Путеводная звезда ведений в рождество (Глава 1)

Ранее утро, может около пяти, оставался день до Рождественской поры, настоящее время чуда. Недавно поднявшееся солнце освещает заснеженную тропинку у небольшого домика, а снег сияет от ярких лучей, будто маленькие зимние звёзды. Во всём городе слышен гул людей на ярмарке и молитвы монахов из открытой церкви. Все готовят подарки, что бы порадовать своих друзей, детей, родственников и любимых. Зимняя благодать во имя рождения Иисуса, что заставляет душевно ликовать. Снежные шапки на тонких ветках деревьев осыпаются от игривого свежего ветра.
Для Люси это было далеко не обычный день. Проснувшись, она присела на кровать, потянувшись и почесав затылок, она посмотрела в окно, в предвкушении празднования. Она прикрыла глаза замечтавшись. В голове плясали разные спутавшиеся между собой мысли, о подарке, вкусных блюдах и о ком то, она знала его, но он был у неё в голове что затерянный путник, стучал по дверям воспоминаний, но не находил ту, где ему бы открыли. Сердце стало быстрей стучать, в знак из скорой встречи, но вся соль была в том, что она сомневалась что он всё ещё живёт тут. Уйдя в свои мысли с головой она почувствовала на себе руку которая трепала её по волосам. Это была старшая сестра — Эльвира, самая старшая из них трёх. Дама с характером, но на самом деле внутри настоящее чудо среди всех кого она знала.

— ну ты чего? Такой праздник, давай вставай, мама завтрак приготовила. Ну и ещё поможешь мне ёлку нарядить, пока Нэсса хандрит опять, что тут уж поделать?

Люси вздохнула, и медленно кивнула. Не то что бы она была против, просто наряжать ёлку она не очень то и любила. Колючие иголки, постоянно выпадает петелька, ну и конечно придираются к тому куда и как повесила. Выбора у неё не было, так что она надела свои голубые тапочки и в пижаме, ещё полусонная направилась в зал что бы помочь в самой главной части приготовления к рождеству — напряжению ёлочки.
Элеонора покопавшись в коробке с украшениями взяла оттуда гирлянду, присела на ближайшие кресло и закатив глаза от недовольства, начала распутывать светящуюся праздничную декорацию. Люси бросив на неё несколько взглядов потянулась к той же коробке, достала большой, блестящий, золотой шар. Он отблёскивал от света люстры, а на его зеркальной поверхности она могла увидеть своё округлое отражение. Присев на коленки она окинула взглядом ель, и приметив самое красивое место среди хвойных веток, незамедлительно повесила шар за верёвочку.
Вдруг из коридора послышалось шарканье домашних тапочек. Это была мама Элли. Она была добродушной женщиной среднего роста, преклонного возраста, с длинными русыми волосами. Она аккуратно сжимала в своих местами морщинистых руках маленькое письмо в белом конверте. Она зашла в зал и нежно улыбнувшись подозвала свою младшую дочь жестом правой руки. Добрые глаза были полны материнской любви и усталости от праздничной суеты. Люси с непониманием от кого это послание взяла своими тонкими пальцами аккуратно сложенное послание и развернула его.
На немного пожелтевшем листе каллиграфическим почерком были написаны чёрными чернилами слова, которые были такие простые и лёгкие, но ударили в грудь как тысячи мечей:

«дорогая девушка моих снов, мечтаний, видений и моей судьбы. Я знаю и знал тебя давно, не делай вид будто это не так. Если ты не вернёшься на причал моего разума, то я сделаю всё возможное что бы заставить время повернуться вспять и отправить тебе столько писем, сколько я сделаю вздохов за всю жизнь. На это рождество я дарю тебе своё сердце, но если ты его не примешь, то ты всё равно будешь для меня особенной.

Надеюсь, ты успеешь встретиться со мной до моего отъезда.

Душевно любимой Люси Оделл.
От вечного Майкла Дэла.»

