Том 2 Глава 12 (Глава 12)

Кризис — это не приговор.

Кризис наступает внезапно. Как говорит врач – он наваливается скачкообразно и едино моментно по экспоненте круто вверх. Так же падать он не умеет и не хочет. Кризис надо по долям миллиметров ежедневно скрупулёзно вытаскивать как строительный материал состоящий из тысячи кирпичиков размером в одну сотую миллиметра, а надо построить пятиметровый ангар. Да. На это уйдут месяцы, годы лечения. Лучше не допускать кризисов. Они и раньше у меня были, но другие. Такого со мной не было, чтобы я месяц ничего не рисовала. Даже карандашом на салфетке. Апатия и уныние, безысходность и пустота. Все напрасно. Даже Дени напрасно появился в моей жизни.

Его нет. Меня нет. Будущего нет. Сна тоже нет. Вторые сутки без сна. И мысли какие-то никчемные. Мусорные, нафталинные. Раньше я воображала себя как в старых фильмах. «Позвольте ручку поцеловать мадмуазель». Вы прекрасны и очаровательны в этом платье. У вас чуткая и ранимая душа и вы достойны лучшей доли. О. Я такая впечатлительная и опустошенная после спектакля Ромео, и Джульетта. Я слегка потерянная и взволнованная этой потрясающей игрой актеров. А Ромео. Боже мой. Как он правдив и искренен в своих чувствах.

Манерность и жеманность — это не моя стихия, моя стихия искренность и правдивость. Но иногда хочется казаться другой как Кэрри Маллиган из Гетсби утонченной и соблазнительной. Загадочной и блестящей как Рейчел Макадамс в полночи в Париже. Моя неприкаянная и жадная душа рвется из серых тисков на волю чувств и фантазий. Я больше похожа на Киру Найтли фильма Коллет внешне. Хотя и по содержанию тоже. Такая же независимая и талантливая. Еще чуточку смахиваю на Ренату Литвинову. Такая же кошачья игривость, грациозная, романтическая, совершенная, артистичная. Чувственная, женственная, яркая и эпатажная. С некоторых пор замечаю на себе восхищенные взгляды мужчин и женщин. С мужчинами все ясно. А вот женщины меня явно озадачивают. Почему в их глазах такой блеск и восхищение. Разве может женщина любить женщину? Это неправильно.

Этого не должно быть. Но я не борюсь с этим, значит мне это нравится. Если нравится, значит я тоже влюбляюсь в женщин. Да. Надежду Александровну я люблю, Полину свою подружку люблю. Княжну Мещерскую. Кого еще? Вдруг вспомнила, как засмотрелась в примерочной, когда примеряла себе лиловое пурпурное платье. Вон оказывается, что. И мне нравится смотреть на обнаженное женское тело. В примерочной я долго смотрела на девушку, которая примеряла бюстье. Смотрела я как художник, анатомист, и как возбужденный охотник. С адреналином и сердцебиением. Нужно ли бороться с этим наваждением, если оно такое приятное? Да. Нужно гнать от себя это наваждение.

Потому что скоро я увижу своего Дени, и что я ему скажу? Что я би? Что я гетеро? Он не поймет меня и скорей всего расстанется со мной. Тем более надо гнать от себя такие мысли. Кризис не только физический, творческий. И еще финансовый. Во-первых, папа перестал давать деньги, у него проблемы с доходом в бизнесе. Я не продала ни одной картины за три месяца. Раньше всегда в месяц десять тысяч было от продаж. Дедушка и бабушка регулярно давали каждый месяц по тысяче иногда три и пять тысяч. А здесь как-то тишина – не дают. В общем подкатил и финансовый кризис. Картины не рисую, денег нет, рецидив биполярного расстройства.

Но доконала меня телеграмма от Дени. «Приезжай. Я в реанимации». Уж не знаю, что он написал родителям, и поедут ли они, но у меня перед ними есть чувство вины за то, что я накликала папарацци на их дом и Яхт клуб. И еще чувство вины перед Дени за Ивана Никитина, которому я позволила себя целовать в Сенсориум холле Москва Сити, где он загипнотизировал меня своим иммерсивным три Дэ шоу. Так грязно и похотливо никто еще не «лапал» меня. Как я могла позволить? И вряд ли Дени и его родители забыли, что виновником всей этой заварушки с вертолетом и папарацци была я. Если я позволяю похотливым мыслям хозяйничать, они берут власть и притупляют совесть.

