Двое

Я увидела их сразу. Спустившись по эскалатору, заворачивая в рукав своего перехода, меня вдруг обдало счастьем. Бесстыдным, смелым, всепоглощающим и подминающим все под себя. Они поднялись с другого эскалатора и шли, нет, вернее летели мне навстречу, крепко держась за руки. Шаги их были размашистыми и такими…гренадерскими. Время как-будто выплюнуло их из 80-х. Они оба были уже не молоды, ближе к 50-ти. Но оба как-то по детски, задорно смеялись, и этот смех скидывал с их плеч сразу уйму лет. Она была высокой и красивой. На ней была когда-то роскошная лисья шуба. Это был не размер, очень сейчас модный оверсайз, шуба была ей действительно велика. На голову была нахлобучена такая же шапка – лисья, изрядно потрёпанная и полностью почти выцветшая, как и шуба, а на ногах красовались нелепые, модные в предыдущей жизни темно-вишневые ботинки на толстенных каблуках. Казалось, она ничуть не заботилась о том, какое впечатление может произвести. Она просто была счастлива. Ее глаза кричали об этом, обжигая, прожигая насквозь попадавших навстречу пешеходов. Спутник ее был ей под стать своей оригинальностью. Большой и патлатый, почти уже седой, с богатой, но какой-то беспорядочной и длиной бородой, которая не была приглажена, не была окладиста, не знавала рук барбера, а торчала в ненужных местах, но совсем не мешала своему хозяину, придавая его образу вид Карабаса Барабаса, только доброго. Старая кожаная куртка была распахнута на выпирающем животе. Ему было жарко от своей любви, от любви, идущей рядом с ним женщины. Его женщины. Это было как-то понятно.
Они были единым, будто пришитыми друг к другу. Невозможно было в эту минуту, в это мгновенье представить этих двоих оторванными друг от друга, или существующими самостоятельно, такого просто не могло быть.
По сравнению с нею и ее спутником все вокруг были тоже едины, но едины в своей серости и однородности, едины своими потухшими глазами, своею тяжелой удрученностью и опущенными плечами.
Некоторые, увидев их, останавливались, будто со всего маха влетали, наталкивались на стену. Это и была стена. Стена их любви, стена счастья, стена их защиты. «Колпак самообороны», подумалось мне. Пройти и не заметить этих двоих, было невозможно. Вдруг всю меня наполнила злость. Жгучая и отвратительная. Зависть, давно мною не испытываемая и забытая, начала поднимать свою мерзкую голову. Но я не отводила от них своего взгляда, оторвать его было невозможно, магнитом он тянулся в сторону этих двоих.
И вдруг, одномоментно, лицо мое и душу мою озарила улыбка, такая же неожиданная, как до этого приступ злости. Счастья этих двоих оказалось так много, что его хватило задушить, затопить те, очень испугавшие меня чувства, а вместо них поселить в сердце безграничную благодарность за увиденное чужое счастье и радость за вновь обретённую веру в любовь.
Прошло мгновенье и эти двое навсегда исчезли из моей жизни, наполнив меня каким-то любовным светом, заставив опять задуматься о вечном: так ли важны вещи, так ли важна их стоимость, и какое «это» все ничто по сравнению с настоящим, не фальшивым и подлинным чувством? В сети ходит крылатое выражение про кеды: не все ли равно, какие старые на тебе кеды, если ты гуляешь в них по Парижу? Не все ли равно, какая шуба на тебе надета, если ты безмерно в ней счастлива? Не все ли равно, что твоя борода ершится в разные стороны, если её обожает любимая тобою женщина?