Муха - Пятьдесят третья глава (Глава 53)

Владимир Хомичук.

ГЛАВА ПЯТЬДЕСЯТ ТРЕТЬЯ. САКИ
В августе мы с Мартиной уехали в Саки. Примечательный городок, который помог мне избавиться от многочисленных комплексов. Прибыли мы в Симферополь, в аэропорту нас ждало адаптированное такси. Мы забрались в него и отправились в Сакский клинический санаторий им. Н. И. Пирогова. Такси действительно было адаптированным, но дорога отнюдь. На ухабинах мою коляску и меня трясло, как при бомбёжке. Вёз нас весёлый водитель-татарин, который гоготал над своеобразным русским языком Мартины. Та обиделась.
— Олег, почему водитель и вообще все русские люди смеются надо мной? Стоит мне открыть рот и произнести что-нибудь, все начинают улыбаться и ржать. Неужели я так плохо говорю по-русски?
— Они не над тобой смеются, а с тобой, и ещё они удивляются и радуются.
— Чему?
— Тому, что ты так мило произносишь слова на их родном языке. Им приятно, что иностранка выучила русский.
— Не понимаю.
— Ты заметила, что никто не поправляет тебя, а ведь ты иногда лепишь чудовищные ошибки?
—?
— Они восхищаются самим твоим подвигом.
— Опять ты за свои шуточки.
— Это правда, любовь моя.
— Абсолютная правда, — подтвердил шофёр и опять загоготал. Потом спросил у меня: — А как вы узнали в Испании про наш санаторий?
— Мне друг один посоветовал, он часто сюда ездит. Штыркин, может знаете? — ответил я.
— А кто в Саки Штыркина не знает? Сашу здесь все знают.
Этот сокрушительный ответ меня совершенно не удивил, Мартина тут же прыснула от смеха.
Прибыли мы уже ночью, а на следующий день, в воскресенье, встретились с Санькой, и он показал нам Саки. Такого я ещё не видел! По улицам туда-сюда сновали люди в инвалидных колясках, на коленях у многих из них сидели девушки, вечером на танцевальной площадке вблизи санатория звучала музыка, инвалиды — мужчины и женщины — вместе «танцевали»: коляски почти у всех электрические, на них легко можно делать повороты и двигаться назад.
Началась наша жизнь в санатории: днём я принимал грязевые ванны и занимался в спортзале, а вечером мы гуляли по городу или укрывались от жары в санаторном сквере и болтали с самыми разными людьми.
Удивительное дело — раньше я не особо верил Мартине, её заверениям в любви. Мне, как и многим людям, казалось, что женщина может быть с колясочником либо из жалости, либо из чувства долга, родственной связи, экономической выгоды или зависимости. В Саки я начал менять своё мнение. Я увидел множество счастливых дружных пар, сумевших превозмочь неимоверные физические и экономические препоны и сохранить свои чувства друг к другу. Мы подружились с людьми из самых разных уголков России и других стран. Кого там только не было! Узбеки, армяне, чеченцы, арабы, русские, украинцы, татары… Первой испанкой, посетившей Саки, стала Мартина.
Там, в Крыму, как и много лет назад, мы ещё больше сблизились и научились помогать друг другу. Первым испытанием в этой поездке стали деньги. Вернее, отсутствие оных. Дело в том, что из-за дурацких санкций со стороны США и подобострастного Европейского Союза на территории Крыма невозможно пользоваться иностранными банковскими картами. Все приезжающие на полуостров должны расплачиваться только наличными, и сейчас перед нами стояла большущая проблема: надо было платить за пребывание в санатории и реабилитационном центре. В банках наши карты не обслуживались, трансферы не принимались, наличные деньги мы уже потратили, оставались копейки на сигареты и пиво.
Нас выручил Штыркин. Санька просто одолжил нам денег, ни на секунду не усомнившись в том, что долг платежом красен. А сумма была приличной, и нам хотелось отдать всё до отъезда домой, потому что Штыркин оставался там ещё на месяц. Мартина погрузилась в интернет и нашла всё-таки какую-то латиноамериканскую фирму, занимавшуюся доставкой денежных средств в любую точку планеты. Заказали услугу, деньги в последний день нашего пребывания в Саки поступили в банк, надо было их забрать. На следующий день мы уже улетали. Та ещё история.
До закрытия банка оставалось всего ничего, надо было поторапливаться. Экономический корпус в составе меня, управляющего электрической коляской, и Мартины, бегущей за мной по раскалённому асфальту, спешно выдвинулся за денежным мешком, хранящимся у чёрта на куличках. На полпути от натуги и скорости батарея коляски разрядилась, и мы в растерянности остановились. Что теперь делать? Я попросил проезжавшего неподалёку парня о помощи. Тот посоветовал ухватиться за ручку его коляски и дотянул меня до банка. Деньги мы получили в конце концов, но теперь предстояло вернуться в санаторий. Район отдалённый, такси не видно. И тогда в бой вступила испанская пехота. Она прошла пять километров по жаре быстрым маршем. Вернулась на адаптированном такси, забрала меня, горемыку. Вот это женщина!
Утром перед отъездом в аэропорт мы расплатились с лыбящимся во всю дыню Штыркиным. Потом попрощались с толпой, вывалившей проводить нас, и улетели в Москву: прямых рейсов в Испанию из Крыма нет. В Москву из-за нелётной погоды мы прибыли на два часа позже. Это нас и подвело: у Мартины закончилась виза, и прямо во Внуково её задержали.
Меня тем временем уже погрузили на специальный передвижной подъёмник, подняли и открыли люк самолёта. Я обратился к парню в форме и запротестовал:
— Позвольте, а где моя жена?
Сотрудник аэропорта стал куда-то звонить по рации, потом передал её мне. Я услышал плачущий голос боевой подруги:
— Олег, меня хотят отправить в посольство за новой визой, а тебя в Мадрид одного.
— Успокойся, Мартина, я тебя не брошу и никуда не полечу без тебя.
— Ты и не сможешь, у тебя только русский паспорт на руках, вид на жительство остался у меня в сумочке. Я никак не могу здесь никому объяснить, что тебя не впустят в Испанию и вернут обратно.
— Сейчас вернусь в аэропорт и сам всё объясню.
— Пожалуйста, помоги мне.
Великий и могучий русский мат! Ругался я в аэропорту громко, по-чёрному, без устали. Проходившие мимо люди рты разевали от изумления, завидев и услышав меня. Нам всё-таки переоформили билеты на другой рейс, и мы вернулись домой. Правда, без чемоданов: их потеряли в суматохе.