Судьба-злодейка

– Девчата, не сидите, ходите в лётку, зенитку – жених сам в дом не придёт! – наставляла Ольга Беляева подруг по комнате общежития, сидя за столом перед зеркальцем и крася тушью ресницы.
– Мне надеть то нечего в любимую твою зенитку, – откликнулась на её слова однокурсница Марина Ветрова, только что вернувшаяся с областной библиотеки, где она готовилась к семинару по истории. Мягкий говорок с певучим тембром голоса выдавал её неуверенность. – Два шёлковых платья да пара юбок с кофтами, в которых на лекции хожу.
Ольга отложила косметику, повернулась к Марине, переодевшуюся в простенький ситцевый халатик с разрезом, чётко выделявшим пышную грудь.
– Да, это проблема, но разрешимая! – вскочив с табуретки, Ольга достала из-под койки чемодан, вынула оттуда два крепдешиновых платья, пошитых у себя, в сельском комбинате бытовых услуг. Одно, с мелкими синими цветами, бросила на свою койку, другое, зелёной расцветки, протянула Марине. Ростом девушки были почти одинаковые, но обладательница нарядных платьев, в отличие от пухленькой Марины, была крепко сбитой барышней и шире в бёдрах и в плечах.
– Надень! – коротко распорядилась Ольга. – Оно мне тесно, а тебе будет в самый раз, впору.
Марина знала, эмоциональной, бойкой и уверенной в себе Ольге, верховодившей в комнате девушек, лучше не противоречить в её задумках и не заставила долго уговаривать себя, с удовольствием облачилась в длинное и слегка свободное на ней платье, подвязала поясом.
– Ах, какая ты милашка у меня! – Ольга от удовольствия цокнула язычком. Обняв Марину, в порыве дружеских чувств воскликнула: – Плюшечка ты моя! А ну-ка, покрутись! Красота! Правда, девочки?
Таня с Катей, лежа с учебниками на кроватях, зевнув, согласно покивали головами. Марина заулыбалась смущённо.
– Платье тебя стройнит, к тому же под цвет ярко-зелёных глаз, – тараторила Ольга. – Смотри-ка, они у тебя подобно изумрудам блестят! Ещё бы туфельки на высоких каблучках… Таня, у тебя какой размер чёрных туфель? Давай их сюда, если и большеватые для Марины, то ненамного – бумагой набьём…
Было начало 80-х годов 20 столетия. Ещё ничего не предвещало о печальном развале страны, да и армии тоже. Выходить за военных замуж было модно и престижно. Повинуясь этому поветрию, Марина позволила Ольге уговорить себя, сходила с ней на танцы в зенитное училище. Но полные девчонки, увы, были не во вкусе зенитчиков, да и у лётчиков тоже, избалованных вниманием лучшей половины человечества. Им подавай стройных, как статуэтки, девушек. Однако ж, Ольга тоже не блистала совершенством фигуры и не была верхом изящества. Но плотная и крупная девица отличалась неистощимо доброй энергией и бодростью, живостью и подвижностью, чем и покорила сердце рослого и статного зенитчика, по достоинству оценившего эти качества. Марина же, простояв во время «медляков» с такими же неудачливыми девушками возле стенки, решила больше не испытывать судьбу. Ей достаточно того, что она по субботам в своём общежитии под ритмичную мелодию вокально-инструментального ансамбля отплясывает в кругу подруг. В ожидании танцующей с другом Ольги она, усталая и раздражённая ярким светом хрустальных люстр, продолжала стоять и, скучая, разглядывала пары молодых людей, ласточками пролетающих по паркету в стремительном вальсе. Но тут в дверях появился среднего роста, хорошо сложенный и приятной наружности юноша, направившийся к ней.
– Разрешите пригласить вас… – учтиво произнёс он. Получив согласие, осторожно повёл её в танце в сверкающем морем огня зале. Но чувстаовал парень себя явно скованно, вальсировал неуверенно, сбиваясь с такта.
– Вы меня простите, я редко бываю на подобных мероприятиях, не наловчился танцевать как наши щеголи, – усмехнувшись, он кивнул на кружившихся с праздничными лицами друзей. – Мне больше нравится сидеть за книгами.
– Ничего страшного, – успокоила его девушка, бросив на него ласково лучивший взгляд. – Я тоже предпочитаю сидеть библиотеке, а не по танцам бегать.
– Я – Дмитрий, можно просто Димой звать, – представился он. – А вас как?
Узнав её имя, он поинтересовался, где она учится, придёт ли в следующую субботу на вечер отдыха в училище. Марина неопределённо пожала плечами. Дима не произвёл на неё особого впечатления: никакой соли, танцует неважно, слишком серьёзен, недостаточно красив. Знала, с лица воду не пить, но кто по молодости и неопытности придаёт значения вековой мудрости пословиц?
Когда танцы закончились, Дмитрий проводил девушку до её общежития, но со своей «любовью» и поцелуями не приставал. Говорил, в основном, он. Из его слов Марина узнала, что тот старше её, поступил в зенитку после армии в звании старшего сержанта. Отец парня, вернувшись с войны инвалидом, женился поздно. Диме было всего пять годиков, когда его не стало. Следом ушла из жизни мать. Мальчика воспитывала старенькая бабушка. Он привык всего в жизни добиваться сам. После школы работал в колхозе и за престарелой больной женщиной ухаживал до её смертного часа. Поэтому армию юношу взяли не со своими сверстниками, а позже.
Была тёплая майская ночь. Автобусы уже не ходили. Круглая серебристая луна, проказничая, заливала дома, асфальт и траву под ногами таинственным синевато-голубым светом. Хотелось в тон игривому настроению ночного светила романтических отношений, радости, счастья, любви – ласковых прикосновений мужских губ и крепких объятий, а не скучных излияний собеседника.
– Марина, а какие парни вызывают у вас симпатию? – внезапно спросил Дима заскучавшую девушку.
– Мне нравится Джонни Депп, – сказала Марина, бросив на парня отливающий изумрудом при свете луны взгляд.
– Тебе нравятся плохие мальчики? – удивился Дима.
– Ну, его называют «горячий плохиш», но каков талант, столько харизма!.. – в голосе девушки прозвучал невольный упрёк.
Сочтя попытку найти суженого в военном училище неудачной, Марина больше не стала ходить туда на танцы. Каково же было её удивление, когда подруги по комнате по возвращении из читалки сообщили, что приходил в гости Дима. Не застав её, передал привет.
В другой раз Дмитрий ждал Марину возле общежития. Группа ребят играла здесь в волейбол, он подключился к игре.
Студентка, сойдя с автобуса, шла к себе домой, когда парень, возбуждённый игрой, поспешил к ней. Она нахмурилась.
– Марина, здравствуй! – ещё издали воскликнул молодой человек, на ходу надевая китель. Разрумянившееся лицо его было взволнованным, светилось радостью и счастьем встречи.
– Привет! – произнесла девушка коротко, без особого воодушевления, подошедшему к ней зенитчику.
– А я пришёл к вам в гости, – улыбаясь, сообщил Дима. – Пригласите меня к себе?
– Нет, пожалуй, – заметила та с холодной вежливостью. – Договорилась с подругой идти в библиотеку, готовиться к семинарам.
– Тогда я с вами! Можно? – глаза Дмитрия распахнулись навстречу в радостном ожидании положительного ответа.
– Не надо! – вспыхнула Марина, и улыбка сползла с его лица.
– Тогда, может, в субботу встретимся? – предложил он. – В кафе сходим…
Лицо удручённого отказом парня на глазах теряло румянец, серело. Он вдруг почувствовал себя навязчивым, но ещё не терял надежды…
– Не стоит, – заметила Марина уклончиво. И обойдя его, зашагала к общежитию.
На ошеломлённом бледном лице Дмитрия выступили бисеринки пота. Он растерянно развёл руками, произнёс разочарованно:
– Вольному – воля, спасённому – рай! – Понравившаяся девушка показалась ему деликатной, доброй, с тонкой ранимой душой, но не разбирающейся в людях. «Из-за этой неразборчивости она может нарваться на чёрствого, влюблённого в себя эгоиста, который принесёт ей немало бед и страданий», – с горечью подумал он. Но силком мил не будешь, и он решил больше не допекать её своим вниманием.
