Призрак Реаниматора
Панин Никита aka Witcher_Merlin Возрастные ограничения 12+
Призрак Реаниматора
Автор Панин Н.
Посвящается памяти Говарда Филлипса Лавкрафта
Когда полиция Салема вломилась в дом на Клаутманс-лэйн, их встретило запустение и тишина. Жестокий изувер сумел избежать праведного суда возбужденной толпы. Старинный дом был пуст, а многочисленные медицинские и воистину фантастические приборы и приспособления были брошены и после растоптаны, и разбиты свирепыми полицейскими.
По полупустым лоткам из медицинской стали было ясно, что монстр в человеческой личине смог унести с собой самые ценные инструменты и приборы.
Многочисленные научные и оккультные труды были так же брошены и с благословления местного пастора Джеффа Ланистора были преданы огню.
Свидетели той ночи клялись, что из пламени костра слышались адские выкрики и богохульные слова, когда зловещие фолианты сгорали и их страницы пожирало пламя.
Прежде чем быть преданными огню, богохульные труды были оплёваны и растоптаны возбужденной религиозным мстительным фанатизмом толпой горожан.
Я был одним из немногих кто сохранил разум в ту ночь и находился среди первых полисменов, что ворвались в дом. Пока другие содрогались и ужасались диковинкам некроманта, я исследовал дом.
На первом и втором этажах дома было пустынно. За покрытиями из темного благородного дуба уже давно никто не ухаживал, от чего они потеряли былой лоск. На чердаке же я нашёл сокрытый под досками дневник этого извращенца. Я было уже хотел отдать его полицейскому, но любопытство взяло надо мной верх. Мне было любопытно, что же двигало этим человеком? Зачем он решил пойти против человечества и начать заниматься этим чёрным делом. Я укрыл от глаз полицейских факт своей находки и спрятал дневник в кармане плаща, благо он был небольшим и легко поместился, не выпирал и не отягощал плаща.
Облава на некроманта продолжалась всю ночь и весь следующий день.
Неизвестно как, но этот «реаниматор», как он сам себя назвал в одной из записок, ушёл из рук полиции.
Никто не знает, от чего вспыхнула первая искра, и через несколько минут дом на Клаутманс-лэйн пылал как само пекло. Прибывшие через десять минут работники пожарной бригады распивали что-то в бутылке из темного стекла. Вероятно они выпивали за то чтобы дом вместе с его ужасами катился в преисподнюю.
По утру же, дом вместе с окрестностями был сравнен с землёй и посыпан солью. Местное священничество провело многочисленные обряды на этой земле и водрузило памятный крест на пепелище.
Как будто бы это могло спасти город от того зла, что принёс с Той Стороны, Реаниматор.
Я помню тот день когда он приехал в наш город.
День был погож, в то время как этот человек мрачен и скучен.
Он был немногословен, молчалив и обладал надменным взглядом на мир, это было очевидно по тому как он окидывал взглядом людей. Его глаза и волосы имели неопределенный цвет.
Руки были тонкими, субтильными, а белые пальцы все время шевелились и перебирали воздух. Во время кратких бесед, мистер Уэйн любил складывать руки, перекрещивая пальцы, и непрестанно шевелить ими во время разговора. От этого зрелища создавалось пугающее впечатление; Белые пальцы дергались и двигались, напоминая движениями щупальца некоего существа; Все взгляды в тот момент присутствующих завсегда были прикованы к этому виду.
Уверен, он мнил что знает что-то такое, что неподвластно всем прочим людям.
О себе же мистер Альфред Уэйн отзывался как об ученом муже из Бостона, занятым геркулесово-важными исследованиями; Имеющими фундаментальное значение для человечества, и науки.
Альфред приехал в Салем издалека, судя по потрепанности его одежды и полнейшему географическому кретинизму. Он привёз с собой много вещей; Многочисленные ящики, коробки и булькающие контейнеры. Более всего вызывал интерес у меня и у других горожан, огромный, похожий на гроб ящик. Гроб был металлическим, крепко скованным, и был он казалось литым.
В ящике же, по его заверениям, находились очень хрупкие приборы и приспособления для его научных изысканий.
Боб Дилан и Стэн Марш, двое крепких парней помогавших за пару долларов втащить всю поклажу доктора, после, в таверне отзывались об этом так: Альфред Уэйн ни на секунду не упускал из поля зрения потеющих грузчиков, видно не хотел чтобы кто-то из них невзначай посмотрел на содержимое его вещей. Особенно мистер Уэйн радел за огромный гроб и большой, метр на метр, ящик, который тщедушный доктор занёс в дом самостоятельно; Гроб, казалось, весил сотню килограммов, и был холоден как лёд, не смотря на тёплую погоду. Его, по приказу доктора, грузчики спустили в сырой подвал дома.
Мистер Уэйн выбрал для поселения небольшой, в меру изысканный двухэтажный дом на отшибе, что впрочем ни у кого не вызвало вопросов. Дом был построен в стиле классики Новой Англии и был давно заброшен. Где бы ещё мог поселиться учёный, который полностью поглощён своими исследованиями и не заинтересован в посиделках с чаем у соседей.
Альфред Уэйн редко бывал в городе. Каждый его выход в город совершался ближе к вечеру либо ранним утром, минута в минуту к открытию лавок. Этот человек шёл по город в надвитой на глаза шляпе, поднятыми до ушей лацканами плаща и вечно втянутой в плечи головой. Удивительно было то что он очевидно очень боялся и опасался людей, хоть и ставил себя выше прочих.
Один эпизод его поздней прогулки запомнился мне особо.
В тот вечер туман опустился на улицы Салема и ничего не было видно дальше пары метров. Сперва я услышал лязг его подкованных туфель, а затем из серой словно грязная вата неизвестности возникла его мрачная и сухопарая фигура. Бесцветные глаза блестели безумным холодным огнём из под надвинутой на самые очи чёрной широкополой шляпы. Руки он спрятал в карманы, а на лице в то время играла настораживающая улыбка. Он, улыбаясь своим безумным мыслям прошёл мимо меня, как будто я для него был не более чем призраком, сотканным из ткани тумана.
Удаляясь, он запел себе под нос какой-то заунывный марш. И ещё некоторое время из тумана под лязг туфель летела эта мрачная песня.
За три месяца проживания в доме, мистер Уэйн не позаботился о том чтобы хоть как-либо привести в порядок участок и само строение. Исключением составила покупка темных, словно смоль, тяжелых и толстых штор на все окна дома. Брошенные тут и там мальчишкой-разносчиком газеты «Salem Today», скапливались на заросшем, ни разу не кошенном газоне дома.
Что ставило в недоумение немногочисленных соседей доктора, помимо халатного и не свойственного педантичным и набожным жителям города пренебрежения к собственному дому — мусор. А точнее, его полнейшее отсутствие. Создавалось впечатление, что мистер Уэйн ничего не ест и не пьёт. Такое впечатление складывалось на основе факта отсутствия каких-либо отходов жизнедеятельности.
Как узнал я после, в доме у доктора так же отсутствовало водоснабжение, газ и электричество. Доктор Уэйн обходился керосиновыми лампами и свечами, как стало известно после.
Признаки интереса у Альфреда Уэйна вызывали различные захоронения, кладбища, морги и бюро оккультных и ритуальных услуг. На неловкие для себя вопросы, доктор отвечал с присущей ему серьезностью, одним из его увлечение было изучение традиций и технологий отправления мертвецов соединенных штатов в мир загробный.
Первые случаи похищений тел с местных кладбищ не сразу связали с приездом скрытного гостя, ведь людей страдающих психическими расстройствами всегда хватало.
После, начали пропадать трупы из местного морга при госпитале, а так же из агенств погребальных услуг. Кое-кто, сперва тихо, высказывал предположение о корреляции интереса гостя Салема и инцидентов, но напускное добродушие и радушие не позволяли заподозрить честного, хоть и безусловно эксцентричного джентельмена в подобном кощунственном поведении.
