Гибель бога

Гибель бога

Кипящие море сражения бушевало вокруг города. Оцепление осады сдвигало свой фронт под стены домов, кольцо сжималось, не смотря на все усилия защитников удержать штурмующих бесновавшихся людей.
Вокруг города стен не было, каких-либо укреплений тоже, до этого они просто не требовались. И бой готов был вот-вот вылиться на мирные улицы. Местами Тёмные уже неслись к центру города, к Велейной площади, и разрушали, что могли разрушить, и убивали тех, кого могли убить. Сносили уличные фонари, разбивали окна, ломали лавки и громили скульптуры. С неистовой злобой насиловали, издевались, над теми, кто не мог за себя постоять, и убивали, убивали, кровью забрызгивая белые стены Арканонта.
Это конец. Неужели всё вот так и закончится…? — думал Соливейт, выглядывая из витражного окна, с высоты башни обозревая бессмысленную бойню, происходившую вокруг.
Соливейт понял и остро осознал, что рано или поздно они доберутся до астрологической башни, и тогда поддерживать защитный купол ему будет невозможно. Они просто убьют его, и волшебство падет, а вместе с ним и весь город.
Вспышка. Слепящий свет озарил и своей интенсивностью перебил всевозможные небесные светила. Соливейт резко отстранился от разноцветной мазаики окна. Последующий мощнейший гул, вместе с сотрясением всего и вся, заставил рухнуть на каменный пол молодого ученого и мага.
Это снова ударил фиолетово-синий луч, когда-то кем-то названный Молотом небес, ударил и отразился от защитного поля, которое тонкой тканью оберегала вечный город от злой воли неведомого божества.
Удар пронзил острой болевой пульсацией всю сущность Лива, прямо до глубины души. Ведь волею Соливейта и только его одного, поддерживался купол. Поэтому каждый раз, как снова возникал из внешнего ничто молот небес и сталкивался с магической защитой, каждый раз удар приходился, в первую очередь, по нему — Ливу. Тысячи людей по всему Арканонту подпитывали своими эманациями волю жреца в башне. Но этого было не достаточно, что такое воля кучки людей, против могущества сверхбожества.
На белокурых волосах Соливейта осела пыль, в пыли было все помещение. Свет подсвечивая её, идя через множество кристаллов, пропускаемый сквозь навершие магического посоха, подпитываемый и изменяемый висевшими в воздухе чарами, после отражения несколькими зеркалами устремлялся вверх, в прозрачное отверстие свода башни. А дальше вьющимся потоком питал щитовое поле, полусферой окружающие город.
Вдруг на Велейной площади, кругом опоясывавшей башню, возникла лучистая точка, после которой яркая вспышка явила великую и могучую фигуру. Он наконец прибыл. Несомненно это был он — Ансхигансвебт, последний из богов на этой земле. Остальные же пали в неравном бою, либо были предательски уничтожены тёмными. Самое печальное, что этому способствовали те же люди, которые недавно молились и воздавали хвалу божествам.
Появление и само присутствие бога способствовало тому, что воодушевлённые защитники города смогли оттеснить тёмных и восстановить оборону.
Ансхигансвебт страдальчески обозревал происходящие во всём мире, в создании которого участвовал, воплощая мысли единого творца. Не смотря на ужасы битвы, он не давал людям отчаиваться. Казалось он уделял внимание каждому, кто бы не взглянул на него; кому словом, кому улыбкой, кому сочувствующим взглядом вселял он надежду в сердца людей.
От фронта баталии, пространственным скачком преодолев весь город, на площадь выступил старейшина города Истамысл. И постукивая посохом стал приближаться к проявленному образу творца.

— Почему же так долго? — сразу после кивка приветствия, как старшему брату, спросил Истамысл.
— Арканонт не единственный город нуждающийся в моей защите, и не единственное место в мире, нуждающиеся в моем внимании, — молвил в ответ Ансхигансвебт.
— Их слишком много стало, а нас слишком много пало, если бы не ты, мы бы не сдержали их, — с горечью проговорил старейшина, требуя понимания.
— Это происходит на всех просторах нашего мира. Я покажу тебе причину бедствия и войны. Это было неизбежно. Рано или поздно Он бы обратил бы внимание на наше мироздание.
— Кто он?
— Имя ему Сшатёльмаянах...- сказал бог и заглянул в разум Истамысла, передавая туда мыслеобразы напрямую, силой своей мысли.