Когда я даю волю соблазнительным мечтам они усыпляют и убаюкивают слаще всех снов и фантазий, и я становлюсь безвольной колбасой. Надо потом долго собирать себя по частям чтоб приобрести равновесие и спокойствие. Времени на раздумье было мало после того как получила СМС от Дени. Быстро собралась, выпросила у папы денег, и у бабушки. Мама мне никогда не дает денег. В этот раз дала десятку и сказала: «Береги себя дочка. Ты у нас одна такая в семье». Билет на самолет оформила быстро туда-обратно. Но о гостинице в Хабаровске заранее не обеспокоилась – либо дорого, либо далеко от центра. Остановилась в выборе на Торо Воронежская улица, посмотрела по локации что это ближе к воинской части Дени. Я приехала в инженерно-саперную часть, а там мне сказали, что Миллер Денис в дивизионном госпитале. Пока добралась к госпиталю было уже пополудни. Пришлось долго ждать разрешения на свидание. Проверка документов, идентификация личности. Наконец, запустили меня в палату. Дени под капельницей.

— Привет.
— Привет дорогой. Что с тобой?
— Да вот. Капельница.
— А что именно у тебя болит?
— Ничего не болит.
— Так не бывает. Значит ты не хочешь говорить. Ладно я спрошу у врача. Узнаю у него. Что у тебя болит.
— Да ничего у меня не болит. И я не болело.
— Тогда что? – Нюта уставилась на него пристально. Ты наконец мне скажешь? Или это тайна?
— Скажу. Потом.
— Нет скажи сейчас. Я не уйду.
В это время в палату заходит Бела Флора мама Дени.
— Дорогая Нюта. Успокойся. Он не может сейчас говорить. Я тебе все объясню.
— Мама. Не говори ей. Прошу.
— Раньше надо было думать. Пусть и она знает. Я знаю. И она пусть знает. И весь род Миллеров пусть знает. Дени – наркоман. Лежит под капельницей от передозировки морфина. Он же старик. Ему месяц до демобилизации. Неугомонный. И где ты со своими старослужащими раздобыли наркотики?

— В медсанчасти. На учениях. Нас четверо Пашка, Ромка, Гарик и я готовились к демобилизации. Поехали на армейские учения. С нами оказалась дивизионная медицинская машина скорой помощи. Так получилось, что ночью Пашка открыл дверь медицинской машины скорой помощи. Нашел шприцы и нашел морфин. У него на гражданке был опыт. Он сам укололся и нас уговорил. Мы обалдели ночью от морфина. И поехали в студгородок в поисках приключений. Нас арестовал армейский патруль и отвезли на гауптвахту, а оттуда сразу в госпиталь.
— Врач сказал, что жить будет. А у Пашки непоправимые последствия. Атрофия мышц лица.
— Дени. И что мне с этим теперь делать? Как жить мне с этим? Как связать свою судьбу с наркоманом? Какие дети от тебя родятся? Дени что ты наделал. Я не переживу этого.
— Ты лучше мне скажи с кем это ты танцевала в Сенсориум? И как вы целовались?
— Ты ничего не знаешь. У нас не было ничего.
— Ага. Не было. И твоя голова не лежала на его плече? И его руки не обнимали твои бедра?
— Дени. Это все что и было. Больше ничего не было. Мне очень стыдно перед тобой. Но я тебе не изменяла.
Бэла Флора слушала их разговор и наконец до нее дошло, что это Нюта спровоцировала Дени к наркотикам. Но она не знала деталей.
— Нюта. Что произошло? Так это ты виновата?
— Я ни в чем не виновата.
— Мама. Она танцевала с каким-то чечем и выложила в сеть.
— Я ничего не выкладывала.
— Покажи. Осталась запись? – спросила Бела.
— В части осталось. У меня отобрали гаджет.
— А может это была не она?

