Эротика

Им срамно даже знать, как до того они дошли… Кошмары о любви им снятся, где они уже рабы. Он после выписки с больницы к мануальщику пошёл, а после кто-то на его останки возле речки посмотрел и дальше праведно пошёл. А дальше женщина от шеи полегла. К ней тот мануалист стремился, но нельзя. Ему указку с трупа в термосфере дали: «До суицида доводи покуда о тебе все не узнали». Здесь Сатана с той женщиной чудовищем быть перестало, так как чужих с ним наряду с наводки от неё и с ней оно узнало. Атака с трупа, где автоответчик отводить от сюда к ним отбой атак стихии вызвал полный до неведомого кавардак. Их раны стали ранами космическому аж, так как они жестоки, коль встречают при убийствах антураж. И силы тьмы на их мол стороне: Аидовы границы здесь-то знают по добру не все. Но как быть, коль тебя слабее и трусливей победитель? Он вечную агонию тебе, а ты ему обитель. Играли в мячик две планеты и светили тьмой: туда, сюда, как сигареты их живыми и домой. И это здесь наивно и невинно, но наказание им смертью так неистово обидно. И раны эти долго заживают, а проявления от них сильнейше истязает. Наводка через планетарный химикат – неистово обидно. Всё, чтоб экстравагантно убивать с другой планеты и ехидно. Как результат: всё это чёрный маг. Красиво с Сатаны вернул Судьбы универмаг. Ранения до овощей людей отдачами скатают от Земли: смотри, Божок, такую почву не гневи. И секс в безумии сживания до гноя – в потомков имитации выдавливают трое. Все совершенны, деятельны, превосходны, очень солидны и во всём просто свободны. О чём мечтать? Ещё убийство нужно им: ещё им нужно женщину убить, чтоб подарить поиздеваться им. Обыденность и обыдление грядут и дальше – скоро здесь подохнет и скотина. И им, щенкам, плевать на всё – мы можем разрушать, а восстанавливать святое дело. Исход истории эротики такой: все окончательно ушли к себе домой. Наивности устрашие даёт свои плоды: сквозь излиянье гласом писк всему живому вновь – «умри». О чём вот размышлять убийце, что наслал проклятье чрез садистов жажду крови? Они мечтают только прекращение своей агонии. Товарищеский сбор сломает шеи изнасилованных до сих пор и там лишь боль сквозь заражение инфекцией. Какой позор! Они все типо могут защититься, а здесь просто крайний. Что помогать его любви? Он просто раненный. Они не понимают искреннюю честность, что не нужно от него чего-то, а нужно, когда так, иным людам, что часто окунает рвота. И вылезали, словно воскресая, изнасилованные из плоти, оживающей: их обманули, что они так живы, как часть плоти умирающей. Часок расплаты каждый раз за это настигал, где им смятением крах Бог послал.