О любви (Глава 4)

«Характер не может быть выработан легко и спокойно.
Только через опыт испытаний и страданий можно укрепить душу,
прояснить видение, вдохновить амбиции и добиться успеха. „
. Хелен Келлер

— Иветта Игоревна, вы опережаете программу. Мне очень нравиться ваше рвение в профессии. – Галина Васильевна вызвала Иву на совещание. Перед ней сидели несколько профессоров, в том числе униженный некогда патологоанатом. Ива робела в присутствии именитых врачей, усиленно соображая к чему вся эта процедура.

— Так вот,- продолжала профессор кардиологии, — мы посовещались, время сейчас трудное, стипендии маленькие, у нас созрело предложение. Не хочешь ли ты перейти в стационар не просто интерном, а на ставку врача?

— Хочу ли я?? – Ива начала дергать воротник, спасаясь от надвигающегося удушья, — Да вы что, я очень хочу, но разве так можно? Я еще не выучилась, мне еще полгода…до ординатуры…и вообще…- Галина Васильевна остановила Иву подняв вверх ладонь.

— Все бумажные нюансы мы возьмем на себя, — вмешался Константин Семёнов, главный врач и заведующий хирургического отделения городской больницы. Врачей не хватает, а толковых и того меньше! Вы будете работать под опекой двух специалистов, которые не дадут Вам совершить ошибок. Галина Васильевна и Лев Семёнович будут с вами постоянно рядом.

Ива была поражена таким предложением. В комнате она сказала девочкам, что ее отправляют на практику. Всю ночь Иветта не спала, сомнения и тревоги разрывали рассудок на части, одно дело дипломированный врач, совсем другое – студентка. Любую ошибку можно было повесить на неопытную дурочку. И всё! Медицинская практика будет проходить за колючей проволокой. Но с другой стороны, Галина Васильевна 4,5 года опекала Иву, как родную. Надо решаться! Денег и правда, не хватало, у родителей совсем не осталось возможности помогать, а учиться нужно было еще несколько лет. Содержать студентку в условиях кризиса в стране родительский бюджет был уже не в состоянии. Да и Артем, когда вернулся из армии, переехал в Тамбов, снял комнату в коммуналке и постоянно твердил о свадьбе. У Ивы все мысли были заняты экзаменами и защитой диплома, а у Тёмки одна мысль, да и та ниже пояса. Он звал невесту к себе жить, но у девушки были строгие правила – только после свадьбы. Артем устроился в автомастерскую и пропадал там неделями. А когда объявлялся, сидел у Ивы в общаге долгими вечерами, постоянно отвлекая её чтобы поцеловать. Иве было очень неловко, перед соседками, она всегда осаживала парня, что его очень огорчало. Но он быстро отходил, и слопав что-нибудь со стола исчезал на перекур.

. “Пока вы не научитесь управлять веслами
Бесполезно менять лодку.»
. Шри Рави Шанкар.

Первый рабочий день.
Отделение хирургии Ива знала хорошо, она проходила тут практику, училась общаться с пациентами и их родственниками. Но в должности врача она себя совсем не ощущала. Хотя, по-хорошему, врачом еще и не была, ее оформили как старшую операционную медсестру. Галина Васильевна представила Иветту коллективу. Медсестры дружелюбно улыбались, а Лев Семенович, сложив руки на груди, облокотился на подоконник и с любопытством разглядывал новую коллегу.

— Так, Иветта Игоревна, знакомьтесь, это Инга Максимовна, наш терапевт, это Лёнечка, анестезиолог, ну Льва Семеновича ты наверное знаешь, вы жили в одном корпусе общежития, он реаниматолог и педиатр по совместительству.

Ива его помнила смутно, по шампанскому на новый год. Лёнечку знала, ему было лет тридцать, он был не женат и потому отчаянно клеил всех практиканток. Но получив отворот-поворот нисколько не расстраивался, бросался на поиски новой дамы. Вообще, Лёнечка был добрым и веселым, на все случаи жизни у него был анекдот или афоризм. Инга Максимовна – престарелая сухая тётка, терапевт, знающая все болезни на свете. Разговаривать с ней — нужно было еще научиться, но дружить с ней было выгодно и необходимо, так как бесценным опытом она делилась без удовольствия, но очень щедро. Правда, для этого ей нужно было сначала понравиться.
— Ну что коллеги! Хорошо стоим, а у нас операция на носу!

