Завтрак (Глава 1)

Осенние листья медленно падают на мокрые лужи, дождь барабанит по крышам деревянных домиков. Имперское солнце проснулось. Дождь затих. Рожь заиграла яркими красками и пустилась в пляс. Птицы запели утренние трели, ручьи прожурчали им в ответ. Крестьяне встали и принялись за работу.

В императорском дворце прислуга ворвалась в покои наследника престола. В комнату вошла служанка и скинула с барина одеяла. Сонно приоткрыв глаза, преемник не обратил внимания на прислугу и вновь окунулся в свои сладкие дрёмы, тем самым разозлив даму. Немолодая женщина облила наследника холодной водой.

— Ваше Высочество, вставайте. Его Величество Император дал Вам десять минут, чтобы собраться. «После завтрака он просил зайти Вам в его кабинет», —монотонно произнесла слуга.

Барин встал с кровати и пошёл в уборную. Первым делом он умылся и сменил мокрую одежду на рубашку, брюки и балморалы.

Отправившись в столовую, Даниил заметил напряжение между прислугой. На завтраке оказалось, что подали омлет с беконом, одно из не любимых блюд наследника.

Его длинные русые волосы свисали над кушаньем, приготовленным лучшими поварами страны, а голубые глаза сияли как бирюза в океане.

— Я не буду это есть, Генри.-обратился наследник престола к дворецкому.

— Ваше Высочество, Его Императорское Величество лично просил Вас доесть всё, до единой крошки. — подбодряюще улыбнулся старик, зная, что Даниил не переносит жареное.

— Терпеть его не могу! Во дворце все встают, когда захотят, только мне требуется вставать в шесть утра, собираться за десять минут и есть, что подадут, когда другие выбирают по усмотрению. — проворчал Даниил.

Дворецкий промолчал. В отличие от Барина он знал причину такого отношения Императора к его преемнику. Единственной загадкой для него было, как так сложились обстоятельства, что самым дорогим человеком для правителя, которого, казалось бы, Генри знал с его раннего детства, оказался его внук.

Нехотя Даниил опробовал омлет, после чего резко встал из-за стола и выбежал из столовой. В глазах сияли искры злости. В блюде были специи, на который у барина аллергия. Даниил быстро забежал в первую попавшуюся ему комнату. Как назло, это оказался кабинет императора.

Николай посмотрел на своего внука оценивающим взглядом. «Весь запыхавшийся, с растрепанной причёской, недовольный»- первые мысли, что посетили императора в тот момент. Повелитель тихо подошёл к нему и обнял из-за спины. От случившегося Даниил оторопел, никогда прежде император не проявлял к нему сочувствия.

— Кто посмел оскорбить моего преемника? — выделяя каждое слово произнес правитель.

Повисла минутная тишина. Даниил не понимал: вопрос это или приказ. Однако последующая фраза моментально привела его в трезвое состояние.

— Я ещё раз повторяю: кто посмел тебя обидеть?! — уже крича задал вопрос Николай.

— Ваше Императорское Величество! Как бы парадоксально бы это не звучало, оскорбили меня Вы! Почему чёрт возьми я должен есть ту дрянь, которую приготовили повара?! — проорал наследник.

— Во первых: не смей повышать на меня голос, Даниил! Во вторых: ешь то, что тебе дают и не упрямься! В третьих: не ругайся как старый сапожник! — закричал в ответ на барина император.

— Зачем Вы меня звали?- сквозь зубы сказал Даниил.

— Твой отец похоже решил оставить вас всех без гроша в кармане! Этому ублюдку вздумалось устроить революцию, однако он не подумал о своих детях. Что ты, что Белла живёте со мной во дворце. Как думаешь понравится ли Александру увидеть своих дитяток в темнице? — лукаво улыбнулся правитель.

— Вы не посмеете… — отрешённо произнёс бывший наследник.

После этих слов он вышел из кабинета размахивая порфирой. Даниил не удержавшись на ногах сел в кресло не до конца понимая, что только что произошло.

— Почему… Почему он так с нами поступает, Белла? Почему? — задал сам себе вопрос Даниил.

Постепенно глаза высохли от соли, но более не блестела голубая лазурь.

Николай и сам не понимал, что он творит, насколько был сильно рассержен. Ворвавшись к себе в покои, он незамедлительно принялся искать документы, свидетельствующие об измене. Дворецкий аккуратно подошёл к Николаю, откашлявшись Генрих передал ему аккуратно сложенное иностранное письмо.

Адресантом был Андрей Сулейманов, старый друг сына Николая Александра. Резко открыв послание, из него выпал пожелтевший от времени листок, который был подхвачен холодным потоком ветра и возвращён в руки правителя. Быстро прочитав письмо, император подозвал жестом к себе дворецкого.

— Генрих, этот мерзавец решил вновь заняться раскопками и требует разрешения. Как думаешь, стоит ли давать согласие или же сразу отправить его в ссылку? — с раздражением произнёс Николай.

— Как Вам угодно, Ваше Императорское Величество — вежливо поклонился Генри.

— Тогда насладимся «Падением дома Ашеров» — ухмыльнулся Николай.

Ничего не ответив, Генри отклонился и ушёл проведать мать Даниила, Анастасию. Медленно спускаясь по ветхой лестнице, он то и дело огладывался назад, опасаясь, что встретит кого-то из императорской семьи. Тремя поворотами левее располагалась деревянная дверь, увешанная паутиной, находясь в забытие не привлекала внимания. Подобрав наощупь подходящий ключ, дворецкий открыл вход в подземелье.

Висевшие факелы на стенах принадлежали эпохе Проторенессанса, их без труда можно было бы зажечь с помощью спичек, однако с собой их у дворецкого не оказалось. Стены были увешаны всякими тварями, которых должны были убрать работницы, однако чудесным образом этого так и не произошло. Где-то образовалась протечка, и вода то и дело барабанила звонкими каплями по холодному полу. Завернув за угол, был вход в склеп, принадлежавший почившей княжне.

В закрытой от внешнего мира комнате спала вечным сном княжна. Её стеклянное надгробие было украшено тепличными цветами. Рядом с её чёрно-белыми фотографиями лежал уже высохший венок из ромашек и васильков, сделанный Даниилом много лет тому назад. Золотые волосы переливались в свету хрусталя, очи цвета ясного неба навеки закрылись. Былую красоту молодости встретила лейкемия, и попрощавшись с жизнью княжна отправилось в далёкое путешествие Мира Снов. Её свадебное платье было украшено изумрудами и жемчугом, лицо закрывала тонкая фата. Бледную и истощённую кожу скрывали перчатки французского мастера Денийр. После себя Анастасия Ростовская оставила дневник «Несбыточные надежды», так она его сама называла, однако он был утерян и со временем превращен в миф «О Синеокой Ведьме».