Сила любви

Памяти нашего друга Г.И.П.

Вчера зашла я в гости к соседке по даче. Сидим, обсуждаем погоду.
— Ну и год, — говорит Марина. – Мрак, да и только. Всё дожди, грозы, ливни. Слизней расплодилось! Капуста с тюлевыми занавесками вместо листьев. Помидоры не зреют. Хорошо, что хоть фитофтора их пока обходит стороной. Ну и погода! Чуть солнышко – жара. Тучи набежали – холодрыга! Не будет нынче хорошего урожая.
— Не переживайте, Марина! Что будет, то будет. Главное – здоровье. А оно меня что-то стало сильно подводить: и спина болит, и голова. И давление скачет.
— Ну, Лариса Александровна, вам 82 года. А мне ещё и шестидесяти нет, а уже совсем развалина. Устаю очень быстро. И тоже со спиной проблемы!
— Да, Мариночка! Правда, вы мне в этом году не нравитесь. Похудели очень.
— Ничего, отправила дочку с малышкой на море. Теперь отдохну, наберусь сил и жирком обзаведусь.
Так беседовали мы под насмешливым взглядом Саши.
— Хватит о болячках, давайте по пивку, а?
Не успела я ответить, как затрезвонил мобильник. Звонит моя подруга из Советска, что под Калининградом.
— Лорик, привет! Только что звонила Лена…
— Что? Жорик умер? – перебила я её.
— Да. Сегодня ночью. Ещё одна вдовушка прибавилась.
— Так, конкретнее: отчего он умер, Лена сказала? Вроде бы ничто не предвещало кончины, хоть он и инсульт перенёс, и с сердцем были проблемы. Но держался же бодрячком.
— По глупости, по случайности. Он упал плохо — сломал ногу. Нужна была операция, но сердце не позволило. Его отправили в кардиологию, срочно сделали шунтирование и обратно в травму на операцию. Операция прошла успешно, а ночью он умер.
— Ну, и ну! А знаешь, Ирэн, он всё равно молодец! Такой был хилый, а наших мужчин, вроде бы сильных и здоровых, пережил. Да, молодец! Это всё благодаря силе любви!
— Вот-вот! Сила любви – великая вещь! Ну, мы тут помянули его. А сейчас выпьем по второй за оставшихся в живых. Пока. Целую.
— Ну вот! А мне и помянуть не с кем. У меня в холодильнике есть банка пива. Я сбегаю? Помянем моего друга, очень интересного своеобразнейшего человечка.
— Ха! Сбегает она! Вот – бегунок! Так я же и предлагал по пивку, — напомнил Саша.
— Ой, Сашенька, из головы вон. Разливайте.
Некоторое время пили потихонечку, смакуя прохладную жидкость. Молчали.
— Что значит: «пережил всех, благодаря силе любви»? – спросила Марина.
— А! Это интересная история! В двух словах не скажешь.
— На улице дождь, по телевизору ничего интересного – всё про убийства, да про убийства. И как им не надоест. Уже всё знаем: и как убивать, и чем травить, главное – заготовить алиби и не забыть стереть отпечатки пальчиков.
— Главное: убийства всё изощрённей и изощрённей. Противно! Лучше расскажите про вашего друга. Даже Саша будет слушать – футбола сегодня нет.
— Ну, рассказывайте, рассказывайте, — растягивая слова, сказал Саша. – Только я в кресло пересяду, там уютнее.
У меня в голове уже стали мелькать какие-то эпизоды. Память стала как-то очень быстро высвечивать отдельные случаи. Жорик встал перед глазами таким, каким я его больше всего запомнила. В мозгах какая-то каша, нет – винегрет. Всё смешалось. Я растерялась: не знаю, с чего начать.
— Ну, надо же! Мысли просто кишат в мозгу, а что говорить, не могу сообразить. Новость очень уж неожиданной оказалась. Даже странно. Ну, да ладно. Начну издалека, так мне проще. Времени у нас, действительно, много.
Итак, мой муж Сергей работал в очень интересном, весёлом коллективе: все молодые, недавно закончившие институт. У них в группе работал молодой архитектор Георгий Иванович. Странное отношение было в их группе к этому весёлому худощавому человечку. Все называли друг друга по имени: так повелось в институте, даже моего мужа, хоть он был их руководителем.
А вот новенького архитектора звали по имени и отчеству. И совсем не из уважения: он его ещё не заслужил. Никто не помнит, почему так повелось. Скорее всего, при знакомстве он себя так представил и оно – это так и вошло в обиход. Возможно, это как-то трактовалось сослуживцами, как его какая-то гордыня, не знаю. Только ему не симпатизировали, даже немного игнорировали.
Пришло время очередного выпуска инженеров из Политехнического института и в группу влились новоиспечённые молодые специалисты: человека три сразу во главе с Эдиком. Этот юноша сразу обаял всех сослуживцев своим весёлым нравом, с бесконечными затеями, розыгрышами.
Это был симпатичный молодой человек, не красивый, но казавшийся красавцем. Море обаяния! Высокий, статный, спортивного склада. Крупные черты лица добавляли его облику мужественность. Он сразу стал всеобщим любимцем. И что интересно, так это то, что они с Сергеем сразу потянулись друг к другу, сразу стали крепкими друзьями.