Так начались будни Ивы в больничном корпусе. Постоянное общение с профессиональными врачами, а главное с самыми настоящими больными помогало запоминать и переваривать учебный материал быстрее. Лев Семенович был не многословным, но всегда по делу. К нему можно было подойти как с историей болезни, так и с конспектом.

— Иветта Игоревна, вам самое главное — не нужно суетиться. Мы сейчас вместе пойдем к больному и поговорим.- всегда успокаивал он Иву, иногда называя «девочкой». Ива краснела а Лев Семенович тихо улыбался.

И они шли вместе. Лев Семенович откладывал свои дела и шёл в палату, вместе делали осмотр, огромные руки с пластикой фокусника прощупывали живот больного и находили грыжу. Ива восхищалась им. Они работали вместе всего два месяца, а она ждала каждое его слово с открытым ртом, как птенец, которому птица-мать приносила червячка и вталкивала в распахнутый клювик.

— Лев Семенович, вы сегодня дежурите? – Ива пришла на ночное дежурство. Пока она снимала плащ песочного цвета и убирала его в шкаф, он заполнял карточки.
— Да, сегодня моя смена. – он говорил низким голосом, с чуть слышной хрипотой. Как будто когда-то не долечил горло.
— У меня экзамены скоро, можно я у вас посижу с конспектами? – Ива вытащила ворох тетрадей, сложила их на краешек стола, отведенного ей для работы. – А еще я сырники принесла. Вам же в прошлый раз понравились, я еще испекла. Только сегодня у меня не сметана, а сгущенка, вы едите сгущенку?
Лев Семёнович перестал писать, поднял глаза на Иву.
— Да в общем все равно, сметана, или сгущенка. – он снова опустил глаза в карточки и продолжил писать.
Ива, надев свой халатик, присела рядом на стул.
— Лев Семенович, можно я спрошу? – врач замер, отложил ручку, затем развернулся на стуле, чтобы оказаться прямо на против Иветты. Но глаза в глаза совсем не получилось, он как скала, был сильно выше, пришлось заинтересованно опустить голову.
— Спрашивайте, Иветта Игоревна.
— Я через две недели замуж выхожу… У нас такое, небольшое торжество будет, по семейному, вы придете… Я Вас приглашаю. – почему-то очень тяжело было говорить этому мужчине про свадьбу. Как будто даже стыдно. Хотя она наоборот, очень радовалась этому событию. Лев молчал. Иветте стало неловко сидеть на стуле, она встала, покрутилась по ординаторской, посмотрела в окно.
— Нет, Иветта Игоревна, не приду, вы уж простите. – он подошел к ней сзади, загородив от внешнего мира. Руки спрятаны в карманах.– Вы же сами сказали, мероприятие семейное. Давайте я лучше эти дни за вас по дежурю, пока вы будете привыкать к роли жены.
Он взял её за плечи и пожал их, как руку приятелю.
— Слушайте, у меня даже есть свадебный подарок для Вас, помните, Вы хотели тот итальянский стетоскоп? Я вам его подарю. – как-то фальшиво развеселился Лев Семенович.
— Спасибо Вам… Я ценю.
В этот момент в дверь заглянула голова регистраторши Маши.
-Иветта Игоревна, там по «скорой» привезли мужчину, посмотрите?
— Сами справитесь? — Лев Семенович уселся опять за стол.
— Если не справлюсь, прибегу кричать: «Спасите-помогите!» — Ива выскочила вслед за Машей.