Точку в этой истории положил развязавшийся от пива язык работника местного морга, который проболтался о своей небольшой сделке с чудаком в чёрной шляпе. За определенную сумму, Ярослав Пшеков, польский эмигрант, продавал безродных и бессемейных мертвецов этому человеку. Особенным и неподдельным интересом доктора были свежие трупы людей с высоким интеллектом и разумом.
На визит полиции мистер Уэйн отреагировал холодно, его не удивило и не испугало посещение полисменов. Он был категорически против вмешательства «неотесанных деревенщин» в свою безумно важную работу, и разозлённые полицейские не посмели вторгнуться в дом без ордера.
После, мы придумали как можно поймать доктора «на горячем».
Департамент полиции заставил мистера Пшекова пойти на сотрудничество с полицией взамен неразглашения его сделки.
Польский эмигрант должен был прийти в дом к доктору и предложить тому очень свежий труп. Уэйн не был нисколько поражён тем фактом, что неблагонадежный работник морга нашёл того сам.
Господин Уэйн дал сдержанный, уклончивый ответ, подумать над предложением.
Наши надежды и планы не оправдались. Уэйн не явился в установленное время. Шельмец почувствовал неладное, это точно. Нам же пришлось нести гроб с лежащем внутри Абернати обратно в морг. Забытый в гробе, уснувший Уоллес Абернати, проснулся в момент отворения крышки гроба и попытки некропсии его ещё живого тела несколькими медиками-студентами. Его «Вопль Мертвеца» до заикания и нервной дрожи испугал студентов. Благо, никто из них не сошёл от этого с ума. Возможность присутствия сонного паралича была быстро отметена, после того как Уоллес объяснил в чем суть дела.
Этот мрачно-комичный замогильный случай попал в юмористический раздел “Salem Today». Благо администрация морга согласилась не привлекать внимание к этому инциденту.
После череды неудачных попыток поймать
Вместе с моим другом, Джоном Доусоном, мы дежурили у дома Уэйна, порой засиживаясь до утра. Как будто чувствуя нас, мистер Уэйн вёл себя необычайно тихо и ни разу не выходил из дому, за всю неделю нашего дежурства. Ради этого мне даже пришлось потребовать небольшой отпуск на службе.
За все время наших дежурств, мы каждую ночь слышали странные и необычные шумы и голоса исходящие из дома, наше любопытство боролось со страхом и ужасом от происходящего.
А когда темными вечерами на улицах начали пропадать подгулявшие горожане, ничто уже не могло сдержать ярости.
В ночь на ноябрь 20-го числа Салем потрясла череда чудовищных убийств. Жертвы были буквально разорваны на части и оторванные части были разбросаны на месте убийства. Казалось, здесь поработал душевнобольной мясник. Всю ночь полиция и горожане ловили убийцу и наконец загнали его в церковь, где под сенью ликов святых, убийца был застрелен. В убитом преступнике сразу же опознали пропавшего пару дней назад Джона Поттера. Его обезображенное лицо было сложно опознать в силу отвратительность внешнего вида: Его от природы белая кожа стала серой, подобно могильной плите, а глаза подвернула пелена смерти.
Какая сила могла так исказить человека?
Полицейские и местная милиция клялись, что никто не покидал пределов города. Ящик нашёлся в подвале и оказался ничем иным как гробом, или если выражаться более точно — контейнером со сложным механизмом состоящим из трубок и емкостей содержащих хладагент и неизвестный бальзамирующий состав.
В этом огромном холодильнике очевидно хранилось нечто отвратительное, что мистер Уэйн привез с собой из неведомых земель.
Пол вокруг груба был окружен начерченным мелом кругом из чародейских символов и нескольких десятков свечей. Из курильниц вился неприятный дурманящий аромат, из-за которого кружилась голова, и казалось, разум улетал в неведомые дали.
Я надеялся что записи в дневники прольют свет на эти события.
В тайне ото всех я изловил свободный вечер и уединился на чердаке, где мог при свете свечи предаться чтению.
Дневник вёлся красивым филигранным подчерком человека который привык мыслить объективно, при этом не лишён чувства прекрасного.
Каждая запись имела свою дату и судя по первой записи, дневник представлял собой дневник сочетающий в себе рабочие записи и заметки.
Вот что было в нём.
Запись первая
30.06.1925
С самого детства моей страстью было познание мира. Знания, казалось мне, давали власть над переменчивым миром. Я осуществлял познание мира через конструктивные так и через деструктивные способны, руководствуясь девизом услышанным когда-то: « Познание через уничтожение». Это вселяло в меня уверенность в том что мое дело — справедливо и право. Я был убеждён, в том что нет границ в процессе познания всего сущего и попытки ограничить себя мотивированы природным страхом человека перед собственным развитием.
Их мысли. Их страхи. Их драгоценные чувства и переживания для них важнее чем совершенствование себя и окружающего мира.
Я испытываю ненависть к ним.
Запись номер два
06.07.1925
Их страхи заразительны.
Как бы я не пытался игнорировать мнение моих коллег и тех кого я именовал — друзьями, их отношение понемногу проникало в меня. И я решил найти тех, кому близки мои идеи и моя философия научного метода.
Запись номер три
05.09.1925
Когда я казалось пресытился миром материальным, меня завлекло и поглотило желания познания мира лишенного привычных физических законов.
Мои первые изыскания в этой области полностью сокрушили все известные мне законы ньютоновской физики и даже теории еврея Эйнштейна!
Физика, химия, биология и другие точные и не точные науки были просто ничем по сравнению с той стороной нашей экзистенции, которая для многих ощущается как выдумка и нелепица.
Эти записи постепенно начинали пугать меня, но я не мог. Не был в силах остановить чтение. Оно завораживало. Для меня это сравнимо с подглядыванием в замочную скважину Врат Ада.
Запись номер четыре
03.10.1925
Первоначально мои первые потуги на эзотерическом поприще были скудны, оправдывал я это дефицитом точных твёрдых изданий. Всё что находилось в общем доступе и то что мог достать неискушенный студент было ничем иным как теми самыми выдумками и нелепица сродни детским сказкам.
Фольклоры Земли содержали более точную информацию о изучаемой мной сфере. Во лжи всегда доля правды.
В 20м веке существует множество фолиантов и гримуаров по оккультных наукам и эзотерика, но немногие из них имеют под собой сколько бы ни было твёрдые знания. Одним из странных трудов оказался фолиант «Чёрная курочка», пера неизвестного солдата времён Наполеона.
Запись номер пять
13.12.1925
Изучая древние сказки востока, я наткнулся на сказ о безумном арабе, Альхазреде. В тексте упоминался его труд — «Книга о древних».
Каково было моё ликование, когда я узнал, что труд сего просвещённого араба действительно существовал! И существует до сих пор!
С величайшим трудом мне удалось достать не совсем точно переведённую на английский, частичную копию его книги — Некрономикона.
Как жаль, что я не знаю арабского языка. Я бы приложил все усилия чтобы найти и изучить оригинал.
Запись шесть
06.02.1926
Досужие домыслы вселяли в меня раздражение, пока я в результате длительных умозаключений не пришёл к выводу, что нет смысла таить обиду на невежд за их невежество. Результаты моих трудов и апофеоз моей работы станет моим самым убедительным аргументом для них.
Запись седьмая
1926 год
Говорят, те кто хотя бы прикоснуться к копии труда великого араба, попросту сойдут с ума. Мой ум до сих пор в здравом состоянии и память не даёт осечек.
Этот труд… Он просто… Волшебен. Даже то немногое что я смог подчеркнуть из него. Завораживает. Все эти ужасные и безумные чудеса действительно существуют. Я должно быть безумен.
Как бы это знание изменило всё представление человечества о их месте во вселенной! Все эти закостенелые глупцы. Они никогда не примут правды о самих себе.
