Лена и Мими (Глава 1)

Дом Мими. У Лены игривое настроение. Игристое шампанское. Шампанское лишнее. Кто его знает, этого Ми-Ми. Может, он обзавелся детишками в ползунках, в каких сам ходил.
Новые босоножки звякают по гулкой подворотне. Вход в парадную из двора-колодца. Здесь стоянка машин скорой помощи и запах бензина и сигарет, которые курят фельдшеры и водители.
Лена поднимается на четвертый этаж по гигантским лестничным проемам. Энтузиазм увидеть бывшего парня убавляется. Но раз уж поднялась, Лена постукивает в дверь. Раз-другой. В открытом сарафане становится промозгло. Кожа покрывается мурашками. У дурацкого Мими до сих пор нет звонка. Ну и черт с ним, Лена с радостью разворачивается.
— Девушка, постойте! — сверху спускается хромоногая женщина. Когда она достигает Лену рядом с пыльной дубовой дверью Мими, ей требуется отдышаться.
— Девушка, вы знакомая Михаила? — у женщины во рту клацают вставные зубы, будто она сосет барбариску.
Лена неопределённо кивает. Последний раз они виделись, когда Мими со слащавой улыбкой на лице сообщил, как изменяет Лене с прыщавой школьницей. Лена не удивилась. Мими был буфером в минуты душевной печали за неимением ничего лучшего. Кажется, с тех пор прошла целая вечность — семь лет.
— Мать Михаила умерла год назад. С тех пор он не выходит из квартиры, — доверительно сообщает соседка и наклоняется ближе к Лене. Лене неприятно. Клацание челюсти становится отчетливее: — Сам тоже плох. Со дня на день, понимаете, о чем я. Вот стучу ему периодически.

«Черт, черт, черт!» — раздается в голове у Лены в такт ударам бабки в дубовую пыльную дверь.
— Постучи ты, я себе уже руку отбила, — просит соседка. Лена не решается, но соседка сурово говорит:
— Не достучимся, полицию вызывать надо. Чем раньше дверь вскроют, тем меньше вони. Этой же дрянью весь подъезд провоняет и моя квартира. А у меня только ремонт сделали. Знаешь, как стоек трупный запах?
Лена не знает и энергично колошматит в дверь ладонью. От слов соседки ей делается тошно. Ей жалко новый сарафан, который провоняет стойким трупным запахом. Ей жалко новые босоножки. Ей жалко чудесный летний день. Она ненавидит Мими, сырость подъезда и дубовую дверь. «Чертов придурок, чтоб тебя!» — Лена резко разворачивается и собирается уходить прочь. И в этот момент раздается щелчок замка, и дверь легко растворяется.
— Ну Слава Богу, жив еще, — вздыхает соседка. В ее голосе не слышно радости. Ее голос отдает сожалением о том, что хоть в этот раз трупный запах не просочится по вентиляции в ее квартиру, но кончина соседа не за горами, а значит следует продолжать бдеть и периодически колошматить в дубовую дверь.
Лена понимает, ей следует повернуться. Повернуть хотя бы голову и посмотреть на него. Это телодвижение дается с трудом.
Она поворачивается через силу и видит скрюченный силуэт в дверном проеме. Как будто те же ползунки с вытянутыми коленками, которые именовались трениками. Заросшее щетиной иссине бледное лицо. Впалые черные глаза, будто впившиеся в нее взглядом.
— Привет, — с усилием произносит Лена.
В ответ он заходится кашлем, так что его сгибает пополам. Соседка машет перед лицом рукой и скорее перебирает хромой ногой по лестнице. Громогласное кашляющее эхо пробирает парадную.

Мими долго не может остановить кашель. Лена, скривившись от отвращения и ударившего в нос смрада, озирается в полутьме квартиры. Свет с улицы будто не проникает сюда.
В комнату Мими ведет вытоптанная тропинка по когда-то цветастому ковру. Лена идет на носочках, чтобы как можно меньше соприкасаться с полом. В комнате мерцает мертвенный свет экрана компьютера с застывшей на паузе игрой.
Мими, прикрывая рот рукой, жестом предлагает Лене сесть на разложенный диван с растрепанным залежавшимся постельным бельём.
Лена предпочитает стоять. Раньше, бывая у Мими, она сидела на подоконнике, курила в кашпо и смотрела в окно на улицу. Теперь у окна куча тряпья, выпавшая из открытого настежь шкафа. Будто шкаф вывернуло наизнанку. И плотно задернутая штора на месте окна.
— Ты правда умрешь? — спрашивает Лена.
Мими кивает. У него опущен взгляд. Он сморит на Ленины загорелые коленки. Лена смотрит на его темные засаленные волосы.

Ей действительно жаль его, но дышать затхлым вонючим воздухом становится невыносимо.
Когда он провожает ее до двери, то говорит сиплым слабым голосом, от которого Лену пробирают мурашки:
— Если придешь ко мне на могилу, — Мими делает паузу, чтобы вздохнуть, — выкури там сигарету. И я буду знать, что ты меня навестила.
— Я бросила. Курить. Но я обещаю.
И вдруг Лена хихикает.
— Прости, это нервное, — Лена прикрывает рот рукой. — Я сперва решила, что ты попросишь меня там пописать.
На лице у Мими возникает улыбка:
— Можешь и пописать.

— Не найдется ли у вас сигареты?
Фельдшер в синей форме, оперевшись о машину скорой помощи, молча достает пачку и протягивает Лене.
— А можно две сигареты? — спрашивает Лена.
Фельдшер кивает и заодно протягивает зажигалку.
— Благодарю, — Лена становится рядом и закуривает. Она с упоением делает затяжку, выкуривая из себя тяжёлый воздух квартиры Мими.
— Знаете какая теперь редкость встретить человека с обычными сигаретами?
Фельдшер молчит, Лена опирается рядом на машину скорой и продолжает:
— Одни электронные. И если вдруг среди улицы приспичит курить, как мне сейчас, разве допросишься? А многие побросали. Знаете, у меня соседи йогнутые. Йоги. И они терпеть не могут табачный дым. А я должна дышать их вонючими благовониями. Где здесь справедливость? А у меня друг умирает. И мне срочно надо курить. Я ведь обещала ему, что выкурю одну на его могиле, — рассказывает Лена фельдшеру. Фельдшер вновь молча кивает. У него совершенно безучастное лицо. Лена посвящает фельдшера в подробности встречи с Мими.
— Девушка, извините меня, я после ночной смены и должен быть дома уже как шесть часов, — устало перебивает ее рассказ фельдшер. — Но я настоятельно рекомендую вам узнать, чем болен ваш друг. И если у него открытая форма туберкулеза, то советую принять меры, чтобы не отправиться за ним следом.
У Лены округляются глаза и выпадает изо рта сигарета.