Акварель тишины

Пролог

Все началось с тишины. Не с пустоты, а с плотной, бархатной тишины, которая висела в залах старой галереи «Амбра», приглушая даже стук каблуков по паркету. И с одной-единственной картины, которая появлялась по утрам. Никто не видел, кто ее приносит. Сторож, старик Ефим, клялся, что на ночь залы пусты, а к утру на стене в самом конце коридора, в узкой арочной нише, уже висел новый холст. Небольшой, в простую деревянную раму. Акварель.

Ее назвали «Акварелями тишины». Их было уже семнадцать. Семнадцатое утро, семнадцать картин. Все – виды одного и того же места: старого полуразрушенного моста через реку в городском парке. Но всегда в разное время суток, при разном освещении, в разную погоду. И на всех семнадцати, в самом центре моста, стояла одна и та же женская фигура в развевающемся платье. Лицо было написано несколькими смазанными штрихами, неуловимо, словно сквозь дождь или слезы.

Я, Олеся, искусствовед с пошатнувшейся репутацией и чуткой душой, была нанята владельцем галереи, чтобы разгадать эту тайну. Кто этот призрачный художник? Почему он скрывается? И что значит эта одинокая женщина на мосту, повторяющаяся как навязчивый сон?

Глава 1

Первая «Акварель тишины» вызвала легкое недоумение. Решили, что кто-то из сотрудников забыл выставить работу новой выставки. Вторая заставила насторожиться. Третья – вызвала пересуды. К пятой – о галерее заговорил весь город. К десятой «Амбра» стала местом паломничества. Охотники за сенсациями, критики, просто зеваки – все толпились у ниши, гадая, что появится завтра.

Картины были гениальны в своей простоте. В них не было техники старых мастеров, но была душа. Каждая акварель дышала таким щемящим чувством одиночества, тоски и тихой надежды, что у самых чувствительных посетителей наворачивались слезы. Они были похожи на страницы дневника, написанные не чернилами, а светом и тенью.

Я часами просиживала перед нишей, вглядываясь в мазки. Художник использовал особую технику – лессировку, нанося один полупрозрачный слой краски на другой. Это создавало эффект сияния изнутри, будто мост и та женщина были не нарисованы, а проявлены на бумаге чьей-то памятью.

Камеры видеонаблюдения упрямо показывали одно и то же: в три часа ночи изображение на несколько секунд замирало, покрывалось рябью, а когда прояснялось – картина уже висела на стене. Как будто сама тишина материализовалась в искусство.

Мое расследование зашло в тупик. Ни подписей, ни отпечатков, ни следов на полу. Только семнадцать картин и одна навязчивая загадка.

Глава 2

На восемнадцатое утро картина не появилась.
В нише была пустота, которая звучала громче любого грома. В галерее повисло недоуменное разочарование. Все ждали продолжения. А его не было.

Весь день я провела в парке, у того самого моста. Он был таким, как на картинах: старым, изъеденным временем, с облупившейся краской перил. Я ждала, что вот сейчас, в сумерках, я увижу ее. Ту самую женщину. Но мост был пуст.

Ко мне подошла пожилая женщина, смотритель парка.
— Ищете привидение? – улыбнулась она, заметив, как я всматриваюсь в тени.
— Вы тоже знаете про картины? – удивилась я.
— Весь город знает. Многие теперь сюда ходят, на ее место смотрят.
— Чье место?
— Дамы в сером. Так ее тут раньше звали. Лет двадцать назад, а может и больше, она приходила сюда каждый вечер. Всегда одна. Стояла на мосту и смотрела на воду. Говорили, ждала кого-то. А потом перестала приходить. Говорят, умерла.

Ледяная игла тронула мое сердце. Я побежала в архив городской библиотеки, лихорадочно листая подшивки старых газет.
История была банальна и оттого еще трагичнее.
« Молодая женщина, Анастасия Вольская, талантливая художница-график. Ее возлюбленный, студент-архитектор, уехал в командировку и пропал без вести где-то в горных районах. Поиски ни к чему не привели. Она ждала его. Каждый день. Ровно год. А на следующий день после годовщины его исчезновения ее нашли на этом мосту без сознания. Она не смогла пережить потерю. Через неделю ее не стало.»

— Но кто же тогда рисует акварели? Ее призрак?

Глава 3

Я нашла адрес старой мастерской Анастасии. Это был чердак в старом доме на окраине. Дверь была не заперта.

Войдя внутрь, я замерла.
Воздух пах скипидаром, акварелью и пылью. На мольберте стояла незаконченная работа – тот самый мост, в утреннем тумане. На табурете лежала палитра с засохшими красками. Казалось, художник всего на минуту вышел из комнаты.

И тут я увидела его. В кресле у окна, спиной ко мне, сидел мужчина. Он был недвижим.
— Простите за вторжение, — проговорила я. – Я ищу художника…
Мужчина медленно обернулся. Это был пожилой человек с усталым, но абсолютно трезвым лицом. В его руках была фотография – он и молодая Анастасия, счастливые, смеющиеся.

— Она всегда любила этот мост, – тихо сказал он, не задавая вопросов. – Мы встретились на нем. Я обещал вернуться к ней именно там.

Это был он. Тот самый пропавший архитектор. Его не убили в горах. Его взяли в плен, потом был побег, долгие годы в коме в чужой стране, потеря памяти. Воспоминания начали возвращаться лишь несколько месяцев назад. Обрывками. Как вспышки. Самым ярким образом был мост и ее силуэт.

— Я нашел ее слишком поздно, – его голос дрогнул. – Узнал, что ее нет. И тогда… тогда эти образы стали меня душить. Я должен был их излить. Перенести на бумагу. Каждую ночь я приходил сюда, в ее мастерскую, и рисовал. Всю ночь напролет. А под утро нес в галерею. Она мечтала там выставляться, знаете ли. Я… я просто хотел исполнить ее мечту. Попрощаться.

Он не был призраком. Он был живым человеком, разбитым горем, который нашел единственный возможный для себя способ излить тоску и попросить прощения у тени той, кого он так и не смог обнять.

— А камеры?.. – спросила я, потрясенная. – Вытирая слезы с обратной стороной ладони.
— Я бывший инженер, – он слабо улыбнулся. – Знаю кое-что о подавлении сигнала. Мне нужна была тишина. Тайна. Как в старые времена. Чтобы люди чувствовали, а не знали.