Три вечера

На дворе стоял сентябрь. Он в этом году был волшебно-тёплым и переливался всеми красками осени. Сопки постепенно снизу вверх натягивали на себя цветное одеяло. Вечерело. Город, окружённый цветными узорами, засыпал. На столе стояла чашечка с душистым, ароматным чаем. Пальцы быстро бегали по клавиатуре, набирая очередное письмо. По вечерам она как обычно сидела в «Одноклассниках». Здесь в этом виртуальном мире она отдыхала. Наслаждаясь чтением стихов, слушанием песен и конечно долгожданными сообщениями, которые летели со всех концов света.
Услышав звонок в дверь, она поспешила открыть. На пороге стоял её бывший муж.
-Привет, к тебе можно? – спросил он и посмотрел ей в глаза.
— Привет, конечно, проходи, — ответила она, и, пропустив, закрыла дверь.
-Вот пришёл…сегодня…помнишь?- начал, было, он говорить.
-Я всё помню, я каждый год в этот день готовлю твой любимый пирог, — прервала она его.
-Проходи, будем пить чай.
Поставив чайник на плиту, никак не могла зажечь спичку. Волнение прокатилось по всему телу и руки заметно перестали слушаться.
-Давай я, — тихо сказал он.
Подойдя к плите, он быстро зажёг газ, поправил чайник, потом почему-то стал поправлять сковороду и кастрюлю с супом. Она наблюдала за его руками и думала, что прошло двадцать лет, как они по-прежнему к нему относиться по особенному.
Как-то в молодости он очень любил жарить картошку, нарезал её тоненько, потом на кипящем масле делал её золотистой, что просто, это была не жареная картошечка, а шедевр.
— Знаешь, мне очень много тебе надо рассказать, — сказал он, положив спички на место.
На кухне было тепло, и аромат пирога придавал особый уют. Она, поставив чашки, стала разрезать пирог. Кусочки становились ровненько солдатиками и были похожи друг на друга.
— С брусникой, как ты любишь, — проговорила она и разложила кусочки по тарелочкам.
Они долго размешивали ложечками сахар в чашках. Казалось, бесконечность никогда не прервётся.
— Я все эти годы любил только тебя, — внезапно сказал он, нарушив тишину.
Ложечка, стукнувшись о чашку, упала в неё. Руки его дрожали, и слёзы вдруг не просто покатились по щекам, а водопадом хлынули из глаз. Он не вытирал их, а просто смотрел на неё.
— Я все эти годы…я был, не прав…простишь ли ты когда-нибудь меня, если бы тогда ты не вошла, я бы никогда не ушёл из семьи, не ушёл бы от тебя и детей. Вы самое дорогое, что есть в моей жизни, — говорил он быстро и сбивчиво.
— Успокойся, я тоже тебя тихо люблю всю жизнь, — проговорила она и взяла его руки в свои.
-Я давно тебя уже простила и зла на тебя не держу.
Слова её словно ножом разрезали его душу на множество кусочков.
-Почему раньше, почему раньше мы этого не сделали? – подумал он.
Подойдя к ней он, ничего не говоря, прижал её к себе.
-Любит, любит…
Слова шариками перекатывались в голове, заполняя пустоту, и возвращали в далёкую молодость, которая была так далеко, что сам он себе казался глубоким стариком.
— А знаешь, я вчера в «Одноклассниках» нашла песню, которую мы с тобой пели в юности, — быстро проговорила она, и, взяв его за руку, повела в комнату, где находился компьютер, Усадив его в кресло, принесла чай с пирогом, а сама стала искать песню на страничке музыкального сайта. Услышав песню, он закрыл глаза и увидел летний вечер, танцплощадку и их танцующих и счастливых.
— Я помню всё до мелочей, — тихо сказал он.
— Я помню, в чём ты была одета в тот вечер.
Ей не верилось, для неё это было потрясением.