Мужчина поступил с острой почечной недостаточностью, и тут же потерял сознание. Определить чем он болен у Ивы получилось, а вот спасать она побежала к Льву Семеновичу. Профиль был не её, потому был вызван дежурный уролог, и мужчину благополучно сдали в его надежные руки. После полуночи наконец наступило затишье, есть хотелось сильно, сразу вспомнили про сырники и сгущенку. Попивая чай, Ива расположилась с тетрадями за столом, Лев Семенович сел на старенький диван. Откинув голову на спинку, задремал. Оторвав глаза от тетради, Иветта наткнулась взглядом на могучую фигуру. Вот уж правда — лев! И в тоже время очень спокойный и мягкий.
Хотя она видела его и не мягким. Когда он работал в реанимации, то с холодной уверенностью отмерял каждое движение, делал его точным, как стрела. От малейшей ошибки зависела жизнь человека. Лев Семёнович никогда не повышал голос, говорил хриплым басом тихо, но внушительно. Однажды, когда интерн пришел на дежурство пьяный, он трепал его как котёнка, не орал, а рычал, да так что у всего отделения вставали волосы дыбом.
Ива тихо подошла к дремлющему Льву. Крупные черты лица, темные густые брови, губы немножко узковатые, но с мягко очерченными краями. Интересно, как он целуется? Тут же Иве стало жарко. От куда такие мысли?! Она порядочная женщина, любящая своего будущего мужа.
— Вам идет румянец, даже захотелось узнать, о чем вы думаете.
Ива подпрыгнула и еще сильнее заалела.
— Вы же спите! Не хорошо подглядывать! – она глубоко вдохнула, давая понять, что испугалась, — У меня не поучается ничего запомнить! – надув губки, соврала Иветта.
— Несите сюда тетрадку. – Лев сел на диване, потер переносицу, чтобы немножко разбудить глаза.
Ива все запоминала, и стыдилась, что соврала. Но сознаться, что просто любовалась им, не могла. Они сели рядом на диван. Лев начал читать конспект и тут же философствовать, приводить живые примеры из жизни, из практики. Ива задавала вопросы, а он спокойно отвечал. Как же было тепло рядом с ним.

Девушка со странным именем Иветта вошла в его жизнь через двери ординаторской. Светловолосая маленькая девчонка с курносым носом и маленькими веснушками. Хотя с его ростом почти все девушки были маленькие. Ему было важно, нравиться он ей или нет? Он в принципе женщинам нравился, от продавщиц до врачей. Но близко к сердцу, а тем более к жилплощади никого не подпускал. Он утешал свое мужское самолюбие с самыми настойчивыми, но дальше одного свидания продолжения не было. Чтоб не привыкали. А тут это девчушка. Он думал о ней чаще, чем хотел. В тот момент, когда Иветта тянула его за рукав и просила помочь, самое важное обещание в его жизни, куда-то пряталось, становилось не таким значимым. Ее объявление о замужестве одновременно ранило и приободрило Льва. Чужой она ему будет менее опасна.