Как когда-то Птолемеева абсурдица была свергнута Коперником, так и мой труд о Неведомом пошатнёт всё мироздание! Нужно лишь найти доказательства этого!
Запись восьмая
713 год
Я смог добыть некоторых потусторонних существ.
Признаюсь, мне казалось кощунственным прикасаться своими руками к их телесам. Они были совершенны. Но наука требует жертв. Всегда.
«Девятая, по нумерации Уэйна, была написана более взволнованным подчерком нежели прошлые. Это говорило о сильном волнении Альфреда».
Запись девятая
1901 год
Начатые мною несколько лет назад поиски доктора из Мискатонского университета почти увенчались успехом.
Как же это классически. Непонятый Гений с большой буквы.
После инцидента в 1921 году в Бостоне, он исчез.
Никто не пытался его искать, даже его близкий друг.
Он бормотал что-то о армии мертвых когда я нашёл его в каком-то захудалом пабе, какой позор для человека науки предаваться подобным страстям! Увы, из его пустой пьяной болтовни я узнал мало нового.
«Полная тарабарщина».
;;; ;;;;; ;;;;
;;;;;;; ;;;;;; ;;;;;;;
;;;;;; ;;;; ;;;. ;; ;; ;;;;; ;;;;
Запись номер одиннадцать
1926 год
В последнее время мой разум как будто витает где-то, в неведомых сферах. Даёт о себе знать усиленное изучение таинственных трудов.
Запись номер двенадцать
1926 год
Как стыдно. Такой ум вынужден умирать в бараке вместе с больными корью. Он знал, знал что заниматься прежней работой опасно, но бросить медицину он не мог. Попеременно занимаясь делом своей жизни и трудом в чумном бараке, он втайне продолжал экспериментировать с жизнью и смертью. Как же притягательно! Клянусь богами!
Когда я нашёл его, он умирал.
Кратко изложив суть своих желаний, я попросил его об одной услуге.
Я знал, что мне не хватит знаний подхватить знамя его исследований, и он сам не желал подобного. Как и все первооткрыватели он был честолюбив и самолюбив, и не мог позволить кому-либо забрать себе плоды своего труда.
За все эти годы он так и не нашёл, пока, точной технологии реанимации только что умерших людей. А я не мог позволить загубить его плоть.
Я похитил доктора Герберта Уэста из госпиталя и скрыл в съемном доме.
Запись номер тринадцать
1926 год
Я постарался сделать всё чтобы облегчить страдания доктора. Я не мог позволить ему оставаться одному и потому покинул его ненадолго, дабы забрать из его дома все приборы и реактивы. И конечно же записи.
Доктор Уэст с неохотой доверился мне. Огонь в моих глазах, такой же огонь, что пылал в нём всю его жизнь. убедил доктора в чистоте моих намерений.
На последнем издыхании доктор помог мне своими инструкциями и идеями создать хранилище для его тела. Будучи под впечатлением от инцидента с канадским хирургом, он убедил меня отсечь ему голову и разместить в аналогичном контейнере, до тех пор пока я не смогу вернуть ему полноценную жизнь после смерти.
Запись номер четырнадцать.
К черту дату
Доктор Уэст умер 23 сентября 1926 года в 06:25:30 утра.
В последние минуты я не отходил от его постели и держал все инструменты подле себя. Как только я констатировал факт смерти, я приступил к делу.
Деликатно я отсоединил драгоценную голову профессора и разместил в контейнере с нервной и мышечной тканью таинственной африканской рептилии. Выверенная доза «Препарата» была впрыснута мной в мозг доктору через висок.
Первые минуты он не подавал признака жизни, пока наконец веки его не задергались и он не закричал.
Тело доктора я положил в контейнер с консервирующей системой и загерметизировал. Доктор был очень этому рад, но был удивлён и разочарован тем фактом, что он не способен управлять им подобно Эрику Морланда Кла-пем-Ли.
Я задал вопрос, что мучал меня, как и раньше его: «Что там, за гранью жизни»?
Доктор Уэст мрачно улыбнулся и ответил: — «Только Тьма».
«Было ли то что я прочёл записями безумца, писавшего эти строки в горячечном бреду? Неужели этот чернокнижник действительно оживил некоего безумного доктора и отсек ему голову подобно рыбе?
Я не верю в это! Я не уверен в действительности описанного, ведь я привык верить фактам и руководствоваться логикой, не слепой верой.
Из фактов я мог привести только расхищение могил и покупка тел в морге, да эти сумасшедшие записи психопата. Пропажи горожан без найденных тел явно указывающих на виновность Уэйна, так же не могло служить доказательством. Если убийства бедного Джона Поттера были следствием его богопротивных экспериментов, то тому кто называет себя Альфредом Уэйном точно не сдобровать.
Легковерным жителя этого было бы вполне достаточно чтобы убедить себя в верности своих гипотез — мне этого было мало. Обвинения были тяжкими, между тем меня интересовало только одно — правда и доказательства его тёмной природы.
И я продолжил чтение»
Запись номер пятнадцать.
«Под менторским взором доктора Герберта, я продолжил его эксперименты и попытки довести вакцину до совершенства.
Для этого нам нужны были трупы. Уэст приказал мне найти свежие тела людей с развитой центральной и вегетативной нервной системой, такое свойство было характерно для очень умных и чувственных людей.
Умеющих сопереживать и обладающих высоким контролем над телом.
Я почувствовал себя в замешательстве.
Холодные глаза доктора меж тем холодно поблескивали, когда он смотрел на меня сквозь зеленоватую пелену раствора. В его глазах читались мысли, которые мне не пришлись по… душе».
Запись номер шестнадцать
«Добыча тел оказалась непростым делом, меж тем я успешно управился с ним, добыв несколько свежих и не очень, трупов.
Первые эксперименты оказались неудачными.
Привожу отчёт.
Пациент № 1
Негр средних лет, крупной комплекции, умер вчера от сердечного приступа.
Место работы при жизни — порт Салема.
Реанимация прошла успешно.
Постепенное впрыскивание вакцины в мозг и сердце при дополнительной стимуляции электрическими разрядами нервной системы пациента через позвоночник, дало неожиданный результат.
Пациент вернулся к функциональности спустя пять секунд после начала процедуры.
Памятуя предыдущие опыты доктора, пациент был предусмотрительно скован и потому не смог совершить лиха.
Пациент был повторно умерщвлён проникающим ударом острого предмета, ножа, в спинной мозг; В районе соединения спинного и головного мозгов.
Итог: Гипотеза о легком умерщвлении возвращенца была доказана.
Разработанная мной методика так же дала положительные результата и принята к сведению.
Пациент №2
Молодой человек европейской наружности.
Смерть постигла несчастного сегодня от удушения.
Тело было получено спустя несколько часов после констатации смерти.
Примечание: Удивительно то что доктор Уэст не учитывал в своих экспериментах и гипотезах причины приведшие особь к физиологической дисфункции. Возможно это и было недостатком его изысканий? Не буду этого утверждать при нём.
С молодым организмом воскрешение прошло успешней.
Воскрешенный субъект проявил сдержанность и не стал проявлять агрессивного поведения.
Он успел спросить лишь: « Где я ?» — Прежде чем Уэст гаркнул мне из своей банки — убей его.
Я без промедления, хоть и без особого желания, но исполнил его приказ.
Мне было жаль лицезреть удивление в его голубых глазах когда жизнь повторно прервалась в его теле.
Вывод был таков:
Молодой организм с тривиальными и не деструктивными причинами дисфункции менее склонен к некротическому безумию, нежели люди пожилого возраста с разрушительными причинами гибели.
Уэст становится невыносим».
Запись номер семнадцать
«После длительных обсуждений с доктором было решено попытаться вернуть его тело во власть Разума.
При помощи добытых деталей и инструментов я смог соорудить на верхней части торса Уэста некое подобие металлического седла, плотно зафиксировав ремнями.
Металлическая пластина из сплава алюминия и стали с винтовым отверстием посередине должно было стать гнездом для контейнера с головой Уэста.