— Нет. Мама. Это была я. – Нюта первый раз в жизни назвала Белу мама. – Я не знаю, что со мной было. Меня как будто гипнотизировали. Но я честна. И я не изменяла Дени. Мы только танцевали.
— Ага. Мои голубки. – Взволновано произнесла Бэла. — Значит, вы оба хороши. Одна спровоцировала своим развратным поведением, выложила в сеть интернет, а маменькин сыночек повелся на провокацию и обкололся наркотиками. Оба хороши. Просто Дюймовочка и Крот. Красавица и чудовище. Ну и молодежь. Ну и нравы. Что мне Алику сказать? А ты Нюта что маме и папе скажешь после всего этого? И как вы собираетесь выпутываться из этих дебрей? Я тебя спрашиваю сын.
— Мама. Я не знаю. Это папа виноват, что меня отправил служить срочную.
— И папа виноват, что ты наркоман?
— Мама я в первый и последний раз. Мне нельзя это делать. Это не мое. Я пошел на поводу у друзей.
— Мне твое обещание в одно ухо зашло, в другое вышло. Мне нужно железобетонная клятва на крови, что это больше не повторится. И за что мне такой позор от родного сына?
— Вот что для тебя сейчас самое ценное? Чем ты можешь поклясться? На чем принесешь присягу?
— Мама ты самое ценное у меня. И еще, еще Нюта. Ну если она правду говорит, что не изменяла мне.
— Нюта. Ты изменяла моему сыну?
— Нет. Клянусь своим здоровьем и своей мамой клянусь. Я не изменяла Дени.
— Дени. Ты слышал клятву Нюты?
— Слышу. Только пусть объяснит, как это случилось.

— Дени я обязательно тебе объясню, как получилось, что я танцевала с ним. Но не сейчас. Поверь мне, я не теряла бдительность и не проявляла забывчивость к тебе. Твой образ и тебя всегда имею перед собой и всегда тебя люблю. И даже тогда, когда я танцевала, я думала о тебе, мысленно общалась с тобой. Как бы я хотела вернуть все обратно.
— Я бы тоже хотел вернуть все обратно, чтоб не было этих наркотиков на учениях чтоб не было Тигра БМА.
— Нюта. — Говорит взволновано Бела Флора. — Еще не все потеряно. Будет он жить. Поправится. Нарожаете детей. Ты ему сейчас очень нужна.
— Я не уверенна что я нужна Дени.

Ледяной холод рвет на мелкие части душу Нюты, Дени и Белы и стена отчуждения растет ежесекундно между тремя близкими людьми. Когда близка пропасть отчуждения и расставания, ищи в себе крохотные частицы любви и дай волю чувствам искреннего раскаяния. Это прямой путь к примирению с самыми близкими и родными. Ты можешь потерять навечно свою любовь из-за своего высокомерия и эгоизма. Борись с гордыней. Пересиль свое эго. Воспользуйся шансом вернуть любовь, покайся и облей слезами свою душу, чтоб приобрести прощение у любимого. Самое простое – стать в позу обиженного, развернуться и уйти. Так большинство и делают. Так рушатся семьи, так дети остаются сиротами. Только потому, что нет в душе порыва остановится и сказать себе: «Хватит дурить. Остановись. Повинись. Обними и покайся».

Нюта подошла к Дени, двумя ладошками обняла его лицо, приблизила свои глаза к его глазам.
— Если можешь, прости меня. Я люблю тебя. Я не могу без тебя жить. Она начала терять сознание от душевных расстройств и начался приступ биполярного расстройства личности. Теперь в палате надо было спасать двоих. Пришел врач, диагностировал у Нюты биполярку. Бела бледная наблюдала за своими детьми, и теперь она поняла, что Нюта и Дени созданы друг для друга, и никакие ее аргументы не разлучат их. Она вспомнила, как их брак с Аликом едва не разрушился в самом начале их отношений, когда она случайно увидела его в Москве, в то время как он должен быть в отъезде. Тогда просто оказалось недоразумение. Которое чуть не стоило им развода с Аликом Миллер. Но сейчас надо будет готовить детей к совместной жизни. И готовиться к свадьбе. Бела уже присмотрела костюм сыну и наметила подарки на свадьбу. И кучу родни надо пригласить из Израиля.