Сердце девушки сжалось до мышиного размера, слишком горькие слёзы текли из глаз по щекам прямо в рот, где давали попробовать на вкус металл и воду из океана безысходности. Внутренний комок из мыслей, где острые спицы были из того, что она теперь знает того человека который так отчаянно бился в дверях её сознания. Теперь голоса родных которые не понимали всю колкость обычного клочка бумажного листа стали беззвучны, они ушли на самый последний план, а их успокаивающие прикосновения были настолько холодны для её неподвижного тела, как лёд.
Такой удар в голову ощущался как слишком смертельный, маленький аккуратный нос миловидной дамы покраснел, стеклянные глаза расширились и будто не моргали, а смотрели в неизведанную бездну. Кукольное стояние нарушали только пальцы, которые не сильно дрожали, в попытках сжать полученное письмо. Не окрепшее сердце разрывалось, а гладкий лоб покрылся каплями холодного пота. Люси никогда не чувствовала такого, это как будто ты падаешь в глубины тьмы при наличии длинной лестницы. Возможно она не хотела понимать, или не могла этого сделать, что упала в обморок, медленно скатываясь спиной по ледяной стене, на старый паркет, который отдавал теплом и запахом хвои, но ни аромата дерева, ни тепла, ни холода она уже не чувствовала.
Очнулась Люси уже в своей уютной постели. Свечи мягко освещали вечерние потёмки, а предрождественские угощение уже были на низком кофейном столе. Приготовленное её матерью с нежной любовью шоколадное печенье, смотрелось словно с картинки на последней странице газеты, а тёплое молоко в гранёном стакане наполнило комнату сладковатым сливочным ароматом. Но есть ей уж точно не хотелось, лишь одна навязчивая идея не покидала девичью голову: «Как ей встретиться с Майклом? Он вообще сейчас в этом городке?» мысли и самые страшные предвидения переполнили всё мышление. Но дома всё как обычно, лишь только время побежало, с не щадящей скоростью, может быть оно и само хотело помешать встрече. Будто бы всё что было до этого мгновения ничего и не было, а воспоминания просто страшный кошмар. Светит месяц ясный, всё тот же шум на улице, только уже не люди ходят, а собаки дворовые лают, да кошки шипят, и всё такое же ощущение того что ей нужно срочно на вокзал.
Люси вскочила так, что закружилась голова, в глазах потемнело, а колени хрустнули, от такого бедняжка чуть не повалилась назад, и тут же замахала руками в воздухе, что бы остаться в равновесии. Быстрым шагом девушка направилась к вешалке с верхней одежды, но не успела её рука коснуться пальто, на такой резвый и дерзкий поступок, прибежала взволнованная матушка. Потерявшая всякий отдых, милая старушка схватилась за плечи дочери
— стой же ты! Куда ты? Вечер, темнота! Не знаю что было в этом письме, но ты никуда не пойдёшь, хотя бы ради меня!

Говорила женщина, неспокойным, но всё же нежным голосом. Глаза и тон умоляли самого дорогого человека для неё остаться. Не только потому что темно, да и куда поедет то она одна? Но и из-за недавнего обморока дочери. Материнское сердце не давало пересеч порог дома ради навязчивой идеи. Тогда стала дочь чуть ли не на коленях умолять
— я прошу тебя, это важно, важнее у меня дел нету! Я вернусь как только окликнешь, но мне только хотя бы его глазком увидать! Мне трудно дышать без него, я умру без него, понимаешь? Мама, мамочка!
Всё лопочет дочурка сжимая тёплые ладони матери, моля её отпустить.
Сжалилась она над ней, нехотя отпустила руки Люси, но душа у неё болела, но что не поделаешь ради счастья дочери? Хочет она этого, то сделает даже если скажешь «нет», только уже пока этого видеть не будешь. Люди существо вольное, важно им на свободу рваться, природа это такая, и не важно ради чего, любовь, друзья или родственники, бег из четырёх стен способ возвращения в «родимую гавань».
Подскочила девушка собираться. Как солдат, оделась быстрее чем думала о её цели. В прихожей она нашла сапоги свои кожаные, на длинном квадратном каблуке, надела сначала на левую, потом и на правую ногу. Она уже не слышала прощения сестёр, побежала скорее на городской вокзал.

