Сумеречное сознание

— Ты ещё здесь толчешься? Хватит уже, иди в магазин.

— Сейчас пойду.

Рюмки я взял и даже вынес за порог. А вот с малосольными огурцами никак. Оккупировала кухню, не пролезешь незаметно в холодильник. У неё на одной банке крышка вздулась. Открыла и поставила в холодильник. Как теперь добраться до заветных огурцов, ума не приложу. Включил в соседней комнате телевизор.

— О! Твой любимый сериал показывают!

Подошла, посмотрела.

— Дундук ты старый! Разве это мой сериал? Я его терпеть не могу!

И тут же уселась смотреть. Я быстро пробежал на кухню, открыл холодильник. Полез рукою в банку доставать огурцы. Зря я это сделал. Рука застряла. Вытащил банку и поставил на стол, пытаясь выудить из неё руку. Банку наклонил и из неё потёк рассол на стол. Вырвал руку и начал искать вилку. Вот всё у неё не так лежит! Положит так — ничего не найдёшь! У нормальных людей всё всегда под рукою и на видном месте.

— Ты пойдёшь сегодня или нет? – крикнула жена из комнаты.

— Да иду, иду!

Впопыхах огурцы сунул в карман. На брюках в интересном месте стало появляться пятно. Что теперь люди подумают? Ладно, нечего рассуждать, пора бежать. Протёр стол как мог. Поставил банку на место и тихо закрыл дверь холодильника. Выскочил во двор. Проклятущие огурцы вытащил из кармана и переложил в сетку. По дороге позвонил Виктору.

— Ты где?

— На лавке сижу битый час, жду. Тебя не дождёшься. Хотел уже сам распить окаянную.

— Бегу!

В нашей деревне раньше везде стояли лавки перед домами. Теперь же все срубы разнесли, стали ставить каменные дома. Но, кое — где остались. Мы с Виктором собирались у Вдовиных. Детей они гоняли, нас нет. Мы сидели смирно. Выпивали, правда, маленько и чадили. Но, сор за собой убирали.

— Здорово! – Виктор улыбался.

— Здорово! – в ответ улыбнулся я.

— Ты что это? Не добежал до сортира?

Я понял, что моя улыбка выглядит идиотской и перестал улыбаться.

— Огурцы сунул. Не знал куда девать. Ладно тебе подтрунивать, открывай.

Виктор открыл и стал разливать в рюмки, выставленные мной.

— Давай хлопнем, горит всё от желания. Огурцы не смог порезать, будем есть так.

Мы выпили, и каждый из нас ждал, когда тёплая волна расползётся по всему телу. Спрятали бутылку и рюмки в сетку, чтобы никто не видел, что мы тут пьянствуем. Затянулись по сигарете.

— Ты своей что сказал? – спросил меня Виктор.

— Сказал пойду в магазин за хлебом.

— А я к соседу, за запчастью.

Солнце припекало, и мы разговелись.

— Давай ещё.

— Подожди, деваха какая-то из проулка вышла.

— Толян, что ты постоянно шхеришься?

— Вить, не хочу палиться.

Девушка прошла мимо.

— Это чья? – спросил я.

— Валюхина.

— Валюхина? Ничего себе вымахала! Только вот в школу ходила.

— Уже замуж выходит.

— Замуж??? Спалит меня.

— Хорош трястись от страха. Больно ты ей нужен, чтобы сдавать тебя твоей.

Виктор достал бутылку и рюмки, разлил. Мы тут же выпили. Мимо проехала огромная машина. Я подслеповат и плохо вижу.

— А это кто?

— Господи! Это же Сергеич!

Сергеичу за тридцать с хвостиком. У него очень богатая семья и роскошный дом. Они никогда и ни с кем не общались и не здоровались. Ни он, ни его жена, ни их дети. Только между собой. В селе живут и побогаче их. Все вежливы и здороваются, разговаривают, если их о чём-то спросят. А эти ходят нос задравши. Из грязи в князи всегда такие.

— Давай уже! – сказал Виктор. Мы выпили ещё. Бутылку и рюмки перестали прятать – а гори оно всё синем пламенем! Спалимся, так спалимся!

