Considerationes (Часть - II) (Глава 32)

1.
Когда уходишь от человеческой природы во сне, открываются новые перспективы разума, но его силы остаются прежними, — лишь намного отчетливей ощущается их присутствие. Создавая новый мир в фокусе восприятия, можно моделировать его законы сообразно со своей волей. И тогда природа больше не диктует свою волю, ибо разум остается свободным… Планы сил, отображенные в эфире, всегда можно развернуть снова. Но, пребывая вне пространства, не всегда отчетливо сознаешь количество вероятностных линий. Потому, даже имея возможность оживлять тысячи форм одновременно, находясь за пределами мира, — не всегда удается материализовать нужную форму в определенном месте и времени. Но во вселенной, какой бы она не была — никакое рождение не бывает ошибкой. Достаточно лишь дождаться момента, когда все произойдет само по себе.
2.
Сливаясь с потоками, льющимися со звезд, становишься частью извечного полета светящихся сфер энергии. И порой, достигая планеты, проникаешь в листья деревьев, вызывая их рост. Так прекрасно чувствовать, как от твоего прикосновения всходят побеги и поля зарастают травами и лесами, где начинают селиться животные и птицы. Позже туда приходят люди, возводя среди леса города. Так интересно слушать их гимны, когда, сидя у костра они устраивают ритуал взывания к богам. Порой, я сливаюсь с колебаниями музыки, наигранной ими, и заполняю собой пространство, отчего выздоравливают их больные собратья. Но то было так давно, что только камни ныне хранят эти истории.
3.
Будучи человеком, лишенным всех благ жизни, я остаюсь в одиночестве собственной комнаты. И только разум — единственная ценность, которой я еще располагаю, находясь в тишине и забвении. Каждый раз, погружаясь в его бесконечность, я вижу многое — то, о чем никогда бы и не подумала, будучи в обычном сознании… Ведь, закрывая глаза в этом мире, открываешь их в другом. Подобно, радиотрансляции, нарушаемой помехами, среди белого тумана возникали размытые очертания города, чьи строения напоминали языки белого пламени, достигающего небес. И по металлическим аркам и мостам, что являлись частью зданий, иногда проносились поезда, совершенно бесшумно, сверкая желтыми огнями окон, в которых были различимы лица пассажиров, радостные и грустные, удивленные или безразличные к проносящимся мимо видам. Но строения настолько высоко поднимались в небо, что внизу не было видно земли, отчего казалось, что белоснежные арки парили в невесомости. Но они недолго удерживались в сознании — внезапно сгустившийся туман скрыл их. Я вновь очутилась в комнате, погруженной в тишину. Но для разума не существует иллюзий — все миры для него реальны — только, вот, насколько ясно ты их можешь видеть?