Последующие изменения внесённые в конструкцию вита-бака Уэста позволили ввинтить голову доктора в отверстие и плотно зафиксировать.
Повторение моей технологии на теле Уэста смогло вернуть то к жизни и подчинить разуму Уэста.
Теперь доктор Герберт Уэст мог самолично заниматься исследования, я же стал его ассистентом и «коллегой».
«Это казалось невероятным мне, как такое может быть? Вероятно это Безумие.
Может с ума сошёл я один? Думал я тогда».
Запись восемнадцать.
«Заполучив несколько свежих тел, я убедил доктора попробовать воспользоваться силой колдовства и подлинной некромантии.
Первым был азиат лет тридцати, умерший от отправления.
Начертав на теле убитого должные символы, я призвал его дух обратно в тело.
Получившееся создание мало походило на человека.
После конвергенции, эмигрант из Китая изменился и стал уродливым созданием с острыми клыками и когтями. Кожа сморщилась буквально на глазах, а очи его налились кровью. Тварь закричала и только крепкие руки немертвого Уэста смогли размозжить голову этой твари.
Я был чрезвычайно испуган, в то время как Герберт был как обычно хладнокровен, только за стеклом банки в глазах доктора играл самодовольный огонёк.
Перепроверка показала, что в тело азиата вселилась чужая душа, и от того произошли подобные изменения.
Со вторым телом подобного не произошло и оно вернулось к функциональному состоянию. За исключением того что у нас получилось именно умертвие, не оживший человек. Сиречи — нежить. Существо non vitale.
Неудачный эксперимент был немедленно уничтожен.
Следующий эксперимент произошёл по иной методике.
Я умерщвил торговку какой-то мелочью, заманив её ко мне домой, убив при помощи нежного удушения.
В оживленную женщину средних лет, при помощи всё того же спиритизма был вдохнут её дух. Прежнее разрушительное поведение было прекращено и пациент замер в оцепенении. С каждой секундой взгляд её становился всё более осмысленном и с глаз опадала пелена бессознательности и тривиального безумия.
Я был сконфужен.
Она повернула ко мне голову и посмотрев прямо мне в глаза произнесла: «Вы прекрасны. Спасибо!» — И на её бледно-розовом лице заиграла улыбка.
Она успела только вскрикнуть, когда Герберт Уэст что есть сил сжал её горло и раздавил его. Доктор был явно зол и раздосадован и потому никак не пожелал прокомментировать это.
Неужели успех?
Мне кажется, доктор зол из-за того что моё колдовство смогло сделать то чего он не достиг за более чем двадцать лет своей научной карьеры.
Признаться, я тоже удивлён, судя по всему оживление при помощи одной только вакцины происходит не так как полагается. В чем же причина? Неужели в столько отрицаемом им феномене души?
Неужто без души, воскрешенный человек не более чем тварь, подобная убитой Уэстом. Все ранее воскрешенные нами люди были безумны, и только те кому вакцина была впрыснута после мгновения смерти — только они не были поражены некротической агрессией».
Запись номер девятнадцать.
«Боюсь наши эксперименты не остались не замеченными, чего и следовало ожидать. За моим домом последнюю неделю следят какие-то типы, и польский проныра до того пытался навязаться мне с продажей тела.
Посоветовавшись с доктором, мы решили покинуть город в кратчайшие сроки.
Мы предполагаем воспользоваться туннелем в моем подвале что вырыли когда-то контрабандисты, от чего собственно и я выбрал именно этот дом для приобретения.
Но мы не сможем уйти незамеченными и потому было решено оживить последнее имеющееся тело что мы разместили в бывшем саркофаге Уэста.
Обезумевшее создание должно было отвлечь жителей Салема от преследования меня и доктора».
«Проклятье! Когда я дочитал дневник, меня охватила досада и злость.
Так близко! Как мы пропустили замаскированный проход за город в подвале? Теперь этого не узнать, ведь дом и подвал были уничтожены».
Спустя неделю после происшествия, взбудораженное население города постепенно вернулось к нормальному состоянию. Следа доктора Уэста и «Уэйна» не было и в помине. Как можно было пропустить человека с аквариумом для рыб вместо головы — уму непостижимо!
И только вчера, темная тень реаниматора вновь накрыла наш город.
Позавчера ночью, когда тьма опустилась на город и сезонные дожди лили так что ливневки не справлялись с потоком, глубокой ночью, с черного хода моего дома раздался стук в дверь.
Зажав в руке револьвер, я крадучись пробрался к двери и выглянул в глазное отверстие двери. Было очень темно и я ничего не увидел. Между тем, в дверь вновь постучали. Стучавший стучал весьма деликатно, по-джентльменски.
С минуту подождав, я рывком раскрыл дверь и выставив вперёд дуло револьвера, выскочил наружу.
Темная громадная тень накрыла меня и выбила из рук пистолет, со бряцанием упавшим куда-то к торцу дома.
Нечто темное и напоминавшее гориллу из цирка отошло в тень дома и из темноты была видна только лоснящаяся бледно-чёрная кожа.
Из всё той же тьмы раздался приглушённый, как из бочки, баритон, вопросивший меня о докторе Уэсте. Голос попросил меня держать голову ниже и взгляд устремлённым в землю, дабы обладатель голоса не просил своего приятеля Джона заставить меня сделать это насильно.
Разумеется, я ответил что не знаю никакого Уэста. Я продолжал упираться и тогда говоривший наклонился и в слабом свете луны я увидел восковую голову на плечах у этого создания; голову с двумя голубыми камешками вместо глаз. Создание держало в руках коробку накрытую чёрной тканью с которой текла вода. Я схватился за накидку и сорвал её с коробки и чуть не задохнулся от ужаса, ибо в ней, за зеленоватым стеклом находилась голова. Голова внимательно смотрела на меня и спросила ещё раз о докторе Уэсте. К своему стыду, я закричал от ужаса и закрыл глаза. В следующее мгновение я ощутил жгучую боль от звонкого удара по голове и потерял сознание.
На следующее утро я очнулся в собственной постели как ни в чем не бывало, за исключением того что очень болела голова и на лбу красовался сильный ушиб как от удара молотом по наковальне.
Вспомнив произошедшее ночью, я бросился на чердак и к своему ужасу обнаружил пропажу дневника Уэйна.
Следом я бросился вниз к чёрному ходу и внимательно изучил всё что мог и то что мне оставила природа после своего беснования.
Возившаяся в саду Анна, моя жена, была очень удивлена и напугана, увидев моё бледное лицо с безумным выражением и взглядом полным сумасшествия и неверия.
Мою шишку она объяснила тем, что мой друг, некто Эрик Морланд, принёс меня вчера домой вместе с чернокожим приятелем. Объяснил он это так: Мы вместе выпивали в кантине и выйдя наружу, я оступился на скользком камнем и расшиб себе лоб. Но мой любезный друг со своим товарищем донесли меня домой.
«Это случилось сегодня ранним утром. Они принесли тебя, и оставили у крыльца. Второй джентльмен казался больным, кожа его лица была неестественно бледной и неестественной».
Завыв от отчаяния, я упал задом на деревянный пол и накрыл саднящую голову руками, вскрикнув от боли.
Взвизгнув, моя дорогая Анна порхнула ко мне и прижалась телом.
В её мягких руках мне стало легче и отчаяние постепенно отступило.
Пускай моя история покажется странной, безумной и сумасшедшей, поверьте, я сам знаю насколько дико это всё звучит. Я не знаю, где правда, а где ложь. Я не могу ничего доказать, соответственно всё это равносильно байке в портовом трактире от пьяного матроса, травящего байки за кружку пива.
Но поверьте господа! Это всё правда! Когда-нибудь, я это докажу.
Когда-нибудь я найду мистера Уэйна, или как он теперь себя называет, и доктора Герберта Уэста, по прозвищу «Реаниматор»; Человека со стеклянным баком вместо головы. Попомните моё слово! Я найду доказательства!".