О том, что она поступила опрометчиво, не оценила парня, его готовность терпеливо ухаживать за ней, чтобы заслужить признание и любовь, Марина поймёт позже, когда судьба столкнёт её с жёсткими испытаниями. А пока студенческая жизнь катилась чередой беззаботных, незаметно летящих дней.
Был вечер. К девчатам в комнату постучалось и напросилось на чай несколько студентов, в их числе рыхлый, небрежно накрашенными чёрной краской волосами и колючей щёточкой бровей Пётр Юмашин, оканчивающий отделение физического воспитания. Он давно с интересом поглядывал на Марину, встречаясь с ней в коридоре общежития. Она же с первого взгляда подумала: «этот татарёнок ничего не стоит!». Говорят, первое впечатление самое верное. Но национальность здесь ни при чём, девушка меньше всего придавала значения этому. Интернационализм у нас давно провозглашён на государственном уровне, и она, как и все дети Советского Союза, росла в атмосфере дружбы между народами. Лишь изредка, в обиходе, мог проскользнуть в её устах элемент бытового национализма. С национальностью Юмашина Марина ошиблась. Парень оказался русским, но с самого начала шокировал её «дикими» поступками: сядет на перила балкона и демонстративно размахивает ногами или залезет в комнату девушек по газовой трубе. Может, хотелось выделиться, если не умом, то хотя бы экстраординарным поведением?
Но, если Петр не приглянулся Марине, то тактичная, с мягким, ласковым выговором девчонка показалась заслуживавшей его внимания. И он после короткого знакомства за чаепитием зачастил к ней в комнату. Чувство деликатности не позволило студентке сразу оттолкнуть навязчивого поклонника. Да и очередь из парней в пединституте, где учились в основном девушки, за ней, увы, не стояла. А с кем проводить досуг, выходить «в люди», на танцы, в кино, на прогулки в парке? Не будешь же всё время сидеть в общежитии, когда на улице весна, в пустыне ярко-синего небосвода, шаловливо пронзая пушистые белоснежные облака, резвится лучистое солнце. Пётр предложил ей сходить в кино – Марина нехотя согласилась.
Прошло две недели. На майские праздники Марина поехала в гости к родителям Ольги Беляевой, проживающим в соседнем районе. Выехали на автобусе рано. Перед восхищёнными взорами подруг предстала утренняя заря, пробивавшаяся сочными пурпурными красками из-за горизонта, но вершины холмов ещё купались в густом клубящемся тумане. По обоим сторонам дороги мелькала перед глазами в струночку вытянувшиеся рукотворные лесополосы, служившие ярко-зелёным лиственным щитом от ураганных степных бродяг-ветров. Поездка не была утомительной – в комфортабельном «Икарусе» с удобными мягкими креслами доехали до места быстро.
Вечером девушки пошли в кино, а потом остались на танцы в местном клубе. Его ещё называли Домом культуры. Здание было добротным, каменным, по словам Ольги, построенным по просьбе молодёжи, оставшейся работать в родном колхозе, на кредиты, взятые у государства. В кинозале, одновременно являющейся танцплощадкой, установлены кресла с откидными сиденьями, которые после фильма сдвигали назад, освобождая место для плясок. Эти кресла после списания в райкоме партии председатель правления из-за всеобщего дефицита, царившего в то время, попросил отдать их клубу. Так предприимчивые и успешные руководители хозяйств использовали любой шанс, чтобы закрепить молодые кадры на селе. К удивлению Марины местные девицы, словно барыни восседая на райкомовских креслах и прикрываясь впереди сидящими, тайком от заведующего клубом, строгого, серьёзного парня, грызли семечки, сплёвывая шелуху в газетные кульки.
После фильма завклубом включил магнитофонные записи. Зазвучала лирическая песня в исполнении популярной певицы. На этот раз Марине не пришлось «стоять возле стенки». Внезапно, откуда не возьмись, «нарисовался» Юмашин и пригласил её на танец. И вот здесь что-то нашло на неё – инициатива парня была приятна. Она почувствовала даже некую симпатию к нему. Но его разглагольствования слушала невнимательно. Парень что-то вещал о родственниках: матери с отцом, старенькой бабушке – ей это было совершенно не интересно. Танцуя с Петром, девушка откровенно скучала, рассматривала стенды и плакаты на стенах, посвящённые к очередному юбилею Победы. Вот молоденький стройный политрук с наганом в руке, поднявшись с земли, к которой, как к матери, припали бойцы в надежде уберечь себя от смертельного свинцового ливня, рванулся навстречу опасности с призывом «Коммунисты, вперёд!». У Марины при взгляде на этот плакат всегда ком в горле стоит. Её дед не вернулся домой с той войны, а отец был тяжело ранен.
Когда музыка умолкла, Пётр повёл Марину к столу с лежащими на нём альбомами с фотографиями бывших фронтовиков и описанием их боевых подвигов. Девушка с парнем с интересом перелистывали их, пока к ним не подошла молоденькая миловидная барышня. Она поздоровалась с Юмашиным. Он, забыв о Марине, не познакомив с незнакомкой, оживлённо заговорил с той. «Аж, захлёбывается от радости! Видать, тот ещё ходок!», – слегка приревновав, подумала Марина о Петре и мысленно обозвала его бабником. Поискала глазами Ольгу, но той не было видно нигде. Может, вышла со своим кавалером подышать свежим воздухом? Вот проказница! В городе у неё зенитчик, здесь – колхозник. Никаких комплексов по поводу своей фигуры!
Пётр, отвернувшись, болтал без умолку с новой пассией, и Марина, рассердившись, молча, но решительно отошла от этой пары, вышла на улицу. Узнав у стоящих на крыльце девушек где находится туалет, сходила туда. Вернувшись в клуб, она не обнаружила здесь ни Ольги, ни Юмашина с новой подругой. Может, эта парочка пошла искать её, Марину? Она даже слегка растерялась – дорогу до дома Беляевой знала плохо, будет проблемно найти его. Но, надеясь, что Ольга ещё вернётся за ней, села на кресло в первом ряду, стала ждать. Тут в дверях появился озабоченный Юмашин, следом, спотыкаясь, почти бежала девица. Парень, размахивая длинными руками, обошёл двигающуюся в ритме танца молодёжь, подошёл к Марине, сел рядом. С другой стороны от него уселась незнакомка.
– Куда ты пропала? – обратился Пётр к Марине недовольным тоном, сдвинув к переносице вздыбленные щёточки бровей. Та промолчала, не считая нужным выяснять отношения, которых по сути то и не было. Почему она должна отчитываться перед ним? Больше парень не отходил от неё. Потом проводил до дома. Тут-то и обнаружилась Ольга, сидящая со своим поклонником на скамейке возле палисадника с цветущей сиренью. Пётр с Мариной опустились рядом.
По приезду в город Марина с Юмашиным ещё пару раз сходили вместе в кино, а потом сессия, госэкзамены, и о встречах пришлось забыть. Девочки зубрили целыми днями, устраивая перекрёстный опрос друг другу, пока в их комнату не пришёл Пётр. Давно не стриженные, обросшие волосы, серовато-сизые в корнях, неопрятно топорщились, да и весь его бледно-унылый облик вызывал у Марины далеко не самое приятное впечатление. Подняв голову от книги, она невольно вздохнула, отвела глаза.
– Девчата, оставьте нас, пожалуйста, наедине с Мариной, – попросил Юмашин после приветствия. – Нам надо поговорить.
– Таня, Катя, берите учебники и вперёд, с песней! – скомандовала Ольга, понимающе улыбаясь. – Будем зубрить в читалке на этаже!
Те, весело засмеявшись, с готовностью отозвались на её призыв, гуськом вышли из комнаты. Марина, сидя с книгой за столом, недоумённо уставилась на Петра. «Это что за ещё цирк?» – читалось в её непонимающем взгляде. Тот помялся слегка, наконец, решился:
– Мариночка, я хочу сделать тебе предложение…
– Какое предложение? – сделав вид, что не понимает, девушка нахмурилась.