Тёмка сидел на ступеньках общаги, когда Ива пришла с работы. Был тяжелый день, какие-то группировки устроили перестрелку, в хирургию привезли много раненых. Зашивать досталось Иве. Впереди была бурная ночь в подготовке к зачету, потом днем зачёт и снова ночная смена. Есть хотелось сильно, в авоське болтались простые продукты: хлеб и кефир.
— Ветулька, привет. – Артём подскочил к подруге и чмокнул в щеку. Пахло перегаром, и парня явно знобило.
— Привет, чего тут? Ты заболел или опять похмелье? – Ива зашла в общагу, за ней, как мокрый щенок, проскользнул Артём.
— Да нет, какое похмелье, мы так, чуток пивка с пацанами на работе выпили, замерз.
Ива открыла комнату своим ключом и впустила жениха. Соседок не было дома, наверное, засиделись в библиотеке. У них тоже впереди зачёты. Весна была холодной, ветреной и дождливой. Ива сняла мокрый плащ, разложила его на стульях возле обогревателя в надежде, что к утру высохнет. Артем распаковал авоську, обнаружил свежий батон и кефир, с удовольствием приступил к трапезе.
Расставив на этом же стуле подмоченные дождем тетради, она обернулась.
-Тём, я вообще-то себе на ужин взяла…- голос повышать Ива не рискнула, но в груди заерзала обида вперемешку с чувством голода.
— Те чё, жалко что ли? Весь день не жрамши! – Артем с шумом допил кефир из бутылки. Выбросив ее в мусорную коробку, стоящую возле стола он с жадностью начал шарить по углам.
— А что, пожрать больше нетУ?
— Нет…нетУ… – Ива села на кровать и спрятала озябшие ладошки между коленями. Желудок урчал громко и скорбно, призывая активизироваться в поисках пропитания. Хотелось плакать.
— Тём, а ты что пришел?
— Соскучился! – он подскочил к кровати, сел рядом крепко обняв подружку начал целовать. Ива неподвижно сидела, стараясь не замечать поцелуев. – Ну, ты чё как неживая! Не соскучилась что ли?
— Артем, я соскучилась, но очень устала! Сегодня такой трудный день был…
Артем отодвинул Иву, надув губы изображая обиду.
— Тоже мне, трудный день, сидите там в кабинетиках и лясы точите. Я как проклятый в гаражах, холодный голодный, эти машины туда–сюда, туда-сюда! Всё, чтоб на свадьбу нам накопить! Платье тебе красивое взять надо! До свадьбы неделя, а у тебя еще платья нет! – Артем совсем разобиделся. И правда, чего она раскисла. Он работает, за коммуналку платит, на свадьбу собирает, сказал, с рестораном уже договорился. Хоть перед родителями не стыдно будет.
— Мы же решили без платья. Я костюм себе взяла, брючный, бежевый. В нем потом на защиту пойду. Забыл что ли?
— Ой, что ты пристала. – Артем сцепил руки в замок, повесил голову и замолчал. Иве стало его жаль.
— Ну, ты чего? – она обняла Тёму, и положила голову на спину, — ну, прости.
— Ладно, Ветка, проехали. Я ж люблю тебя! Слушай, ты реально устала, ты ж говорила зачёт завтра. Я пойду тогда, не буду мешать. – он взял ее за лицо и крепко поцеловал.
Надел куртку, но в дверях обернулся.
— Слушай, Ветка, дай пять тыщь, я сегодня все деньги за ресторан отдал, хоть чё куплю пожрать?
Иветта раскрыла кошелек. Там лежало восемь тысяч, отложенные на сахар и хлеб. Артем вытащил все из кошелька, еще раз чмокнул девушку, и вышел из комнаты, насвистывая марш Мендельсона. Опустевший кошёлек выпал из усталых рук.
Сумерки сгущались за окном, в комнате темнело. Оцепеневшая Ива сидела на кровати, не меняя позы. В душе было пусто, ни одной мысли не шевелилось в голове. Немного знобило. Так и сидела она, пока неожиданно не сморил сон. Она тихо легла на подушку и поджала ноги. У комендантши противно трещал телефон. Ива не заметила, как уснула. Тяжелый, почти обморочный сон прервал стук в дверь.
— Иветта? Ива ты дома? – это тарабанила бесцеремонная комендантша. Ива через силу дошла до двери. – иди, тебя к телефону.
О, нет! Теперь еще ползти вниз, в коморку комендантши. Нашарив тапки, Ива покорно пошла к телефону.
— Да, алло… — голос Ивы хрипел и был сам на себя не похож.
— Иветта Игоревна… это вы? – засомневался голос в трубке. Немного прокашлявшись в сторону Ива вернулась к разговору.
— Да, Лев Семёнович. Все в порядке, я задремала.
— Вы ужинали? – вот для чего нужно было поднимать ее? Чтобы спросить ужинала она или нет! Бесцеремонный человек! Ива даже разозлилась.
— Нет, Лев Семенович, не ужинала, вы поэтому звоните? Или все-таки, что-то случилось? – озноб бил мелкой дрожью, и чтобы выговаривать слова зубы пришлось немного сжать.
— Нет, не поэтому. Вы сумку забыли в ординаторской, а мне нужно попасть в общежитие за вещами, вот и звоню узнать, может она вам очень нужна, я бы привез.
— Нет, не очень нужна, не беспокойтесь. Вы простите меня, я наверное приболела, если у вас всё, я можно пойду? – Иве правда становилось все хуже, казалось сейчас подкосятся ноги.
— Я понял. До свиданья. – в трубке загудело. Ива положила ее на рычаг, поблагодарила комендантшу, и ссутулившись ушла к себе. Нужно было померить температуру, но совершенная апатия повалила ее на кровать. Свернувшись калачиком, Ива снова уснула.
Теплая ладонь потрогала её лоб.
— Тёмка, пожалуйста, дай по спать… — глаза горели и не хотели открываться.
— Иветта Игоревна, Иветта, вам нужно выпить таблетку.
Странный голос, как будто Лев Семёнович пытается ее разбудить. А, она все поняла! Она уснула на работе! Сильные руки начали ее поднимать. Глаза все-таки пришлось открыть. Горел ночник, рядом с ней стоял Лев Семёнович. Он сунул ей в руки стакан и таблетку, видимо парацетамола. Ива послушно взяла таблетку и выпила. Лев Семенович укутал её в одеяло, подоткнув под ноги. Сев рядом, он начал хлопать ее по бедру, как укачивают ребенка. Ива опять уснула.
И снова пробуждение. Чувствовала она себя легче, озноб прошел, а вместо него на лбу выступил пот. В комнате шептались девчонки.
— Ивка, ты как, проснулась? Лев Семенович велел тебя покормить. Смотри, он курицу принес вареную и бульон в банке. Ешь давай! Ну,… и мы с тобой.
Ива, как во сне, вспоминала сидящего у ног врача, как он укачивал её и гладил по волосам. Есть, действительно, очень хотелось. После бульона стало еще легче. Ива даже почитала конспекты к зачёту. Заснула глубокой ночью, замечтавшись о предстоящей свадьбе.