;
Автор Панин Н.
Посвящается памяти Говарда Филлипса Лавкрафта
Когда полиция Салема вломилась в дом на Клаутманс-лэйн, их встретило запустение и тишина. Жестокий изувер сумел избежать праведного суда возбужденной толпы. Старинный дом был пуст, а многочисленные медицинские и воистину фантастические приборы и приспособления были брошены и после растоптаны, и разбиты свирепыми полицейскими.
По полупустым лоткам из медицинской стали было ясно, что монстр в человеческой личине смог унести с собой самые ценные инструменты и приборы.
Многочисленные научные и оккультные труды были так же брошены и с благословления местного пастора Джеффа Ланистора были преданы огню.
Свидетели той ночи клялись, что из пламени костра слышались адские выкрики и богохульные слова, когда зловещие фолианты сгорали и их страницы пожирало пламя.
Прежде чем быть преданными огню, богохульные труды были оплёваны и растоптаны возбужденной религиозным мстительным фанатизмом толпой горожан.
Я был одним из немногих кто сохранил разум в ту ночь и находился среди первых полисменов, что ворвались в дом. Пока другие содрогались и ужасались диковинкам некроманта, я исследовал дом.
На первом и втором этажах дома было пустынно. За покрытиями из темного благородного дуба уже давно никто не ухаживал, от чего они потеряли былой лоск. На чердаке же я нашёл сокрытый под досками дневник этого извращенца. Я было уже хотел отдать его полицейскому, но любопытство взяло надо мной верх. Мне было любопытно, что же двигало этим человеком? Зачем он решил пойти против человечества и начать заниматься этим чёрным делом. Я укрыл от глаз полицейских факт своей находки и спрятал дневник в кармане плаща, благо он был небольшим и легко поместился, не выпирал и не отягощал плаща.
Облава на некроманта продолжалась всю ночь и весь следующий день.
Неизвестно как, но этот «реаниматор», как он сам себя назвал в одной из записок, ушёл из рук полиции.
Никто не знает, от чего вспыхнула первая искра, и через несколько минут дом на Клаутманс-лэйн пылал как само пекло. Прибывшие через десять минут работники пожарной бригады распивали что-то в бутылке из темного стекла. Вероятно они выпивали за то чтобы дом вместе с его ужасами катился в преисподнюю.
По утру же, дом вместе с окрестностями был сравнен с землёй и посыпан солью. Местное священничество провело многочисленные обряды на этой земле и водрузило памятный крест на пепелище.
Как будто бы это могло спасти город от того зла, что принёс с Той Стороны, Реаниматор.
Я помню тот день когда он приехал в наш город.
День был погож, в то время как этот человек мрачен и скучен.
Он был немногословен, молчалив и обладал надменным взглядом на мир, это было очевидно по тому как он окидывал взглядом людей. Его глаза и волосы имели неопределенный цвет.
Руки были тонкими, субтильными, а белые пальцы все время шевелились и перебирали воздух. Во время кратких бесед, мистер Уэйн любил складывать руки, перекрещивая пальцы, и непрестанно шевелить ими во время разговора. От этого зрелища создавалось пугающее впечатление; Белые пальцы дергались и двигались, напоминая движениями щупальца некоего существа; Все взгляды в тот момент присутствующих завсегда были прикованы к этому виду.
Уверен, он мнил что знает что-то такое, что неподвластно всем прочим людям.
О себе же мистер Альфред Уэйн отзывался как об ученом муже из Бостона, занятым геркулесово-важными исследованиями; Имеющими фундаментальное значение для человечества, и науки.
Альфред приехал в Салем издалека, судя по потрепанности его одежды и полнейшему географическому кретинизму. Он привёз с собой много вещей; Многочисленные ящики, коробки и булькающие контейнеры. Более всего вызывал интерес у меня и у других горожан, огромный, похожий на гроб ящик. Гроб был металлическим, крепко скованным, и был он казалось литым.
В ящике же, по его заверениям, находились очень хрупкие приборы и приспособления для его научных изысканий.
Боб Дилан и Стэн Марш, двое крепких парней помогавших за пару долларов втащить всю поклажу доктора, после, в таверне отзывались об этом так: Альфред Уэйн ни на секунду не упускал из поля зрения потеющих грузчиков, видно не хотел чтобы кто-то из них невзначай посмотрел на содержимое его вещей. Особенно мистер Уэйн радел за огромный гроб и большой, метр на метр, ящик, который тщедушный доктор занёс в дом самостоятельно; Гроб, казалось, весил сотню килограммов, и был холоден как лёд, не смотря на тёплую погоду. Его, по приказу доктора, грузчики спустили в сырой подвал дома.
Мистер Уэйн выбрал для поселения небольшой, в меру изысканный двухэтажный дом на отшибе, что впрочем ни у кого не вызвало вопросов. Дом был построен в стиле классики Новой Англии и был давно заброшен. Где бы ещё мог поселиться учёный, который полностью поглощён своими исследованиями и не заинтересован в посиделках с чаем у соседей.
Альфред Уэйн редко бывал в городе. Каждый его выход в город совершался ближе к вечеру либо ранним утром, минута в минуту к открытию лавок. Этот человек шёл по город в надвитой на глаза шляпе, поднятыми до ушей лацканами плаща и вечно втянутой в плечи головой. Удивительно было то что он очевидно очень боялся и опасался людей, хоть и ставил себя выше прочих.
Один эпизод его поздней прогулки запомнился мне особо.
В тот вечер туман опустился на улицы Салема и ничего не было видно дальше пары метров. Сперва я услышал лязг его подкованных туфель, а затем из серой словно грязная вата неизвестности возникла его мрачная и сухопарая фигура. Бесцветные глаза блестели безумным холодным огнём из под надвинутой на самые очи чёрной широкополой шляпы. Руки он спрятал в карманы, а на лице в то время играла настораживающая улыбка. Он, улыбаясь своим безумным мыслям прошёл мимо меня, как будто я для него был не более чем призраком, сотканным из ткани тумана.
Удаляясь, он запел себе под нос какой-то заунывный марш. И ещё некоторое время из тумана под лязг туфель летела эта мрачная песня.
За три месяца проживания в доме, мистер Уэйн не позаботился о том чтобы хоть как-либо привести в порядок участок и само строение. Исключением составила покупка темных, словно смоль, тяжелых и толстых штор на все окна дома. Брошенные тут и там мальчишкой-разносчиком газеты «Salem Today», скапливались на заросшем, ни разу не кошенном газоне дома.
Что ставило в недоумение немногочисленных соседей доктора, помимо халатного и не свойственного педантичным и набожным жителям города пренебрежения к собственному дому — мусор. А точнее, его полнейшее отсутствие. Создавалось впечатление, что мистер Уэйн ничего не ест и не пьёт. Такое впечатление складывалось на основе факта отсутствия каких-либо отходов жизнедеятельности.
Как узнал я после, в доме у доктора так же отсутствовало водоснабжение, газ и электричество. Доктор Уэйн обходился керосиновыми лампами и свечами, как стало известно после.
Признаки интереса у Альфреда Уэйна вызывали различные захоронения, кладбища, морги и бюро оккультных и ритуальных услуг. На неловкие для себя вопросы, доктор отвечал с присущей ему серьезностью, одним из его увлечение было изучение традиций и технологий отправления мертвецов соединенных штатов в мир загробный.
Первые случаи похищений тел с местных кладбищ не сразу связали с приездом скрытного гостя, ведь людей страдающих психическими расстройствами всегда хватало.
После, начали пропадать трупы из местного морга при госпитале, а так же из агенств погребальных услуг. Кое-кто, сперва тихо, высказывал предположение о корреляции интереса гостя Салема и инцидентов, но напускное добродушие и радушие не позволяли заподозрить честного, хоть и безусловно эксцентричного джентельмена в подобном кощунственном поведении.