Сергей был человеком тихим, скромным незаметным, не умеющим себя преподнести, не умеющим за себя постоять. Эдик был шумным и как-то очень кстати добавлял своего уже любимого шефа. С Эдиком вместе ещё двое парней пришли в группу. Отлично! А то почти одни девушки. Жизнь в группе сильно оживилась.
Как-то Эдик предложил проверить мускулатуру у ребят. Все приняли предложение с восторгом – очередное развлечение! В перерыв поочерёдно садились за стол двое из ребят и соревновались, кто раньше уложит руку партнёра. Хоть Эдик и был самым крепким, но в этой схватке победил всех Сергей, от которого этого никто не ожидал, так как выглядел он очень таким аккуратненьким интеллигентиком.
Долго длилась дуэль между Эдиком и Славой. Люба – крепко сложённая девушка тоже напросилась попробовать свои силы. И к общему удивлению она оказалась не на много слабее мужчин: одного она почти уложила, а остальным сопротивлялась вполне достойно.
И вдруг проверить свои силы предложил и Георгий Иванович. Между собой его все называли Жориком. Произошло некоторое замешательство: Жорик был такой хилый, выглядел таким немощным, что соревноваться с ним было просто неловко. Но, Георгий Иванович настаивал, весело потирая руки. Суетился около стола, пристраивался, шутил, смеялся своим шуткам, очень остроумным с его точки зрения.
— Ну, что!? Слабо? Кто первый? Я, конечно, не Серёга, но попробовать свои силы тоже интересно! – тараторил он, весело смеясь своим захлёбывающимся смехом.
Кстати, этот смех почему-то многих раздражал. Когда Жорик сам смеялся своей шутке, некоторые даже недовольно морщились: им это смешным не казалось. Всегда счастливый и всегда весёлый Жорик не замечал этого. Какой отличный характер! Удивительный!
— Ну, давайте, Георгий Иванович! Попробуем! Только, не обижаться и не расстраиваться, — сказал Слава, усаживаясь за стол.
— Так, я, значит, напротив? Правильно? – стал приготавливаться Жорик.
Все расположились кружком. Не слышно никаких подбадривающих возгласов. К чему они? Славка Эдика в минуту укладывает, а тут….
Но Славка сделал вид, что напрягается, причём очень естественно. Не глумясь над слабеньким Георгием Ивановичем. В какую-то минуту стало казаться, что Славке действительно приходится напрягаться. Молодец, Слава, не переиграл. Мягко, спокойно уложил руку Жорика, который, буквально, захлёбывался от восторга.
— А что? Вон сколько времени сопротивлялся! А! Конечно, так и должно было случиться, но я всё-таки стоял довольно долго. Да?
Он веселился, как ребёнок, потирая руки. Его подхваливали.
— Георгий Иванович, Вам надо немного потренироваться, и Вы уложите любого из нас. Надо мышцы подкачать.
На другой день соревнования продолжились. Теперь проверялся пресс. Испытуемый укладывался затылком на один стул, пятками – на другой. На этот «мостик» садился кто-нибудь из девушек. Эдик, несмотря на прекрасный пресс, не смог долго выдержать Любу, которая ещё и подпрыгивала.
Совершенно неожиданно для всех, первое место досталось Серёже – этому на первый взгляд миниатюрному молодому человеку. Он не только выдержал Любу, но потом и Гилю, которая решилась встать на живот Сергею. И хоть она была тоненькая девушка, но
нагрузка-то сосредоточена практически в одной точке – в ступнях, и он выдержал.
Смех, аплодисменты, шум, гам! И вдруг Жорик заявляет, что он тоже хочет попробовать силу своего пресса. Все притихли: какого пресса? Но Жорик, ничуть не смущаясь, стал примеряться к стульям. То придвинет, то раздвинет. Подключился Эдик, а потом и другие. Стулья поставили ближе, чем для других. Жорик сначала возражал, потом смирился.
— Если улежите, то потом раздвинем стулья. Сначала так попробуем.
Жорика уложили так, что почти по пояс он лежал на одном стуле и ноги почти полностью – на другом. Жорик шумел, что, дескать, это нечестно: висеть-то практически нечему. Его успокоили, обещая потихоньку увеличивать расстояние между стульями.
— Так, приготовились! Напрягайте пресс – отпускаем!
Хоп! И Жорик на полу, сложившись пополам. Хохочет, как обычно.
— Не ушиблись, Георгий Иванович? Больно?
— Нет, всё нормально! Я, наверное, поздно напряг пресс. Попробуем ещё раз?
Говорил он это так весело, так задорно. Просил так настойчиво, что уже без всякого энтузиазма, обречённо согласились на второй эксперимент. Только теперь под него подставили руки, вернее не убрали совсем все трое ребят. Жорик провалился раньше, чем они смогли разом убрать руки. Так что удар ягодицами об пол был смягчён.
Надо сказать, что Георгий Иванович был ещё и большой любитель застолий, скорее, не самих застолий, а подготовки к ним. У него внутри сидел какой-то живчик – не реализованные организаторские способности, которые он всё время стремился реализовать.
— Робятки вы мои, робятки, — иногда начинал он, — а ведь скоро женский праздник! Будем женщин поздравлять? Я предлагаю скинуться им на подарки. Сколько с меня?