16

Нюта очнулась в одиночной палате. Не сразу поняла, что с ней. Темно. Это ставни и жалюзи. Так как за окном раздаются голоса и чрез узкую щель пробивается луч. Глаза начали привыкать к темноте. Тумбочка, дверь, стол, кровать, окно, табурет. Очень скромно. Наверно госпиталь военный. На стенке красная кнопка. Не буду никого звать. Пусть сами придут. Опять провалилась в сон и снилось Нюте…
Бескрайнее поле пшеницы золотистой, а на горизонте черные тучи, которые надвигаются на колосистое поле. Я хочу руками защитить поле колосистое от грозы и града, но поле громадное, а я маленькая. Как я собой накрою поле. И вдруг я начала размножаться и расширяться как пшеничное поле, как надувной дирижабль огромный заслоняющий собой всю вселенную. Таких огромных шаров не бывает. Это я стала огромным шаром надувным, чтоб лопнуть, потому что шары не вечные, это камни вечные, любовь вечная. Не говори Нюта про любовь. Ты ничего не понимаешь. Любви нет. Ты уже не любишь Дени.

Твоя любовь это пшик. Ты бы любила его и наркомана. И без ушей. И без ног. Если бы ему оторвало пальцы на учениях. Ты бы любила его? А сели бы он порохом обжег себе лицо, и оно было бы обезображено, ты бы любила его? Будь честна с собой. Он тебе не нужен такой. Но ты ему нужна сейчас. Он за тебя хватается как за спасительный якорь надежды. Пойди ему навстречу. Пожалей его. Исцели его. Он же твой любимый. Как быстро ты забываешь клятвы любви. Нет. Не могу. В наркотическом бреду зачатые дети – несчастные дети. Ты же дитя любви у своих папы и мамы. И Дени дитя любви Белы и Алика. Зачатые и доношенные, выстраданные и любимые, желанные. Как может быть желанным ребенок, если ты в угаре наркотиков и тебе все равно. Не пиши о любви ничего.

Ты ничтожество в любви. Ты потребитель любви и ничего не можешь предложить взамен. Паразитировать на любви Дени — это твое нормальное состояние. Ты не умеешь любить. Предала его в минуту искушения. А ведь до измены было всего полшага. И в мыслях ты ему все-таки изменила. Тебе было хорошо с Никитовым. Ты наслаждалась своей властью над Иваном и почувствовала влагу, разлившуюся потоками вожделения ниже пупка. Это и есть измена. Ты прелюбодейка и тебя надо побить камнями гнева Иеговы, как побивали камнями всех похотливых библейских блудниц. Чувство вины во сне захлестнуло ее, и она пролежала без сознания еще двенадцать часов.

А в это время полковой контрразведчик Суменков выяснил следующее. Боевые гранаты и патроны были украдены за пять суток до начала учений. Но никто об этом не знал, так как обычно на учениях или после учений проводят ревизию всех боевых единиц и боекомплектов. Сейчас он проводит следственные действия для определения лиц, причастных к хищению. Поэтому с Дени Миллера сняли все обвинения в хищении боекомплекта. Далее подполковник Суменков выяснил, что инициатором и зачинщиком с наркотиками был Павел Черемет. С Дени сняли все первичные обвинения в тайном хищении армейского имущества, совершенное организованной группой по предварительному сговору. После его выписки из медсанбата, ему дали трое суток ареста на гауптвахте за самовольную отлучку во время учений. А Нюта в сопровождении мамы Белы благополучно добрались домой, где Нюта погрузилась в свою обычную жизнь, картины, живопись, мама, папа, конкурсы, и опять конкурсы.

17
На конкурс прислали эссе о камне Мостовой. Как камни пролежали 200 лет на мостовой и что они могут рассказать о тех, кто его топтал и о смене поколений. Необычный взгляд и оригинальный жанр. А что победитель получит? Мою картину в подарок. Сегодня мне пришло эссе на литературный конкурс о волшебных свойствах камней с подписью «От Ника». Ника женщина, или Ника мужчина не сразу поняла, но по мере того как погружалась в чтение передо мной вырисовался молодой человек, дворник, студент, переплетчик с необычайным воображением и талантом рассказчика. К рассказу он прикрепил две фотографии каменной мостовой, как документальное подтверждение своего непридуманного рассказа. Почему он дворник, студент и переплетчик выяснилось в процессе чтения. Вот его текст без купюр.

Камень мостовой.

