Белый котёнок

Семейный отдых начался с плохой погоды. Италия, куда они поехали по горящей путевке, благодаря связям в турагентстве Раисы, жены Евгения и мамы Марии, встретила их серым дождливым небом и бушующим морем. Второй день подряд лил беспросветный дождь в Абруццо и небольшой довольно чистый по итальянским меркам городок Пескара пребывал в тоскливом ожидании хорошей погоды. В перерыве между ливнем, когда моросил мелкий теплый дождь, они, всей семьёй, Евгений с женой и двухлетней дочкой пошёл погулять по Монтесильвано, району рядом с их отелем. Раиса предложила зайти в небольшой ресторанчик, находившийся рядом с их отелем. Там было довольно мило, стояло несколько столиков, играла какая-то местная попсовая группа в негромких колонках. Они заказали пиццу с вином. За соседним столиком сидел высокий седой статный мужчина с юной дамой, они что-то пытались объяснить официанту на двух языках, немецком и французском. Тот корчил смешные физиономии, жестикулируя и пытаясь прокачать своё неаполитанское эго, но джентльмен, видимо, немец устал уже от длительной беседы и с тоскою в глазах внимал итальянской скороговорке своего визави. Раиса, неплохо знавшая немецкий, обратилась к немцу:
– Я могу чем-то вам помочь?
– О, вы превосходно говорите по-немецки! Вы очень любезны, фрау. Можете сказать моему другу, – он кивнул в сторону, наконец замолчавшего официанта, – чтобы он приготовил нашу пиццу через пятнадцать минут, пока мы не вернемся из нашего номера или подождал бы с оплатой? Видите ли, я первый раз забыл мою банковскую карту, а заказ уже сделан.
– Я попробую, но не обещаю, — ответила Раиса и, повернувшись к официанту, с улыбкой произнесла:
– Стоп мьюзик пер фавор, синьор, энд плиз вэйт виз де пэймент оф одер!
Официант как завороженный посмотрел на нее, проговорил скороговоркой что-то связанное с бела рагацца русса и тот час же побежал выключать свои колонки и вернувшись через минуту все уладил с немцем. Немец произнес ей длинную замысловатую благодарность и поднял бокал:
– Еще раз благодарю спасительницу моих ушей и нашей пиццы. За вас, моя незнакомка!
Евгений сидел мрачнее ночи.
Роман немца с Раисой протекал незаметно для Евгения. Вольфганг, так звали немца, остановился в соседнем отеле вместе со своей дочерью. Почти каждый день их компании встречались либо в кафе, либо на улице или на пляже и поначалу мило общались между собой на ломанном английском и натужно улыбались при встречах. Потом, спустя время, делали вид, что поднадоевший и подходивший к концу отдых явился хорошей развязкой напрягавшей всех обязанностью здороваться и немногословно отвечать на обыденные вопросы. В один из последних дней семейного отдыха Евгений задержался на пляже, разомлев и сладко потягивал местное пиво в шезлонге под навесом, а она, так и не получив от него ответ на предложение пообедать пораньше, пошла за шведский стол без него и Мани, купавшейся в это время в лазурном море. Возвратившись с дочерью, он не застал жену в номере и взял из холодильника бутылку холодного пива. Осушив ее, завалился на просторную кровать и, ожидая жену, незаметно для себя уснул. Проснувшись под вечер, он забеспокоился и решил пойти на розыск. Пробродив достаточное количество времени у своего отеля, Евгений отправился к соседнему. Как оказалось, не напрасно…
Найдя их вдвоем в номере немца, он дал немцу оплеуху, хлопнул дверью, собрал быстро вещи, и они с Машкой выехали в аэропорт. Потом он звонил ей, дал время на раздумье, сказал, что потерпит, но она, вкусив роскошной жизни, не передумала, приехала в Москву для расторжения брака. Сказала, что Вольфганг сделал ей предложение и ее больше не волнует старая жизнь, и она хочет, наконец, стать счастливой и богатой европейкой. Без нее прошло пять лет, за которые она почти не давала о себе знать, хотя, по правде, звонила пару раз справиться как дела у дочери в ее день рождения.
В середине декабря Евгений получил от нее звонок. Сказала, что скоро приедет, возможно, под Новый год. Еще сказала, что забирает Манюсю и что ее немец дал добро на удочерение, остальное скажет при встрече. Вечером, после ее звонка, он сильно напился и, уснув только под утро с больной головой, решил не идти на работу. Его мама, пожилая пенсионерка, живущая в соседней комнатушке, запричитав, пошла забирать из школы внучку. Он лежал почти до обеда с больной головой, заложив руки за голову, и смотрел в потолок. Маня, когда пришла с бабушкой из школы, где он работал, подошла к нему, потрогала ему лоб, посмотрела с укоризной и сказала:
– Пап, ты неправильно лечишься. Пьешь не то лекарство, а потом голова болит, а завтра на работу… Ну чего ты молчишь? Что с тобой случилось?
