Ещё один раз

Как же я от этого устала! Каждый раз одно и тоже. Хотя, с одной стороны, приятно, когда мужчина настолько в тебя влюблён, что готов просить твоей руки у родителей каждые три месяца. В наше время молодые люди сдаются уже после второго раза. И напротив, неужели он не понимает, что за несколько месяцев моё мнение не поменяется. Когда он приехал ко мне свататься в четвёртый раз, это начало меня ужасно раздражать.
Андрей Сергеевич Павлов с нашей первой встречи начал оказывать мне знаки внимания. Она произошла на одном званом ужине в начале июня. Знакомый моего Папеньки офицер решил представить нам своего племянника. Это был высокий, с тёмными(я бы даже сказала черными)кудрявыми волосами и невероятно надменным лицом молодой человек. Весь вечер он не сводил с меня глаз. Маменька и Тётушка твердили: «Андрюша прекрасный молодой человек! » Но мне этот Павлов показался совсем другим: грубым, заносчивым, высокомерным. На нашем вышеупомянутой первой встрече мы разговаривали с моей подругой chérie Софи. Поблизости от нас мой воздыхатель общался с каким-то молодым офицером. Было страшно слушать, что они говорили! Очень нелестные слова летели в адрес всех гостей, их семей и хозяев дома. Можно, конечно, сослаться на то, они подвыпили, но всё же Андрей Сергеевич отзывался недопустимо дерзко. Когда речь зашла о родителях Софи, мы поспешили удалиться. После мы ещё много раз встречались на разный светских мероприятиях. Андрей Сергеевич так и норовил пригласить меня на танец, начинал глупые разговоры о войне или политике, лез к Папеньке с расспросами о службе. И за весь этот год ужасно мне надоел. Затем его срочно вызвали в Петербург по делам, и отсутствие продлилось целый месяц. Какое было прекрасное время! По прибытии обратно он тотчас отправился к нам в дом.

Я сидела в своей комнате и читала книгу. Это очень старый потрёпанный роман. Я нашла его в самом дальнем шкафу домашней библиотеки. В нём рассказывалось о девушке Ольге, сердца, который пытались добиться сразу двое: полковник и простой солдат. Оба ей не нравились. У нас чем-то схожие истории. Только ко мне пристаёт, к счастью, один. Андрей Сергеевич. Ох, нет. Я снова думаю о нем. Тишину нарушил топот с лестницы.
— К нам приехал Андрей Сергеевич! — в комнату ворвалась Сестра.
— Павлов?
Девочка радостно закивала. Я устало закатила глаза. Мысли материальны. Мы помчались на первый этаж, но успели увидеть только мужскую фигуру, закрывающую дверь в кабинет Папеньки. Только. Не. Это. Есть лишь одна причина, по которой он мог прийти к моим родителям. И они же согласятся!