После сессии и успешных экзаменов моего первого курса месяц июнь я провел на раскопках скифских курганов в составе студенческого отряда добровольцев, желающих заработать и провести время с пользой на природе. Кубанский археологический отряд состоял из шести профессионалов-археологов. Двух студентов судебных антропологов и шести копателей, а также инвазивный и не инвазивный камеральный работник. Один чертежник и один криминальный фотограф. Я был копателем, как и мои пять сокурсников с потока историко-архивного института. На раскопках я подружился с фотографом криминалистом Леной, так как фото занимаюсь с двенадцати лет. Мы быстро нашли общие темы для разговора о ретуши, фотовспышке, камере как из фото увеличителя сделать фотоаппарат и обсуждали другие самоделки фотографических изобретателей. Месяц пролетел быстро, к концу августа я вернулся в студенческое общежитие и чуть не лишился своего главного сокровища студенческого «Набора переплетчика», который я сам делал и собирал из подручных материалов. Когда я его сдал на хранение – завернул в мешковину, мешковина порвалась из-за ремесленного резака каленой стали, которым я обрезал края старых книг после сшивки и реставрации.

Хранительница камеры хранения долго искала мой мешок, потом меня позвала, чтоб я сам посмотрел. Я сразу нашел свое сокровище и от сердца отлегло. Лето кончилось, занятия начались, следующей моей целью было найти жилье. Хотя бы служебное. Нашел я его быстро. По рекомендации старшекурсников пошел в жилищно-коммунальную контору и напросился дворником с зарплатой шестьдесят рублей и со служебным жильем. При стипендии в сорок рублей это находка и сказка. Контору ЖЭК я сам выбрал, по исторической части стольного града и недалеко от института архивистов на Кривоколенном переулке дом десять. Здесь же и служебная дворницкая. Здание обветшалое, хоть и носит название Палаты Голицыных.

Как говорят в столице оно самое древнее и числится как жилые меблированные комнаты, которые сдавалась в наем в начале восемнадцатого века. Внутри на второй этаж вела чугунная лестница, по ней мы с Леной и поднимались в первый раз, когда я ее пригласил в гости для очередного «фото – эксперимента». Лена обратила внимание на изразцовые печи и кирпичные арочные своды. А я ее позвал по другому поводу. В очередной раз я проявлял пленку и на негативе обнаружил странные три кадра. Вернее, так. На трех разных негативах были очень похожие еле проступающие контуры надписей, которые я не мог прочитать даже с лупой так как они очень бледные. Я знал, что Лена большая умница и мне поможет.

— Вот смотри. Буквы читаются. А там сзади что? Думай Ник.
Я внимательно рассмотрел контуры по краям и увидел, что это камень мостовой в моем дворе съемного служебного жилья на Кривоколенном переулке. Камень, который лежит на мощении дорожки у меня под носом, который я подметаю каждый день.
– Как я раньше сам не догадался.
Переплетная мастерская и типография, которая здесь размещалась в девятнадцатом веке оставляли здесь иногда на ночь во дворе свои книги, так как внутри помещения все было за складировано до потолка.
— И что? — Мои глаза красноречиво выразили полное недоумение.
— А то, что типографская краска с обложки переплета, либо была совсем свежая, либо камень был масляно-клеевой, который впитывает в себя все что к нему прикоснется. Камни силикаты абсорбенты способны записать и нести информацию многих тысячелетий. И современные радиоуглеродные способы анализа позволяют датировать артефакты. Ты и сам можешь прочитать расшифровать что там написано на мостовой, если используешь светочувствительную пленку шестьсот единиц и снимешь камень при ярком солнечном свете.

— А где взять?
— Какое солнце? Я вот оно.
— Да шестьсот единиц где взять?
— В магазине нет. А в специальных фото лабораториях есть. По спецзаказу.
— У меня спецзаказ. – Глаза у меня горели как прожекторы. – Кто фотолюбитель, тот понимает. Здесь такой клев, здесь такая рыбалка. Сенсация. Я открою новую технологию, новую страницу. Чтение на мостовой. Уже вижу заголовки центральных газет. Студент архивист открыл способ прочтения на каменной мостовой. Крыша у меня поехала конкретно. Я всю ночь не спал считал камни мостовой под своим окном при свете уличных фонарей. Получилось восемьсот шестьдесят четыре камня. Утром к открытию кафедры, вместо занятий пошел к заведующему кафедры кинофотоархивов и в красках нарисовал какое будущее ждет меня, его и всю кафедру и весь институт. Он кивал головой и засмеялся.