— Вот ты мне, Толик, скажи. Недавно прочёл в газете. Что от курятника до забора должно быть четыре метра со всех сторон. Где у нас такие участки есть? В тайге? В степи? Вот у меня один только загон четыре на два. Плюс сам курятник. Мне что? Дом, баню и сараи на проезжую часть дороги выносить, чтобы по их закону вышло?

— Да ладно тебе, эти корреспонденты любят наговаривать.

— Не наговаривают, таков закон!

— Министр сельского хозяйства будет против такого закона. Он же понимает, что это чушь несусветная. – я не хотел напрягаться на серьёзные темы, мне было так хорошо.

— Министр? Министр – баба! Ей выделили деньжат на поднятие сельского хозяйства, а она их все растранжирила!

Все живут сегодняшнем днём. Витька? Виктор нет. Он современную власть на дух не переваривает. Ему что-нибудь такое подавай – Ленин, Сталин, Брежнев. Я? Мне все до лампочки. Не оставалось ничего другого, кроме как поддакивать ему.

— Сидеть ей теперь долго.

— Ей? Да она уже на другую должность перешла. Им всё нипочём.

— Да, раньше было всё по-другому.

— Конечно, по-другому. При Брежневе разве кто думал про нефть и про газ? Проложили одну ветку труб до границы. А там, хотите, берите — хотите нет. При Ленине ходоки к нему шли со всей округи, от Камчатки до Финляндии. А сейчас? Одни суды. Иди – сходи, посудись с ними.

— И сейчас есть.

— Что есть?

— Прямая линия, можно задать вопрос.

— А ты иди – иди! – Виктор начал спихивать рукой меня с лавки.

— Куда идти? Ты что толкаешься? С ума сошёл? Я не буду с тобой больше пить! Раз ты такой!

— Иди! Задай вопрос, если тебе дадут. И если даже дадут, губернатор на тебя всю свору с цепи спустит. Ментов, прокуроров, судей. Пересчитают тебе все рёбра и вышибут мозги.

— Ладно тебе, ладно. Ты уже погнал. Такого уже нет давно. Пойду я до магазина.

— Сядь, — примирительно сказал Виктор, — что-то меня на солнышке разморило. Вот, к примеру, Ленин, во всём был прав!

— В чём, например?

— Да во всём!

— Ну, в чём?

— Хотя бы в том, что искусство должно принадлежать народу. Сам посуди, когда искусство принадлежало народу создавали шедевры. Сейчас искусство принадлежит кучке идиотов. У них есть площадки и деньги, а создать ничего не могут. Что по телевидению, что в кино, что певцы. И даже те, кто когда-то создавал хорошие фильмы и песни, сейчас ни на что не способны. А почему?

— Почему?

— Потому что они приносили свои фильмы в худсовет. Их просматривали и им говорили — вот это залипуха у тебя, вырежь! И они или вырезали, или доказывали свою правоту. А в следующий раз стремились снять фильм так, чтобы к ним не было предъявы. Старались сделать лучше. А сейчас кто во что горазд. Никто с тебя не спросит. А значит и можно снимать любую фигню. Объявлять её шедевром, и тысячи лохов будут думать, они приобщились к искусству.

Некоторое время мы молчали. Допили, что осталось. Политика дело такое. Посади на необитаемый остров двух наших бывших или нынешних соотечественников. Помогать будут друг другу во всём. Жизнь за другого готовы положить. Пока не коснутся политики. Тут обязательно разделятся на два противоположенных лагеря и будут биться в кровь.

— Что-то мне худо Витя, и не знаю кому пожаловаться.

— Что случилось?

— Да с головой непорядок.

— Что с ней?

— Если ты не скажешь никому.

— Я – могила!

— Недавно чертей видел. У себя во дворе. Шли через огород. Молча прошли толпой, истоптали всё. Угрюмые такие. Я ведь не пью. Только по праздникам, да с тобой, иногда.

Виктор рассмеялся.

— Ну, ты даёшь! Только меня чуть ли не сумасшедшим назвал, а сам?

— Так, ладно, зря я ляпнул. Пойду в магазин.

