Часть 3 (Глава 3)

Не знаю, как для других, а для меня дождь — это олицетворение спешки. Он несётся в бешеном ритме, заставляя других прятаться под плащи и портфели, бежать к навесам или в кафе, чтобы не промокнуть до нитки. Его однообразный, равномерный шум, иногда прерываемый ритмичным постукиванием по карнизу, усыпляет меня. Когда я хочу спать, значит мне несомненно пора работать. Таков дождь в моей голове.

Я закрыл машину и укрываясь портфелем, зашёл в подъезд. Вечер понедельника сопровождался сильным ливнем. Даже несмотря на то, что на улице я пробыл всего пару секунд, уже успел вымокнуть. В вестибюле меня ждал лифт, поднявшись на нужный мне этаж, я параллельно стягивал мокрый пиджак, как увидел следующую картину.

Мой сосед Мэтт, стоял приперевшись спиной к двери своей квартиры и настойчиво, но очень вежливо, пытался кого-то от себя оттолкнуть. Я остановился наблюдая, до меня донеслись обрывки разговора:

— Мистер Спейбл, сэр, мне правда…

— Нет-нет, послушай меня, ты же всё прекрасно понимаешь, — грузный мужчина, явно не различающий личные границы, пытался продолжать диалог.

— Я понимаю, но время уже позднее…

— Время самое подходящее, мой мальчик.

Стоя у лифта, я наблюдал эту ситуацию безучастно, когда поймал на себе обессиленный взгляд Мэтта, полный мольбы и обречённости. Надо бы вмешаться, но я не уверен, что моё чутье меня не подводит.

— Сэр, вам лучше идти. Там как раз стоит мой приятель… — Мэтт не сводил с меня взгляд. Мужчина развернулся, а я скучающе облокотился на стену плечом.

— Какое дело мне до твоих приятелей?

— Видите ли… — Мэтт ехидно улыбнулся, сочувственно положив руку на плечо собеседника. — Он журналист светской хроники…

Продолжать ему не пришлось. Мужчина снова окинул меня пренеприятным взглядом и отстранился от Мэтта на пару шагов. На лице соседа сверкнула коварная ухмылка. Его собеседник прокашлялся, негромко оповестив того, что он перезвонит завтра утром и лучше ему не тянуть. Спустя минуту мужчина скрылся за дверьми лифта, уходя толкнув меня плечом. Мэтт облегчённо выдохнул.

— Это был коллектор? — спросил я, вставляя свой ключ в замочную скважину.

— Нет, это был чрезмерно навязчивый клиент.

Я косо взглянул на него, не поднимая головы.

— Я думал, ты актер, Мэтт?

— Я пока не актер. Как мило, что ты помнишь моё имя.

— И кто же ты в таком случае? Проститут? Модель по вызову? Быть может, стриптиз…

— Прекрати, — раздражительно фыркнул он, после чего стыдливо добавил. — Я его сопровождаю.

— Эскорт?

— Ну нет, просто сопровождаю…

— Значит эскорт.

— Да, эскорт! — взорвался он. Кажется, этот разговор его стыдил и раздражал. — Будешь сто первым, кто ткнет меня в это носом?

— Не собираюсь, — ответил я, опустив ручку двери. Она плавно открылась. — Удачи.

Не успев закрыть за собой дверь, как нога Мэтта оказалась между ней и проёмом.

— Ты что творишь?

— Можно войти?

— Нельзя, проваливай.

Мэтт выглядел нервно, ему очевидно было не по себе. Он постоянно оглядывался, очень настойчиво, местами заглядывая мне в глаза. Я остановился, вид у него был отчаянный, как внешне, так и эмоционально. Парень был одет крайне откровенно, а макияж, хоть и лёгкий, было сложно не заметить. Выглядел он сейчас очень неряшливо-гламурно. Как провинциальная девка за сорок, пытающаяся казаться на восемнадцать или как придорожная проститутка на обочине.

— Я посижу у тебя? Не больше часа, пожалуйста.

Я понял, что происходит что-то, что меня не касается, но явно то, что пугает Мэтта и заставляет его так передо мной унижаться. Я вздохнул и приоткрыл дверь, чтобы Мэтт смог войти.

— Ну, а все же, кто это? — спросил я, ослабляя галстук. Пиджак тут же полетел в корзину для белья. Я так занят целыми днями, что она уже переполнена, а у меня всё никак не доходят руки отнести бельё в прачечную. Мэтт авантажно упал на диван.

— Он — важная шишка, доверенное лицо крупнейшей студии в городе. То, что его видели здесь со мной, ещё и под травой, ударит по его кошельку. Слухи распространяются особенно быстро.

— Зачем ему нанимать тебя, если он такой важный? Чай будешь? — спросил я, вытирая волосы.