Соливейт очнулся и стал вставать, отряхивая свою мантию. Чары создающие защитное поле заметно ослабели. Заметив это и осознав, Лив встрепенулся, и не замечая происходящего вокруг, стал ошарашено зачитывать заклинание и чертить пальцами знаки в воздухе над каждым кристаллом и зеркалом. Особое внимание он уделил своему молочного цвета посоху, через который свет проходил в первую очередь.
Закончив с этим и перепроверив всё ещё раз, Лив с удивлением обнаружил, что не слышит шума сражения за окном. А также он почувствовал, что по местности вокруг разливается беспричинная и первичная радость, благодать и сокровенная любовь.
Он наконец явился, — с этой мыслью Лив прильнул к окну.
Слышался женский плач и редкие стоны раненых. Кто-то пытался спасти от смерти воевавших на рубеже, кто-то отпевал умерших, кто-то же бесцельно бродил по улицам города не желая воспринимать происходящую действительность. Большинство жителей устремились к центральной площади поприветствовать Ансхигансвебта, на бога в благоговейном трепете устремилось множество глаз. Вдалеке, за чертой Арканонта, войны отгоняли убегающих в паническом страхе тёмных.
Рядом с башней, перекрывая пол неба, застыл огромный человекоподобный силуэт. С высоты башни Лив видел лишь низ тела и ноги божественного, тени не было. Напротив бога, у края площади, стоял глядя вверх Истамысл. Его взгляд был отсутствующим, а фигура неподвижной, лишь темно-алый плащ развевался по ветру.
Снова Лив ощутил опасность и тревогу, ощущения исходили от неба, казалось сам мир предупреждал о грозящей атаке на него.
Вспышка. Удар и потрясение. Но на этот раз Соливейт осязал телом и душой лишь давление, не сильное, но чувствительное. Атака Сшатёльмаянаха отражена, но это заслуга не только молодого мага.
Соливейт высунулся по пояс из окна.
Ансхигансвебт протягивая руки к щиту наполнял его своими магическими мощами и энергией. Теперь последний из богов сам лично встал на защиту Арканонта.
Солнце ушло за горизонт, оставив небо за собой в виде кровавых всполохов, а тучные облака превратились в фиолетовые клочья. Казалось небо отражало происходившее на земле: залитые кровью белые улицы, кучи трупов, жестокое побоище, боль и ужас.
Бесноватые тёмные отступили, давая передышку измученному городу. Но это не надолго. Глядя в подзорную трубу, с хорошим увеличением, Лив смотрел на полчища кишащих фигурок, окруживших город плотным кольцом. Они готовились к новому нападению. Злая воля, Одного в себе — Сшатёльмаянаха, подпитывала их, внушая снова идти на приступ. Тёмные чувствовали превосходство своего бога, которому стали служить по неволе.
Почему поневоле? Это было заметно по их лицам, иногда на них возникали просветы чувств помимо ненависти, злобы, алчности и садизма; в виде сожаления, страха, отчаянья и душевных мук. Никто точно не знал, откуда появились Тёмные. Ясно было одно, что они ненавидели всё живое и неживое в этом мире, ненавидели сам мир, правда не своею ненавистью.
Ливу не давало покоя одна деталь: перед появлением беснующихся полчищ, пропадали люди, пропадали села, поселки и даже целые города. Дети же пропали сразу же бесследно, как только это всё началось. После исчезновения людей, исчезала природа, безжизненная голая равнина, превращающаяся в пустыню — вот последствия вторжения тёмных.
Лицо Соливейта осенила страшная догадка, заставив его самого замереть в напряженной позе и отбросить смотровую трубу.
Не может быть! — подумал он, не желая принимать чудовищную мысль.
На лестнице, послышались торопливые шаги. Дверцы в полу отворились и в чертоги башни вбежала девушка. Желтоволосая и немного рыжая, с веснушками и зеленоглазая, одетая в легкое узорчатое платье. Взволнованно улыбнулась, как-будто что-то может случится с ним в высокой башне, и бросилась в объятия пустив слезу.
Лив любил её всю, без остатка. Её смех, её ясные очи, веселый нрав, весь её образ. К удивлению главного мага, его возлюбленная Алиша отвечала взаимностью. Он никогда не спрашивал почему, да и не хотел. Они поцеловались в объятиях.