Бежала быстро, вот только спотыкалась, обувь скользкая была, а на улице гололёд страшный был! Падала, вставала, падала вставала, трудно, а идти надо. Слава Господу богу за то что знала она расписание последних паровозов. «Если он уехал, то хоть успею за ним поехать, не важно куда!»— думала по пути она. Но падала то больно, ноги все в синяках, а снег по щекам бьёт, волосы промокли до волосинки, но не останавливается, бежит будто от погони.
Только подошва туфель коснулась вокзальной платформы, она сразу, если не упала, то повалилась на ближайшую скамейку. Несмотря на позднее время, люда было много, все куда то торопились, странно.
Отдохнуть уже хотела Люси, ноги болят, уже бегать сил нету, а сердце бьётся, болит будто в булавках. Побежала бедная снова, сквозь толпу прорывается, а их как будто и меньше не становится. «Чудная девчонка!»— думали про неё прохожие.
Сквозь казалось бы бесконечный поток прохожих, которые как падальщики так и норовили осудить несчастную девку из за своего гнилого сердца, она добежала до паровоза. Она стеклянными глазами бегала по широким окнам, в надежде увидеть своего принца судьбы. Вот же он! Как на ладони! А у него будто чуйка. Как обернётся, как начнёт махать то одной рукой, то двумя сразу и прислониться к окну.
Казалось бы: вот она, любовь всей жизни! Да только планета всегда вертится, не будет она стоять ради влюбленных, таковы жестокие законы реали. Вот и транспорт поехал своей дорогой.
Не думала девчушка что умеет так Господ отправить два родных корабля в разные направления на волнах жизни по океану мечты врозь. Сердце её ойкнуло, упала на снег, да рыдает навзрыд. Снег ноги колет, а холодный ветер влажные глаза обдувает. Плачет да молится. Руки с усилием сложила, а они всё дрожат от холода, пытается держать вместе, но сложно. Мороз за пальцы кусает, не щадит.
Поднялась Люси с земли, а сама трясётся. Губы синие, ладони и лицо бледное, ресницы и брови инеем покрылись, но наплевать ей уже было, рванула опять без оглядки вдогонку локомотива. Снег бежать мешает и движения сковывает, а ничего почти не видно, один снег и белизна от него перед глазами, а они то слиплись от слёз. Она бежала урывками, дышала тяжело. Казалось, что ещё чуть-чуть и лёгкие не вылержат, и разорвутся от нагрузки. А Майкл всё смотрит на неё, по стеклу стучит и руками машет, мол: «быстрее, пожалуйста, быстрее!», а она на это головой мотает с трудом.
Не может она уже, сейчас вот вот упадёт, совсем обледенела, сама уже бледна настолько, что со снегом сливается, но бежит ещё быстрей белой тройки! Она уже не знала сколько она пробежала, такое чувство, словно время тянется вечно. Она уже забыла о боли, о холоде, лишь только мысль «бежать быстрее» была у неё в голове. И будто второе пришествие стало то что тепловоз стал сбавлять скорость для первой остановки. Парниша чуть до седьмого неба не допрыгнул, не успел транспорт остановиться, а он уже из за стола вскочил и у дверей стоит.
Открылись двери, и взяв последние силы в руки, ледяная кукла доковыляла до него, а тот её подхватил в тёплые крепкие объятия. Он сжал её руками как только мог что бы отогреть её морозное тело. Её сине-красные ладони легли на его гладкие бритые щёки, а с её губ срывалось только подрагивание, и стук зубов. Майкл вдыхал нежный аромат её волос, и поглаживая её спину.

В рождественскую ночь, падают звёзды, но не с неба, а с уст душевно чистых людей на небеса. Это сердечные молитвы которые ангелы бережно доносят Господню. В сердцах влюбленных есть клубок, а в нём спицы и один маленький торчащий конец. Если правильно за него потянуть, но никакие колкости никогда не остановят найти второй кончик нити.