— Сиди! Вместе пойдём, сложимся и ещё возьмём. Каждые два месяца поднимают цены на табак и сигареты. Куда так торопятся? Место у них одно постоянно чешется, что ли?

Виктор посмотрел вперёд.

— Сейчас я тебе твои мозги обратно вправлю быстро. Ты Валерку знаешь?

— Какого Валеру?

— С Кировской.

— Знаю.

— Так вот, он мне рассказывал, а я тебе расскажу.

— Было это когда автобус ещё ходил и маршрутки уже пустили. Это потом наш сельский автобус нагнали. Сказали, что в убыток работает. Видно, на лапу кому-то дали, чтобы автобус исчез. Ты уже жил у нас в это время?

— Да, я с города переехал, когда ещё только автобус был.

— Так вот. Вон тот переулок – Виктор показал рукой налево и назад. – По той улице люди садятся между остановками. Далеко идти. В том переулке, на задах, у самого оврага, кто-то начал поднимать дом. Поставил фундамент, стены, крышу. И на этом стройка остановилась. Почему? Никто не знает. И хозяина никто не видел, чтобы спросить. Только рабочие были. Так и остался дом стоять без окон и дверей. По ночам в проёмах окон стал виден свет, как от костра небольшого. Самого огня не было видно, только отблески. Долго гадали, что там может быть. Кто говорил, что дети балуются, кто — наркоманы заходят. Всем было любопытно, но никто не ходил посмотреть. Боялись. И вот, как-то зимою, две женщины рано утром стояли в переулке и ждали маршрутку. А холодно было! Огонёк всё равно горел. Одна другой и говорит: «Пошли посмотрим кто там в такую рань огонь жжёт? Они и пошли. За руки друг дружку держа. Зашли туда, а что дальше с ними было не знаем. Нашли их только по их следам на снеге. Окоченевшими уже. Так и держались за руки, в обнимку. Валера тоже рано выходил на это место. Иногда встречался с этими женщинами, садились вместе в транспорт. После того, как женщин не стало он поглядывал в конец переулка. Потому что один. Зимою ему чудилось, будто чёрный муар вращается в этом переулке. Ну, а летом, по утрам стало светло, и Валера уже перестал опасаться.

Однажды он стоял и смотрел в ту сторону, откуда маршрутка должна была идти. И вдруг, слева от него из переулка выскочила стая собак. Собаки были серого и коричневого цвета. Они кидались друг на друга, покусывали и скулили. Валера весь напрягся. Но, собаки не трогали его. Стая теперь каждое утро выскакивала, когда он подходил. Не заметил Валера того, что стая всё ближе и ближе была к нему. Не обращал на них уже никакого внимания. Играют себе, и пусть играют. И вот, как-то утром, стоит Валерка и чувствует, дыхание за спиной. Рядом с ним, возле ушей. Скосил глаза и видит шерсть, свиное рыло. Страх сковал его. Вовсе не собаки были за ним, а какие-то большие дяди. Боится оглянуться. Он резко обернулся, видит нескольких чертей. От ужаса волосы зашевелились на голове. Ни жив, ни мёртв. «Не бойся нас – говорит один из чертей, — мы с тобой поговорить хотим». А тут маршрутка появилась вдалеке. Черти и смылись. Приехал Валера на завод. Рассказывает своим друзьям – товарищам. Они ржут над ним, мол пить надо меньше. А Валерка вообще не пил. Кто-то уже и доложил. Начальство стало косо поглядывать. Пошёл Валера к нашему батюшке, тот тоже посмеялся над ним. Решил он молчать, иначе сведут в больницу. Печать на всю жизнь останется. Кому он будет нужен такой? Даже до жены слушок дошёл, видимо бабки из церкви ей нашептали. Чуть ли не развестись хотела. Замкнулся Валерка в себе, стал на остановку ходить. Там постоянно кто-то кроме него есть. Однажды вышел вечером в огород он, а на задах эти же черти стоят.

— Погодь, это долгая история. Давай пойдём до магазина. У меня всё горит. Ни туда, ни сюда. – сказал я.