— Ты должна остаться со мной, здесь, в башне, — начал уговаривать Лив, прижимаясь носом к щеке Алише, чувствуя общее тепло. Он имел право волноваться.
— Там, — отстроняясь твердо сказала Алиша, — там я нужнее.
Она указала на город за окном.
-Но...- хотел продолжить Лив.
— А ты нужен здесь! — перебила Алиша, — если бы не ты и дед Истамысл, мы бы давно все погибли.
— Я не хочу расставаться, не хочу тебя терять, — просто проговорил Лив, удивляясь храбрости и твердости девушки, хоть и заметил, что ей это давалось нелегко.
Они снова обнялись и чувственно поцеловались.
Она скрыла свои мысли от него. Он понял лишь то, что Алиша, ради общего блага, не хотела мешать ему чародействовать. Смотря прямо в глаза, она стала отходить назад.

— Если меня не будет при следующем нападении, то кто-то умрет, а кому-то не успеют вылечить раны, и чья-то душа спокойно не сможет уйти из мира сего, — тихо проговорила Алиша, продолжая отходить назад, а затем резко повернулась и устремилась к распахнутым дверцам.

Лив смотрел ей в след, понимая всё что она сказала, её правоту, которую он и так осознавал. И всё же, он вдруг почувствовал, что видит Алишу в последний раз.
Не сдерживаясь, Соливейт ломанулся вслед за целительницой. И догнал бы её, и будь что будет, не смотря на то, что удаляться от скипетра ему категорически нельзя, иначе остановится магия.
Его остановил росчерк бирюзового кристалла, который возник прямо в пространстве и преградил путь. Разрез расширился и впустил в башню старейшину Истамысла, за спиной которого проглядывали улицы города. Сразу же за ним схлопнулся пространственный переход. Старик не любил перемещаться обычным способом.
— Сколько раз я говорил тебе, что она будет отвлекать тебя от дела и учения?! — строго, смотря прямо в глаза, сказал Истамысл. Он уловил, ещё стоя на площади, что происходит, и мотив Лива.

Соливейт молчал, ему сильно захотелось отпихнуть старика в сторону и броситься в догонку за Алишей. Но он сдержал себя и посмотрел в ответ, ища сочувствия.

— Ты готов был сейчас вот так вот сбежать и бросить всё тут, — уже смягчившись изрек Истамысл и добавил, — Ты должен уважать её решение полное мужества!
— Я понимаю, — вымолвил в ответ Соливейт, ему казалось, что силы покинули душу и тело, его охватило отчаянье, страх за любимую был сильным.
— Я пригляжу за ней, обещаю! — положив руку на плечо Лива произнес городской старейшина, читая чувства парня, как страницы книг.

Лив кинул, и согласившись почувствовал облегчение, а вместе с ним душевный подъём. Понял, что вёл себя, как неразумное малое дитя.
Новый удар крупного молниеносного луча заставил слегка присесть сощурившегося Соливейта. Ансхигансвебт посохом отразил и рассеял молот небес, расщепив его на множество малых молний, которые ударили далеко за Арканонтом и заодно поразили становища тёмных.
Послышался шум, создаваемый множеством орущих глоток. Тёмные не замечая потерь пошли на новый приступ.
Истамысл, читая замысловатый речитатив, взмахнул посохом, появившаяся черта быстро расширилась и показала равнину, с баррикадами и готовившимися защитниками города.
— Держи себя в руках, на тебя многое возложено, — воодушевил старик, и хотел уже было пройти, но повернулся и с улыбкой сказал, — Не заставляй меня думать, что я зря доверил пост главного мага.
Соливейт не успел ничего ответить, старейшина исчез, портал закрылся.
Молодой маг, без лишней мысли и отрешенно, принялся проверять исправность оберегательного чародейственного механизма. Старик прав. Где-то там на передовой, сдерживая жестокую осаду, бились его друзья и близкие люди, он не должен их подвести.