– Как тебе сказать? – косноязычный Пётр нерешительно присел на краешек стула, достал из кармана золотое колечко, произнёс волнуясь: – Это мамино кольцо, я дарю его тебе.
– Зачем? – оторопела девушка.
– Ну, как зачем? Я же замуж тебя зову, – произнеся эти трудные для него фразы, парень облегчённо вздохнул. – Сама знаешь, золото сейчас в дефиците. Да и дорого обойдётся колечко. Вот мама и предложила своё, чтобы не тратиться мне на новое. А я как-нибудь обойдусь без этого.
– Не нужно мне это кольцо! – возмутилась та, отталкивая руку Петра, пытавшего надеть подарок на её пухленький палец. – Я не собираюсь за тебя замуж!
– Как так? Мы же встречаемся с тобой… – Юмашин не ожидал такой реакции от мягкой и деликатной Марины. – Годы то идут – женихи на дороге не валяются… Не боишься остаться старой девой?
– А тебе какое дело?! – обиделась и рассердилась одновременно Марина. – Да, пару раз встречалась с тобой, надо же с кем-то провести время… Не более…
Рыхлое лицо парня побелело от гнева. «Ну, я тебе это припомню!» – пронеслось у него в голове мстительная мыслишка. Но вслух об этом не сказал. Надо было во что бы то ни стало склонить девушку к согласию на брак. В очередной свой приезд домой он успел растрезвонить в селе, что женится на Марине.
– Родители уже готовятся к свадьбе: продуктов накупили, на подарки потратились! – захлёбываясь, проговорил Пётр, – нельзя их разочаровывать – мама больна!
Марина, с виду смирная и покладистая, тоже пришла в негодование.
– А ты меня спросил, хочу ли я за тебя замуж? Родителей он поставил в известность, а сама невеста ни слухом ни духом, не в курсе дела, в неведении!
– Ты отказываешь мне? – девушка кивнула, мол, да! – В таком случае я пойду сейчас к себе и повешусь! – пригрозил новоявленный жених. – Ребята разъехались по домам после экзамена – никто не помешает это сделать.
– Ты меня пугаешь?!
– А что мне остаётся делать!? – взвыл Юмашин – щёточки бровей его неприятно вздыбились. – Ты же меня опозоришь отказом – на меня пальцем будут показывать!
– При чём тут я? Ты же сам себя поставил в дурацкое положение, – проговорила та тоскливо.
– Вот увидишь, я сделаю это и записку оставлю: «В моей смерти прошу винить Марину Н». Тебя на допросы затаскают, – загонял он девушку в угол.
– Ты этого не сделаешь! – вспыхнула та. В голове мелькнуло: «Каков подлец!».
– Сделаю, ещё как сделаю! – заявил парень ультимативно, направляясь к двери. – Подумай! Я завтра приду за ответом…
Нельзя сказать, что угроза поимела действие, но заставила «невесту» изрядно понервничать. Но, когда девчонки вернулись в комнату, они застали Марину уже в глубокой задумчивости.
– Ну что, подруга, – обратилась к ней Ольга, – замуж, небось, предложили?
Марина кивнула и рассказала, как было дело.
– Ах, как он сильно любит! – заахали Таня с Катей. – Жить не может без тебя, даже повеситься готов! А ты не ценишь!
– Не меня любит, а себя – позора боится! – усмехнулась та. – Разболтал раньше времени, что женится, а «невеста» отказала…
Ольга молчала, подыскивая веские доводы.
– Я бы на твоём месте подумала, прежде чем отталкивать Петра, – наконец, раскрыла она уста. – Направят куда-нибудь в глушь, в деревню, практику отрабатывать. Женихи – одни скотники да механизаторы, из-за скудости словарного запаса лишь мат изрыгающие.
Пугая городскую подругу – Марина родилась и выросла в небольшом провинциальном городке, – Ольга почему-то покривила душой, хотя в её словах и была доля правды. Может, хотела как лучше устроить ту? Вначале мечтала в одной школе с Мариной работать. Но удалось «подцепить военного», сделавшего ей предложение. Одновременно, на всякий случай, практичная девушка держала про запас закадычного друга, души в ней не чаявшего. Мало ли что? После окончания института она укатит с зенитчиком на место его службы. Тем временем на Ольгу и Петра директор родной школы уже отправил в пединститут запрос, так как там не хватает специалистов по физкультуре и истории.
– А если с Петром поженитесь, супругов не разлучат – в одну школу распределят! Будешь вместо меня историю вести, – продолжала подруга убеждать Марину. – Ты не практична, а он парень хваткий – с ним не пропадёшь! К тому же, он всё-таки учитель, а не рядовой колхозник! Да и школа у нас хорошая, двухэтажная. И райцентр наш близко расположен к областному городу. К твоим услугам – все блага цивилизации: в домах газ, водопровод с горячей водой, улицы освещены, асфальтированы, а не грязь по колено как в отдалённых заброшенных деревеньках. Можно в туфельках, не в болотных сапогах в школу ходить.
Всё в словах Ольги сходилось к тому, что надо выйти замуж за Петра. Но Марине было тошно при мысли об этом. Она чувствовала, выходить за него замуж всё равно что в клетку себя запереть. Какой-то недалёкий он, с мещанскими повадками. И всё же, аргументы подруги сыграли решающую роль в пользу брака с Петром.
Народу на свадьбе было немного. Да и свадьбой то это нельзя было назвать – так, вечеринка с близкими родными и с подругой свидетельницей. Приехали родители Марины со своего городка, щедро одарили молодых деньгами. Видно, всю жизнь копили их для единственной дочери. Сумма была в два раза больше подаренной скуповатыми родственниками со стороны жениха.
В первую брачную ночь Марина легла на супружеское ложе с холодным сердцем. Пётр бочком, как-то неуверенно, стеснённо прилёг рядом со скованной женой. Явно у него тоже нет опыта интимных отношений. С минуту оба лежали неподвижно. Усталость от долгого свадебного застолья смежила веки Марины. Но новоиспечённый супруг опередил наступление сна, протянув руку к её бёдрам, начал робко поглаживать их. Рука его медленно поднималась всё выше, заставив её замереть то ли от испуга, то ли от нетерпения. Скорее бы уж свершилось «это», может, тогда он оставит её в покое! Мужские руки становятся смелее в ласках, затем он вторгается в сжавшийся тугой комок тело жены. От резкой боли Марина вскрикивает – волна разочарования охватывает её. Разве этого она ждала от замужества?
Родители, с которыми молодые жили в первое время, были людьми недалёкими, но тихими и не вмешивались особо в отношения сына и снохи, что вполне устраивало Марину. Последняя, в свою очередь, была «покорной» и не вступала в перепалку в ответ на упрёки в бездетности. Предлагали лечиться ей у какой-то бабки-знахарки. Молодка помалкивала – она была рада, что у неё пока нет детей от Петра. Кроме того, «старики» были недовольны, что сноха много времени уделяет школе, ученикам.
– А ты скотину во дворе накормила? – интересовалась свекровь поправляя на голове нарядный платок. – А то мясо за столом все любят трескать!
– Ей больше работа учителя нравится, – с подковыркой вторил ей свёкор.
– Да, я нахожу утешение и радость в общении с детьми, – лепетала сноха, не желая ссориться со старшими.
Она, действительно, больше времени уделяла любимому делу, а не тому, в чём она, горожанка, мало разбиралась, справедливо полагая, что для ведения подсобного хозяйства достаточно пары мужских рук в семье.
– Ты уж сам на себя возьми уход ха скотом – не перекладывай на стариков, – говорила она Петру, оставаясь с ним наедине. – А то они меня упрекают, тебе же слово поперёк не скажут!
– У меня же тоже уроки – ты это пойми!
– Но ты же к ним всё равно не готовишься! – возразила Марина. – Встряхнулся и пошёл гонять с детьми футбол или на лыжах с горы катаешься. А специфика преподавания истории такова, что без тщательной подготовки нельзя! Надо использовать новинки, методички, разнообразить методы проведения уроков. Только это может сделать их неповторимыми и интересными.
– Любишь потакать детям, – ухмыльнулся муж. – Они прямо обожают тебя, свою историчку!
– Спасибо, не знала!