" Вторая половина найдется тогда, когда наполниться первая.
Не ищите себе полупустых половинок. Когда явиться полная
Половина, сработает магнит души."
. Карл Маркс.

Вот и настал самый волнительный день в жизни каждой девушки. В бежевом брючном костюме, с прической, которую соорудили подружки, Ива стояла под руку со своим избранником. Мама всхлипывала в стороне, а отец сурово смотрел на Артёма.
После регистрации друзья и подруги громко и недружно кричали горько, засыпая рисом молодых. У ступенек ЗАГСа стоял Лев Семенович с букетом роз — небывалая роскошь для студентов. По крайней мере, у Ивы букета не было, денег не хватило. Старший коллега вручил ей цветы, затем пожал руку Артёму, как-то очень сурово глядя ему в лицо. От приглашения на банкет отказался, хотя Люська и мама очень уговаривали.
Ресторан, на самом деле, оказался маленькой столовой возле гаражной мастерской Артема. Гости радостно приступили к скромной трапезе, выпивая за здоровье молодых. Артем от души принимал поздравления, прихлёбывая порядочными порциями дефицитную водку. Ольга Михайловна с трудом терпела поведение Артема и его друзей. Но бросить дочь одну не могла. Благо Артем очень быстро добрался до кондиции «лицом в салат», так что транспортировать его в коммуналку пришлось под руки двум его более-менее трезвым друзьям. Родители и Люська ночевали у доброй тёти Маши. Ольга Михайловна отвела дочь в сторону.
— Ивочка, ты если что, не терпи, приезжай сразу к тёте Маше, мы всегда на твоей стороне. – Мать обняла Иву, горько всхлипнув.
— Мам, ну что ты? Все хорошо будет, я же его знаю, как облупленного. Да и слушается он меня. Не переживай. – она поцеловала родителей и ушла в коммуналку. Друзья уже вываливались из комнаты под возмущение соседей.
Артем бурчал что-то невнятное, пытался встать с кровати. Ива попробовала стянуть с него грязную обувь, но получила ботинком в живот. Извернувшись, ей все-таки удалось его раздеть. Чтобы снять с мужа рубашку, молодая жена безуспешно раскидывала руки пьяного Артема, но он пытался её свалить в постель, видимо с целью исполнение такого долгожданного супружеского долга. В итоге неравного боя во время одной из попыток обхватить новоиспеченную супругу, Тёмка на отмах ударил Иву по лицу. В глазах потемнело, кровь фонтаном полилась из носа. Она вскрикнула, пытаясь остановить ее ладонями. Но Артем не отдавал отчет своим действиям, продолжал пьяные приставания. Злость и обида охватили Иву. Неизвестно откуда взялись силы. Она рванула рубашку на груди нерадивого мужа, пуговицы звонко покатились по голому полу. Чтобы остудить попытки пьяных приставаний, она отхлестала Артема по щекам. Стащила с него брюки, причем вместе с трусами не испытывая ни капли девственного смущения. Всю постель и одежду она измазала кровью, беспрестанно бежавшей из носа. Бежевый костюм был окончательно испорчен. В гневе, почти с рычанием, она сорвала с себя злосчастный костюм и растоптала на полу. Артем, помычал и уснул, сладко похрапывая. Ива прижалась к стене в углу и заплакала. Тихо, горько заплакала.