Точку в этой истории положил развязавшийся от пива язык работника местного морга, который проболтался о своей небольшой сделке с чудаком в чёрной шляпе. За определенную сумму, Ярослав Пшеков, польский эмигрант, продавал безродных и бессемейных мертвецов этому человеку. Особенным и неподдельным интересом доктора были свежие трупы людей с высоким интеллектом и разумом.
На визит полиции мистер Уэйн отреагировал холодно, его не удивило и не испугало посещение полисменов. Он был категорически против вмешательства «неотесанных деревенщин» в свою безумно важную работу, и разозлённые полицейские не посмели вторгнуться в дом без ордера.
После, мы придумали как можно поймать доктора «на горячем».
Департамент полиции заставил мистера Пшекова пойти на сотрудничество с полицией взамен неразглашения его сделки.
Польский эмигрант должен был прийти в дом к доктору и предложить тому очень свежий труп. Уэйн не был нисколько поражён тем фактом, что неблагонадежный работник морга нашёл того сам.
Господин Уэйн дал сдержанный, уклончивый ответ, подумать над предложением.
Наши надежды и планы не оправдались. Уэйн не явился в установленное время. Шельмец почувствовал неладное, это точно. Нам же пришлось нести гроб с лежащем внутри Абернати обратно в морг. Забытый в гробе, уснувший Уоллес Абернати, проснулся в момент отворения крышки гроба и попытки некропсии его ещё живого тела несколькими медиками-студентами. Его «Вопль Мертвеца» до заикания и нервной дрожи испугал студентов. Благо, никто из них не сошёл от этого с ума. Возможность присутствия сонного паралича была быстро отметена, после того как Уоллес объяснил в чем суть дела.
Этот мрачно-комичный замогильный случай попал в юмористический раздел “Salem Today». Благо администрация морга согласилась не привлекать внимание к этому инциденту.
После череды неудачных попыток поймать
Вместе с моим другом, Джоном Доусоном, мы дежурили у дома Уэйна, порой засиживаясь до утра. Как будто чувствуя нас, мистер Уэйн вёл себя необычайно тихо и ни разу не выходил из дому, за всю неделю нашего дежурства. Ради этого мне даже пришлось потребовать небольшой отпуск на службе.
За все время наших дежурств, мы каждую ночь слышали странные и необычные шумы и голоса исходящие из дома, наше любопытство боролось со страхом и ужасом от происходящего.
А когда темными вечерами на улицах начали пропадать подгулявшие горожане, ничто уже не могло сдержать ярости.
В ночь на ноябрь 20-го числа Салем потрясла череда чудовищных убийств. Жертвы были буквально разорваны на части и оторванные части были разбросаны на месте убийства. Казалось, здесь поработал душевнобольной мясник. Всю ночь полиция и горожане ловили убийцу и наконец загнали его в церковь, где под сенью ликов святых, убийца был застрелен. В убитом преступнике сразу же опознали пропавшего пару дней назад Джона Поттера. Его обезображенное лицо было сложно опознать в силу отвратительность внешнего вида: Его от природы белая кожа стала серой, подобно могильной плите, а глаза подвернула пелена смерти.
Какая сила могла так исказить человека?
Полицейские и местная милиция клялись, что никто не покидал пределов города. Ящик нашёлся в подвале и оказался ничем иным как гробом, или если выражаться более точно — контейнером со сложным механизмом состоящим из трубок и емкостей содержащих хладагент и неизвестный бальзамирующий состав.
В этом огромном холодильнике очевидно хранилось нечто отвратительное, что мистер Уэйн привез с собой из неведомых земель.
Пол вокруг груба был окружен начерченным мелом кругом из чародейских символов и нескольких десятков свечей. Из курильниц вился неприятный дурманящий аромат, из-за которого кружилась голова, и казалось, разум улетал в неведомые дали.
Я надеялся что записи в дневники прольют свет на эти события.
В тайне ото всех я изловил свободный вечер и уединился на чердаке, где мог при свете свечи предаться чтению.
Дневник вёлся красивым филигранным подчерком человека который привык мыслить объективно, при этом не лишён чувства прекрасного.
Каждая запись имела свою дату и судя по первой записи, дневник представлял собой дневник сочетающий в себе рабочие записи и заметки.
Вот что было в нём.
Запись первая
30.06.1925
С самого детства моей страстью было познание мира. Знания, казалось мне, давали власть над переменчивым миром. Я осуществлял познание мира через конструктивные так и через деструктивные способны, руководствуясь девизом услышанным когда-то: « Познание через уничтожение». Это вселяло в меня уверенность в том что мое дело — справедливо и право. Я был убеждён, в том что нет границ в процессе познания всего сущего и попытки ограничить себя мотивированы природным страхом человека перед собственным развитием.
Их мысли. Их страхи. Их драгоценные чувства и переживания для них важнее чем совершенствование себя и окружающего мира.
Я испытываю ненависть к ним.
Запись номер два
06.07.1925
Их страхи заразительны.
Как бы я не пытался игнорировать мнение моих коллег и тех кого я именовал — друзьями, их отношение понемногу проникало в меня. И я решил найти тех, кому близки мои идеи и моя философия научного метода.
Запись номер три
05.09.1925
Когда я казалось пресытился миром материальным, меня завлекло и поглотило желания познания мира лишенного привычных физических законов.
Мои первые изыскания в этой области полностью сокрушили все известные мне законы ньютоновской физики и даже теории еврея Эйнштейна!
Физика, химия, биология и другие точные и не точные науки были просто ничем по сравнению с той стороной нашей экзистенции, которая для многих ощущается как выдумка и нелепица.
Эти записи постепенно начинали пугать меня, но я не мог. Не был в силах остановить чтение. Оно завораживало. Для меня это сравнимо с подглядыванием в замочную скважину Врат Ада.
Запись номер четыре
03.10.1925
Первоначально мои первые потуги на эзотерическом поприще были скудны, оправдывал я это дефицитом точных твёрдых изданий. Всё что находилось в общем доступе и то что мог достать неискушенный студент было ничем иным как теми самыми выдумками и нелепица сродни детским сказкам.
Фольклоры Земли содержали более точную информацию о изучаемой мной сфере. Во лжи всегда доля правды.
В 20м веке существует множество фолиантов и гримуаров по оккультных наукам и эзотерика, но немногие из них имеют под собой сколько бы ни было твёрдые знания. Одним из странных трудов оказался фолиант «Чёрная курочка», пера неизвестного солдата времён Наполеона.
Запись номер пять
13.12.1925
Изучая древние сказки востока, я наткнулся на сказ о безумном арабе, Альхазреде. В тексте упоминался его труд — «Книга о древних».
Каково было моё ликование, когда я узнал, что труд сего просвещённого араба действительно существовал! И существует до сих пор!
С величайшим трудом мне удалось достать не совсем точно переведённую на английский, частичную копию его книги — Некрономикона.
Как жаль, что я не знаю арабского языка. Я бы приложил все усилия чтобы найти и изучить оригинал.
Запись шесть
06.02.1926
Досужие домыслы вселяли в меня раздражение, пока я в результате длительных умозаключений не пришёл к выводу, что нет смысла таить обиду на невежд за их невежество. Результаты моих трудов и апофеоз моей работы станет моим самым убедительным аргументом для них.
Запись седьмая
1926 год
Говорят, те кто хотя бы прикоснуться к копии труда великого араба, попросту сойдут с ума. Мой ум до сих пор в здравом состоянии и память не даёт осечек.
Этот труд… Он просто… Волшебен. Даже то немногое что я смог подчеркнуть из него. Завораживает. Все эти ужасные и безумные чудеса действительно существуют. Я должно быть безумен.
Как бы это знание изменило всё представление человечества о их месте во вселенной! Все эти закостенелые глупцы. Они никогда не примут правды о самих себе.
Как когда-то Птолемеева абсурдица была свергнута Коперником, так и мой труд о Неведомом пошатнёт всё мироздание! Нужно лишь найти доказательства этого!