– Ничего, Мань, все хорошо, – потом добавил, – Ты маму свою помнишь?
– Да, помню. Ты говорил, что она сейчас у другого дяди живет. А скоро она приедет?
– Скоро, дочь. Скоро приедет… Скоро Новый год. Дедушка Мороз тебе подарки подарит. Хочешь, пойдем на горку на снегокате кататься, заодно посмотришь, что Деду Морозу заказать.
Она пошла в прихожую, надела пуховичок, достала папе его вязаную шапку, брошенную в угол и села напротив него в кресле. Он встал, немного пошатываясь, потряс головой, натянул свитер, набросил свою дубленку, и они вышли из квартиры.
На улице шел липкий снег. Они пошли по бульвару, прошли мимо метро. Около входа в подземку ежилась невысокая пожилая женщина, прижав что-то белое и живое к груди. Маша дернула папу за руку.
– Пап, смотри, какого белого котенка бабушка продает! Давай купим!
Они подошли поближе. Продавщица немного замерзла и с радостью стала общаться с потенциальными покупателями.
– Возьмите бесплатно, в добрые руки. Она одна кошечка осталась от помета. Все рыжие вышли, а этот, представьте себе, альбинос! Думала себе оставить, но у нас и так полно дома живности, — запричитала она, — Возьмите, не пожалеете, она в лоток приучена и характер хороший. Я вижу по глазам, вы люди хорошие, вот увидите, она вам удачу принесет.
– Пап, ну давай возьмем, – Маша умоляюще посмотрела на отца и тот сдался.
— Ладно, Мань, ты уже выросла из того возраста, когда Деды Морозы на оленях подарки развозят. Это тебе подарок на Новый год.
– Это не мне, а нам подарок, пап. А мне настоящий Дед Мороз подарит!
– Вот ты какая! Ну ладно, пусть будет нам.
Так и не покатавшись, с котенком за пазухой у Евгения, они пошли домой. По пути зашли в магазин, купили ей лоток и корм и с этой ношей пришли домой. Котенок, походив по углам минут десять, сходил в лоток, покушал и свернулся калачиком на кресле перед диваном Евгения.
Она приехала перед католическим рождеством, 23 декабря, чтобы успеть вернуться к празднику в Германию, как и обещала Вольфгангу. Они сидели на маленькой кухоньке и пили чай.
– Женя, я понимаю, что ты можешь оставить дочь у себя. Я понимаю. Просто я прошу тебя, подумай о ее будущем, что ее здесь ждет… Здесь у нее нет будущего, она будет серой мышкой. Дай бог поступит куда-нибудь, выйдет замуж, будет как все, будет работать с утра до вечера на гребаной работе за копейки в этом пыльном городе, потом… Ну ты же понимаешь, что в этой стране не будет у нее счастья. Дай ей шанс, я прошу тебя! Там у нее будет все: огромный дом, богатство, шикарное образование, будущее, весь мир!
Он сидел, нахмурившись, за столом и думал. Время тянулось. Она молчала, понимала, что сейчас надо молчать. Не выдержав долгой паузы, начала решительней. По натуре она была волевой и целеустремленной, прирожденным лидером для тугодумов, вроде Евгения:
– Ты не переживай, можешь приехать к нам в любой момент, когда захочешь. Вольфганг будет даже рад. Ты можешь остаться в Германии, мы поможем. Устроишься к нему на работу, он – топ-менеджер одной строительной фирмы, будешь хорошо зарабатывать, откроешь дело, выучишь немецкий. Ну что тебе делать здесь, учить бестолочей в школе?.. Ты для этого учился столько лет, программированием занимался?
– Да, Рая, ты права, конечно, – наконец произнес он, – Я долго думал об этом и думаю, Манюсе будет лучше там. Я поговорю с ней, и она на суде скажет все как надо. Только у меня к тебе одна просьба…
– Нет, я не о том, – он посмотрел на нее как раньше, когда они сидели за одной партой и у него не получалась задачка по геометрии, – я хотел попросить тебя вот о чем. Возьмите этого котенка с собой, Машка так привязалась к нему. А мне он как-то и не нужен без нее.
– Котенок, а, тот белый, который у тебя на диване, пушистенький? Ну конечно, возьмем, можно оформить на него документы. Это вся твоя просьба?
– Ну да.
… Они прощались перед отлетом накануне Нового года, думая, что расстаются навсегда. Она поправила ему шарф на шее, он попробовал обнять ее, но, почувствовав неловкость момента, отдернул руку. Тишину нарушал котенок, все время жалобно мяукавший в созвучии с воем ветра, несшего мимо остекленных фасадов терминала липкий мокрый снег. Из накрытой пледом клетки помимо мяуканья, при внимательном прослушивании, можно было уловить звуки мягко орудующих когтей. Раиса, пока она жила в гостинице с дочкой, уже успела привыкнуть к нему и полюбить его, ей нравились аристократические манеры котенка и его необыкновенно чистые синие глаза.
