Здесь

Один, два, три…

Моя рука судорожно отсчитывает каменные плиты дома возле входной двери. Семь. Это здесь. Глотаю воздух. Отодвигаю шершавую холодную плиту. Ключ. Сжимаю его крепко в потной ладони. Влажный от вечной сырости в этом городе, порыжевший. Приоткрываю ладонь: хочу убедиться, что ключ — настоящий. Осторожно дышу на него, пытаюсь оживить.

Достаю ключ из ладони. Тот самый. Пытаюсь открыть им ржавый замок. Руки трясутся так, что в замочную скважину ключ попадает с шестого раза. Три проворота.

Скрииип.

Делаю глубокий вдох. Открываю дверь.

Как войти внутрь? Ноги онемели. Рассматриваю квартиру с улицы.

Достаю телефон из кармана. Пишу шестое за утро сообщение: «Я здесь». Все сообщения прочитаны. Ответа нет.

Пока сообщения прочитаны, есть надежда, что она придет. А звонок. Что он даст, если не ответит? Что, если мои чувства будут болтаться в ее телефоне уведомлениями о пропущенных вызовах?

Вхожу внутрь. Здесь ты и я поселились навечно. Здесь живут наши призраки. Пыль, засохшие цветы, полумрак из-за закрытых плотными шторами окон. Так выглядит вечность.

«Здесь, здесь, здесь», — отбивает такт мозг.

Мебель. Каждый предмет — жизненное событие. Здесь, здесь и здесь: в каждом уголке этой квартиры я был счастлив.

За столом мы смеялись, завтракая клубникой, которую ты каждое утро приносила с рынка; на диване мы разговаривали о будущем и любви, смотрели старомодное кино. Однажды ты заплакала, когда герой одного фильма уехал от любимой. Здесь мы занимались сексом. Каждый раз как впервые. Ни разу секс между нами не был одинаков. Здесь ты плакала, когда я уехал. Все здесь. Вся жизнь, которая стала иллюзией. Которую я превратил в иллюзию.

Вот её платье. Окунаю в мягкую ткань свое лицо. Вдыхаю. Пахнет пылью. От ее запаха не осталось ничего. Сколько лет прошло? Не важно: прошла вечность.

Зачем я уехал? Помню, как в последний раз мы говорили о будущем. Помню, ты сказала: «Здесь лучшее место на земле. Я бы хотела, чтобы мы были счастливы здесь».

И я сбежал. Сбежал от тебя и от мысли, что состарюсь в этом маленьком городе. Я всегда мечтал о мегаполисах. Всегда хотел покорять города, бороться, вырывать зубами место под солнцем. На следующее утро я предал тебя и увез свое малодушие первым поездом.

Что мне дали мегаполисы и борьба? Пустоту внутри. Я наполнял ее женщинами, алкоголем, работой. Но там внутри зияла дыра. Потому что на ее месте должна была быть ты. Но я вырвал тебя как бесполезный сорняк.

Когда ты перестала отвечать на мои звонки, дыра увеличилась в разы. Когда ответом на мои сообщения стало твое молчание, я понял: мое место здесь.

Простишь ли ты мне предательство? Мы сможем создать новую нашу жизнь здесь? Придёшь ли ты вообще?

Вдруг. Разворачиваюсь ко входной двери, которую забыл закрыть. В проёме — женский силуэт. Совсем не изменилась. Те же волшебные солнечные кудри, тот же пронзающий сердце каблук, то же обтягивающее платье.

«Пришла!»

Дыру внутри начал заполнять льющийся из открытой двери свет.

Я прибавил семь кило, седины и морщин. Она — прежняя, стройная, сияющая. Только совсем никак не разглядеть ее лица, залитого июньским солнцем.

Я метнулся к ней, по пути споткнувшись о табурет. Даже не обратил внимания на возникшую в колене боль. Врезался своим неуместным ртом в ее губы. Вкус прошлого. Совсем ничего не изменилось: то же безумное желание владеть ею. Под платьем неизменные чулки. Выше. Та же нежная кожа. Те же духи. Нехотя достаю язык из ее рта. Хочу видеть ее глаза. Убираю волосы с ее лица. Но. Как такое возможно?!

На меня смотрела 20-летняя девушка, она поразительно была похожа на ту, которую люблю. Но это была не она.

«Я сомневалась в том, стоило ли мне приходить. Но потом решила, что вы должны знать. Вы много для нее значили. Мама умерла три года назад, — прочитала мои мысли девушка. — Я не стала блокировать ее сим-карту, чтобы вы могли ей писать. Читала всю вашу переписку. Влюбилась в вас, потому что смотрела ее глазами. Но мама не любила рассказывать о вас. Ей было больно».

Я не хотел верить. Отвратительно было то, что желание секса с ней не исчезло после новости о смерти той, кого я так любил, и после того, как узнал, что та, кто передо мной, — лишь ребенок. Напротив, секса захотелось отчаяннее.

Плевать на все условности. Хочу вернуть себе свое прошлое, в котором был счастлив.

«Иди ко мне», — прошептал я охрипшим голосом и притянул к себе хрупкое тело, которое посчитал своим.