— Так, сейчас мы к вашему миллиончику добавим свои полумиллиончики, и Вы купите нашим женщинам что-нибудь эдакое….запоминающееся.
— Ой, нет, ребятушки! Я в жизни не был в магазинах. Я там ничего не понимаю. Магазины – женское дело. Это прерогатива моей Ленуси. Она в этом деле АСС, а я – пас, — радостно хихикал он, потирая руки.
На другой день.
— Серёга, ты опять будешь варить глинтвейн?
— Нет, Георгий Иванович, на этот раз Крамбамбули!
— А это что такое?
— Не знаете? «За то монахи в рай пошли, что пили все Крамбамбули…
Тут Сергея поддерживают остальные: «Крамбамбимбабули, крамбамбули!!!»
— Ой, здорово, робятки — то как! Здорово! Гиля! А ты свой фирменный торт испечёшь?
И он хихикал, весело, как всегда, потирая руки.
— Нет, Георгий Иванович! Тортом в этот раз вы – мужчины будете нас угощать. Мы же вас 23-го февраля потчевали. А теперь мы хотим праздновать.
Вот и праздник. Эта шубутная группа умудрилась выхлопотать себе разрешение на проведение праздничных и различных торжественных мероприятий на послерабочее время. Если все скромно отмечали праздники в перерыв, то эта группа в перерыв работала, а в конце рабочего дня на час раньше прекращала работу и начинала накрывать на стол.
Это давало им возможность в спокойной неторопливой обстановке посидеть за праздничным столом с шутками, песнями. Потом потанцевать, то есть мероприятие было действительно праздничным. Кстати: у кого были мужья или жёны, те тоже приходили на эти праздники.
Жорик и тут суетился, распоряжался, на что, в принципе, никто не обращал внимания. Как-то так получилось, что его постоянное место было во главе стола. Он рьяно приглашал всех скорее выпить. Всё поднимал стакан и пытался произнести тост. Было такое впечатление, что он, насчёт «выпить», не промах.
Выпита первая доза вкусненького горячего напитка, и тут же Жорик требует, чтоб налили по второй. Уж и тост готов. Все шумят, уж никто никого не слушает. Наконец, услышали призывы Жорика: «повторить». Повторили. Шум, смех! Жорика что-то не слышно. И место, где он сидел, пустое.
— А где Георгий Иванович?
— Ой, у меня под ногами что-то мягкое, — говорит сосед Жорика по столу. – Э! Да это же Георгий Иванович спит безмятежно как младенец. Да, «выпить» он тоже — слабак. А хорохорился! Давайте–ка, уложим его. А то я ему всю рожицу истопчу.
Ребята сдвинули пару стульев и уложили Георгия Ивановича. Потом – то узнали, что больше одной дозы в треть стакана ему пить нельзя. Организм не выдерживает. Но он всегда шумел и требовал ещё. Весело смеялся над собой: над тем, как он в прошлый раз заснул, и спокойно через несколько минут снова спал под столом.
Потом к этому приноровились. И после второй стопки давали ему хорошенько закусить — это он любил и проделывал с большим удовольствием и аппетитом. Затем его укладывали на стулья.
— Георгий Иванович, не спорьте, ложитесь, покимарьте по-человечески, а то, как кутёнок, съёживаетесь под столом. Через несколько минут будете как огурчик.
А впоследствии просто игнорировали его требование и по второму кругу не наливали.
С этих пор отношение к нему изменилось, хотя трудно сказать в какую сторону. Просто вызывало удивление то, что человек не знает себя, не может оценить свои возможности. Да, он слабенький, но абсолютно этого не осознаёт. А вскоре кто-то откуда-то узнал, что он болен, что у него работает всего одно лёгкое. Другое, сморщенное с детства, практически не работает. Более того, оно является причиной его постоянных бронхитов и воспалений лёгких. Оно – провокатор.
Теперь отношение к нему изменилось уже в другую сторону: тут уживались и жалость и уважение. Теперь его постоянный смех и смешки уже не раздражали. А вот как архитектору ему надо было ещё себя проявить: серьёзных работ ему пока не поручали. Так шло время. Однажды наши друзья пригласили нас, как обычно, на какое-то торжество. Кажется, день рождения Ирэны.
В этот раз среди приглашённых оказались Жорик и его жена Лена. Мы и не знали, что Ирэна и Лена друзья с давних пор, ещё со школы, хотя Лена была моложе своей подруги. Лена работала на радио и телевидении. Журналистка. Молодая женщина с очень приятной внешностью, скажем так: очень миловидная. Она тоже, как и её муж, постоянно смеялась, рассказывая разные истории, с коими ей приходится сталкиваться по работе.
Всё это было для нас ново, интересно. И она нас обаяла. С тех пор эта чета заняла достойное место среди наших гостей – наших друзей. Мы привыкли к тому, что они называют друг друга: Жорчик и Лёльчик. Мы же называли их: Жорик и Лёля. Теперь и мы приглашались к ним на все торжества. Расширился круг наших знакомых за счёт весьма интересных и неординарных личностей.
Лена работала в отделе сатиры. Она выискивала различного рода нарушителей трудовой дисциплины, воришек и прочих. Так, например, она выследила, как молоковозки подъезжают к колонкам, и водители добавляют водопроводную воду в молоко. Всё это было снято скрытой камерой, тогда только-только входившей в моду. Или: как водители молоковозок к крышке люка прикрепляют палочки. Во время езды молоко трепыхается, и сливки оседают на этих палочках, с которых потом и снимаются. Так обезжиривается молоко, но жиреют некоторые недобросовестные работники.