— Что тебе надо?
— Письмо подпишите.
— Какое письмо?
— В НИИ Фото криминалистики номер два.
— Что там?
Читаю. Прошу отпустить для научно-исследовательской работы сорок пленок чувствительностью 600 единиц из бюджета фонда научно исследовательских и опытно конструкторских студенческих работ историко-архивного института. Председатель СНО. Я как председатель студенческого научного общество уже раньше получал кинопленку, когда снимал сюжет судебного процесса над Савонаролой. Гоппен был Савонароллой в капюшоне балдахине, а Андрей Мельник был в судейской мантии. И стучал молотком «Суд идет».
— Иди к декану. Я не подпишу.
К декану я пошел после занятий. Во время лекций он бы меня точно не принял.
— Что там у тебя, — спрашивает декан.
— Вот. И рассказываю ему трезво оценивая его реакцию. Его эмоциями не возьмешь.
— Тема утопическая, но интересная. Вот что. Зайди к проректору по административной работе и пусть он подпишет. А я напишу, что не возражаю.

Через неделю у меня было сорок пленок шестьсот единиц чувствительности.
Ну и следующие два дня я пропустил занятия. Я ползал на коленках по мостовой каменной и фотографировал каждый камень в двух ракурсах с восточной и западной стороны. Прохожие оглядываются. Соседи по лестничной клетке недоумевают. Даже заведующая ЖЕК меня спросила, ты что каждый камень зубной щеткой моешь?
Я потерял аппетит и сон убежал от меня. Две ночи подряд проявлял пленку. Кто фотолюбитель тот понимает, что такое дождаться первых изображений при цвете красного фонаря. Руки дрожат, глаза блестят, коленки трясутся на трезвую голову. Если бы я померял давление, то оно точно у меня было как у ненормального больного. Но в голове одна мысль.
— Давай. Давай. Ну. Ну.

После полуночи я начал получать первые проявленные негативы из высокочувствительной пленки шестьсот единиц. В каждой пленке двадцать четыре кадра. Камней восемьсот шестьдесят четыре. Делим. Получаем двадцать один. А кадров двадцать четыре. Не получается каждый камень с двух ракурсов снимать, не хватает пленки. Но меня интересует другое. Сколько фрагментов я прочитаю. Из первой пленки читабельны только шесть. Из второй пленки прочитать можно два. Из третьей пленки три. И так набралось по всем сорока пленкам пятьдесят шесть читабельных текста.
Пленка высохла после закрепителя и после промывки и можно печатать фото.

Фото с текстом я разложил на полу в своей дворницкой лаборатории в каком-то порядке и логике и вот что получилось.
…БФ — Барон Фиркс …стесанные наличники на окнах и лопатки, вертикальные выступы на стене, колонны и капители 1668 год. …Каменный водосток 1670 год… Ретирады и свод Моне в подвале 1786 год… Глагол подклет и фасадные арки палат Сверчковых 1798 год… Сандрики, пилястры, фронтоны, наличники камень Мячковский 1809 год…Московские ведомости сообщают, Наполеон у стен Кремля 1812 год…1861 год в России отмена крепостного права…Победа России в Русско-Турецкой войне. 1877 год… Урочное положение для строительных работ 1895 год… Революция 1917 год… Московская Олимпиада… Русская Академия Ремесел… Нюта… И продолжение. А продолжение такое.

Я уже дедушка и четыре внука у меня, заехал в угловое здание центральной почты на Мясницкой, чтоб отправить письмо внучке и пошел через Кривоколенный переулок через пятьдесят лет после тех событий. Сентябрь, светит солнце, воспоминания приятные, открываю глаза и вижу. На коленках ползает молодой человек по мостовой и неистово фотографирует на цифровой фотоаппарат каменные булыжники на Кривоколенном переулке дом десять. Где-то это картина уже была. Интересно, а сохранится ли эта каменная мостовая из булыжников для следующего поколения студентов, следопытов, больных на всю голову любителей камней, которые по камням будут изучать родную московскую историю? Как бы хотелось верить, что очередная реновация не закатает этот исторический пласт в асфальт. Как закатали в асфальт все наше студенческое прошлое и вычеркнули из жизни приятные воспоминания, порой даже наши глупости и фобии, но такие приятные и безобидные. Как вытравливается из сознания ностальгия о юности и детстве при помощи ухищрений и манипуляций центрального телевидения. А ведь из этих наивных воспоминаний и состоит наша жизнь. Лучшая часть нашей жизни — это детство, юность, молодость… Конец рассказа.