– Кто с ними возится так много, как ты? Да никто! Никому это не надо! А ты не жалеешь для них своего времени.
– Но я же ещё и классный руководитель! Приходится проводить познавательные мероприятия.
– Знаю, знаю, – оборвал мужчина жену, – викторины, конкурсы, вечера вопросов и ответов. А вот ходить с ребятами на экскурсии, в походы с ночёвкой в палатках совсем не обязательно! Они же старшеклассники – могут влюбиться в тебя! – произнёс Пётр с ревнивой нотой в голосе.
Что она могла сказать в ответ? Что отсутствие любви и взаимопонимания с мужем она возмещает активной деятельностью в школе? Ей даже казалось, что они, молодые, в первый год жили душа в душу. Пётр всё пытался завести ребёнка, но поскольку окружающие внушали, что детей нет из-за бесплодной жены, у него, с необузданным нравом человека, сложилась уверенность, что Марина обманула его ожидания.
Непрактичную Марину муж считал туповатой и выхвалялся перед родителями, что деньги с самого начала он складывает отдельно, вернее, несёт на открытую на себя сберкнижку, а всё необходимое приобретает на зарплату благоверной. Это в какой-то мере примиряло с мыслью, что жена бесплодна. Дитя, по его мысли, можно и вне брака завести или разойтись с Мариной и жениться на другой. Как бы то ни было, строить с нею планы на дальнейшую совместную жизнь супруг явно не собирался и совсем распоясался, когда стали жить отдельно от родителей, в своём доме, купленном на свадебные деньги рядом со школой и оформленным почему-то на бабушку Петра.
В отличие от Марины к своим обязанностям на работе Пётр относился спустя рукава. Зато преуспел в любовных связях с молоденькими учительницами и даже за старшеклассницами, не стесняясь, пытался ухлёстывать. По вечерам Марина корпела над планами уроков, он же отправлялся в клуб на танцы, где с деревенскими парнями «за углом» напивался до такой степени, что приходил домой в невменяемом состоянии и накидывался на жену с упрёками, что та вышла за него не по любви. При этом убеждал, что сам он сильно её любит. Утверждая власть над «бесхарактерной» супругой, – сама же Марина считала себя вполне независимой и самостоятельной женщиной – муж бегал за ней с топором в руках по двору, а однажды, замахнувшись ножом, чуть не зарезал её. Учительница теперь предусмотрительно перепрятывала все ножи и топоры в доме. Ей непонятна была агрессия Петра, она же не стесняла его свободу, никогда не требовала от него отчёта или объяснений. По её мнению, так поступают не вполне нормальные люди. А он мог рассуждать по-своему: да убоится жена мужа своего. Что там было в его пустой голове? Может, ревность или надоела ему?
Марина, сидя за столом с разложенной дополнительной литературой, готовилась к консультации со старшеклассниками, выбравшими институты, где надо сдавать историю. Вдруг входная дверь со стуком распахнулась, вошёл супруг. Скинул в прихожей ботинки, заглянул в зал.
– Учебники штудируешь? – ухмыльнулся он. – Думаешь, поумнеешь от них?
Женщина промолчала. Петру не нравилось упорное её молчание, которым она отгораживалась от него как стеной. Пройдя в зал, остановился за спиной Марины – пахнуло сивушным запахом перегара.
– Иди, поешь, поспи немного – у тебя же урок после обеда. Развезёт голодного!
– Откуда ты взялась такая дура, заботливая! – ядовито промолвил муж, явно настроенный на провокацию.
Памятуя о взрывном его характере Марина тяжело вздохнула, но снова промолчала. Встала, торопливо начала собирать книги и записи в портфель. Ей пора на консультацию в школу, хотя до той пара минут ходьбы. Но Петру не хотелось отпускать жену просто так – он горел желанием, сорвать на неё накопившее раздражение.
– Ты знаешь, что я тебе изменяю? – он уставился на неё злобными щёлочками глаз.
– Знаю, гуляешь направо-налево! – коротко сказала та в ответ на его провокационный вопрос. Хотела ограничиться этой фразой, но сочла нужным предупредить его: – Ты хоть старшеклассниц не трогай!
Марина знала обо всех его любовных похождениях. В селе разве что скроешь от людских глаз. Всегда находятся «доброжелатели» донести до исторички подробности тайной жизни супруга.
– Завидуешь, что не сплю с тобой?
– Нет, не завидую. Мне это в радость! Хоть сифилисом не заразишь – женщин, как рубашки, меняешь ежедневно. – Помолчав, добавила предостерегающе: – Посадят же тебя за совращение малолеток!
– А кто узнает? Разве что ты донесёшь? Только попробуй! – он гневно сжал кулаки – костяшки пальцев его побелели, сизые щёточки бровей традиционно вздыбились колючками.
– По совести надо бы это сделать – мне дети…
Учительница не успела до конца донести до него свою мысль, как он накинулся на неё, схватил за горло, начал душить.
– Ах ты, стерва! Я тебя удавлю!
– Отпусти! – хрипела та, лихорадочно царапая пропитое лицо супруга. Но сил с каждым мгновением становилось всё меньше. Ею овладели страх и ужас – биение сердца отражалось отчаянным стуком крови в висках.
Удары становятся всё громче, это стучали в окно её воспитанники, пришедшие узнать, почему Марина Владимировна не идёт на консультацию. Наконец, юноши и девушки толпой ворвались в дом и повисли на Петре Анисимовиче, чтобы оторвать её от любимой учительницы. Но всё бесполезно, руки алкоголика сомкнуты на её горле в мёртвой хваткой, а у Марины Владимировны уже и лицо посинело, оседает на пол. И тогда, отчаявшись, один из рослых школяров догадался схватить табуретку и опустить на голову ненавистного насильника.
Едва оклемавшись, Марина вместе с ребятами ушла в школу. А молва, что её чуть не задушил собственный муж, бежала впереди них. Учителя, дети, родители сочувствовали ей. А женщина почему-то не знала куда глаза девать от стыда, невыносимо было чувствовать себя жертвой. Пока никто не знал о домашнем насилии, ей это не казалось столь ужасным и нестерпимым. Теперь же поняла – так жить нельзя! Надо уходить от мужа-паразита, камнем висевшего на её шее. Едва дождавшись конца учебного года, она уехала к родителям с одним чемоданом, оставив ему и дом, и всю обстановку в нём. Бросила прощальный взгляд на семейны й очаг, в котором жила как в аду. Пришли на память слова Данта Алигьери, автора «Божественной комедии», «Оставь надежду всяк сюда входящий». Помнится, читала где-то, и при входе немецкого концлагеря висела такая же надпись… Неужели ей ещё при жизни предназначено пройти 9 кругов ада? За какие грехи? Может, за гордыню? И неужели Бог, милосердный, не простит их за перенесённые ею страдания?
Но как так получилось, что судьба, рок, столкнула её с Юмашиным? Ведь были же у неё хорошие воздыхатели и поклонники. Был студент сельхозинститута, с которым она поступила также неосмотрительно, как и с Димой – зенитчиком. И Саша-одноклассник приезжал из её маленького провинциального городка в общежитие, звал замуж. Он просил Марину проводить его в армию в качестве жены. Помнится, сердце у девушки дрогнуло, защемило, душа заметалась в поисках правильного решения. Но поздно, Сашины проводы на службу совпадали с назначенной на этот день регистрацией с Юмашиным, и у неё, далеко не слабохарактерной, не хватило духу отменить эту злополучную свадьбу. По глубокому убеждению невесты это было бы предательством по отношению к Петру, было жаль его, так боящегося позора. В результате сама стала жертвой.