— Значит, он все эти годы любил только меня, — подумала она, и тоска сверлом стала высверливать дырочки в зарубцевавшейся душе. Перед глазами проплывали картинки, словно кинолента жизни отматывала их назад.
Вот она входит в класс и слышит
— Рыжая, садись со мной.
Вот она получила записку «Приходи в 18.00 на площадь Металлургов».
Вот счастливые летние, зимние вечера, когда они просто бродили, взявшись за руки по улицам. Фонари освещали им дорогу, иногда они останавливались под ними и на них сыпался снег. Казалось, он сыпался из фонаря. Они целовались и снежинки ложились на шапки, рукавички, лицо и губы.
Во, вот, вот…
Свадьба, рождение дочерей и… Дырочки в душе. Они заживали долгие годы.
Его машина поехала, его новая жена, его красная роза, подаренная на каждый день её рождения.
Его, его, его…
И вот он сидит перед ней, постаревший и просто просит прощение за все годы, когда он жил без неё.
Белым снегом судьба запорошила его виски. Жалко, до боли в сердце, до крика, надрывающего душу потерянного, запутавшегося времени. Дети выросли, внучки подрастают и всё это без него. Нет, он не забывал детей, а наоборот старался им помочь, любил внучек. А почему любил? Любит.
Они не могли наговориться, наглядеться, наслушаться. Словно не было двадцати лет бессмысленной разлуки.
— Я хочу быть с тобой рядом до конца моих дней, — горячо проговорил он и снова прижал её к себе.
-Ты моя судьба, моя жизнь.
Слёзы его и слёзы её переплелись в горячем солёном поцелуе. Души, словно замёрзшие айсберги, начали таять и согреваться.
— Я тебя никуда не отпущу, тихо проговорила она, — ты моё счастье.
Три дня, три вечера пробежали быстро. Три вечера самых главных в их жизни.
— Если можно погладь мне рубашку, я завтра её одену, когда вернусь навсегда, -говорил он целуя её в глаза и губы.
А завтра уже было другим. Боль, машина скорой помощи и реанимация.
-Боже, сохрани его, дай хоть немного побыть нам вместе, — молилась она, держа в руках рубашку и иконку Девы Марии.
— Мамочка, милая моя не забирайте его, оставьте мне его хоть на день, — плача шептала она, глядя на фотографию мамы.
И только в висках стучали слова врача.
— У него нет шансов.
— Шанс всегда есть, если очень верить и любить, — уверенно проговорила она.
За окном было темно. Руки сжимали чашку с горячим чаем. Тепла, так хочется тепла. Мысли словно пчёлы роем носились в голове.
Подойдя к окну, посмотрела на фонарь. Он светил ей в окно, а может в душу.
— Что это было, исповедь или прощание? – думала она.
Она так хотела быть с ним в эти для него тяжёлые минуты. Просто сидеть и держать его руку.
— Почему, почему это случилось так поздно? – задавая вопрос в темноту, и сама себе отвечала.
— А почему поздно? Это лишь начало новой жизни.
Осень так тихо осыпала город листьями. Они были везде на дорогах, на уснувших машинах, кружились под фонарём, танцуя свой последний танец. Стоя у окна, она смотрела на них и думала, что вот так и жизнь человека, сначала почка распускается, цветёт, зеленеет, потом увядает, срывается и летит. У каждого говорят своя судьба и ничего нельзя изменить. А может можно, если во время простить, если не увидеть, если промолчать, если просто любить.
— Опять 21 сентября, опять ночь ожиданий, надо выпить лекарство и постараться уснуть, — подумала она и отошла от окна.
Выпив лекарство, она легла и словно ребёнок укуталась в одеяло. Лекарство начало действовать, глаза закрывались сами.
— Я его по-прежнему люблю, мне никто не нужен кроме него. Господи, Пресвятая Дева Мария, мамочка помоги ему, шептали её губы.
Скоро настанет новый день. Каким он будет для него, для неё. Один Бог знает, но он молчит. Спаси Господи. Спаси.