— Если можно, — согласился Мэтт. — Как я понял, хозяин агентства — его товарищ. Вот он и заставляет меня носиться с ним, куда ему вздумается. Ненавижу… Э-эй, не делай такое лицо! Клянусь, если ты спросишь, зачем всё это, я не постесняюсь тебя ударить.

— Не моё это дело.

Я выдержал недолгую паузу, пока закипал чайник.

— Ты с ним спишь? — спросил я неуверенно.

— Да, иногда. Если много на лапу даст.

— И сколько тебе нужно дать на лапу, чтобы ты согласился на это?

— А ты что, бухгалтер? Или хочешь убедиться, что потянешь сумму?

— Фу, — отмахнулся я. — Я не одобряю твой образ жизни, просто чтобы ты знал.

— Просто чтобы ты знал, мне плевать.

Я поставил на стол две небольшие чашки чая и Мэтт взял одну с благодарностью.

— Я провинциальный дурак, без образования, денег и семьи. Приезжаю сюда, чтобы осуществить свою давнюю мечту — играть в кино, но дальше посудомойки в кафе или доставщика китайской еды, продвинуться не могу. Мне нужны деньги: на жилье, одежду и еду. Нужны связи, друзья и желательно спонсоры. Моя работа не гарантирует друзей и связи, но гарантирует деньги от спонсоров.

— И как же далеко ты продвинулся по карьерной лестнице актера?

Мэтт нахмурился и ничего не ответил.

— Зря я, наверное, днём и ночью вкалываю в офисе. Может тоже податься в эскорт?

— Ха-ха-ха, какой остроумный вброс, мой очаровательный трудоголик. Как насчёт переспать с мужчиной, от которого тебя тошнит?

— А как насчёт найти нормальную работу?

Мэтт замолчал, не имея более аргументов. С одной стороны было жаль его, а с другой — бо́льших дураков я ещё не встречал. Мэтт поставил пустую кружку на стол.

— Было бы, кстати, чего-нибудь покрепче…

— Я с тобой больше пить не буду.

— Обижаешь! — он откинул голову, бесцеремонно осматривая меня с головы до ног. — У тебя сейчас есть уникальная возможность провести ночь с самым красивым мужчиной Голливуда.

— Я недостаточно понятно изъяснялся?

— Ну, у тебя же проблемы с женщинами… — Мэтт загадочно сверкнул глазами и тут я вспомнил о его многозначительном замечании, которое я уже успел выкинуть из головы под гнетом трудовых будней.

— Да что ты понимаешь… — отмахнулся я, но заканчивать он был не намерен.

— В некоторых вещах я понимаю больше твоего. Ты просто наизнанку вывернулся, когда пьяный был. Не в прямом смысле, конечно, — он с улыбкой закинул ногу на ногу.

— Твоя жена, такая сучка, ушла от тебя потому что ей надоело скрывать тебя от своих любовников и забрала дочь. Ты пытался завести отношения после развода, но ты импотент или, возможно, гей, а твои планы обернулись неудачей. Ты сидишь в офисе по четырнадцать часов, твой рацион состоит из снотворных, седативок, кофеина и сахара. Спишь по два или четыре часа в сутки и всё это ты рассказал мне сам.

Я молча смотрел Мэтту в лицо, пытаясь найти ответ на весь этот поток информации, который он выдал. Не могу поверить, что всё это сказал я. Ему, такому человеку, как Мэтт! Я бы не доверил этому парню купить мне кофе, а он теперь в курсе того, чего не знает даже моя родная мать, за исключением развода.

— А ещё, ты частенько рыдаешь в душе, — добил он меня. — Но это так, мои личные наблюдения. Знаешь, что забавно? Что у тебя произошла истерика в ту же секунду, когда я тоже зашёл в душ порыдать. Чувствуешь товарищество?

— Нет, не чувствую. Тебе пора.

— Что? — разочаровано спросил Мэтт. — Ты меня выгоняешь?

— Да. Тебе лучше уйти.

Весь былой задор с его лица будто рукой сняло. Мэтт посмотрел на меня серьёзно.

— Я бы ушел, но это не лучшая идея.

— Прошло столько времени, сколько ты просил. У тебя больше нет причин здесь оставаться.

Меня сковал неподдельный гнев, но я лишь тяжело выдохнул. Слушать всё это я не хотел, никакие объяснения мне были не нужны, я просто хотел избавиться от компании Мэтта и как можно быстрее.

Он выдохнул от бессилия.

— Сто баксов и бутылка «Шато Ле Жубер» и ты позволяешь мне здесь переночевать.

— Нет, — твердо ответил я.

— Двести.

— Я сказал нет. Проваливай.

Мэтт замолк, потупив взгляд.

— Две бутылки и двести баксов наличкой. Я знаю, что я тебе не нравлюсь, но согласись, сделка взаимовыгодная. Одно из лучших французских вин, соглашайся.