В магазине той водки было как грязи. Но, цены – не подступиться. Хлеб я купил, а с водкой мы долго мялись. Продавщица увидела это дело. Вытащила из-под прилавка бутылку. Цена была божеской, и мы её взяли. Обратно по дороге обсуждали урожай.

— Картошку выкапывал?

— Витя, разве это картоха? Горох один. Тьфу!

— Да, её легче на овощной базе купить, чем самому растить.

Присели и выпили.

— Вить, что-то меня повело.

— Ты сигарету закури и полегчает.

Мимо проезжала женщина. Её велосипед отчаянно скрипел своей цепью и звёздочкой. Она посмотрела в нашу сторону и произнесла.

— Бесстыжие! Алкаши! Дети со школы возвращаются. По дороге идут, вас видят. А вы тут пьянку устроили!

— Крути педали пока люлей не дали! – крикнул ей вслед Виктор.

— Мы же с тобой интеллигентные люди! Давно не пьём где попало.

— Ну, да. Только там, откуда можно домой дойти. И где ментов нет.

— Давай про Валерку. – я не любитель длинных речей, быстро утомляюсь. Но, тут было интересно, чем дело кончится. Да и самому себе мозги надо было вправить. Откуда я знал, что так дело обернётся?

— Так вот, значит, видит Валерка у себя в огороде чертей. Затрясся перед своей галлюцинацией и ждёт. Смеркалось уже. Посмотрел по сторонам в поисках защиты, видит палки, приложенные к стене. Немного успокоился. Черти подошли к нему. Он схватил дрын, да как начал их с матюками бить. Побежали черти. Тут услышала крики жена и выскочила за дом. Видит, стоит Валера с палкой.

— Что случилось?

— Да ничего. Посыпались палки на меня вот складываю обратно.

— А, я думала, ты собак погнал.

— Каких собак?

— Да вон, что по огороду побежали.

— Не вижу я никаких собак.

— Хватит уже, пошли в дом.

После этого случая жена стала часто жаловаться, что собаки, по ночам огород топчут. А чьи, не знает. Через недельки три – четыре легли они ночью в постель. Валера устал после смены. А Галя грудями к нему прилаживается. Чтобы чувствовал их и ему захотелось.

— Вот тут ты врёшь! Не мог он тебе такое рассказать! – вставил я своё.

— А что? Пусть и так, как ты сказал. Без этого дела разговор бы у них не получился. Бабы, они такие, для важного разговора сначала своё тело вперёд выставляют, а уж потом говорят.

— Согласен, продолжай.

— Сбил меня с толку. О чём я говорил?

— Про груди.

— Да! И шепчет ему: «Валера, ты меня любишь?» — «Отвянь от меня, я устал». – «Ну, Валера. Я с тобой поговорить хочу». – «Говори, только быстро!» — «Нет, ты сначала скажи, что любишь меня». Закинула ногу на него и прижалась сильнее. Валера почувствовал, как в нём мужик просыпается. Повернулся к ней. – «Говори, что хотела сказать!» — «Мне страшно!» — «Что ещё?» — «Я вечером груши и яблоки на кухне обрезала. Пошла очистки курам бросить. А там, у самого курятника…» — «И что там?» — «Черти стояли!» — «Что-о???» — чуть ли не криком спросил Валера. – «Да не кричи ты! — шепчет она. – Дети спят! Поздоровались со мной. И говорят, муж у тебя слишком буйный, а мы всего лишь с вами хотим поговорить». – «Детей надо к матери вывозить». И стали они страстно любить друг друга перед неизвестностью. До первых петухов любили, пока не угомонились. Валера, так и не спамши, на работу ушёл.

— Ты думаешь, что люди могут от страха непрерывно трахаться?

— Ещё как! Вон книжку читал – «Собор парижской Богоматери». Там в тюрьме, мужик по фамилии Квазимодо. Страшный весь из себя, как моя жизнь при нынешней власти. Непрерывно трахался с первой красавицей Парижа. Пока оба не померли. Их так и нашли в одной камере, в объятиях друг друга.

— Это вымысел. Моя вон давно от этого отреклась. Даже в нижнем белье стесняется ходить передо мной.