Там, куда устремилась мысль Соливейта о близких, в том районе, куда переместился Истамысл, шло самое ожесточенное сражение. В этом направлении Тёмные сконцентрировали основные свои силы. И было понятно почему. С этой стороны вёл самый короткий путь на Велейную площадь, к центру города. Людей защищающих Арканонт здесь было не мало, но враги превосходили числом, и постоянно пребывали им подкрепления.
Тёмные не владели волшебством и какой-либо магией. В руках у них были разные орудия, подобранные ими или отломанные от строений. С их стороны на баррикады валились камни, прутья, обломки и всякий хлам.
Защитники, владеющие магией, дрались голыми руками, предпочитая отбивать атаки чарами и силой собственного духа, другого способа они и не знали. Обороняющиеся посылали в осаждающих ментальные, телекинетические и атаки стихий, освещая ночь яркими вспышками. Они не хотели смерти тёмным, пытались лишь оттеснить их от города. Магию для борьбы приходилось придумывать, создавая её новую прямо в пылу битвы. В этом мире, до этого не знали, насильственной смерти, убийств и воин.
Вспышки боевой магии были редки. Горожанам, чтобы сдерживать врагов, достаточно было стоять тесным строем, дабы душевным единым порывом блокировать неистовые и кровожадные стремления темных, не давая им приблизится. Рабы Сшатёльмаянаха были переполнены злобой настолько, что их человекоподобный облик покрывал ореол черноты, похожей на смог, к которому примешивалась воля Одного в себе. Их собственная злость и ненависть не позволяла даже приблизиться к людям Арканонта, которые были преисполнены светлыми помыслами.
Но тёмные активно и беспрерывно метали и швыряли, что попало в арканцев, иногда попадали, раня и убивая. Насмехались, злорадно улыбаясь, оскорбляли словами и непристойными действиями. И как только моральный дух защищающихся падал, врывались в арканский строй, и нещадно забивали до смерти, тех кто оказывался на пути. До того момента, пока арканцы собравшись духом не восстанавливали строй и чары. Так продолжалось и мучительное противостояние, враги пытались прорваться за баррикады, а защитники держали оборону.
Но в этом очередном нападении нечестивые тёмные вели себя несколько иначе.

— Смотри, что-то они прыть свою поубавили, — задумчиво молвил Контивир, укрываясь за наваленной грудой камней.
— Так, значит они точно что-то затевают. Не расслабляемся! — объявил, рядом проходя между укреплениями, один из защитников, его лицо украшал крупный шрам, а на запястья обхватывали блестящие браслеты.
— Думаю, что труднее всего сейчас нашему другу, — продолжил беседу Контивир, обращаясь к сидящему справа от него человеку, который теребил в руках вычурный металлический амулет.
— Знаешь, как бы ему трудно там не было, — ответил Дарилим, хозяин амулета, и указал на башню.
Стараясь перекричать шум сражения он добавил:
— Хорошо, что он не тут с нами.

В стену соседнего дома влетел здоровенный булыжник, тёмные приближались. Белые и светлые одежды арканцев контрастировали с наступавшими полчищами врагов.

— Да, там его место, защищает весь город, — согласно проговорил Конти.
— Нет, не поэтому, — сказал Дарилим и на немой вопрос друга ответил, — он бы не выдержал…