Видимо, у какого-то из них была хорошая крыша, и Лену из этого отдела перевели в другой. Теперь она выискивала народных умельцев, делающих всякие интересные поделки собственными руками. Так даже и мы попали на экран телевидения. Не мы, а наш сын, который демонстрировал торшер, сделанный Сергеем из бамбуковой удочки.
Теперь Лене приходилось уезжать надолго из дома. Она ездила по колхозам, выискивая рукодельниц, вышивающих национальные орнаменты. Жена председателя какого-то колхоза, например, сделала из стеклянной трубки, вернее, использовала змеевик из закалённого стекла для батареи отопления. Для обогрева она использовала кипятильники, сделав из них что-то вроде бойлера или тэна. Это была уникальная кибитка – дом председателя колхоза. Сюда водили приезжее начальство как на экскурсию.
В другом колхозе тоже жена раиса, то есть председателя, оказалась мастерицей другого плана. Она ткала на старом, но усовершенствованном ею же станке, узорные ковры. Это – чудо искусства! Ковры дарила своим невесткам, продавала по дешёвке соседям: подрабатывала на нитки. В доме у неё в каждой комнате (их всего три) по ковру. В гостевой – ковер со Сталиным. В далёкие времена во всех газетах и журналах была фотография: Сталин с девочкой принимает парад. Вот эту сцену из жизни прежнего вождя она и вышила. Жена раиса очень гордилась этим ковром. Где она нашла старое фото?
В общем, Лена выискивала «усто» — так назывались местные умельцы художественных промыслов. И тут выясняется, что Жорик совершенно не приспособлен к существованию без жены. Он не может ни разогреть, ни даже найти в холодильнике, приготовленную для него еду. Лена вынуждена была просить свою подругу, тоже журналистку помочь ей – покормить Жорика. Люба приходила каждый день, находила записку, где что лежит для завтрака, для обеда и для ужина.
— Жорик, — говорила Люба, — я сейчас тебе всё разогрею, а вот на ужин уж, пожалуйста, сам себя обслужи. Хорошо? Вот я ужин положила на нижнюю полку. Понял?
— Ой, нет, нет! Я газ боюсь зажигать. Любуся, приходи вечером, ладно? А то я буду голодным.
— Да, что ж ты такой неумеха! Как это Лена тебя таким воспитала? Хуже дитя малого. Ешь холодным. Не помрёшь!
— Ты же знаешь, у меня больной желудок.
— Да, знаю, знаю. Ладно, сегодня приду, но завтра будешь сам себя обслуживать.
Однако, завтра он опять причитал, грозил умереть с голоду, если Люба не придёт его кормить. Но Любе тоже надо было отлучаться на работу, и пришлось просить Ирэну. Этой далеко ездить – в микрорайон. Днём не может – тут уж Люба. А вечером – это весь вечер пропал. Пришлось просить Сергея: у него — машина.
Так и мы оказались задействованы в кормлении взрослого мужчины. Но беда в том, что это не единственная поездка. Лене всё чаще приходится отлучаться и всё на большее время, ибо ближайшие колхозы и города уже «освоены». Мы начали роптать: мы – это все друзья, что были задействованы. Уговоры, пристыживания на Жорика не действовали.
Пришлось Лене менять род деятельности. Теперь основная работа была на радио, и кое-что – на телевидении. На радио Лена ближе познакомилась с другом их семьи Алексеем. Он не очень часто бывал в гостях у Лены, и всегда без жены, что нас несколько удивляло.
И вот теперь Лена, познакомившись ближе, влюбилась в него.
Да, это и понятно. Алексей статный, высокий мужчина. Все мускулы играют. Очень и очень интересной наружности – почти красавец. При этом хорошо образованный, интеллигентный, весьма своеобразно, то есть мог и скабрезность подпустить в разговоре. Весёлый, с великолепным чувством юмора. Когда он в компании, то он – центр притяжения.
Любовь вспыхнула обоюдная. Алексей влюбился в Лену со всей страстью своей сильной натуры. Лена, рождённая с чувством ответственности, не могла представить себе, как она оставит Жорика, этого беспомощного человека. Её удерживало и чувство вины: ведь она виновата, что пошла у него на поводу: воспитала в нём этот эгоизм. Теперь без неё он просто пропадёт.
— Ты не должна быть всю жизнь для него нянькой. Ему на пользу пойдёт, если ты его оставишь. Он вынужден будет стать самостоятельным человеком. Животные приспосабливаются к новой обстановке. А он всё же человек. Есть захочет; и купит, что надо и сготовит. Уверяю тебя – с голоду не помрёт, — уговаривал Лену Алексей.
Он развёлся с женой, уехал в Москву. Там его знали, как способного, интересного репортёра. Так что с работой проблем не было. Квартиру он решил пока снимать. Его поставили на очередь. Для Лены он тоже нашёл работу: договорился с радиостудией. Всё складывалось отлично. Только Лена никак не могла решиться на разговор с Жориком.
Алексей бомбил её телефонными звонками, телеграммами на «до востребования», и Лена решилась. Как-то вечерком Лена говорит:
— Жорчик, нам надо очень серьёзно поговорить.