— Толь, в жизни иногда наступают такие моменты у людей, когда надо и всё тут. Это как на работе, нельзя останавливаться. Паши, пока смену не отработаешь.

— А как у мужиков сила восстанавливается?

— Делают всё на автомате. И на такие вещи не заморачиваются.

— Да-а…, и что дальше?

— На следующий день детей отвезли к матери. Вечером Валерка стал собираться на рыбалку. Приготовил снасти, прикорм, еду, одежду. И уже поздно ночью завалились спать. Ночью Валерыча жена проснулась от того, что почувствовала, как сзади поднимается подол её ночнушки. Она лежала на левом боку и смотрела в окно. За окошком горел свет фонарей на улице. Галя зевнула. Её правой ноги коснулась рука и начала тащить колено ноги к её животу. Глаза удивлённо расширились, то, что входило в неё было огромным и очень длинным. Она приложила руку к животу, выпирало чуть ли не у пупка. Хотела обернуться и сказать, что не надо пихать не своё. Но, рука повернула снова её плечи и прижала к кровати. Ей было и больно, и приятно трахаться. В начале даже подташнивало. Такого от Валеры она не ожидала. Постепенно её мозг стала застилать сладкая пелена, она ухватилась за простынь. Горячая смесь заполнила тело внутри. Ей было приятно. Галя хотела, чтобы Валера ещё побыл в ней. Он так и сделал. Постепенно его силы стали таять и уменьшаться в размерах. Он вышел из неё. Она услышала, как он заворочался в кровати. Встал в другую сторону и пошёл в ванную. Ей же хотелось подержать его горячий сок в своём животе. Поискала не оборачиваясь сзади себя рукой одело, накинула на себя. Улыбнулась и замерла. Через некоторое время решила сменить позу. Легла на живот, а левую ногу откинула на Валерину сторону. Её пятка уткнулась в ледяной холод. Галина подскочила и обернулась. От окна отражалось лежащее бледное тело Валеры. Схватила его за руку. Рука было холодной и её не возможно было согнуть. Валера закоченел. Побежала к выключателю, включила свет. Схватила телефон и стала тормошить мужа. Неожиданно Валера пошевелился. Стала кричать; «Валера! Валера!» Валера очнулся, посмотрел на неё и сказал: «Чего орёшь! Спать не даёшь!» Повернулся на другой бок, взбил подушку и опять улёгся. Что-то стекало по ней. Пошла в ванную, включила свет. По ногам вниз текло огромное количество жёлтой жижи. После купания прилегла, пощупала Валеру, он был уже тёплым. Одно из окон было тёмным. Она пригляделась. На неё смотрел лохматый и бородатый мужчина. Сжалась в кровать и снова начала тормошить мужа за что и получила от него: «Ты мне дашь сегодня уснуть? Идиотка!»

— Вот ты мастер заливать! Такого насочиняешь! Небось у самого воображение разыгралось – сказал я.

— Ничего я не сочиняю, само идёт. Не знаю откуда. Знаю всё наперёд. Хотел своё присочинить, да не получается. Воображение, это когда образы перед тобой возникают. А тут другое, всё сразу от начала и до конца. Мне остаётся только пересказать, даже то, о чём Валерка не говорил.

— Здравствуйте!

— Здравствуйте! Здравствуйте! – откликнулись мы проходящей молодёжи.

— Хорошие ребята!

— Да, хорошие. С Рамилькой, на его «воровайке», у дачников баки для воды воруют и на чермет сдают.

— На тебя, Вить, не угодишь. Тебе всё плохо – сказал я разливая по рюмочке.

— Ну, давай! А! Хороша. Может быть по домам пойдём?

— А что идти? Не допили. Придёшь — как клещ вцепится, начнёт приставать сделай то, сделай это. С ней как на каторге. Ты не всё рассказал. Такое сочинять умеешь, страсти какие! Во сне увидишь – не проснёшься! Ври дальше, мне интересно.

Виктор некоторое время молчал, обдумывая что-то своё, и начал рассказывать дальше.