Контивир не сразу понял о чём идёт речь, пока не всмотрелся в сторону кивка Дари. Его взору открылось неприятное зрелище.
Наступавшие остановились. Один из тёмных выступил вперёд и стал приближаться к укреплениям, он тащил за собой молодую женщину, тянул её за волосы. Женщина кричала от боли, умоляла о пощаде, всхлипывала: «Не надо, прошу, хватит..». Двое других несли следом тяжелый камень. Им было весело, они с нетерпением наслаждались.
Защитник со шрамом не стал дожидаться злой расправы и бросился на помощь.
Двое тёмных позади от неожиданности бросили булыжник и отпрянули назад. Впереди стоящий продолжал удерживать свою жертву.
Чем дальше защитник удалялся от строя своих, тем слабее становилась его воля и силы. Пара горожан, заметив это, хотели поддержать защитника и рванулись вперёд. Их остановил старший маг, главный по обороне на этом участке, запретил, и всё понимая с горечью сказал: что нельзя ломать строй.
Кажется, его зовут Велстан, — вспомнил Дарилим имя защитника.
Нечестивые бросились со всех сторон, выбегали из узких улочек, прыгали с крыш низких домов. Они окружили и навалились на Велстана. Арканец из последних сил, собрал воедино остаток воли и резко свел вместе перед собой руки, как буд-то хлопнул в ладоши.
Раздался звон браслетов, вслед за этим вспышка света раскидала в стороны негодяев.
Велстан не успел отдышаться, прямо в лицо ему прилетел метко брошенный кусок барельефной ограды. Защитник повалился на землю. Никто ничего не успел сделать. Ему накинули на шею петлю, скрутили и утащили в толпу. Женщину же злодеи стали злорадно топтать толпой.
Дольше терпеть уже мочи не было. Старший скомандовал и арканцы в единстве, в яростном и благородном порыве выскочили за укрепления, и волшебством да чистым духом смели тёмных за пределы города. Женщину спасти не удалось.
Нечестивые отступали, когда им давали отпор, а затем снова нападали, полчища их были неисчислимы.
Так прошли день и ночь.
Арканцы были измотаны, горожане отчаивались, а ряды защитников сильно поредели.
Сшатёльмаянах бил молотом небес регулярно, почти постоянно. Как гвоздь молотком, он забивал Арканонт. Ансхигансвебт больше не мог поддерживать арканцев, всё его существо было сосредоточено на щитовом куполе, защите города.
Тёмные придумали новые чудовищные злодеяния. Многих из тех, кого они взяли в плен, вешали на шестах, насаживали на копья и колья, распинали на крестах. Высоко поднимая, как знамена, понесли изверги мучеников.

— Смотри, что творят гады, — яростно, сквозь слёзы возмутился Конти, обращаясь к другу.

Тот не ответил.
Дари уже не мог смотреть ни на что, мужество покинуло его, вчера вечером он видел, как его любимая Севилия была сцапана лапами врагов. Дари больше не хотел и не мог сражаться, сидел спиной опираясь о стену, не знавшему могло показаться, что он и не жив.
— Вставай, — крикнул на друга Контивир и взял его за грудки, ухватив за мантию.
Дари не пошевелился и ничего не сказал, лишь отвернулся.

— Если ты сдашься, то будут новые смерти, они схватят кого-нибудь ещё, — не сдавался Конти и заорал ему прямо в лицо, — Ты меня слышишь?!

Дарилим не слышал и не слушал, не хотел. Неожиданно он встрепенулся, проснулся из омута отчаянья и встал. Он услышал голос, призывающий, знакомый голос. Это была она.

— Не сдавайтесь, сражайтесь! — кричала Севилия во весь голос.