— Мы всегда очень серьёзно говорим, — захихикал своей шутке Жорик.
— Пойми, это – очень, очень важно. Важно для нас обоих.
— Я весь внимание! – Жорик уселся в кресло, опёрся локтем о подлокотник, подпёр щёку и изобразил на лице гримасу внимания.
— Так, — строго сказала Лена. – Зря дурачишься. Это сейчас не к месту. Разговор очень серьёзный.
Её тон, её решительный вид, её особенный, не привычный для него взгляд, сделали своё дело. Он стал серьёзен. Нормально сел. Наступило молчание. Тягостное молчание. Жорик не выдержал.
— Что-то случилось? Я слушаю, слушаю.
— Да, случилось. Я люблю Алексея. И он меня. Я решила порвать с тобой. Я уезжаю в Москву. Алексей с работой для меня уже договорился. Вот так.
Жорик молчал. То ли ждал ещё чего-то, то ли думал о себе. То ли сидел ошарашенный, вообще безо всяких мыслей. Лена продолжала.
— Я – женщина, и хочу это почувствовать. Мне нужен мужчина – опора, а не беспомощное существо. Я устала быть нянькой при капризном великовозрастном ребёнке.
Я хочу, чтоб обо мне заботились, помогали, поддерживали. Хочу быть ЖЕНЩИНОЙ! Хочу быть «слабым полом». Хочу, чтоб дарили цветы, помогали нести сумки и авоськи с продуктами. Хочу, чтоб рядом был просто настоящий мужчина, друг. (Пауза) Прости меня, я с тобой устала. Я так больше не могу и не хочу жить.
Тишина. Жорик сглотнул комок.
— Так, Ленуся! Ты ничего не говорила, я ничего не слышал. Но я всё понял. Всё понял. Можешь дать мне немного времени?
— Сколько?
— Ну, полгодика! А?
— Хорошо.
И они пошли спать. А утром Жорик встал другим человеком.
— Лёлик, я зажёг газ. Проверь, правильно? Так, скажи, что и как приготовить на завтрак.
Лена потихоньку ухмылялась: «Ну-ну. Давай – давай, учись! Пригодится».
А Жорик очень и очень серьёзно взялся за своё преобразование. Он поехал в Мединститут, где работал его друг. Вообще-то у них все друзья от Лены. Жорик просил друга сделать операцию по удалению больного лёгкого. Врач говорит: « давно бы так, а то и второе лёгкое загубишь». Жорика положили на обследование. Через неделю выписывают, как неоперабильного.
— Слушай, Жорик. Это как же надо себя довести до такого состояния. Тебе надо не лёгкое или остаток от такового удалять, а просто всё вытащить, вывернуть наизнанку, вычистить, вылечить и назад вставить. У тебя чего только нет. Один поликистоз почек чего только стоит!
— А это ещё что такое? Поликистоз!
— Да у тебя на всех почках кисты, на кишках — полипы. Да и вообще на всех внутренностях. Сердце как у цыплёнка. Так что: иди, гуляй. Я не могу дать разрешение на операцию. Ещё чего доброго у меня на столе загнёшься: сердце-то никудышнее. Значит, так: ещё не всё потеряно. Постарайся укрепить здоровье: солнце, воздух и вода пусть с тобой будут всегда. Понял? Спорт, спорт и ещё раз спорт. Чем хочешь, как хочешь, но надо укреплять мышцы рук, ног, спины и сердца. Станешь здоровее, приходи. А пока сходи, проконсультируйся у Володи Машкова. Он спортивный доктор, альпинист. Может чем-то тебе поможет, хоть советом дельным. Ну, вперёд. Ни пуха!
И у Жорика началась новая жизнь. Володя познакомил его с боксёрами, потом с дзюдоистами, потом с йогами. Жорик занимался со всеми. В боксёрской секции он в основном работал с грушей, но иногда, если не приходил чей-нибудь партнёр, Жорику показывали приёмы, ну и немного боксировали.
Так он кое-чего нахватался и, как человек, уверенный в себе, смог даже организовать в институте группу. Пытался тренировать, но пришлось пригласить настоящего боксёра тренировать наших сотрудников. Даже соревнования устроил, где был судьёй. И смешно и нет. Ибо он делал сумасшедшие успехи.
Параллельно занимался дзюдо. Но и тут он проявил открывшиеся в нём организаторские способности: заинтересовал нашего младшего сына ходить с ним на занятия. Нашёл таким образом партнёра. Ну, ничего, сын был доволен.
Затем подсоединилась к оздоровлению Жорика врач, тоже занимающаяся со спортсменами, но ещё и с применением йоги. Жорик стал тренировать руки, ноги на борьбу с ощущением боли. Он даже при разговоре на производственную тему стучал ребром ладони по столу, чем меня очень раздражал. Ногой ударял по ножкам стола или стула.
Занимаясь спортивными мероприятиями, он успевал сходить на рынок в перерыв. Тут ему помогал мой муж. Стал что-то даже готовить по-простому: по-йоговски. Он совершенно преобразился: стал выглядеть здоровым мужчиной. И не забывал оказывать Лёле внимания. Они и раньше любили посещать театры и кинотеатры.