— Утром, – Виктор затянулся сигаретой, выдохнул дым, — Валера уехал на рыбалку. А часов в одиннадцать позвонил домой. И говорит жене: «Сейчас машина подъедет к дому. Встреть как полагается. Там мужика внесут. Пусть побудет у нас. Скажешь, чтобы положили в зале на полу. Не смей им отказывать ни в чём!» И точно, подъехала машина. Кого бы ты думал?

— Кого?

— Сергеич со своей семейкой приехал!

— Да ты что!!!

— Да, вытряхиваются так все из машины.

— Они ж ни с кем не общались.

— Вот! Подожди, сейчас расскажу. Прижали машину к калитке. Открыли багажник, и всей семьёй понесли чьё-то тело, завёрнутое в старое покрывало. Занесли в хату и положили в зале. Галина подошла смотреть. На покрывале лежал мужик. На его голове была большая шевелюра, а на лице густая борода. Одет он был в синюю рубашку, внизу на рубашке был завязан узел. Как раньше было модно. Одет в тёмные штаны. От него несло запахом сырости и земли. Мужчина не подавал никаких признаков жизни. Сергеич, его жена и дети говорили ей, что к ночи он проснётся. Заполнили холодильник продуктами, Сергеич дал огромную сумму денег. Все радостные пошли к машине.

Оставшись одна, Галина села на кухне и стала думать, что ей делать. Надо сказать, что Валера в строгости держал всю семью. Даже с избытком. А с другой стороны он был хозяйственным и хорошо зарабатывал.

— Ещё как зарабатывал, – сказал я. – У меня кусок трубы приварил — такие деньжищи взял! Я от него отказался, больше не звал.

— Вот – вот. А остальные платили и звали ещё.

— Вечером она разместилась на кухне. Стала нарезать помидоры и варить томатный сок в казанах. Чтобы не так было страшно включила телевизор. За окном темнело. Галина почувствовала его присутствие. Всё в душе похолодело оттого, что он встал и ходит. Посмотрела на дверь. Он вышел в проём кухонной двери, от его взгляда у неё похолодело в душе. Их взгляды встретились. Душа Галины трепыхалась. Его зрачки были как два чёрных бездонных колодца, которые манили её. Ещё днём и черти, и семья Сергеича говорили о нём как о Господине. Вопреки своей воле Галина начала вставать перед ним. Из её рук на стол упали нож и половинка помидора. Она готова была выполнить любой его приказ. Он встряхнулся, помотав головой, прорычал и пошёл на улицу. Входная дверь хлопнула за ним. Галина безвольно опустилась на стул. Некоторое время она просидела в полной прострации, и снова взялась за дело. Так она проработала почти до утра, боясь его возвращения. Постепенно сон сморил её. Галина прошла в спальню, легла в постель, положив рядом с собой телефон. Утром будильник на телефоне несколько раз пытался разбудить её. Еле разомкнула глаза. На её пояснице лежала рука с огромной лапищей того, кого называли Господином. Галина сползла на пол. Осторожно прошла в ванную. Умылась, собралась. Перекусила на кухне и побежала на работу. Валеры всё не было. Ни сам не звонил и не отвечал на звонки.

Вечером, когда Галя пришла домой, то начала осматривать все комнаты. Господин лежал в её постели на Валерином месте. Галина переместилась на кухню. Во двор начали входить какие-то люди, тихонько переговаривались между собой. Пришёл и Сергеич в весёлом настроении.

— Галя, нам нужно совершить обряд с тобой. Ничего страшного в нём не будет. Это только для твоей безопасности. Валера же тебе говорил…

— Ничего он такого не говорил. Да и вообще, во что вы превратили мне дом?

Она осмотрелась. Стоявшие за Сергеичем мужчины и женщины готовы были накинуться на неё, ей так показалось. Некоторых из них она знала. Тут же зазвонил телефон.

— Делай всё, что они тебе говорят!

— А, где привет? Валера, ты где пропадаешь? Когда ты приедешь??? Я уже устала без тебя!

— Приеду – послышался ей голос Валеры. – Обязательно приеду! Ещё как приеду!