Я измеряла шагами гостиную. Сестрица сидел в кресле и весело болтала ногами.
— Ах, боже мой! Это ожидание отравляет мне жизнь!
Сестра хмыкнула.
— Я уверена, soeur, он обязательно попросит твоей руки. Она ответила тоном гадалки, к которой любит захаживать наша Тётушка.
-Что? — я чуть не задохнулась от возмущения. — Думаешь, я этого хочу? Никогда в жизни, будь он хоть богаче императора, я не выйду за него замуж!
Все, абсолютно все соседские девушки говорят только об Павлове и его деньгах. Их не интересует ни его внешность, ни характер, ни происхождение. Исключительно деньги.
Дверь в кабинет распахнулась. На пороге стоял Андрей Сергеевич. Он был одет в чёрные брюки и фрак. Его карие глаза смотрели очень внимательно, словно пытались заглянуть мне прямо в душу. «А Павлов хорош собой». Мысль появилась так же быстро, как и исчезла. Он склонил голову в знак приветствия.
— Барышня, не прогуляетесь со мной в саду?
— Конечно, — сказала я, сделав небольшой реверанс. Ну а что я должна была ещё сказать? Я накинула на плечи епанчу, и мы вышли на улицу. Некоторое время мы шли молча. Меня осенило: на мне было старое домашнее платье, а волосы растрепались во все стороны. Какой кошмар! Я попыталась хоть немного их пригладить, но ничего не вышло.Но моему воздыхателю, похоже, было всё равно. Он остановился и повернулся ко мне.
— Я долго боролся со своими чувствами, но всё оказалось тщетно. Сейчас же я решился сообщить вам, что я вас люблю. Люблю страстно и я посмел просить руки у ваших Отца и Матери, которые дали мне согласие. Теперь я прошу, станьте моей женой.
Он выпалил это на одном дыхании. Видимо, боялся, что я его перебью. Я опешила и сначала не знала, что сказать. Мои худшие опасения подтвердились.
— Мне лестно получить предложение руки и сердца от столь уважаемого человека, как вы. Я не хочу обидеть вас, но я не питаю к вам схожих чувств. Поймите меня правильно, Андрей Сергеевич.
Какое-то время помолчав, он сказал: «Что ж, я понимаю вас, и это ваше решение. До свидания.» Павлов развернулся и пошёл обратно к нашему дому. Он, похоже, ожидал согласия.(Какой самоуверенный) Маменька и Сестра уже ждали на крыльце. Андрей Сергеевич попрощался с ними, сел в экипаж, стоявший неподалёку, и уехал.
— Ты что же ему отказала — строго спросила Маменька. Кажется, она была очень зла. А меня переполняли странные чувства. Я была рада, что смогла отказаться. Мне было отчего-то немного жаль Андрея Сергеевича, и я боялась гнева Маменьки.
— О, боже мой! Неблагодарная! Судьба преподносит такую партию! Андрюша! Золотой мальчик!
Она ушла в дом. Я посмотрела вслед Павлову на дорогу, идущую мимо некрупного леса. В лицо подул знойный весенний ветер. На миг мне даже показалось, что он шепчет: «Зря зря, зря.» Я тряхнула головой, отгоняя видение. В конце концов, я не виновата, что он мне не нравится!
— Тебя же не выдадут насильно? — спросила Сестрица, прижавшись ко мне.
— Папенька этого не допустит, ma chére.
Я погладила её по голове. Из дома послышался шум ругани. Маменька злилась сильнее, чем я думала. Вскоре я уже сидела перед родителями и на все уговоры (Маменькины) отвечала категоричным нет.
С вторым приездом Андрея Сергеевича всё повторилось. Я бы даже сказала, точь-в-точь. Потом ещё и ещё.
И вот мы снова вернулись к четвёртому разу. После отъезда Павлова, вернувшись к себе в комнату, я подумала, что пора что-то с этим делать. Тогда, после недели раздумий, в моей голове возникла magnifique pensée!

Меня зовут Елизавета Николаевна, или же просто Лизетт. Я родилась в уездном городе Луга, Лужского уезда, Санкт-петербургской губернии. Папенька Николай Петрович служил полковником. Маменька Анна Фёдоровна, окончила Смольный институт благородных девиц с шифром. У меня есть брат Константин, он на офицерской службе в Петербурге. Сестра Наталья или Натали. Ей всего двенадцать лет, и порой она ведёт себя как sotte. Но я, конечно, всё равно её люблю. С детства меня и Натали обучали всевозможным наукам: французскому, грамоте, арифметике, музицированию, географии, истории, этикету. Это лишь малая часть. Родители не жалели никаких средств. Французские гувернантки и наша тётушка Александра Петровна привили нам любовь ко всему французскому: книгам, нарядам, блюдам и, конечно, к языку. Папеньку, знавшего только немецкий, иногда очень раздражает, когда мы с сестрицей бегаем по дому, говоря что-то на французском. Он говорит: «Извольте переговариваться по-русски!» И обращается к нам не иначе как Елизавета Николаевна и Наталья Николаевна. А мы твердим в один голос: «Ну, папенька!» И грозный Николай Петрович сразу добреет, а мы вновь становимся Натали и Лизетт.Нашему брату девятнадцать. Из-за его службы мы редко видимся. Костю отпускают раз в полгода, если повезёт. Но когда он приезжает, вся семья очень рада.
Все вокруг говорят, что мы с Натали похожи как две капли воды. Но, по-моему, это не так. У меня светло-русые волосы, голубые глаза. Сестрица скорее походит на Костю: такие же каштановые волосы, зеленоватые глаза и веснушчатый нос. А чем мы все трое схожи — это улыбкой. Она нам досталась от маменьки.
На чём же я остановилась? А, точно! Моя magnifique pensée!