Замученная, вся в синяках и ссадинах, распятая на кресте, в порванных одеждах, она не сдалась. Арканцев пробудил её призыв, выйдя из оцепенения, они сомкнулись в строй.
Увидев это, нечестивые поняли, что получили, не то чего хотели. С ненавистью они бросили крест с девушкой, а когда он упал, толпой разорвали Севилию на куски, обливаясь кровью.
Дарилим всё это видел, в этот момент внутри него всё перевернулось, разбилось вдребезги, а взамен разлилась колоссальная сила.
Ощущая, что творится в душе у друга, Контивир отпустил его, и смутно понимая, что произойдет дальше, отошел на несколько шагов. Это же ощутили все арканцы, люди расступились вокруг Дари и освободили ему путь вперед.
Дари постоял, а затем сорвался в стремительный бег. Надрывно рыдая, со слезами на глазах, спотыкался он, нелепо размахивая руками бежал вперёд набирая скорость.
Тёмные смотрели и вредно хохотали и издевались над ним, улюлюкали, потешаясь над одинокой фигуркой, бегущей им навстречу.
Быстро смолкли издёвка и злой смех.
Дарилим стал приближаться настолько быстро, что вовсе исчез из вида. Оставляя за собой пылевой след, взрывом и ураганом влетел он в толпу нечестивцев.
Тёмных же отбросило во все стороны, многие из них подлетели от сокрушительного удара высоко в небо. В брызгах крови, словно дождем падали враги, словно косой колосья, сносил Дарилим нечестивых. Смерчем он пронесся по стану осаждающих и исчез. Рассыпалось его тело, истлел он в агонии яростной и растворился в воздухе.
Арканцы оплакивали товарища, который принёс себя в жертву.
Так было найдено новой оружие. Сжигая свою душу, разрушая тело, арканец высвобождал колоссальное количество мощнейшей силы, невообразимо сокрушительной.
В панике и страхе тёмные стали обращаться в бегство с поля боя. Ведь всего один арканец, так много убил, нанес им такой тяжелый урон.
Раздался резкий взрыв, ударившие фиолетовые молнии пробили защитный купол и попали в астрономическую башню.
Когда стих гул, в башне стало тихо. Молния пробила крышу, толстым слоем оседала везде пыль. Сломан пополам скипетр, разбиты все зеркала, священные магические кристаллы в беспорядке валяются на полу. Чародейство остановлено.
Соливейт был жив, с трудом он полз. Все его мысли были сосредоточены на любимой Алише. Как она там? Нужно лишь доползти до окна и взять ещё целую смотровую трубу. Получилось, и Лив смотрел на округу.
Арканонт горел в огне, трупы уже никто не убирал. Город превратился в руины, видимо сражение давно перешло на улицы. Но враги бегут. Где же она, где? Вот. Лив её нашел, она жива, главное, что она жива. В милосердии своём Алиша оказывала кому-то помощь. И кому, это был один из тёмных.
Целительница творила неизвестные доселе чары. Покров черноты, смога из злобы и ненависти, медленно опадал. Как вода смывает грязь, так и чары снимали злую волю Одного в себе. Трудно Алише это давалось, но вот открылась голова. Настоящие лицо врага было слишком родным, это был арканец, обычный житель города.

Как я и думал. Всё это время мы сражались против своих же… — подтвердил Лив свою страшную догадку.
Маг почувствовал резкий упадок сил, в изнеможении свалился он на пол и отключился.
Магический Щит больше не укрывал город. А это было и не нужно. Видимо разрушение Арканонта больше не интересовало Сшатёльмаянаха. Теперь молот небес бил только в Ансхигансвебта. Последний бог на земле, защищаясь из последних сил, удерживая щит над собой, припал на одно колено, но не сдавался.
Как бы не старалась Алиша, но семя посеянное в душах арканцев изничтожить она не могла. Как только опускала она руки и останавливала чародейство, то человек, лежащий перед ней в бессознательном состоянии, снова покрывался смогом и становился нечестивым.

— Бесполезно, — подтвердила аркания, стоящая неподалёку, и указала куда-то в сторону.

В той стороне, в тридцати шагах, мужчины удерживали тёмного, прижав его к земле. Другая целительница делала тоже самое, что и Алиша, творила те же чары. Это был дорогой им человек. Это было видно по той заботе, с которой они пытались вернуть этого человека обратно.
И вот вроде молодой парень улыбнулся и узнал своих. Прошел лишь миг, и тут же гримаса издевательской злобы и ненависти отобразилась на его лице, вместе с черной мглою. Вырвавшись, он поразил прутом металла кого-то из тех, кто его удерживал. Остальные арканцы, не медля, тут же его и прибили.
Раздался крик боли и плачь, безнадежные рыдания.
Многие арканцы не подозревали, что тёмные — оборотни, что это свои же люди, которых подмяла под себя воля Сшатёльмаянаха. Врага на поле боя не было, были лишь падшие. А убийства продолжались.
Нужно было предупредить всех об этом и прежде всего деда Истамысла, только он мог что-то с этим поделать.
Так решила Алиша и побежала туда, где чувствовала последний раз присутствие старейшины.