Запись восьмая
713 год
Я смог добыть некоторых потусторонних существ.
Признаюсь, мне казалось кощунственным прикасаться своими руками к их телесам. Они были совершенны. Но наука требует жертв. Всегда.
«Девятая, по нумерации Уэйна, была написана более взволнованным подчерком нежели прошлые. Это говорило о сильном волнении Альфреда».
Запись девятая
1901 год
Начатые мною несколько лет назад поиски доктора из Мискатонского университета почти увенчались успехом.
Как же это классически. Непонятый Гений с большой буквы.
После инцидента в 1921 году в Бостоне, он исчез.
Никто не пытался его искать, даже его близкий друг.
Он бормотал что-то о армии мертвых когда я нашёл его в каком-то захудалом пабе, какой позор для человека науки предаваться подобным страстям! Увы, из его пустой пьяной болтовни я узнал мало нового.
«Полная тарабарщина».
;;; ;;;;; ;;;;
;;;;;;; ;;;;;; ;;;;;;;
;;;;;; ;;;; ;;;. ;; ;; ;;;;; ;;;;
Запись номер одиннадцать
1926 год
В последнее время мой разум как будто витает где-то, в неведомых сферах. Даёт о себе знать усиленное изучение таинственных трудов.
Запись номер двенадцать
1926 год
Как стыдно. Такой ум вынужден умирать в бараке вместе с больными корью. Он знал, знал что заниматься прежней работой опасно, но бросить медицину он не мог. Попеременно занимаясь делом своей жизни и трудом в чумном бараке, он втайне продолжал экспериментировать с жизнью и смертью. Как же притягательно! Клянусь богами!
Когда я нашёл его, он умирал.
Кратко изложив суть своих желаний, я попросил его об одной услуге.
Я знал, что мне не хватит знаний подхватить знамя его исследований, и он сам не желал подобного. Как и все первооткрыватели он был честолюбив и самолюбив, и не мог позволить кому-либо забрать себе плоды своего труда.
За все эти годы он так и не нашёл, пока, точной технологии реанимации только что умерших людей. А я не мог позволить загубить его плоть.
Я похитил доктора Герберта Уэста из госпиталя и скрыл в съемном доме.
Запись номер тринадцать
1926 год
Я постарался сделать всё чтобы облегчить страдания доктора. Я не мог позволить ему оставаться одному и потому покинул его ненадолго, дабы забрать из его дома все приборы и реактивы. И конечно же записи.
Доктор Уэст с неохотой доверился мне. Огонь в моих глазах, такой же огонь, что пылал в нём всю его жизнь. убедил доктора в чистоте моих намерений.
На последнем издыхании доктор помог мне своими инструкциями и идеями создать хранилище для его тела. Будучи под впечатлением от инцидента с канадским хирургом, он убедил меня отсечь ему голову и разместить в аналогичном контейнере, до тех пор пока я не смогу вернуть ему полноценную жизнь после смерти.
Запись номер четырнадцать.
К черту дату
Доктор Уэст умер 23 сентября 1926 года в 06:25:30 утра.
В последние минуты я не отходил от его постели и держал все инструменты подле себя. Как только я констатировал факт смерти, я приступил к делу.
Деликатно я отсоединил драгоценную голову профессора и разместил в контейнере с нервной и мышечной тканью таинственной африканской рептилии. Выверенная доза «Препарата» была впрыснута мной в мозг доктору через висок.
Первые минуты он не подавал признака жизни, пока наконец веки его не задергались и он не закричал.
Тело доктора я положил в контейнер с консервирующей системой и загерметизировал. Доктор был очень этому рад, но был удивлён и разочарован тем фактом, что он не способен управлять им подобно Эрику Морланда Кла-пем-Ли.
Я задал вопрос, что мучал меня, как и раньше его: «Что там, за гранью жизни»?
Доктор Уэст мрачно улыбнулся и ответил: — «Только Тьма».
«Было ли то что я прочёл записями безумца, писавшего эти строки в горячечном бреду? Неужели этот чернокнижник действительно оживил некоего безумного доктора и отсек ему голову подобно рыбе?
Я не верю в это! Я не уверен в действительности описанного, ведь я привык верить фактам и руководствоваться логикой, не слепой верой.
Из фактов я мог привести только расхищение могил и покупка тел в морге, да эти сумасшедшие записи психопата. Пропажи горожан без найденных тел явно указывающих на виновность Уэйна, так же не могло служить доказательством. Если убийства бедного Джона Поттера были следствием его богопротивных экспериментов, то тому кто называет себя Альфредом Уэйном точно не сдобровать.
Легковерным жителя этого было бы вполне достаточно чтобы убедить себя в верности своих гипотез — мне этого было мало. Обвинения были тяжкими, между тем меня интересовало только одно — правда и доказательства его тёмной природы.
И я продолжил чтение»
Запись номер пятнадцать.
«Под менторским взором доктора Герберта, я продолжил его эксперименты и попытки довести вакцину до совершенства.
Для этого нам нужны были трупы. Уэст приказал мне найти свежие тела людей с развитой центральной и вегетативной нервной системой, такое свойство было характерно для очень умных и чувственных людей.
Умеющих сопереживать и обладающих высоким контролем над телом.
Я почувствовал себя в замешательстве.
Холодные глаза доктора меж тем холодно поблескивали, когда он смотрел на меня сквозь зеленоватую пелену раствора. В его глазах читались мысли, которые мне не пришлись по… душе».
Запись номер шестнадцать
«Добыча тел оказалась непростым делом, меж тем я успешно управился с ним, добыв несколько свежих и не очень, трупов.
Первые эксперименты оказались неудачными.
Привожу отчёт.
Пациент № 1
Негр средних лет, крупной комплекции, умер вчера от сердечного приступа.
Место работы при жизни — порт Салема.
Реанимация прошла успешно.
Постепенное впрыскивание вакцины в мозг и сердце при дополнительной стимуляции электрическими разрядами нервной системы пациента через позвоночник, дало неожиданный результат.
Пациент вернулся к функциональности спустя пять секунд после начала процедуры.
Памятуя предыдущие опыты доктора, пациент был предусмотрительно скован и потому не смог совершить лиха.
Пациент был повторно умерщвлён проникающим ударом острого предмета, ножа, в спинной мозг; В районе соединения спинного и головного мозгов.
Итог: Гипотеза о легком умерщвлении возвращенца была доказана.
Разработанная мной методика так же дала положительные результата и принята к сведению.
Пациент №2
Молодой человек европейской наружности.
Смерть постигла несчастного сегодня от удушения.
Тело было получено спустя несколько часов после констатации смерти.
Примечание: Удивительно то что доктор Уэст не учитывал в своих экспериментах и гипотезах причины приведшие особь к физиологической дисфункции. Возможно это и было недостатком его изысканий? Не буду этого утверждать при нём.
С молодым организмом воскрешение прошло успешней.
Воскрешенный субъект проявил сдержанность и не стал проявлять агрессивного поведения.
Он успел спросить лишь: « Где я ?» — Прежде чем Уэст гаркнул мне из своей банки — убей его.
Я без промедления, хоть и без особого желания, но исполнил его приказ.
Мне было жаль лицезреть удивление в его голубых глазах когда жизнь повторно прервалась в его теле.
Вывод был таков:
Молодой организм с тривиальными и не деструктивными причинами дисфункции менее склонен к некротическому безумию, нежели люди пожилого возраста с разрушительными причинами гибели.
Уэст становится невыносим».
Запись номер семнадцать
«После длительных обсуждений с доктором было решено попытаться вернуть его тело во власть Разума.
При помощи добытых деталей и инструментов я смог соорудить на верхней части торса Уэста некое подобие металлического седла, плотно зафиксировав ремнями.
Металлическая пластина из сплава алюминия и стали с винтовым отверстием посередине должно было стать гнездом для контейнера с головой Уэста.