Кроме Саши, ещё несколько одноклассников признавались в искренних чувствах к Марине. С одним из них, с Павлом, сложись с ним отношения, она бы сейчас жила в Подмосковье. Парень найдёт Марину – первую свою любовь – несколько лет спустя после окончания школы. Напишет ей несколько трогательных и тёплых писем. Но непредвиденная, преждевременная смерть Павла разведёт их. Не знает, не понимает Марина, почему она вышла замуж за Юмашина. На тот период, видно, не хватило ей мудрости выбрать в качестве второй половинки достойного человека, отмести от себя ненужное. Наоборот, отметала, отвергала хороших парней, в том числе и Виктора, одноклассника. Они начали встречаться с ним, будучи уже студентами, когда Марина приехала домой на первомайские праздники. Аромат цветущей черёмухи в небольшом палисаднике возле двухэтажного кирпичного домика родителей кружил голову, вишни с яблонями тоже накрыло белоснежной скатертью нежных лепестков. Они с Витей с неистовой пылкостью и страстью целуют друг друга после танцев на скамеечке возле входа в дом. Потом он написал ей письмо, и в сердце Марины запали строчки друга, что она замечательная, и душа у неё светлая, добрая – с ней хорошо и комфортно, уютно и тепло в любую непогоду.
Летом, после сессии, она уехала в археологическую экспедицию, а Виктор, заскучав, начал встречаться с другой. Но стоило ей в конце каникул вернуться домой после экспедиции, он тут как тут. Бросил свою пассию, Марину пошёл провожать. Руку положил на плечо подруги, когда приблизились к её дому. Обожгло ту жаром через тонкое льняное платьице, сердце всколыхнулось в груди, заныло приятно, но девушка осадила себя.
– Как же легко ты меняешь свои симпатии! – заметила она, уязвлённая.
– В каком смысле?
– Стоило мне уехать в экспедицию – другую нашёл. С глаз долой – из сердца вон?
– Это не так – она мне не нужна. Лишь время с ней проводил…
– А кто тебе нужен, Витя?
– Я же к тебе пришёл! Ты мне нужна, более никто!
Не поверила ему Марина, хотя сердце её тянулось, рвалось к нему. Усилием воли отвернулась от юноши и неожиданно даже для самой себя зашагала в сторону своего подъезда. Рывком открыла дверь, с гулким дребезжащим звуком хлопнувшую за спиной. Пустотой и даже болью отозвалось сердце в груди. Почему не захотела принять Витины слова, да и ласки тоже – не простила измены? Гордыня! В конце концов, имеет же он право на ошибку! К ней, Марине, он пришёл и с ней хотел остаться… Так и потеряли друг друга. И это было, как видим, не единственной утратой. Или недостаточно настойчивости проявили сами поклонники, не убедили Марину, что именно они могут стать для неё источником счастья и семейного благополучия? Увы, взаимопониманию не учат ни в школе, ни в семейном кругу. А жаль! Юмашин же сумел быть напористым, сумел «понравиться», несмотря на эгоизм и не очень привлекательную внешность.

В родном городе Марина устроилась секретарём в стройсантехмонтаж, чтобы заработать себе квартиру. Так как детей у супругов Юмашиных не было, их развели заочно. Пётр закодировался, женился на другой. Марина вспоминала о жизни с ним как о дурном кошмарном сне, жалела о потерянном времени.
Однажды женщина сидела за печатной машинкой и, мурлыкая под нос какую-то мелодию, печатала распоряжение начальника. Вдруг за окном мелькнула знакомая фигура. Пепельно-серые обросшие и неухоженные волосы мужчины разлохматились на ветру. Это же Юмашин! Марина привстала, проследила взглядом за ссутулившейся фигурой бывшего мужа. Пётр явно ротшёл в их контору. Так и есть, взялся за ручку двери, сейчас войдёт в здание, потом к ней, в приёмную. Как он нашёл её? Она испугалась, запаниковала, вдруг кто догадается, что это её бывший муж! Всё, связанное с ним, настолько мелко, гадко, позорит её как женщину! Надо бежать! Спрятаться! Немедленно! И она рванулась из приёмной к чёрному ходу, никого не успев предупредить об этом…
Юмашин, разочарованный, вышел на улицу. Сбежала Марина от него. Он это понял. Не удивительно – что посеешь, то пожнёшь! Вспомнил, как поднимал руку на неё, бегал за ней с топором, ревновал к каждому встречному, потому что сам изменял и думал, что и она такая же. Обзывал по-всякому… ну, явно не по-человечески поступал с ней. Женился на другой, но и с той не ужился. Новая супруга, не выдержав попрёков в бездетности, настояла, чтобы он тоже прошёл соответствующее обследование. Оказывается, в отсутствии детей его вина и беда.
Попытка сыграть на тонкой, чувствительной натуре Марины, склонить к сожительству, повесить себя на её шею, не удалась. Правда, душу её он, скорее всего, разбередил, но вызвал не самые лучшие чувства, коли сбежала от него через чёрный ход. Ему от этого ни жарко, ни холодно. Ему о себе надо думать. Он остался один, пьющий, безработный, отверженный и никому не нужный, кроме стареньких родителей, но им самим надо помогать. Работы после распада колхозов в селе нет – молодёжь разъехалась, детей рожать некому, учеников в школе почти не осталось. Может, стоит поехать в Москву, там знакомые его трудятся по вахтовому методу. Он не мог предположить, что, уехав в столицу на заработки, из-за несносного характера будет зверски избит и «вернётся в родное село ногами вперёд».

Марина мыла лестничную площадку в доме, где недавно получила «однушку» от своей строительной организации. Хлопнула входная дверь – это вошёл жилец, который жил с семьёй этажом выше. Он познакомился с Мариной на остановке автобуса. Выяснилось, что высокого жгучего брюнета, поглядывавшего на зеленоглазую женщину, зовут Раиль. Перекинувшись с ней парой слов, он предложил что-нибудь наладить в её квартирке. Ей, новосёлу, это было ой как нужно! Мужчина утюг починил, протекающую батарею заменил, заклинивший замок несколько раз открывал. Это их и сблизило. Он часто оставался пить чай у соседки, рассказал о жене Расиме, сыновьях-двойняшках. Но с семьёй не торопился знакомить, хотя общительная Марина не была против. Перед уходом обнимал слегка, чмокал её в щеку по-дружески.
– Я приду сегодня, жди! – заговорщически шепнул он Марине, которая посторонилась с тряпкой в руке, чтобы пропустить его наверх.
Не редкость, когда в суете семейной жизни, всё становится обыденным и привычным, теплота отношений между супругами исчезает, сводится к равнодушной переброске устоявшимися бытовыми фразами, снижается и накал страстей между ними, толкающий нравственно неустойчивых к изменам, что и случилось с Раилем. Таинственный его голос заворожил Марину – сердце её затрепетало. Выжав тряпку, вылила грязную воду из ведра на траву во дворе, быстро забежала домой, чтобы принять душ и переодеться.
Когда Раиль, переступив порог однушки, непривычно жарко обнял округлые плечи Марины, она в ответ пылко прижалась к нему. Дальнейшее произошло всё само собой. Высокий и сильный, он схватил её в охапку и понёс с маленькой прихожей в зал, к кровати, – она не сопротивлялась. Так давно она «не была ни с кем» после Юмашина! Недаром Библия гласит, разводясь с женщиной, мужчина обрекает её на блуд. Эта мысль, мелькнув в голове Марины, тут же исчезла. Она просто отмахнулась от неё, так как не в состоянии была ни о чём думать, в том числе и о семье Раиля. Желание быть с ним, подчиниться рвущейся страсти было сильнее разума. Сейчас, сейчас всё случится – Марина вся дрожала, кровь молоточком стучала в висках, и она в бесстыдной радости готова была слиться в единое целое с мужчиной.
– Подожди, – ласково шепнула женщина, и он поставил её на ноги.
Она не помнила, как расправила постель, как оба очутились на белоснежных простынях с пышными, с гусиным пухом, подушками под головами. Забыв про всё, не узнавая саму себя, она отдавалась ему со всем пылом и страстью изголодавшейся по ласке и любви особы, получая несравненное чувственное удовольствие и наслаждение.
Он ушёл от неё поздно, удовлетворённый, довольный ею и собой, своей силой, темпераментом. Словно обновлённая проснулась Марина рано утром, потянулась сладко, повинуясь ощущению лёгкости и невесомости во всём теле. Соскочив с постели, направилась на кухню, поставила на плиту чайник с водой. В ванной, рассматривая своё сияющее, счастливое лицо, улыбнулась белозубо своему отражению. Неужели влюбилась? Как давно не испытывала она это чувство! Снова пошла на кухню, заварила кофе с молоком. Пока делала бутерброды к напитку, в сознании вдруг заскреблись тягостные и досадные мысли, что она поступила скверно и подло по отношению к жене Раиля, но переполнявшее её томление при воспоминании о любовных сценах, утехах с мужчиной, с которым провела волшебную ночь, быстро вытеснили муки совести.