В трубке раздался жуткий Валерин смех. Женщины обступили её. Взяли за руки и повели за собой. В спальне с ней начали снимать её одежду и одевать другую. Голову замотали платком. Мужчины в зале раздвинули стол. Приготовили контур напоминающий форму гроба. Женщины привели её и помогли лечь в этот контур. Закрыли ей глаза, руки сложили на животе и всунули свечу между рук и зажгли её. Галя услышала завывания и плачь. Она поняла, что её заживо хоронят….

— Здорово орлы!

— Здорово!

— Здравствуй!

Это приехал Вдовин на своей машине.

— Что? Бухаем под моими вишенками?

— Да не, мы помаленьку. Не шумим.

— Ну, если не шумите и не гадите, тогда сидите. А по какому поводу пьёте?

— Мы можем и без повода. – ответил я.

— Нет, повод нужен обязательно. Повод снимает ответственность с любой пьянки.

Вдовин нажал на сигнализацию своей машины и вошёл в дом.

-Тебя забыли спросить, — огрызнулся Виктор в ответ, когда Вдовин уже не слышал. – Не учи учёных!

— Витянь, ну ты и жути на рассказывал. На хрена они с ней это проделали?

— Видать, чтобы упырь этот, что живёт в их доме, подумал, что она мёртвая и не пытался убить её.

— Брехун ты старый — бреши дальше.

— Чем дальше, тем будет страшнее — для тебя – Витя улыбался.

— А, ты знаешь, я, когда самый страшный фильм смотрю и то, сразу не пугаюсь. А вот к ночи страшновато становится. Так что сейчас ты меня ничем не напугаешь – и в ответ улыбнулся Виктору.

— Может быть. Может быть, тебя сейчас уже ничем не напугаешь. Так вот. Валера с друзьями был на рыбалке. Наловили рыбу. Собрались домой, да машина никак не заводится. Ребята все были опытные, в машинах разбирались. Сколько не ковырялись. От их мучений проку не было никакого. Всю проводку проверили от аккумулятора до двигателя. Решили идти до соседнего села. Село, кстати, было на пригорке и с реки его было видно. Двое отошли на некоторое расстояние. А вот дальше, сколько не шли, село так и не приближалось к ним. Устав идти, вернулись обратно. И только на третий день машина завелась. Дорога домой была ухабистой. С двух сторон спуск. Уже у себя в деревне слева пошли дома, а с права тот же спуск в поля. Стали проезжать магазин, из-за него медленно выезжал джип Сергеича. Поравнявшись с Уазиком Сергеич резко нажал на газ и откинул передок Валериной машины в спуск. Уазик развернуло в сторону спуска, Валера не смог удержать машину, и она, переворачиваясь стала падать вниз. Валера закричал: «Ну, гады! Я вас и с того света достану!»

— Ну, да. – я отвернул взгляд в сторону, а потом опять посмотрел на Виктора. – А ты при этом рядом стоял и свечку держал. И даже слышал слова Валерыча.

— Дурак ты, Толик! Я тебе говорю, всё как-то само идёт! Сам не знаю откуда. Валеру похоронили. Сергеич во всём помогал Галине. Упыря куда-то сплавили на время.

Что-то разбудило её, и Галина проснулась. За окном была глубокая ночь. Она посмотрела себе в ноги. Перед ней стоял упырь. Его глаза светились синим цветом, таким же, как и его рубашка. Галя от страха онемела и боялась пошевелиться. Упырь подвинул её и лёг рядом. Горящие глаза смотрели на неё в упор. Десятки молоточков стучали у Галины в висках. Одежда стремительно сползала с неё. Упырь подложил под её спину подушку. Голова откинулась назад. Ноги с болью разлетелись в разные стороны. Её глаза округлились от ужаса, казалось, что огромный кол входит в неё. Он стал целовать Галину не в рот, а в горло. Ей стало приятно от этого поцелуя…. Так продолжалось каждый день. Боли у Галины со временем стали проходить. Всё превратилось в рутину. Кайф был, но тело на ней лежало чужое. Не своё и всё тут. Со временем у неё возник страх, она сделает что-то не так и он перегрызёт ей горло.