Последующие изменения внесённые в конструкцию вита-бака Уэста позволили ввинтить голову доктора в отверстие и плотно зафиксировать.
Повторение моей технологии на теле Уэста смогло вернуть то к жизни и подчинить разуму Уэста.
Теперь доктор Герберт Уэст мог самолично заниматься исследования, я же стал его ассистентом и «коллегой».
«Это казалось невероятным мне, как такое может быть? Вероятно это Безумие.
Может с ума сошёл я один? Думал я тогда».
Запись восемнадцать.
«Заполучив несколько свежих тел, я убедил доктора попробовать воспользоваться силой колдовства и подлинной некромантии.
Первым был азиат лет тридцати, умерший от отправления.
Начертав на теле убитого должные символы, я призвал его дух обратно в тело.
Получившееся создание мало походило на человека.
После конвергенции, эмигрант из Китая изменился и стал уродливым созданием с острыми клыками и когтями. Кожа сморщилась буквально на глазах, а очи его налились кровью. Тварь закричала и только крепкие руки немертвого Уэста смогли размозжить голову этой твари.
Я был чрезвычайно испуган, в то время как Герберт был как обычно хладнокровен, только за стеклом банки в глазах доктора играл самодовольный огонёк.
Перепроверка показала, что в тело азиата вселилась чужая душа, и от того произошли подобные изменения.
Со вторым телом подобного не произошло и оно вернулось к функциональному состоянию. За исключением того что у нас получилось именно умертвие, не оживший человек. Сиречи — нежить. Существо non vitale.
Неудачный эксперимент был немедленно уничтожен.
Следующий эксперимент произошёл по иной методике.
Я умерщвил торговку какой-то мелочью, заманив её ко мне домой, убив при помощи нежного удушения.
В оживленную женщину средних лет, при помощи всё того же спиритизма был вдохнут её дух. Прежнее разрушительное поведение было прекращено и пациент замер в оцепенении. С каждой секундой взгляд её становился всё более осмысленном и с глаз опадала пелена бессознательности и тривиального безумия.
Я был сконфужен.
Она повернула ко мне голову и посмотрев прямо мне в глаза произнесла: «Вы прекрасны. Спасибо!» — И на её бледно-розовом лице заиграла улыбка.
Она успела только вскрикнуть, когда Герберт Уэст что есть сил сжал её горло и раздавил его. Доктор был явно зол и раздосадован и потому никак не пожелал прокомментировать это.
Неужели успех?
Мне кажется, доктор зол из-за того что моё колдовство смогло сделать то чего он не достиг за более чем двадцать лет своей научной карьеры.
Признаться, я тоже удивлён, судя по всему оживление при помощи одной только вакцины происходит не так как полагается. В чем же причина? Неужели в столько отрицаемом им феномене души?
Неужто без души, воскрешенный человек не более чем тварь, подобная убитой Уэстом. Все ранее воскрешенные нами люди были безумны, и только те кому вакцина была впрыснута после мгновения смерти — только они не были поражены некротической агрессией».
Запись номер девятнадцать.
«Боюсь наши эксперименты не остались не замеченными, чего и следовало ожидать. За моим домом последнюю неделю следят какие-то типы, и польский проныра до того пытался навязаться мне с продажей тела.
Посоветовавшись с доктором, мы решили покинуть город в кратчайшие сроки.
Мы предполагаем воспользоваться туннелем в моем подвале что вырыли когда-то контрабандисты, от чего собственно и я выбрал именно этот дом для приобретения.
Но мы не сможем уйти незамеченными и потому было решено оживить последнее имеющееся тело что мы разместили в бывшем саркофаге Уэста.
Обезумевшее создание должно было отвлечь жителей Салема от преследования меня и доктора».
«Проклятье! Когда я дочитал дневник, меня охватила досада и злость.
Так близко! Как мы пропустили замаскированный проход за город в подвале? Теперь этого не узнать, ведь дом и подвал были уничтожены».
Спустя неделю после происшествия, взбудораженное население города постепенно вернулось к нормальному состоянию. Следа доктора Уэста и «Уэйна» не было и в помине. Как можно было пропустить человека с аквариумом для рыб вместо головы — уму непостижимо!
И только вчера, темная тень реаниматора вновь накрыла наш город.
Позавчера ночью, когда тьма опустилась на город и сезонные дожди лили так что ливневки не справлялись с потоком, глубокой ночью, с черного хода моего дома раздался стук в дверь.
Зажав в руке револьвер, я крадучись пробрался к двери и выглянул в глазное отверстие двери. Было очень темно и я ничего не увидел. Между тем, в дверь вновь постучали. Стучавший стучал весьма деликатно, по-джентльменски.
С минуту подождав, я рывком раскрыл дверь и выставив вперёд дуло револьвера, выскочил наружу.
Темная громадная тень накрыла меня и выбила из рук пистолет, со бряцанием упавшим куда-то к торцу дома.
Нечто темное и напоминавшее гориллу из цирка отошло в тень дома и из темноты была видна только лоснящаяся бледно-чёрная кожа.
Из всё той же тьмы раздался приглушённый, как из бочки, баритон, вопросивший меня о докторе Уэсте. Голос попросил меня держать голову ниже и взгляд устремлённым в землю, дабы обладатель голоса не просил своего приятеля Джона заставить меня сделать это насильно.
Разумеется, я ответил что не знаю никакого Уэста. Я продолжал упираться и тогда говоривший наклонился и в слабом свете луны я увидел восковую голову на плечах у этого создания; голову с двумя голубыми камешками вместо глаз. Создание держало в руках коробку накрытую чёрной тканью с которой текла вода. Я схватился за накидку и сорвал её с коробки и чуть не задохнулся от ужаса, ибо в ней, за зеленоватым стеклом находилась голова. Голова внимательно смотрела на меня и спросила ещё раз о докторе Уэсте. К своему стыду, я закричал от ужаса и закрыл глаза. В следующее мгновение я ощутил жгучую боль от звонкого удара по голове и потерял сознание.
На следующее утро я очнулся в собственной постели как ни в чем не бывало, за исключением того что очень болела голова и на лбу красовался сильный ушиб как от удара молотом по наковальне.
Вспомнив произошедшее ночью, я бросился на чердак и к своему ужасу обнаружил пропажу дневника Уэйна.
Следом я бросился вниз к чёрному ходу и внимательно изучил всё что мог и то что мне оставила природа после своего беснования.
Возившаяся в саду Анна, моя жена, была очень удивлена и напугана, увидев моё бледное лицо с безумным выражением и взглядом полным сумасшествия и неверия.
Мою шишку она объяснила тем, что мой друг, некто Эрик Морланд, принёс меня вчера домой вместе с чернокожим приятелем. Объяснил он это так: Мы вместе выпивали в кантине и выйдя наружу, я оступился на скользком камнем и расшиб себе лоб. Но мой любезный друг со своим товарищем донесли меня домой.
«Это случилось сегодня ранним утром. Они принесли тебя, и оставили у крыльца. Второй джентльмен казался больным, кожа его лица была неестественно бледной и неестественной».
Завыв от отчаяния, я упал задом на деревянный пол и накрыл саднящую голову руками, вскрикнув от боли.
Взвизгнув, моя дорогая Анна порхнула ко мне и прижалась телом.
В её мягких руках мне стало легче и отчаяние постепенно отступило.
Пускай моя история покажется странной, безумной и сумасшедшей, поверьте, я сам знаю насколько дико это всё звучит. Я не знаю, где правда, а где ложь. Я не могу ничего доказать, соответственно всё это равносильно байке в портовом трактире от пьяного матроса, травящего байки за кружку пива.
Но поверьте господа! Это всё правда! Когда-нибудь, я это докажу.
Когда-нибудь я найду мистера Уэйна, или как он теперь себя называет, и доктора Герберта Уэста, по прозвищу «Реаниматор»; Человека со стеклянным баком вместо головы. Попомните моё слово! Я найду доказательства!".
;
Рецензии и комментарии 0