На остановке она сама подошла к Раилю, одарила очаровательной белозубой улыбкой. Но тот и ухом не повёл, сделал вид, что ничего не случилось, не произошло этой ночью между ними и, отвернувшись, как ни в чём ни бывало, заговорил с соседом по дому. Марина нахмурилась – откуда эта бесцеремонность, отчего он такой бесчувственный и равнодушный в отличие от неё? А ведь ночью уходил с головой в запретную любовь? Привычка к изменам тому виной? Презирает её за связь с ним, с женатым? Или просто не хочет светиться на людях?
Вечером женщина с нетерпением ждала любовника, но тот так и не появился. Она не спала всю ночь – ею овладело разочарование, сменившее отчаянием, её грызли мысли о непристойности своего поведения и искреннее раскаяние. На работу утром ушла с тёмными кругами под глазами.
Раиль пришёл к ней только через неделю, принёс коробку конфет. Безучастности и апатии как ни бывало. Возлюбленный прямо с порога набросился на неё, словно изголодавшийся по куску мяса зверь. И всё повторилось сначала. Не в силах Марины было устранить противоречие между стремлением, потребностью и готовностью тела посвятить себя целиком долгожданному и желанному в этот момент мужчине и нравственными требованиями души и сознания. Забыв об угрызениях совести, холодном поведении Раиля, она самозабвенно отдавалась плотской любви. Предохраняться женщина и не думала – ведь замужем она не беременела.
Так продолжалось полгода. Жена Расимя, забитое и несчастное существо, не была препятствием для встреч, да и не знала ничего – супруг умело скрывал от неё свои любовные приключения, ссылаясь на то, что подрабатывает где-то ещё и в ночную смену. Жёны, как известно, узнают обо всём последними. Так и Расиме донесли обо всём тогда, когда Марина забеременела, и соседки, жадные до сплетен, начали мусолить эту новость.
Раиль был взбешён, когда Марина сообщила, что она «залетела». Он не хотел внебрачного ребёнка, лишние расходы не входили в его планы.
Чтобы не смотреть на кипевшего от злости любовника, Марина встала и, отвернувшись к окну, смотрела на садящее за горизонт солнце, которого уже почти не было видно за завесой сизых безрадостных облаков.
– Ты должна сделать аборт! – произнёс он, буравя её спину горящим неприязнью взглядом. – Что ты уставилась в окно. Сядь – поговорим толком!
– Я хочу оставить ребёнка, – жалобно протянула женщина в ответ на его требовательный тон и опустилась на табуретку. Губы её кривились в гримасе искренней душевной боли.
Кадык на длинной, худой шее мужчины задёргался. Дыхание стало шумным, неровным, а взгляд – ещё более встревоженным и колючим. У Марины же на глазах выступили слёзы, плечи заходили ходуном от сдерживаемого рыдания.
– Я уже обращалась в больницу, чтобы прервать беременность. – Голос её срывался, звучал неуверенно, в то время как сердце бешено колотилось в груди.
– Ну и?.. – он выжидательно посмотрел на неё.
– Акушер-гинеколог отговаривала меня от аборта, – Марина зажмурилась в ожидании его реакции. – Она сказала, после этого может статься, не смогу иметь детей.
– А мне плевать, сможешь рожать или нет! Почему обманула меня? Ты же говорила, что бесплодна!
– Я не врала, мы с мужем не предохранялись, пока вместе спали, но я не беременела, – вздрогнув от жестоких слов мужчины, оправдывалась женщина. – Наверно, Пётр был бесплоден…
– Врач пугает тебя. Им рождаемость для отчётности повышать нужно, вот они и отговаривают таких, как ты, дурочек! – выдвинул он ещё один аргумент в пользу отказа от беременности.
Марина промолчала. Какой жалкой и несчастной она, видимо, выглядит в его глазах! Это разве прибавит к ней уважения, без которого не может быть симпатии к ней, как к женщине. Впрочем, о чём она думает! Разве это важно сейчас? Она уже всё решила сама – назад дороги нет! Только вот не решается сказать об этом Раилю, но надо! Вспомнила, как, сидя в очереди возле гинекологического кабинета, рассматривала вывешенные здесь плакаты. Вдруг взгляд её споткнулся на изображении красивого смеющегося младенца, протягивающего пухлые ручонки к женщине, с надписью внизу: «Мама, не убивай меня! Позволь мне родиться – я буду любить тебя!». Потрясённая Марина не могла отвести глаз от этого милого карапуза. И всё: в эту минуту выбор был сделан – она решила родить малютку!
– Теперь уже поздно делать аборт, – отбросив все сомнения и опасения в том, что Раиль не признает ребёнка и не будет помогать растить его, сказала она, наконец, своё веское слово.
– На меня не рассчитывай! – бросил он ей в лицо и, окинув округлившийся живот хозяйки холодным ненавидящим взглядом, направился к двери. Обулся и вышел, хлопнув дверью.
После рождения ребёнка любовник уговорил Марину поехать на время пожить у матери, которая к тому времени овдовела. Забота о сынишке занимала всё время молодой женщины. Кормление грудью, купание, пеленание, стирка, глажение детских вещей, прививки в больнице. Марина валилась с ног от усталости. Мать её, Зоя Ивановна, работала бухгалтером в одном из городских учреждений и уходить со своего места, мотивируя, что ей надо заработать пенсию, даже ради любимого внука не собиралась. Да и жить на что-то надо было. Прозябали в основном на получку матери да крохотные декретные Марины. Зоя Ивановна настаивала, чтобы дочь подала заявление в суд на алименты, но той было стыдно, что родила вне брака, невыносимо было доказывать, что отцом сынишки является женатый мужчина, недостойный, жёсткий и злобный человек. В то же время в глубине души она надеялась, что Раиль ещё вернётся к ней и не хотела портить с ним отношений. Он до сих пор дорог её сердцу, никого она не подпускает туда – никто ей больше не нужен! Да и нет никого рядом в кого можно было влюбиться! Круг общения у матери-одиночки довольно узок. Раиль так и ни разу не приехал в дом Зои Ивановны навестить сына и любовницу, тосковавшую по жарким, опаляющим её тело ласкам, страдающую от одиночества и отсутствия любви. Особенно трудно было Марине по ночам, когда телом, игнорирующим усталость, овладевал любовный угар, оно просило, требовало неистовых мужских ласк. В мыслях, как наяву, приникала к Раилю всем телом, чтобы ощутить горячий огонь, исходивший от него, наслаждение близости. Она ревновала и завидовала супруге, с которой тот милуется, отвергая тем самым Марину как женщину.
Когда сошёл снег, Марина, оставив маленького Серёжу с матерью, поехала к себе на квартиру за летними вещами. Больше всего она мечтала увидеть хоть одним глазком Раиля, его улыбку, выражение лица – может, он тоже соскучился по ней, перекинуться с ним парой фраз, почувствовать обжигающую теплоту его прикосновения, подобной ласковым лучам апрельского солнышка на своём лице, которые она почувствовала, выйдя на остановке автобуса. Она зажмурилась, наяву представляя прищур раскосых чёрных глаз любовника. Марина специально приехала в то время, когда Раиль возвращался с работы, чтобы, как бы ненароком, встретиться с ним. И в самом деле, к остановке подъехал ещё один автобус и в толпе людей, вышедших из него, она увидела любимого мужчину, радостно помахала ему рукой. Он бросил на неё обжигающий взгляд и, подняв воротник ветровки, быстро направился в сторону своего дома. Марина хотела крикнуть: «Раиль, ну ты что?!», но пухлые губы, расплывшиеся было в приветливой улыбке, внезапно задрожали, на лбу выступили капельки пота, лицо исказилось гримасой боли. Энергию жизни в ней словно выключили подобно электричеству. Марина засеменила за потоком людей, двигающегося в сторону кирпичных многоэтажек. Перед входом в их общий дом Раиль украдкой взглянул на неумолимо, как гроза, приближающуюся любовницу, и юркнул в подъезд. «Как же он, бедный, испугался!» – с горечью подумала Марина, сглотнув подступивший горлу комок слёз.