В этот день она шла по улице. В сумочке зазвонил телефон. Галина посмотрела на экран и не поверила своим глазам. На экране высвечивалось – Валера. Галя быстро сняла трубку. В динамике послышался шум. Хаотический смесь шумов, то, что называют белым шумом. Затем просто потрескивание. Она закричала: «Валера! Валера!» И вдруг услышала прерывающийся голос Валеры из далека: «Там, в сарае… с правой стороны… стоит осина… сделай кол и убей вурдалака!» То ли это была запись, только дошедшая до неё. То ли действительно звонил оттуда, откуда никто не возвращается… Галина кричала: «Валера! Я тебя очень люблю!!! Где ты? Помоги мне! Вернись, пожалуйста. Пожалуйста, я прошу тебя…» Она плакала. Её жизнь превратилась в пытку.

Затем собралась с мыслями и решила вернуться домой. Осина действительно стояла с правой стороны от двери в сарае. Нашла пилу. Спилила небольшой кусок осины. Заточила топором и вошла в дом. Вурдалак лежал в зале. Днём он всегда лежал ни живой, ни мёртвый. Галина приложила осину к его груди и ударила молотком. Не смогла пробить его тело. Валера всегда ей говорил – всякий инструмент нужен для своей работы. Чужую он выполнять не может. Или сделает плохо. Ей пришлось идти за маленькой кувалдочкой. Возвращаясь в дом она, слышала крики, её калитку ломали. Галя не обращала ни на что внимание. Вновь прислонила кол и ударила. В этот раз пробила грудь. Его руки потянулись к ней и упали. Глаза вурдалака вспыхнули синим цветом и потухли. Её схватили. Отняли инструмент, но было уже поздно. Она лежала связанной до вечера. Все горевали. Когда начало темнеть, женщины потащили её в ванную и стали обмывать тело. Уложили в кровать. Под спиной у неё лежали подушки. Голова упала назад. Все начали отступать к стенам. Галина почувствовала чьё-то приближение. Над ней наклонился точно такой же вурдалак, только глаза и рубашка у него были зелёными. Голова вурдалака стала приближаться. Он обхватил ртом её горло и перекусил его….

— Ха! Загибатель, любишь ты всё загибать и врать складно. Вот ты мне скажи – а для чего ты мне во всех подробностях рассказал про Валерку?

— Рассказал?

— Да!

— Потому что Валерка один, даже с того света смог достать их. А вы все молчали. Знали и молчали. И поп ваш. Делали вид, что ничего не происходит. Их всего двое! Знали же, что они вытворяют по ночам! Видели же как мёртвые возвращаются с кладбища в свои дома. И никто из вас не пискнул! Могли бы собраться мужики, бабы. Дать им отпор. Над вами любого упыря поставь командовать — молчать и повиноваться будете!

— А, ты то сам что?

— А, что я? У меня пострадавших нет. Мы в город смотались. Сюда как на дачу приезжаем. И только днём.

— У меня тоже нет.

— Как нет? А ты сам? Твоя жена? У вас же завтра сорок дней будет! Помин. И вы станете сами не свои! Я поэтому и приехал. Попрощаться с тобой.

— Ты хочешь сказать, что я тоже из вернувшихся? И завтра стану сам не свой? Чепуху мелешь!

Виктор нервно курил сигарету.

— Да пошёл ты! У тебя пьяный бред! Вот увидишь, я сейчас же пойду в церковь и помолюсь.

— Поздно уже…

Я встал и пошёл в сторону церкви. Ничего не помню. Полный провал в памяти, как я шёл. Помню только вначале моей решимости было не занимать. Каждый день буду ходить в церковь, чтобы не случилось! Дождь, гроза, жара, град, снег. Я буду неистово молиться и изучать церковные книги. Очнулся, когда прошёл мимо своего двора. Впереди маячил золотой купол храма. Несмотря на солнечный день, оперевшись на плетень, за мною пристально наблюдал упырь в зелёной рубашке. Как я шагаю по дороге. По ходу сник. Весь мой запал пропал. Я почти остановился. Оглянулся на свою калитку. И медленно пошёл к дому. Там меня ждал разбор полётов. А про то, что Витька сказал, она и слушать не будет….