Я безмолвно смотрел сквозь него, непонятно над чем размышляя.

— Ты чего-то боишься? — спросил я насторожено.

— Я не боюсь, просто не хочу ночевать дома. Ненавижу оставаться один после работы.

— Чувствуешь себя грязно?

— Не совсем, но можно и так выразиться.

Я прокашлялся. Передо мной опять встал выбор в пользу разума и в пользу эмоций. Я не отель, не церковь и даже не пункт помощи, у меня нет причин соглашаться. С другой стороны, идиота-Мэтта стало искренне жаль. Жалость — мой главный враг, она всегда всё портит. Я окинул взглядом всю фигуру моего гостя. Образ стереотипного гея из грязных фильмов на лицо.

— У тебя наверняка много друзей, иди проси их о ночлеге, мы едва знакомы и ты понятия не имеешь, что я за человек и какие у меня намерения.

— У тебя нет намерений на меня, ты не выглядишь как те, у кого я обычно ночую.

Исчерпывающе. И так, я согласился променять диван на кухне, на бутылку вина и двести долларов. Когда стемнело, Мэтт предстал передо мной уже в совсем другом виде. Перед этим он спросил, есть ли у меня мицеллярная вода и прочие причуды для ухода за кожей. Я дал ему крем для рук, но он ему не подошёл. Мэтт смыл с себя всю косметику, разделся и стал выглядеть более прилично. На его теле не было ни единого волоса, когда на нём не было всех этих вызывающих шмоток и тонны штукатурки, он выглядел как обычный парень. Подстричь бы его и за приличного человека сойдёт. Удивительно, какой контраст я наблюдал. Мэтт до сих пор ассоциировался у меня с олицетворением голливудской ночи, цветастой, грязной, непокорной. Но сейчас, когда на город опустились сумерки, Мэтт преобразился совсем в другую сторону. От ужина он отказался, но с таким несчастным выражением лица наблюдал, как я лениво перебирал фунчозу-вок в маленькой коробочке, что было видно, как он голоден. Я снова предложил ему ужин, но он попросил просто заварить зелёный чай. Я спорить не стал.

— Диета, — пояснил он.

— Тоже аллергик? Или болеешь?

— Не влезаю в шмотки.

Я снова оглядел Мэтта. Он хоть и был низким, но вполне себе стройным парнем. Можно было даже сказать фигуристым, его узкая талия органично контрастировала в меру c длинными ногами. Мэтт был среднего роста, может чуть ниже, на вид сантиметров сто семьдесят или сто семьдесят пять. Иными словами, он явно не страдал от избытка веса.

— Ты неплохо выглядишь, — через секунду осознав, что сделал комплимент полуголому мужчине передо мной, я смущённо отмахнулся, но Мэтт уже широко улыбался, отпуская шутки про то, как неумело я флиртую.

— А если серьезно, то нужно больше. Чтобы выжить здесь надо иметь отменную фигуру и миловидное личико. Последнее хотя бы можно скрыть косметикой, а вот тело никак не замаскируешь…

— Я имею в виду, что тебе не нужно ничего маскировать. Ты хорошо выглядишь.

— Недостаточно хорошо для всего этого.

— Для чего? — спросил я, наливая ему чай. — Для твоей карьеры «сопровождающего»?

— Именно.

Мэтт сделал несколько глотков, но на его лице даже не промелькнуло ни тени насыщения или наслаждения. Мне показалось, что он пьет чтобы не есть. Я решил прекратить это обсуждение. Не хочу лезть в голову к едва знакомому человеку, тем более к такому. Мы сидели молча, слушали музыку с улицы. Я ел, Мэтт допивал уже третью кружку зелёного чая и всё это изрядно меня утомило.

— Что ж… я постелю тебе в гостиной или тебе лучше на кухне?

Мэтт окинул кухню взглядом, задержав взгляд на окне.

— В гостиной. Спокойнее будет.

Я молчал недолго, пока убирал со стола и раскладывал диван в гостиной.

— Что происходит? — наконец спросил я таким родительским тоном, что сам от себя не ожидал.

— Хм? — не понял Мэтт.

— Ты отказался ночевать у себя дома, предложив мне даже деньги за то, чтобы переночевать у меня. Теперь ты настойчиво не хочешь спать на кухне. Что происходит? Тебе что-то угрожает?

— Нет, — ответил Мэтт. — Просто я остаюсь здесь, потому что после работы, я не могу уснуть в одиночестве, а у меня большая квартира и я в ней совсем один, после всей этой, — парень сделал паузу, — грязной работы. А на кухне я не хочу быть, потому что я бы предпочёл быть ближе к кому-то, в нашем случае, к тебе. Чтобы не было так одиноко.