Лев Семенович пришел на работу раньше обычного. Он обещал три дня дежурить вместо Ивы на посту старшей мед.сестры. Ему не спалось, не елось, не сиделось дома. На работе было как-то полегче. Открыв дверь ординаторской, он замер. За его столом сидела Ива, склонившись над историей болезни.
— Не понял? – вместо «Здравствуйте» вырвалось у него. На столе Ивы стоял его букет роз.
— Доброе утро, Лев Семенович, тускло, но приветливо улыбнулась Ива. Лев дураком совсем не был, и если девушка после свадьбы выбрала не ночь с любимым мужем, а рабочее место, значит дело совсем плохо. Темные круги под глазами, переходящие в бледный синяк на переносице, вызвал лёгкое помутнение рассудка.
— Что СЛУЧИЛОСЬ!? – тихо зарычал типичный лев. Иве стало очень приятно. Она улыбнулась.
— Да нормаль все, напился, как свинья и уснул. А я просто не смогла сидеть рядом.
— Почему синяк?? – Лев Семенович подошел близко, взял ее за подбородок.
— Какой синяк? – Ива действительно не поняла. Она подошла к зеркалу, заглянув внимательно разглядела еле заметный синячок. – Вот это у Вас зрение! – Лев стоял за спиной и тоже смотрел в зеркало. – Это я с него одежду мокрую стаскивала, он руками махал. Да не бил он меня, честно! – Ива улыбнулась строгому доктору.
Лев Семенович резко развернулся и вышел из комнаты.
Дышать было трудно, глаза, налитые кровью ничего вокруг не видели. Как? Как можно получить в подарок такую женщину, и так к ней относиться. Но это не моё дело. Успокаивал себя Лев. Выйдя на улицу и закурив, он немножко успокоился.
Ива наблюдала за ним в окно. Что же происходит с сердцем? Галина Васильевна ей всегда говорила: «В медицине очень важно чувствовать сердцем, а решения принимать холодным разумом. У тебя Ива, все эти качества на месте – горячее сердце и холодный разум». Ну, где же сейчас этот разум? Где он был вчера? Неужели выйти замуж за Артёма было холодное разумное решение? Да и сердце в последние месяцы шептала чье-то другое имя. Зачем тогда она шагнула в эту странную бездну.
— Иветта Игоревна, мальчик с аппендицитом, вы примите или Галину Васильевну ждем?
— Я приму. – вышла из раздумий Ива. Рабочий день начался.
Лев Семенович ходил чернее тучи, ни с кем не разговаривал, и даже Галину Васильевну пытался игнорировать. Проницательная женщина чувства ученика разглядела давно, потому с лишними вопросами не совалась.
Ближе к вечеру на «скорой» привезли молодую женщину. Случай оказался серьезный, девушка бегунья с недообследованным пороком сердца. Всех, включая Иву, вызвали в операционную. После многочасовой операции девушка умерла, не приходя в сознание. В практике Ивы этот случай был первый. Она не робела в морге, четко и уверенно помогала на операциях, но когда на ее глазах перестало биться сердце — обладание покинуло молодого врача.
— Иветта!!! — грозно вскрикнула Галина Васильевна, когда Ива начала задыхаться с широко раскрытыми глазами – Очнись! Дайте ей нашатырь! Нечего тут! Так бывает! Мы не боги! Мы сделали все, что могли!
Ива выскочила в коридор и сразу наткнулась на мать девушки. Заплаканная, она с надеждой схватила перепуганную Иветту. «Как она?» Но Ива ничего не смогла ответить, следом за ней вышел Лев Семенович, реанимировавший спортсменку. Он взял Иву под руку со словами: «Иди переодевайся, я сам», толкнул ее в сторону душа, а сам остался объясняться с родственниками.