– Трус и предатель! – определила поведение Раиля Зоя Ивановна, разливая чай за столом после рассказа дочери о том, как тот сбежал от неё.
– Он же женатый человек, мам, – проговорила Марина, опустив голову и поглаживая сухими, шелушившимися от ежедневных стирок руками бочок пузатого бокала. Мать сыпала ей соль на раны, но дочь, испытывая стыд, разочарование и боль, тем не менее, оправдывала явное пренебрежение Раиля, которое он проявил при мимолётней встрече с ней. И в первую очередь для того, чтобы избавиться от сердечной тоски, вызванной оскорбительным невниманием Раиля не только как бывшей любовнице, но и матери его ребёнка. Марина и своей матери прощала резкость её слов. Знала, та переживает за неё, поэтому добавила, не поднимая глаз: – Ситуация такая сложилась, приходится ему делать вид, что не замечает меня. В окно в это время выглядывала соседка – она мигом донесла бы всё жене Раиля. А та, хотя и забита, могла взорваться от ревности, устроить скандал не только ему, но и мне.
– Дружба с женатым – это дорога с односторонним движением, – заметила Зоя Ивановна. Взглянув на Марину, у которой совсем поникли плечи, тяжело вздохнула: – Ты страдаешь, а он избегает встреч с тобой, отмалчивается из-за страха потерять жену и детей.
– Да, он не хочет их терять, и я его понимаю. Семья для него главное!
Зоя Ивановна ничего больше не сказала, лишь с жалостью посмотрела на оскорбленную и униженную дочь – её то он не боится потерять. Ну что ж, была без радости любовь, разлука будет без печали! Женщина как в воду глядела. Ну а пока поведение любовника весь вечер не выходило у Марины из головы. Пока мать нянчилась с внуком, она слонялась по дому, хваталась то за одно дело, то за другое, но всё валилось из рук.
– Что за наказание, Серёженька? – рыдала Марина ночью у себя в комнате, меняя мокрые пелёнки сынишке. – Когда же я отгорю, и чувства превратятся в пепел?
Ребёнок испуганно таращил испуганные чёрные глазёнки на плачущуюся маму, она же продолжала:
– Миленький мой, родной, как мне жить без тебя? Мне так не хватает тебя, внимания, тепла! Почему ты отталкиваешь меня?
В унисон захлёбывающейся от слез матери заплакал и Серёжа. На его громкий плач прибежала из своей спальни Зоя Ивановна.
– Ты с ума сошла! – накинулась она на дочь. – Сливаешь своё горе на малютку – пугаешь его! Ты только подумай, как это скажется на его хрупкой психике!
Бабушка взяла внука с кроватки на руки, укачивая, успокаивая, что-то нежно щебетала ему на ушко.
– Мама, что мне делать? – продолжала причитать Марина. – Я не могу жить без Раиля!
– Сможешь, ещё как сможешь! – сказала Зоя Ивановна. – Я же живу без папы… – Голос её звучал сердито, даже сурово и непреклонно, но глаза были печальны. Смягчившись, спросила: – Ты что так убиваешься? Свет, что ли, клином сошёлся на этом Раиле? Ты молода, другого найдёшь. Придёт время, будешь радоваться, что избавилась от этого подонка.
Наступил новый день с его насущными проблемами. На сердце Марины было тяжело, мысли о недостойном поступке мужчины снова буравили ей мозг. Лишь со временем этот постыдный случай хоть и не забылся, но потерял свою остроту. И снова при воспоминании о Раиле сердце женщины сладко ныло от нежности. Она снова скучала по любовнику, неужели он не вспоминает о ней хоть изредка? «Ему нельзя заглядываться на других – он женатый человек!» – с сарказмом думала Марина. Ей так много хотелось сказать ему, о многом спросить. Но она не могла этого сделать без боязни быть назойливой или услышать от него слова презрения. Неужели она перестала нравиться ему, ведь сам Раиль по-прежнему мил и желанен ей? Почему он глух и нем к её чувствам и безмолвным мольбам? Она сама не понимала, зачем ей его чувства, если им всё равно не быть вместе? Ради самолюбия, чтобы сохранить своё лицо? Не в этом дело! Просто разлука убивает всё живое в ней, она потеряла смысл жизни. Но гордость не позволяет Марине самой первой звонить, просить навестить её с сыном, помочь материально. Он же сказал – на меня не рассчитывай! Она и не рассчитывала, настраивала себя на то, что впереди её ждут годы одиноких будней над кроваткой сына.
Марина пришла к выводу, в любви она вспыхивает огромным костром и надолго. Не каждый способен поддержать подобный огонь. Так и Раиль. И сам еле тлеет, и её страсть всеми силами пытается притушить своим молчанием – как бы чего не вышло! Ему это здорово удаётся! «Да и нужно ли поддерживать эту позорящуюся меня связь?» – пришла однажды здравая мысль в отупевшую от бессонных ночей голову молодой женщины. – Разве этого жёсткого и эгоистичного человека она любит, чувства, мысли и устремления которого скудны, ограничены, не глубоки? Она любит свою мечту о настоящем мужчине, который будет возбуждать в ней не только страсть, но и дарить внимание, нежность ей и сынишке, сделает счастливой! Почему бы не предположить, что Марину обязательно полюбит свободный мужчина, к примеру, вдовец или даже парень, которому не будет в тягость Серёжа? Она не может не замечать, как часто в автобусе на неё, расцвётшую яркой женской красотой, заглядываются представители сильной половины человечества. Вот только приодеться ей надо, обновить гардероб. Об этом пока приходится только мечтать. Шли трудные, лихие 90-е годы. Зое Ивановне, как и многим другим, месяцами не платили зарплату. Марине приходилось по ночам, оставляя ребёнка на бабушку, периодически выходить на подработки в разных местах в надежде, что хоть где-то дадут копеечную выплату, на которую можно временно просуществовать с матерью и купить лекарства для сына. Пекла хлеб на хлебокомбинате, выносила горшки за престарелыми людьми в приюте, разносила почту…
Когда сыну исполнилось три года, устроив Серёжу в детский сад, Марина вышла на работу и переехала от матери в свою квартиру. Зоя Ивановна устраивала личную жизнь с понравившимся ей вдовцом. И тут Раиль, похоже, решил возобновить отношения с ней, похорошевшей и посвежевшей. Ему скучно стало без интрижки. Всё чаще вспоминались жаркие ночи, проведённые с этой страстной женщиной, и он иногда приходил к ней под видом того, что забежал посмотреть на малолетку-сына. Однако при этом даже в руки Серёжу не брал, ни разу не приласкал малыша. Попивая чай за её столом, мужчина, словно невзначай, касался женских рук, плеч. Но от его прикосновений не веяло ни теплом, ни жаром влюблённого человека. Впрочем, это не вызывало у Марины разочарования. Отныне она будет создавать здоровые отношения, которые будут устраивать её. Она выбирает радость и счастье. В её мире теперь будет безопасно – она знает, как избежать неприятностей. Тому порукой испытанный, пережитый ею в браке, а позже с Раилем печальный опыт. Достаточно ей перенесённых страданий и унижений! Она, как мантру, повторяла по утрам, что у неё есть все ресурсы, чтобы преодолеть трудности и стать счастливой. Она ценит и любит себя! Верит в себя! Сможет добиться своей цели.
Раилю не удалось разбередить ей душу – чувства Марины как-то сами собой угасли ещё в доме матери, ей не придётся держать себя в ежовых рукавицах… Она без напряга вела себя строго, почти официально. Раиль не узнавал бывшую возлюбленную и боялся подступаться к ней со своими заигрыванием и сладострастием. А Марине хотелось одного – переехать из этого проклятого дома, от ухмылок соседок, их неприязненных взглядов, напоминающих ей о собственном падении. Она знала, у неё не будет личной жизни, пока не переедет в другую квартиру, в другой район, пока не избавится от вялотекущего романа, «любовного ярма» Раиля, от его сковывавшей привязанности к ней! Жаль, не сразу раскусила его. Но он явно не настроен оставить её в покое, так и будет тайно приходить к ней, добиваться её, отпугивая тем самым понравившихся Марине мужчин и парней.
