Не ждали, не гадали.

Мама, мамочка! Да за что же ты так со мной? — восклицает Алеся, роняя с длинных ресниц хрусталики слёз, глядя на мать, стоявшую у комода перед открытой резной шкатулкой, выбирая между ожерельем из жемчуга и колье старинной ручной работы.
— Чего сокрушаешься, глупая! Он богат, даже очень. Сколько можно в долг брать да имущество перезакладывать! — отмахивается мать.
— Но я же не люблю его! — захлёбываясь слезами, умоляющим тоном пытается достучаться до совести матери, уже тише произносит девушка.
— И что с того! Эка ж невидаль! Я вот твоего отца любила, а он, стервец, своими карточными долгами нас по миру пустил, ирод, а потом взял да и отдал душу господу богу. Прости, Господи. — сказала та, перекрестившись в конце. Вокруг юной красавицы сновали дворовые девушки.
— Ну вот. Готова! Невеста! — Оценивающе изрекает мать.
Девушка в белом убранстве была схожа с нежным весенним цветком, такая же трепетно хрупкая и также неимоверно привлекательная. Тонкие локоны спадали на лицо, волнуясь под дуновением утреннего ветра, фата, украшенная цветами флёрдоранж, на милой головке спадала струями до самого пола, прикрывая оголённые плечи, шелк платья, сшитого по французской моде, обрамлял изящество фигуры девушки. Невеста в шумной толпе подружек и дам более старшего возраста вышли на улицу и распределились кто в коляски с возничими, а иные побогаче да познатнее — и в собственной карете, выдвинувшись по направлению к церкви.

Всю дорогу до места назначения девушка, заливая слезами ещё по сути детское личико, держалась за руки матери, сидевшей напротив неё. Но сколько она ни плачет, сколько ни умоляет женщину, та наотрез отказывается отменить венчание.
— Пойми, глупенькая! Ты молодая, а ему сколько осталось? Год-два, ну максимум три, а потом ты заживёшь, как сама того пожелаешь! Такой шанс в жизни выпадает не всегда! Он богат. А у нас от всей прошлой жизни что и осталось, так это титул, понимаешь, дурёха!
Мерное цоканье копыт по мостовой и покачивание экипажей — вот и всё, что нарушает тишину раннего утра.

Наконец процессия из пяти экипажей остановилась перед входом белоснежной церкви с золотыми куполами. Железные ворота были распахнуты, церковный дворик переполнен приглашёнными и просто зеваками. Из церкви к экипажам быстрым шагом направляется мужчина в черном фраке, открыв дверцу кареты, он помог выйти невесте и её матери. Девушка взяла под руку шафера и шла к входу церкви. Толпа замирает, охнув; фата под волнами ветра трепетала, словно это лёгкие крылья, воланы платья, перекатываясь, создают видимость, будто бы девушка не шла, а парила над землёй. «Ангел, ангел, посмотрите, она похожа на ангела», — перешептывались люди, глядя на неё. Пройдя по выбеленной дорожке, они скрываются за дверьми церкви.
В толпе, незамеченный никем, стоит юнкер, юнец глотал слёзы, держа в руках фуражку, как только невесту увели, он покидает церковный двор. Юноша был уже довольно далеко и не мог услышать, как зазвонили колокола в честь новобрачных. Молодой человек вбегает на вокзал и в последнюю минуту запрыгивает на подножку уходящего поезда, в вагоне его ждут друзья по учёбе. Паровозный гудок и стук колёс хоть отчасти заглушали стон разбитого сердца.
А на порог церковного здания уже величаво вышел худосочный преклонных лет мужчина, под руку он ведёт очаровательную красавицу жену, чрезвычайно бледную девушку с отрешённым взглядом. Он спустился с ней вниз по ступеням крыльца. Вперемешку с поздравлениями в их сторону полетели гроздья риса и монетки.

Прошли пять лет.
Процветающее имение, оно богато всем, что может: мычать, блеять, рычать, ржать, гоготать и кукарекать. Поместье находится на удачном участке земли, которая плодородна своими урожаями. Жизнь на подворье с раннего утра кипит, кто-то из дворовых хлопочет по хозяйству, кто-то готовит завтрак барыне. На широкое крыльцо выходит молодая женщина, за руку она держит мальчика трёх лет, а рядом с ней стоит сенная девушка и держит на руках полуторагодовалую девчушку.

— Аким, самовар готов? — окликает она мужичка с пустым подносом.
— Да, Алеся Степановна, уже всё накрыли, — останавливается он, кланяясь ей в ноги, — доброго вам утречка, барыня.
– Ну, ступай, ступай. Не держу тебя, боле ты мне без надобности. — отпустила она его, благосклонно улыбаясь. Барыня спускается с крыльца и босая прошлась по двору. Она проходит с детьми под тенистую террасу, где был накрыт стол для завтрака.
Неожиданно раздался стук в закрытые с ночи ворота.
– Фёдор, глянь, кого с утра принесло! — отдаёт указание хозяйка одному из своих работников. Бородатый мужик в подпоясанной косоворотке бежит через двор и открывает калитку в воротах. Через несколько минут он возвращается к барыне:
— Алеся Степановна, там военные просятся на постой, разрешите впустить или отвернуть их взад? — с поклоном спрашивает он.
— Военные, а сколько их там человек? — спрашивает молодая хозяйка, наливая чай детям.
— Двое офицеров, матушка. — отвечает Фёдор.
-Двое, ну что ж, проводи их ко мне, посмотрим, что за люди. Ешь, Митя, пирог с капустой или ты будешь землянику с молоком и мёдом? — обратилась она к сыну.
За спиной она услышала звук приближающихся шагов, женщина поворачивается и, подняв голову на военных, замирает в немом удивлении. Молоко в кувшине, что она держит в руках, наполняет собой тарелку, льётся через край, заливая скатерть, течёт со скатерти на землю и разбивается белыми брызгами о землю, окрашивая зелень травы в белый цвет. Усатый офицер также смотрит, оцепенев, на Алесю, и глаза его наполняются тоской, болью и счастьем одновременно. «Она», — мелькает у него в голове. «Он», — не веря себе самой, и тут же уверяется она. Застенчивый юнкер и юная невеста встретились вновь для того, чтобы быть вместе уже навсегда.
Они родились в одном городе, жили в соседних домах и выросли на одной улице. Но обстоятельства их разлучили только для того, чтоб жизнь их соединила вновь.
Всё было так, как обещала мама, были деньги, были путешествия, дома, наряды, балы, вот только муж оказался, как бы так сказать по культурнее, «повеса». Быстро охладев к молодой жене, пошёл искать, где можно поживиться ещё кем-нибудь.
Ну и догулялся до сердечного приступа. После его кончины всё движимое и недвижимое имущество отошло жене.
Прошло ещё три года.
На веранде уже завтракают Алеся Степановна и её муж Матвей Никанорыч, сын Митя, дочка Таечка и ещё один мальчонка, одним годочком от рождения только, спящий в резной качалке под тенью раскидистого дуба.