Это была последняя капля, переполнившая чашу отчаяния. Ива забилась в подсобку с больничным бельем и разрыдалась. Слезы бурной рекой текли по щекам, заливали рот, шею, давая выход эмоциям. Женщина должна хоть иногда быть слабой, её нужно жалеть. Уткнувшись в комок простыней, Ива завывала в голос. Именно эти рыдания услышал Лев Семёнович, когда шел из душа после операции. Свет от открывшейся двери заставил Иву встрепенуться, но увидев перед собой Льва она снова уткнулась в простынь и заревела. Он присел с ней рядом. Говорил какие-то несвязанные слова утешений, пытался погладить её по голове. Ива отбросила простынь, обхватила его за шею и продолжила заливаться слезами у него на плече. Лев прижал ее к себе, как маленькую. Коснувшись губами виска, он тихонько поцеловал ее, потом еще раз чуть ближе к уху. Ива притихла. Ее пальцы начали в ответ перебирать на затылке волосы Льва. Сухие и жесткие губы мужчины ползли по щеке, направляясь к шее. Мысли в его голове путались, умоляли остановиться, но Ива начала отвечать на его движения, подставляя шею для поцелуя. Повинуясь природному зову, она прижалась всем телом к сильной груди. Она чувствовала, что он сомневается, потому шанса отступить не предоставила. Глаза привыкли к темноте, теперь он мог ее видеть. Но Ива не стала долго на него смотреть, быстрым движением прильнула к губам. Это были последние капли самообладания против животного инстинкта царя зверей. Обжигаясь о горячие губы, он жадно целовал каждый сантиметр её тела, одновременно стягивая халатик. Как утопающая, Ива хваталась за Льва, боясь, что если она разомкнет объятия, всё растворится как сон. Даже страх перед первой встречей с мужчиной отодвинулся на задний план. Она вскрикнула и прижалась к нему дрожащим телом. Лев совсем не ожидал встретить препятствия на своем пути. Девственность Ивы очень удивила его, но остановиться он уже не мог. Все произошло очень быстро. Осознание содеянного начало приходить вместе с отступившим возбуждением.
— Иветта, — шепотом заговорил Лев, — у тебя не было что ли ничего с мужем? – Ива отрицательно помотала головой, лежащей у него на груди. – Вот, блин…
Они так сидели еще несколько минут.
— Надо как-то возвращаться, иначе нас кто-нибудь поймает. – Лев нехотя отодвинул от себя Иву. Она вздохнула: «Да, действительно пора…»
— Мне нужно что-то накинуть, чтобы прокрасться в душ. Я вся липкая…
— Это кровь. — Тихо, как диагноз, произнес Лев Семёнович. – Мне кажется тут должны быть халаты, только темно. – он чуть-чуть приоткрыл дверь бытовки, Ива зажмурилась. Как только глаза привыкли, она прошлась по стеллажам, и действительно нашла халат. Он был большеват, явно мужской. Надев его сверху своего, она выглянула наружу. Никого по близости не оказалось, уже наступила глубокая ночь. Ива как мышь выскочила из бытовки и убежала в душевую оперблока. Лев закрыл дверь, оставшись в темноте. Прижавшись лбом к стене, он глубоко вздохнул. Он не был монахом, женщины часто появлялись в его жизни, но невинной была только его жена. Он относился к девственности очень трепетно, считал, что это очень важно для женщины – выбор первого мужчины. И выбранный мужчина ни в коем случае не может себе позволить обидеть свою (да, теперь уже свою) женщину. Очень странно, когда «твоя» женщина – чья-то жена. Зачем он это сделал? Как он будет жить дальше? На эти вопросы сильный и уверенный Лев Семёнович ответов не знал. Собравшись с силами, он вытер кровь на полу, смотал простынь вместе со своим халатом, и засунул в короб с грязным бельем. Следы преступления были скрыты.