Истамысл, не сидел сложа руки всё это время, был в гуще событий, в пучине сражения. С помощью магии, телепортируясь по полю боя, появлялся он там, где требовалась его помощь. Помогал он кому делом, кому ободряющим словом. Его боевое волшебство, которое он придумывал прямо на ходу, не один раз спасала арканское воинство.
Сейчас враги бежали и не собирались наступать, не смотря на то, что башня разрушена, и щита над городом больше нет. Старейшина чувствовал, что Соливейт живой, его ученик был жив, и это главное.
Поэтому Истамысл дал наконец себе отдышаться. Ему старику лечь бы и уснуть бы крепким сном, отдохнуть. Но великий волшебник подавил слабость, гордо стоял он, опираясь на посох перед собой. Солнце светило ему в спину. Ведь арканцы ещё сражались, а бегство тёмных могло быть временным. И Истамысл продолжал стоять, воодушевляя людей своих присутствием.

— Старейшина, Старейшина Истамысл, — кричал чей-то женский голос.

Это была Алиша, она протискивалась сквозь бегущую толпу и продиралась к старику.

Контивир брёл один среди пепелища и трупов. Искал своих знакомых, кого-нибудь, кто остался в живых. Он остановился. Знакомый блеск металла привлёк его внимание. Конти подошел поближе и остолбенел. Перед ним был тёмный в браслетах Велстана, он был мёртв. Сквозь застывшую мглу на лице трупа проглядывал шрам.
Не все арканцы знали, кто такие тёмные. Некоторые, как и Дарилим, объятые возмездием, сжигали души в безумной ярости и продолжали уничтожать полчища врагов. То тут, то там возникали неистовые вспышки гнева, всё новые и новые люди приносили себя в жертву. Теперь каждый нечестивый бежал, как можно дальше от Арканонта.

Соливейт вышел из забытья и огляделся, силы его несколько восстановились. В башне он больше не требовался. Лив представил старейшину и взмахнул крест накрест руками, открылся пространственный переход. Хороший маг может колдовать и без всяких побрякушек. Лив левой ногой шагнул в проём пространства, тут же правой вступил на поле боя, далеко за чертой Арканонта.
Перед Соливейтом оказался Истамысл, рядом с ним стояла взволнованная Алиша, что-то ему объясняя. Она увидела Лива, и они тут же обнялись, слова были лишние. Прижимаясь щекой к волосам любимой, Лив увидел приближающегося к ним Контивира.
Лишь взглянув глаза в глаза другу, Лив понял, что Дари погиб.

— Оплакивать умерших будете после, — произнёс Истамысл.

Он сосредоточено смотрел на борьбу богов.
С ужасным треском фиолетовая молния мелькала и извивалась в небе. Теперь она ударяла постоянным нескончаемым потоком в щит Ансхигансвебта.
Земля затряслась, это оглушительно лопнул щит, а затем рассыпался вдребезги. И резко всё затихло.
Последний из богов вынуждено упал на колени и почему-то стал вглядываться куда-то вдаль. Туда же устремил свой взор и Истамысл. Затем и Соливейт сделал своё зрение острее, взглянул в том же направлении. И вот уже многие арканцы смотрели в ту же сторону.
Они увидели зелёный луг с цветами, мирный пейзаж. На лугу стоял аккуратный домик, с окном и дверью. Простой такой домик, без излишеств.
Домик огорожен заборчиком, вокруг ясно и светло. А вокруг этого места стерильная пустота, похожая на чистый лист бумаги. Как и всюду в мире, где побывала разрушительная воля Сшатёльмаянаха.
Из домика вышли люди, приятной такой внешности люди. Вышли подергиваясь, как марионетки. Мужчина, женщина и ребёнок. Карикатурно поклонились и зашли обратно в домик. И всё, будто и не было их. Да и домик теперь казался не настоящим, как ненастоящими были и показавшиеся люди.
И место это стало медленно растворяться.
Вдруг всё, все и вся слилось воедино. Не было больше Соливейта, Алиши, старейшины, Конти и всех остальных арканцев. Ни Арканонта, ни самой земли, ни отдельно Ансхигансвебта тоже. Появилось общее единое сознание, оно было и раньше, оно лишь проснулось.
Имя нужно вспомнить имя.

— Каково моё имя? — спросило вдруг Сознание кого-то в пустоте.

Раздался смех. Это несомненно смеялся Сшатёльмаянах. Он смеялся над ним, Сознанием. Смеялся над всем, что натворило в себе Сознание, над созданным им творением.
Сшатёльмаянах показался из тьмы, фигура его была величественной, а облик не вообразим. Как не могло вообразить свой облик и Сознание. Один в себе не создал ничего, ничем было его творение, и витал он один в пустоте. С улыбкой он указал куда-то дальше и выше. Там были другие миры, другие архибоги. Там кипела битва вселенских масштабов.

