспазию, полюбившую восьмидесятилетнего старика. Написала его моя любимая ленинградская поэтесса Надежда Полякова. Может быть хоть тогда ты что-то поймёшь. Называется стихотворение «Разговор Аспазии с матерью». Присядь и послушай.
Мать покачала головой, но всё-таки присела и приготовилась слушать. Геля взяла с полки томик стихов и начала читать:

«Аспазия, как можешь ты любить хромого и плешивого Перикла?
Аспазия, как быстро ты привыкла крутить бесед серебряную нить
На равных с ясноглазым мудрецом, дом открывать философам. Когда-то
Была юна, доверчива, богата, лелеемая ласковым отцом.
Всё бросила — подруг и женихов, расшитым золотом пренебрегла нарядом
Затем лишь, чтобы стать с Периклом рядом средь мудрецов — таких же стариков.
Днём слушать мудрость, ночью обнимать сухие плечи нежными руками…
Его морщин душистыми устами касаться — и греха не понимать…
Чужое море за твоим окном, чужие люди шепчут, осуждая:
«Красавица, такая молодая, со стариком сошлась, со стариком...»
Аспазия, удачным будет брак твой с сыном богача. Он юн и строен.
Он твоего внимания достоин. Вернись домой. Забудь неверный шаг..»
«Домой? Мой дом и жизнь моя — Перикл. Да, хром. Да, лыс. Но ум его так ясен.
Блестяща речь. И сам он так прекрасен...» «Но он — старик!» «Но как ВЕЛИК старик!!!
А юноша утешится с другой, с покорной, терпеливой и безгласной,
Как мраморная статуя, прекрасной, не знающей, как может жечь огонь
Периклова сверкающего слова. Я дорожу любым мгновеньем дня.
Свидетель — Бог: люблю его такого, каков он есть. Ты не поймёшь меня».

Мама Гели сидела молча, продолжая качать головой и смотрела на дочь.
— Вот и ты, мама, меня не понимаешь. Ты же услышала, что ответила девушка: «Но как ВЕЛИК старик!» Понимаешь: В Е Л И К!!! Так что, мамочка, повторяю: возраст здесь ни при чём!
Мать поднялась со стула, ещё раз посмотрела на дочь и вздохнула:
— Да, ты у нас точно не от мира сего!.. И в кого ты у нас, в кого?
Безнадежно махнув рукой, она вышла из комнаты, а Геля посмотрела на новый портрет своего «Старца» и молча «ответила» ушедшей маме:
— В него!!!

И сейчас, сидя за столом, она смотрела на гостя и понимала, что это не просто человек, похожий на её «Старца», это был именно ОН!!! Не зря же с ней произошло такое при встрече. Это Душа у з н а л а его! И хотя вряд ли этот Сергей Владимирович обладал такой же ДОинтуицией, как у неё, но ведь что-то и он явно почувствовал. Не зря же он подошёл к ней, когда она разглядывала его книги, и тихо сказал:
— Знаете, Ангелина Сергеевна, у меня такое чувство, что я Вас очень давно знаю…
Тогда она просто улыбнулась в ответ, а сама подумала: «Да, дорогой мой человек, Вы меня действительно давно знаете. Очень давно! С моих пятнадцати лет!» И тогда же, стоя у книжного шкафа, она подняла глаза к потолку и мысленно произнесла: «Спасибо, Небеса, за такой бесценный подарок! Спасибо за то, что моя мечта всё-таки сбылась!»
*

В жизни Ангелины Сергеевны было два брака с разницей в десять лет, в каждом из которых она пребывала ровно по четыре года, больше не выдерживала. Потом она разрывала узы Гименея и выходила из них, как Афродита из пен морских, поняв, что её спутники — это не «Старцы» с её портрета и у них никогда не хватит мудрости понять, что брак — это священный союз двух людей, а не просто пустой звук. Сейчас она вспоминала их, внешне приятных мужчин, клявшихся ей в любви, и которых она считала порядочными людьми, а на деле оказавшимися совсем иными. Да, она безжалостно расторгла оба брака, считая, что нужно жить или хорошо, или никах. Третьего не дано! Она с юности помнила слова Омара Хайяма:

Чтоб мудро жизнь прожить, знать надобно немало,
Два важных правила запомни для начала:
Ты лучше голодай, чем что попало есть,
И лучше будь один, чем вместе с кем попало.

Быть «вместе с кем попало» Ангелина Сергеевна не хотела!

Она много лет жила одна, но жила интересной, наполненной до краёв жизнью. От первого брака у неё был сын, которого она воспитала порядочным человеком.

Её когда-то покорило изречение колумбийского писателя Габриэля Гарсиа Маркеса, написавшего замечательный роман «Сто лет одиночества»: «Возможно, Бог хочет, чтобы мы встречали не тех людей ДО того, как встретим того единственного человека. Чтобы, когда это случится, мы были благодарны».
Теперь она понимала, что именно это с ней и произошло. И это было с ч а с т ь е м!!!

Ангелина Сергеевна на такси подъехала к дому, открыла дверь в квартиру и прошла в комнату, в которой над письменным столом висел портрет её дорогого «Старца», её Перикла, встреченного сегодня! Затем она села в кресло, как тогда, в далёкой юности, долго смотрела на портрет и думала о том, что она прожила счастливую жизнь, наполненную любовью. Настоящей Любовью! А внутри у неё летали красивые бабочки и наполняли её одинокую жизнь светлой радостью…