Теперь они стали завсегдатаями в доме кино. Не пропускали ни одного филармонического концерта. Жили, как говорится, на полную катушку. И как им удавалось всё успевать? Зимой Жорик ездил вместе с сотрудниками нашего института в Такоб. Там лыжная трасса проложена с подъемниками и прочим. Конечно, он на лыжах стоял-то плохо, но движение на горном воздухе на высоте более 1400м над уровнем моря, сделало своё дело. Астма его уже не душила.
Он уже и забыл, что хотел вырезать лёгкое: оно ему уже не очень досаждало. По работе: его архитектурные замыслы тоже заинтересовали начальство, и нам поручено было по его задумке запроектировать многоэтажный дом с приквартирными садово-огородными участками. Очень интересная задумка. Уже были готовы расчёты, уже во всю шло проектирование, но потом почему-то всё приостановилось.
Жорик уволился, перевёлся в научно-исследовательский институт и тут загорелся написать диссертацию. Как за всё, так и за эту мысль он ухватился рьяно и… что вы думаете? Не прошло и двух лет, как он стал кандидатом архитектуры, причём по экологии.
Да, переплюнул Алексея. Вот так Жорик! Конечно, Лёля существенно помогла ему с редактированием диссертации: она же журналистка – отменно владеет техникой логичного построения текста.
Теперь образовалась крепкая дружная семья. Мы удивлялись его трудоспособности, его настойчивости, его силе воли. Ведь он уже пальцем продырявливал подвешенную газету, разбивал рукой кирпич, правда, уложенный на пару других. Когда его спрашивали, как это он добился таких успехов, он отвечал: «Это ради моей жёнушки: Лёлика, (Лёльчика, Лёсика и т.п). Сила любви!»
По своим каким-то каналам Лена узнала, что в стране грядут серьёзные изменения, и из Республики лучше переехать в Россию. И они переехали, но не в Россию, а в Прибалтику, в Ригу. Им удалось устроиться на работу даже без знания эстонского языка. Более того, Жорик здесь сразу завоевал определённый авторитет и был направлен от республики на симпозиум по экологии в Москву.
То, от чего они бежали, свершилось: развал Союза, перестройка! Развалился и тот Рижский научно исследовательский институт, где работал Жорик. Пришлось уходить на пенсию. Жорик не мог сидеть без дела. Кажется, ты добился своего: жена осталась с тобой, ну и остановись. Так нет же. Жорик уже не мог остановиться: деятельность из него так и пёрла.
Он ещё по приезде в Ригу познакомился и подружился с одним из своих соседей. Мир тесен! Этим соседом оказался Толик — наш общий очень близкий друг ещё по институту. Оказалось, сразу много общих знакомых, а потом и много общих черт в характере обоих. Толик занимался резьбой по дереву, и Жорик со всем пылом своей души тоже увлёкся этим.
Но, это не то, не то. Его беспокойная теперь уже натура, искала и искала чего-то нового, интересного. Как говорится: «Кто ищет, тот всегда найдёт». Каким-то уникальным образом он познакомился со священником, бывшим архитектором и строителем, и ещё чем-то или кем-то. Человек не ординарный, ищущий приключений. Он нашёл информацию, что где-то в Сибири есть место – зона, причём, необычная.
Он съездил туда, нашёл её и был поражён всем увиденным. Местечко это – зона по- своему аномальная. Она обладала некоторыми особенностями, ну, как у Стругацких. Даже природа, климат там были несколько иными, отличными от соседних регионов. Например, дожди там были много реже, обходили сторонкой. Много солнца и какой-то непонятной эмоциональной настроенности: умиротворения, что — ли.
Новому знакомому Жорика там очень понравилось. Он загорелся построить там городок. Уже и название придумал – Солнечногорск! Но начинать он решил со строительства церкви. Жорик враз загорелся этой идеей. Он проштудировал всю литературу, какую только нашёл по строительству храмов. Оказалось, что этого очень и очень мало. Видимо, раньше храмы строили умельцы без всяких чертежей, или по собственным чертежам.
Новый друг уже сколотил группу из конструкторов, рабочих. Нашёл где-то спонсоров. И они отправились в Сибирь. Поехал и Жорик. Как-то мы звонили в Ригу, чтоб поздравить Жорика с днём рождения.
— Ой, ребятки, спасибо, конечно. Только Жорика нет. Он в Сибири. Уехал строить Солнечногорск. Оставил нас — женщин одних, и уехал. У нас столько событий! Дочь разошлась с мужем и поселилась пока у нас с ребёнком. А ещё приехала из Белоруссии мама Жорика. Там умер его отец, и мама приехала к нам. Остались мы – четыре женщины, считая внучку, без мужской поддержки. Надо продавать дом в Белоруссии, чтоб купить здесь жильё для Рэшки. Хлопоты, хлопоты, а Жорику загорелось строить город в какой-то аномальной зоне в Сибири. Письма приходят редко. Волнуемся за него и ждём. Вот, такие дела!
Жорик прожил там без малого два года. За это время им удалось построить симпатичный храм. Всё как — будто ладилось: будто кто помогал. Но потом перестали поступать деньги. Куда-то делись инвесторы. Рабочие – жители ближайших сёл ушли искать другие заработки. Работы пришлось свернуть. Жорик вернулся в Ригу.