— Проснись же наконец! — резко сказал Сшатёльмаянах.

Но Сознанье угасало, засыпало, не хотело осознавать себя.
Всё разделилось, фрагментировалось, и мир снова развернулся, раскрылся и ожил. Всё вернулось как и было.
Лив осознал себя отдельно от архибога, богов и от всего мироздания.
Трудно было вспомнить, что произошло, а тем более понять. Лица арканцев вокруг были в смятении. Все поняли, что видели общий сон, объяснение которому дать не могли.
Сотрясая всё, вновь ударил молот небес. И поразил прямо в грудь Ансхиганвебта. Все замерли, замерло всё творение.

— Простите и прощайте, — всё, что успел вымолвить последний бог.

Падая, бог улыбнулся и выпустил из своего тела зелёно-желтый живительный энергетический поток, который разлился всюду и везде. Вставали умершие и погибшие, как ото сна, живыми и здоровыми. Воскресла природа, восстанавливалось творение. Смог черноты спадал и нечестивые превращались в обычных людей, какими и были до этого. Сам Ансхигансвебт растворился и исчез.
Казалось, что Сшатёльмаянаха больше не интересовал этот мир. Его воля и внимание больше не ощущались какими-либо чувствами.
Люди не могли прийти в себя от произошедшего. Бесцельно бродили, бездеятельно сидели или лежали. Воскресшие же наслаждались тем, что живут. Многие смеялись. Хоть бог и погиб, он ощущался теперь везде, в других и в природе. Но дети так и не вернулись.

— Соливейт,-позвал к себе Истамысл.
Лив медленно подошел, он ещё не оправился от потрясения.
— Слушай, что я тебе скажу, — настойчиво заговорил Истамысл, и за плечи развернул Ливо направо, — взгляни туда, за горы.

Соливейт взглянул. Взором пронёсся он по необъятной равнине до гор. А за горами открылись дремучие леса, а в них оказались видны белые шары, вкопанные в землю. От светящихся шаров этих исходил поток другой, чуждой этому миру воли, он казался серым и уходил куда-то высоко, куда-то во вне.

— Что это? — спросил совсем растерянный Лив.
— Не знаю, но нужно узнать. Нужно узнать, что это, — ответил старейшина.
Соливейт непонимающе уставился и спросил:
— Бог умер?
— Нет, они не могут умереть, был убит лишь его аватар, вместилище.
— Как это… аватар? — продолжал расспросы Лив.
— Да они все живы, просто теперь не находятся на земле, не воплощены больше, — заверил Истамысл и добавил:
— Я этого и сам не знал раньше, мне Он поведал, как появился.
— И что теперь будет со всеми нами?
— Я не знаю, — просто ответил старик.
Контивир стоял в стороне, непонимающе оглядывал всё вокруг. Алиши поблизости не было.
— Значит Дари жив, — радостно вскрикнул Соливейт, — нужно найти его.
— Подожди, нужно действовать сейчас, понимаешь? — остановил старейшина порыв Лива.
Лив недоуменно взглянул в ответ.
— Я бы сам отправился туда, но я стар, у меня не хватит сил. У тебя выдающиеся способности, я верю, ты справишься, должен справиться и вернуться, чтобы рассказать об увиденном, -убеждал Истамысл, — Этого хотел Ансхиганвебт. Я могу доверить это дело только тебе.
Молодой маг стоял в сомнениях.
— Ты согласен? — настаивал старейшина.
— Хорошо, я отправлюсь туда, — нехотя согласился Лив, и опомнился, — А где Алиша?
— Я её попросил отойти, иначе ты бы при ней не согласился и остался бы тут.
— Что? Но…
— Извини, но на пространственный перенос у меня сил уже не хватит…

Быстро проговорив заклинание, Истамысл взмахнул посохом. Порыв ветра подбросил Соливейта в воздух и закрутил. В вихре он пронёсся по всей равнине, задыхаясь от пыли. От потрясения Лив потерял сознание.

Продолжение следует…