На работе начальник с большим уважением относился к ответственной и исполнительной секретарше и, учитывая родившегося ребёнка, предложил ей квартиру «получше, попросторнее», но нужно было доплатить за неё. Денег женщине было неоткуда взять. Когда однажды бывшие любовники одновременно вышли со своих квартир и отправились на остановку, Марина, воспользовавшись случаем, попросила у Раиля денег взаймы.
– Возьми кредит, – посоветовал он, зная, та с мизерной зарплатой не потянет его.
– Я уже обращалась в банк, мне отказали.
– А у меня два спиногрыза, которые надо поднимать! – бросив на неё сердитый взгляд, пробормотал он. – Я не могу отрывать от них свои гроши чужой тёте!
– А Серёжа разве не твой сын? – возмутилась Марина.
– Я же отговаривал тебя от родов! – произнёс он раздражённо. Женщина не нашлась что на это сказать.
Подъехал автобус, и мужчина быстро юркнул в раскрытую дверь. Марина после его хамоватых слов, как оплёванная, ступила на ступеньку автобуса и, глотая подступившие слёзы, не стала проталкиваться через людскую массу в переполненный салон, чтобы не очутиться рядом «с бывшим», к которому сейчас ничего не испытывала, кроме обиды, ненависти и презрения.
Памятуя пословицу клин клином вышибают, Марина давно задумала завести друга. К тому времени на корпоративе она познакомилась с разведённым мужчиной, с 30-летним Владимиром, который возил начальника. Он привлёк её внимание своим юмором, добротой и непосредственностью. Направляясь к ней пригласить на танец, он споткнулся. Пухлые губы женщины задрожали от еле сдерживаемого смеха. Но Володя не растерялся, с присущим ему чувством юмора сострил о своей неловкости. После танца он сел рядом с ней, рассказывал анекдоты. Один из них, не совсем приличный в женском обществе, смутил Марину.
– Очень смешно! – произнесла она с иронией и шлёпнула его по руке. – Какой вы противный!
Запрокинув голову назад, он весело засмеялся, потом проговорил насмешливо:
– Скорее всего, я плохо кончу!
– Почему?
– Вот сумел разонравиться вам!
Марина улыбнулась загадочно, кокетливо повела глазами.
А когда все начали прощаться, став серьёзным, спросил, можно ли её проводить.
– Конечно, можно! – вспыхнув, разрешила женщина.
Когда они, сойдя с автобуса и взявшись за руку, шли к Марине, ревнивец Раиль наблюдал за ними из окна своей квартиры. Через некоторое время он вдруг очутился у бывшей любовницы, отперев её дверь ключами, которые когда-то забрал и, отговорившись, что потерял их, держал у себя.
Когда Раиль повернул ключ в двери, Марина насторожилась и, откинув одеяло, выбежала в прихожую. Машинально рука потянулась к выключателю. Вспыхнул свет. Перед ней «нарисовался» Раиль, сузившие щёлочки чёрных его глаз засверкали гневными огоньками. Марина отшатнулась: что она сделала ему плохого, почему он так ненавидит её? Безапелляционно и грубо отшвырнув её, он прямо в обуви прошёл в зал, где в помятой постели лежал Владимир.
– У вас тут любовь-морковь! – криво усмехнулся бывший возлюбленный.
– Кто это, Марина?! – вспылил Владимир, соскочив с постели. – Как он сюда попал?
– Не обращай внимания, – вся красная, словно кипятком ошпаренная, в отчаянии пролепетала женщина. – Это отец моего сынишки.
Владимир переводил растерянный взгляд с Марины на этого мужика и наоборот. Потом бросился с кулаками на Раиля. Женщина метнулась наперерез ему.
– Володичка, не надо! А ты, Раиль, уходи немедленно! Верни мне ключи и не смей больше появляться здесь. У тебя нет сына! Ты даже алименты ему не платишь. Ни копеечки не дал на его содержание.
– Сучка! – рявкнул тот – смолисто-чёрные брови его неприятно вздыбились.
Не успел Володя снова броситься к нему, как, швырнув ключи на стол, тот вышел, хлопнув со всей силой дверью. Следом начал одеваться Владимир.
– Ты уходишь? – только и сумела выдавить из себя Марина, потрясённая коварным и неожиданным поступком Раиля. Зачем, зачем нужна была ему эта сцена? Чего он хотел достигнуть этим? В очередной раз унизить Марину, теперь уже перед её мужчиной?
– Да, мне лучше уйти, – глухо произнёс Володя, не менее хозяйки ошеломлённый случившимся.
Прошло полгода. И снова на работе корпоратив, на этот раз в канун Нового года. Марина, оставив сына с матерью, тоже пришла отдохнуть с коллективом. Владимира на праздничном мероприятии не было, и Марина заскучала. Объявили перерыв, мужчины вышли на крыльцо покурить. Женщины убирали со стола посуду, мыли её под краном, вытирали прихваченными из дома полотенцами. Вдруг открылась дверь, в него втолкнули Владимира.
– Девчата, принимайте опоздавшего гостя! – сказал начальник и, ухмыльнувшись, прикрыл дверь.
Женщины всплеснули руками, кто-то коротко прыснул, и все бросились к Владимиру. Всем нравился этот добродушный, с юмором мужчина, которому изменила жена. А потом и вовсе ушла к другому, оставив супругу на воспитание дочку-малолетку.
– Ты что, Володя, игнорируешь родной коллектив? – зашумели они, наседая на снимающего куртку водителя.
– Да нет! – смутился тот. – Дочку отвозил к матери на каникулы в село. Простите за опоздание – пробки в городе.
Мужчина посмотрел на сидевшую за столом Марину, не сводившую с него ярко-зелёных, цвета изумруда, глаз. «Подойди же ко мне!», – мысленно взмолилась она. Сердце Владимира дрогнуло, словно огнём опалило от её безмолвной просьбы. Неровной походкой он подошёл, поздоровался с ней. Женщины деликатно отошли от них, заговорили о чём-то своём.
– Садись, – предложила Марина, показывая на свободный стул рядом с собой.
– Прости меня, Марина, – усаживаясь, произнёс он. – Оказывается, я обидчивый!
Секретарша, ощутив необычайную нежность к нему, приветливо улыбнулась.
– Это ты меня прости, – мягко произнесла она и продолжила: – У меня с Раилем давно уже ничего нет… Какие у него могут быть претензии ко мне? У него своя семья, жена, двойняшки. Он лишь к сынишке, Серёже, приходит изредка. А ключи он три года назад скрыл от меня, сказав, что потерял. Но, видно, нашлись, когда возникла в них нужда. Как собака на сене – ни себе, ни людям! Не подпускает никого ко мне из-за своего эгоизма. Просто возмутительно!
– Ты это серьёзно, Марина? – засомневавшись, Володя нервно прикусил губу.
– Более чем, – объявила она. – Уверяю тебя, это так! Я не хочу даже видеть его!
– Век живи – век учись! – пробормотал он удручённо, злясь на свою ревность, из-за которой так долго страдал. – За эти полгода я убедился, что ты люба мне, – покраснев, тихо признался мужчина, глядя ей в глаза. – Постоянно думаю о тебе. Боялся даже приходить в приёмную, чтобы не выдать себя. Да и на корпоратив тоже… Думал, ты смеёшься надо мной.
– Да, ладно! – отозвалась женщина смущённо. — С какой стати буду смеяться…
– Давай поженимся! – решительно предложил Владимир, беря её тёплую ладошку в свои руки и целуя её. – Соединим наши судьбы. У тебя сын, у меня дочка. Будем вместе их растить.
– Я тебя тоже люблю, Володя! – прошептала Марина, ласково дотронувшись свободной рукой светло-русых его волос. – По-настоящему люблю!
– Правда?! – восхитился мужчина. Он воспринял её слова не только признанием чувств к нему, но и согласием на его предложение.
Через месяц они расписались и позвали друзей на свадебную вечеринку.