Он рассказывал, что зона эта что-то вроде живого организма: реагирует на настроение и поведение людей, живущих там. Злые и жадные там не уживаются: зона их выживает. Создаёт такие условия, что эти люди не выдерживают и уходят. Другие перевоспитываются и остаются.
— Удивительное место,- говорил Жорик. – Воспитывает в человеке любовь к ближнему, доброту, терпение и терпимость. И наказывает тех, кто нарушает общечеловеческие ценности. Она, то есть зона, не терпит злой ссоры. Вот начали двое ругаться, переходят на повышенные тона, на соответствующую лексику. Вдруг кого-то потянуло в сторону. Отходя, он, неожиданно ударяется лбом об дерево, которое было до того в стороне. Причём, весьма и весьма существенно.
Или вдруг спотыкается на ровном месте и падает на камень. Ещё разок такое произойдёт, и человек понимает, что это не просто так. Начинает меняться: меняет манеру общения, лексикон и прочее. Самое, пожалуй, весомое наказание – это, когда человек, сделавший подлость или ещё что-то непотребное, вдруг обмачивается. Неожиданно для всех и для себя самого. Не было никаких позывов. А вот просто так, вдруг.
Смеётесь? А для пострадавшего это вовсе не смешно. Стыдно! Да надо во что-то переодеться, постирать, высушить. Этого наказания ужасно боялись, а потому быстро менялись к лучшему. Вот такая она, эта зона – с воспитательным уклоном. У нас очень скоро не стало ссор. Научились спорить, а не ругаться. Все стали улыбчивыми, вежливыми, готовыми помочь, услужить. Деревенских было уже не узнать. Об «выпить», «обматерить» кого-то не могло быть и речи.
И действительно, Жорик тоже приехал изменившимся: стал спокойнее, рассудительнее. Только смеяться, как раньше, стал, по-моему, меньше. Физически он там окреп ещё больше. Решился на операцию по удалению высохшего лёгкого, которая прошла весьма успешно. Его очень тяготила бездеятельность. Он уже привык к определённому образу жизни.
Время шло. Общаться становилось всё труднее с экономической точки зрения. Но однажды Жорик приехал в Лугу повидаться с Сергеем и помочь ему со строительством церквей. Сергей как раз стал заниматься проектированием церквей и церквушек, которые стали строить во всех посёлках. А опыта нет и приличной литературы тоже. Жорик привёз кое-что в помощь Сергею.
Ему захотелось отведать русской баньки. По просьбе Сергея сестра истопила баньку. Но слишком жарко: невозможно было долго наслаждаться русской экзотикой. Приходилось отсиживаться в примитивном холодном крохотном предбанничке, не приспособленном для таких целей. Он предназначен был для того, чтоб быстренько одеться и идти в дом.
А тут друзья, давно не видевшиеся, всё разговаривали и разговаривали. За разговорами не замечали, что стали замерзать. Когда спохватились, то и банька уже остыла. Чуть погрелись и пошли в дом. К ночи у обоих поднялась температура, начался насморк. Сергей расстроился: друга загубил. Зато Жорик ничуть не расстроился.
— Не майся, Серж! Я к утру буду как огурчик.
И в самом деле, утром от простуды у Жорика не осталось и следа, тогда как Сергей совсем раскис. Чудеса!
— Жорик! Как это тебе удалось так быстро акклиматься?
— Йога, Сержик! Йога! Я приёмы знаю. Я ведь не бросал ею заниматься. Наоборот – совершенствовался. Вот и результат.
Он показал некоторые приёмы Сергею, но одних приёмов мало: надо уметь сосредотачиваться, уходить в нирвану. Так что, у Сергея ничего не получилось.
Вот и очередное 23-е марта – день рождения Жорика. Ой, как давно мы с ними не контачили! Как давно! Ай-яй-яй! Надо исправляться. Звоним, чтоб поздравить Жорика. Трубку берёт Лена.
— О! Привет, дорогие, привет. Жорик не может говорить по телефону…. Ой, подождите, он рвётся.
— Алё! – послышался тихий голос. На голос Жорика не похож. – Я… луу….саа… Рааад!..
Мы растерялись. В трубке послышался голос Лены.
— Не удивляйтесь. Жорик перенёс инсульт. Даю, даю, Жорчик.
И опять какое мяуканье и еле-еле выговариваемые слога.
Сергей взял разговор в свои руки.
— Подожди, Жорик! Послушай наше поздравление. Итак, мы от всей души поздравляем тебя с днём рождения! Слышишь? Желаем, здоровья, скорейшего выздоровления! Выражаем свой восторг тобой – ты молодчина! Так держать! Ещё желаем любви, хорошего настроения, материального благополучия, средств для достойного существования. Люби и будь любим. Остальное приложится. Хочешь что-то сказать? Слушаем.
При внимательном вслушивании, мы по отдельным слогам поняли, что он нас благодарит, обещает вскоре быть здоровым и напоминает, что и у Коли – мужа Ирэны сегодня тоже день рождения. И он присоединяется к нашим поздравлениям Коли, если мы дозвонимся.
Уф! Кое-как разобрались. И как это его угораздило? Что-что, а инсульт с его характером ему вроде бы и не грозил. Пути господни неисповедимы. Сергей в это время тоже был болен. Самое ходовое, по-моему, заболевание – рак предстательной железы. Оперироваться не захотел. Лечился плохо, не верил, что могут быть метастазы. Упустил момент. И это обернулось для нас трагедией.