После той ночи Лев Семенович начал избегать Иветту. При встрече вел себя очень официально, давая понять, что продолжения не будет. Ей было больно и очень непонятно. Она ведь не требовала от него ничего, кроме теплого взгляда, но смысл его намеков она поняла точно. Взяв себя в руки, собрав, как говориться, всю волю в кулак, она перестала с ним общаться.

Прислушиваясь к болтавшим медсестричкам Иветта узнала, что подпольная кличка врача-реаниматолога «Любовник на одну ночь». Ну что, все правильно, одна ночь у них была и хватит. Было очень обидно получить такой горький опыт, но, на то он и опыт, чтобы научить глупую девочку уму – разуму. В разговорах с Львом Семеновичем она стала огрызаться, выходить из кабинета, когда оставались наедине. Ей было больно, и она очень надеялась, что ему будет хоть немножко совестно за её боль. И ему было совестно. Он грыз костяшку большого пальца, но совсем не от того, что больно было ей. Нет, просто больно было и ему тоже.

Артем продолжал пить. Приходя домой, Иветта натыкалась на пьяных дружков. Муж шлепал Иву по попе, довольно представляя корешам красотку жену. Они бодро поддерживали его выбор и чекались рюмками. В перерывах между бутылками Артем пытался завалить Иветту на кровать, не стесняясь своих гостей, но получал отпор, в виде хорошей пощечины или предупредительного удара в пах. Соседи вызывали милицию, но они только выпроваживали собутыльников, которые через пару часов возвращались назад. Пересидеть пьянку у соседей тоже не получалась. Они уже ненавидели новую семью, и отчаянно выживали Иветту, в надежде, что за ней следом уползет и дебошир-сосед. Так продолжалось две недели, Ива ночевала у девчонок в общежитии, когда не было дежурства Льва Семеновича, спала в ординаторской. Но так долго продолжаться не могло. Она решилась поговорить с Артемом. Уже из-за дверей знакомые звуки попойки придали Иве решимости. Подойдя к столу, она взяла бутылку водки, и опрокинула ее в раковину.
-Ты чё делаешь? — в один голос заорали возмущенные «гости».
— Слышь, ты, сука. Ты чё меня перед корешами позоришь?- шатаясь Артём встал и схватил Иву за руку.
— Тёмка, остановись или я уйду от тебя! – закричала Ива.
— Ддда вали, больно ты мне нужна. Я мужик в семье, и я решаю, пойдешь ты или нет! – Артём поднял жену и со всей своей пьяной силы швырнул в дверь. С размаха Ива врезалась в дверной проем, выпала в коридор и потеряла сознание. Бабка соседка, выскочила на площадку собираясь орать: «Я щас милицию вызову», но увидев залитое кровью лицо соседки, перепугалась до полусмерти. «Убили! Убииили!» — завопила она на всю коммуналку. Выскочившие сожители вызвали «скорую».
Очнулась Ива в родном хирургическом отделении. На кушетке рядом с ней, зажав руками голову, сидел Лев Семёнович. Она шевельнула пальцами – реакция есть. Подняла руку и тихо пальцем потрогала Льва. Он обернулся.
— Опять не он, опять не бьет?- вместо «как ты себя чувствуешь, дорогая» грозно рявкнул добрый доктор.
— Не бьет… неудачное приземление от случайного полета. – Ива улыбнулась.
— Неужели ты его так любишь!? – Лев Семенович снова отвернулся от нее. Нет, не любит. Давно уже не любит. Ученые доказали, что любовь живет всего три года. Полтора года влюбленность, а дальше три года любовь. Следующим этапом любовь должна во что то переродиться: в равнодушие, в уважение, во взаимную необходимость друг в друге. Ну…или в ненависть. Ненависти к Артему не было, а вот равнодушия в полном объеме. Но сказать Льву вот так, в спину, да еще и первой, мол ты мне сейчас всех дороже, было как-то глупо и неуместно.
— Значит так! Я сейчас выписываю тебе десятидневный больничный, а ты, собираешь свои книжки и едешь к матери. Ни слова ни полслова ни мне, ни своему суженому не говори. Через месяц у тебя защита диплома, а вы тут в семью неблагополучную играетесь! – даже отец ее так грозно не отчитывал. Если бы он не был таким бестолковым, то обязательно увидел, какими влюбленными глазами она сейчас на него смотрит. Но он был зол, и ни в чьи глаза вглядываться не собирался.
-Ты поняла меня??
— Поняла, — совершенно спокойно, как будто он просил ее не перепутать молоко со сливками, ответила Ива.
— Тогда я поехал за твоими вещами, вечером посажу тебя на поезд. – Ива открыла рот, — Нет, я сказал! — рявкнул Лев. — Ничего слушать не буду! – и хлопнул дверь палаты. Ива улыбнулась и уткнулась в подушку.
Вечером того же дня, с заклеенным лбом она ехала к родителям.
Мама очень рада была дочери. Сразу же начала допрос, что с головой, что там творит Артем. Ива рассказывала сказки, что упала в операционной, и во избежание лишних разбирательств ее отправили в отпуск. Мама сделала вид, что поверила, принялась ухаживать и опекать любимую дочь.
Две недели прошло после ее неожиданной любви с Львом Семеновичем. Будучи не глупой она понимала, что вероятность забеременеть была очень мала. Но почему-то ей так хотелось, чтобы эта вероятность обязательно была положительной. С мужем она так ни разу и не спала, потому в случае беременности, сомнений в отцовстве не было бы.