Подойдя к регистрации, Маша сказала вдруг маме:
– Мам, а ты больше не любишь папу?
Та с удивлением посмотрела на нее:
– Конечно, люблю, Маш. Но тот дядя… В общем ты еще мала, чтобы рассуждать о таких вещах, но я тебе попытаюсь объяснить. Понимаешь, когда люди живут очень долго вместе, они устают друг от друга. Мы должны пожить с папой какое-то время отдельно, чтобы… ну, отдохнуть… Понимаешь?
– Отдохнуть от любви?
– Ну, девочка моя, любовь это что-то высокое, а мы на земле… Да что я тебе говорю, ты еще узнаешь про все. Жизнь – это не только любовь, детка.
– Мам, а почему котенка не слышно?
Открыв плед, они обнаружили открытую дверцу. И через несколько минут прошло объявление по громкой связи:
– Граждане пассажиры. Найден белый котенок. Хозяев просьба обратиться в комнату досмотра багажа…
Он уже ехал в автобусе, когда позвонила она:
– Женя, у нас проблемы из-за котенка. Срочно приезжай, он убежал, мы его нашли. Мы не можем с ним ехать, он больной!
Он мчался через терминал, выбежал в коридор, ведущий в комнату, где находились они с котенком.
Котенок лежал, поджав под себя лапки. Из его рта шла белая пена. Взяв его в охапку, они побежали с ним на выход, Раиса вызвала срочную ветеринарную неотложку. Она приехала через пятнадцать минут, но было поздно. Оказалось, котенок был очень маленьким и его рано оторвали от кошки. Непереносимость корма и стресс сделали свое черное дело.
На регистрацию они опоздали и пришлось ехать домой. По пути из аэропорта она позвонила Вольфгангу, извинилась, объяснила ситуацию, он все понял и простил, конечно. По дороге из аэропорта сидели долгое время молча на заднем сиденье такси. Впереди ехала Маша с коробкой. Евгений первым прервал молчание:
– Сколько тебя помню, ты терпеть не могла кошек, а теперь… Жалеешь, наверное, что взяла?
– Нет, не жалею. Мне казалось почему-то, что он принесет мне удачу. Он такой… в общем, беззащитный и… белый, как снег. И он мне напомнил меня в детстве. Я всю жизнь с детства чего-то всегда боялась. И сейчас я боюсь, не смотря на мой характер. Думала, уеду в Германию и перестану всего бояться. А он, он не боялся. Он, наверное, так и не понял, что жил…
Пока было еще светло, решили похоронить котенка в их лесопарке рядом с домом. Машку оставили дома, пошли вдвоем. На улице мело, их лес серой кромкой маячил вдали. Прошли по сугробам к той березе на опушке, где он когда-то сделал ей предложение. Евгений долго долбил мерзлую землю взятой из гаража лопатой и, продолбив неглубокую ямку, положил туда свою ношу в коробочке из-под туфелек Машки. Открыв бутылку водки, купленную по дороге, выпили сто грамм, побрели домой. На обратном пути ей стало холодно, и она невольно прижалась к нему, как раньше, как тогда, когда они счастливые, в том далеком мае шли после тех же ста грамм подавать заявление в ЗАГС. Он спросил у нее:
– Рай, помнишь, когда нас с тобой за одну парту посадили? Ты мне такой строгой показалась.
– Ты у меня тогда задачку по геометрии списал.
– Да, но я тогда на Борьке поквитался, когда он к тебе в десятом классе клеился. А сейчас вот не могу до твоего немца добраться. Не надо было тебя отпускать тогда. Вот я дурак был, никогда себе этого не прощу.
– Не надо, Жень, до немца добираться.
– Ты что, его так сильно любишь?
– Не знаю… Мне иногда кажется, что это все наваждение, эта любовь. Есть она, была или будет? Как сейчас вот, был котенок и нет котенка… А в Германии хорошо, ты там дышишь полной грудью, там другое отношение к жизни, людям. У нас какая-то несчастная страна, люди несчастные, кошки дохнут…
– Я тут денег накопил немного, я их переведу для Машки, ты даже не спорь.
– Не нужно, – сразу заявила она, – считай, это тебе на время, когда приедешь, если приедешь… Вот я дура, использовала немца… Хотела быть счастливой и вот, добралась. Докарабкалась. И про цветы твои забыла. Помнишь, как ты мне у той березы цветы полевые дарил…
Он остановился, посмотрел ей в глаза.
– Я все равно буду ждать тебя, слышишь, – он взял ее за плечи, – Ты можешь думать, разбираться во всем, жить там. Я все равно буду тебя ждать.
Снег сыпал огромными белыми хлопьями на их плечи, на ее ресницы, на их следы. Так они стояли и обнимаясь, смотрели друг на друга. Потом она улыбнулась, потом улыбнулся он. И мимо них прошла укутанная женщина, совсем не похожая на продавщицу котят у метро. И за отворотом ее пуховика на мир смотрел другой белый пушистый котенок.