Несколькими неделями раньше умер и Коля. Мы с Ирэн стали вдовушками. Я ушла в работу на даче. Загрузила себя сверх меры, чтоб заглушить навалившееся одиночество и потерю любимого человека.
Шли дни, недели, месяцы. Вот и год миновал. На даче я в изоляции. Отсюда звонить, да ещё по междугородке, мне сложно. Тут я вспомнила, что в этом году у Жорика юбилей – 70 лет! Надо позвонить, поздравить.
Звоню. Жорик берёт трубку.
— Лорчик! Привет, дорогая! Очень рад тебя слышать. Недавно и Ирэн звонила. Как у тебя дела?
Жорик говорил совершенно нормально, может быть чуть медленнее, чем раньше. Да был ли у него инсульт? Может микроинсульт? Нет, Лена говорила, что он совсем парализованный: одна рука и нога совершенно обездвижены. Речь полностью нарушена. Одно мычание.
Я поздравила его с юбилеем, и не удержалась, чтоб не спросить, как ему удалось так здорово восстановить речь.
— А, я тренируюсь усердно. Руку тренирую. Пытаюсь вернуться к резьбе по дереву. Помогает. Уже что-то стало получаться.
— А с речью-то как тебе удалось так быстро справиться?
— А, это просто. Я узнал, что изучение иностранного языка очень способствует восстановлению речи. Я выбрал китайский. Он наиболее для этого подходящий. Занимаюсь очень усердно, и уже кое в чём преуспел. Заметила, да?
— А можешь ты меня по-китайски поздравить с прошедшим днём рождения?
— Охотно!
И он выдал что-то явно китайское.
— Шэн – жи кхуай лэ! Ну, как? Всё поняла?
— Да, конечно. Спасибо большое. Не могу перестать на тебя удивляться. Откуда такая сила воли? Жорик, поделись.
— А, это давняя история. Не знаю, рассказывал ли тебе Серж, но я чуть не потерял Лёлика. Тогда я и занялся собой. Я очень любил её, люблю и по сей день. Я без неё бы пропал. Это она влила в меня силы. Ну, как тебе китайский, — неожиданно перешёл он на другую тему.
— Китайский в твоём исполнении хорош. Кстати, я тоже знаю несколько слов по-китайски.
Жорик, чувствуется, заинтересовался.
— Ну-ка, ну-ка. Скажи.
— Ван Мо Ген, Хе Це Хуа, Чи Юан Чин. Всё – больше не знаю.
— Что-то я с такими словами не встречался. Погоди, я в словаре поищу.
— Ой, Жорик, не ищи. Это имена и фамилии студентов, с которыми мы учились в институте.
Увы! Жорик много приобрёл, но чувство юмора несколько потерял. Он эту примитивную шутку не оценил, и очень на меня обиделся. Да!..
И вот теперь этого когда-то хлюпика, а потом сильного, смелого, и удивительно цельного человека не стало. Светлая ему память!
Я замолчала. Марина и Саша тоже молчали.

— Да, — заговорила Марина. – Неужели бывают такие люди?
— Бывают, раз нам такой человек встретился.
— А что Алексей? Он, наверно, не простил её? Сам развёлся, остался один. Понадеялся на неё. А она его подвела.
— Да, ну тебя, Марина. Молодой, холостой, здоровый мужик. Что он один останется? Да москвички его враз схватят.
— Так-то оно так, Саша. – говорю я. — Но до отъезда их в Ригу Алексей так и не женился. Каждый год он поздравлял и Лену, и Жорика с днём рождения. Слал телеграммы и звонил по телефону. Жорик этим очень гордился и всегда за столом с восхищением зачитывал нам телеграммы «своего лучшего друга»: остроумного Алексея. А с тех пор, как они уехали в Ригу, нам о нём ничего не известно.
— А мне понравилась его жена, — вдруг заговорил Саша. – Такую женщину грех не любить. Он таким стал, благодаря её порядочности.
— Что это ты такое говоришь, Саша. При чём тут какая-то порядочность?
— Порядочная женщина. Сверх порядочная! Ведь он вряд ли многого достиг за отпущенные полгода. И она могла с чистой совестью сказать: «Полгода прошло. «Каким ты был, таким остался…» А она, видя, как он старается, поверила, что он изменится. Свою любовь, ради него похоронила. Зато человеком его сделала. Сильная женщина! Грех такую не любить!
— Да! – неожиданно поддержала его Марина. – Ради какого–то хлюпика, она похоронила свою любовь. (Пауза) А может, Алексея она по большому счёту и не любила: просто была влюблена. А любила по-настоящему именно мужа? Вот и выдержала всё. Вот и помогала и поддерживала. Вот она – НАСТОЯЩАЯ СИЛА ЛЮБВИ!
Я была рада, что мой рассказ так взволновал моих друзей. Возможно, они и свои отношения пересмотрят. Ведь они тоже любят друг друга, но не ценят.
Тем временем дождь кончился. Сумерки. Мне идти в свою хибару по лужам в темноте. Завтра предстоит тяжёлый день. Эх, хе-хе! Для меня теперь все дни тяжёлые!

P.S.
Имена вымышленные.
Лена! Если, что не так, прости и не суди
строго. Я люблю тебя и помню.