Не хочу, чтоб меня закатали в асфальт. Уж лучше я буду жить с милыми привычками и видениями. От этого никому не вредно. А рассказ претендует на первое место. Какую из своих картин подарить за этот чудо рассказ. Наверно подарю ему картину «Рождение Земли». Она моя самая любимая картина. Картина рождалась в муках творчества, и я к ней привязана всеми фибрами души, но я ведь еще нарисую и даже лучше. А я рисовала ее с воодушевлением и видела, записала все что я чувствовала и видела. Она потому и любимая, что каждая картина рождается так же как в родовых схватках.

18

Картина «Рождение Земли». Силы для родов и новые соки рождения. Размер 1000Х1600. Ожидание перемен, новая эра и новый воздух. Я всегда жду перемен. Младенческие юные силы перемен дуют во Вселенной и ветры перемен над Россией. Из темноты по краям картины появляется голубая дымка перемен. Эфир наполнен ожиданиями и заполняет пространство от края к центру. Воздух перемен в красках. Огненные смерчи эвроклидона уходят и приходит штиль. Утроба зачинает, ложесна разверзаются, лоно земли тужится в родах, рождается новая плоть камня. Чресла Земли — бёдра каменные вечные как столпы железные. Земля ещё не мучилась родами, земля рождается во вселенной. В моей картине это будут лучи рождения в палитре красок. Прежде нежели наступили боли её, разверзлись каменные силы. Растрескивается скорлупа каменная. Скорлупа трется и ударяется, расщепляется. Ищет выход из твердой плаценты и не находит. Техника исполнения- холст, масло. Дышать стало волшебно как будто с каждым вздохом питаешься сосцами каменными и кристаллами матки плаценты от материнского камня.

Друза расщепляется на мелкие камни. Камни рождаются, сыплются и заполняют землю чтоб вдохнуть новую неизведанную ранее стать и суть. Вот они сгруппировались по кристаллам, по цвету, по размеру, по роду и по породе. По твердости, целые гряды и полки. В нижней части картины. Армии, полчища и бескрайние каменные валуны до горизонта как ангелы Господни, берегущие землю от сотворения мира, когда дух Божий носился над водами и над сушей. Он созерцал камень и воды, которые отмывали этот камень. Теперь это полированная волной огромная галька и валун круглый безразмерный от таяния льда. От лица Господа Саваофа растаяли льды и камни зарделись пунцем от гордости за Божье творение. Ангелы ликовали, когда камни рождались во вселенной чтоб утвердить твердь поднебесную. И сыны человеческие трубили в трубы славу камням, которые положили основу всей тверди земли.

Рождалась Земля. Рождение новых камней, новоявленные камни, искрящиеся смеющиеся жизнерадостные. Автор картины – Нюта. Кто эта, блистающая, как заря, прекрасная, как луна, светлая, как солнце, грозная, как полки со знаменами? Это моя Земля. Земля Нюты. И никому я ее не отдам. Он распростер север над пустотою, повесил землю ни на чем. Сотворилась земля. Утроба плаценты полна камней. Она рождает. Идите смотрите на рождение Земли со всех концов Вселенной. Плацента рвется и посыпались камни деточки. Много-много. Это орехи грецкие упали и рассыпались, не дав Нюте досмотреть сон рождения Земли до конца. Но она тут же все записала чтоб не забыть свое видение.

И добавила еще запись. «Где была ты Нюта, когда Я полагал основания земли? Скажи, если знаешь. Кто положил меру ей, если знаешь? Или кто протягивал по ней вервь? На чем утверждены основания ее, или кто положил краеугольный камень ее, при общем ликовании утренних звезд, когда все сыны Божии восклицали от радости?». В пять лет старший брат Сергей мне показал в поле у Загорья распаханную ниву и огромное семейство слепых полевых мышей. Мне показалось что их было более десяти серых слепых комков.

Никаких эмоций у меня тогда не возникло, ни жалости к этим слепым мышам, ничего не шевельнулось внутри меня, только удивление, как они похожи на камни. Мышки-камни. Как живая мокрая галька на берегу моря. Мышки-камни врезались в подсознание и теперь я достала из подсознания и воспоминаний этих полевых мышей чтоб нарисовать живые камни без глаз. Камни из которых родилась Земля. Камни без глаз как слепые серые мыши. Картина «Рождение Земли» у меня в голове нарисована. Осталось пустяки – добежать до холста и зафиксировать свою картину видение.