История одной души

Вы когда-нибудь бывали на кладбище? Много раз — безусловно. Каждому из нас есть к кому туда заглянуть.
А думали ли вы хоть раз, проходя мимо могил, о тех, кто в них похоронен? Что это был за человек, как он жил, что он любил, много ли у него было друзей, помнит ли его кто-то…? Думаю, не каждый. Может быть некоторые. От случая к случаю.
Я ненавидел свой дар. Ненавидел до глубины души, каждой клеткой своего тела. Он мучил меня с самого начала моей жизни. Преследовал, пугал и мучил. Вновь и вновь. Я бежал от него как только мог — пытался игнорировать происходящее вокруг, делал вид, что утратил все свои способности. Все тщетно! Это гораздо сильнее. Он лишил меня детства, нормальных взаимоотношений со сверстниками, элементарного понимания со стороны окружающих, друзей. Он подчинил меня, превратил из нормального, обычного человека в социального урода, претерпевающего насмешки и издевательства, абсолютно лишенного возможности жить как все. Увы, таков был я — человек, получивший дар видеть мёртвых. Точнее их души, уже после смерти.
Они повсюду. Да, именно они — мертвые. Они с нами. Всюду. Незримые участники жизни. Невидимые зрители нашего мира. Для обычных людей. Но только не для меня. Я вижу их ровно также, как вижу простых живых людей в повседневной жизни. С той лишь разницей, что их больше нет среди живых. Они такие же как и мы. Абсолютно такие же. Правда, лишены телесной оболочки. Они приходят. Постоянно приходят. Во снах, наяву, в мыслях. Что-то рассказывают, что-то советуют, чего-то просят. Последнее — самое страшное. Именно поэтому я и ненавидел свой дар. Это было самой жестокой пыткой — слушать и внимать чужим мольбам. На себе испытывать и самому проживать чужие страдания. Врагу не пожелаешь.
Но, несмотря на все негативные эмоции, которые я переживал вновь и вновь погружаясь в этот мир, окунаясь, частично примеряя на себя чужую жизнь, хоть уже и угасшую, я все больше и больше удивлялся самому феномену жизни. Она уникальна. Мы наполняем ее собой, проносим сквозь время и оставляем в конце лишь незримый след памяти. Такова общая трактовка. Но есть и то, что остается после. То, что скрыто от глаз большинства. Скажу одно — никто никуда не уходит. Нельзя вот так запросто выйти в никуда плотно закрыв за собой дверь и раствориться в неизвестности. Все остается на своих местах. И все продолжается. Правда уже по ту сторону. За чертой. Жизнь удивительна. Она дана нам словно одеяние. Но не всем удается «снять пальто» на выходе. Кому-то приходится задержаться.
Что только не держит нас в этом мире, что только не становится преградой к обретению покоя после того как… Кто-то не поговорил с близкими, кто-то не завершил начатое дело, кого-то гложет чувство вины за содеянное… У каждого свои трудности. Они приходят. И просят. Просят о помощи, понимании, просят о том, чего им не хватило при жизни. Иногда это сущие глупости. Иногда…
Я встретил его по дороге в Риверсайд. Обычный вечер — я, машина, скорость, музыка, дорога. Всё как всегда. Каждую субботу. Я ехал по трассе, до Риверсайда было рукой подать, как вдруг мой приемник сошел с ума. Сначала я услышал какие-то шумы, на дисплее замигали все возможные символы и знаки. Я попробовал выключить его, но ни одна кнопка не работала. Вдруг внезапно все стихло и зазвучала одна композиция. Я раньше никогда её не слышал. Достаточно проникновения музыка. Она завораживала, околдовывала, наполняла все тело своим звучанием. Это был блюз с элементами современных битов, проникновенный низкий голос напевал что то в такт. Словно зачарованный я вслушивался в звучащие ритмы, абсолютно потеряв связь с дорогой. Вдруг в далеке на обочине я заметил силуэт. Это резко и жёстко вернуло меня к реальности. Сказать что я испугался — ничего не сказать. Не смотря на весь свой опыт и достаточно длительный стаж общения с миром иным, я так и не смог привыкнуть к внезапному появлению его представителей. Но в тот день на той трассе было ещё что-то помимо привычного удивления и испуга, щекочущих нервы своим холодком, что — то более едкое, проникающее под кожу, леденящее душу и кровь, что-то, что невозможно описать или передать словами, что — то, что можно понять лишь почувствовав на себе.
— Помогииии! — эхом пробежало по всему телу и отозвалось в каждой его клетке леденящим, пронизывающим, колючим холодом. — Найдииии меня!
Я резко затормозил. Машину дернуло, меня кинуло на руль. Остановившись, я сделал над собой усилие и, немного придя в себя, обернулся. Никого. Покрутив головой по сторонам, я так и не смог уловить ничего в темноте.
— Помогиии мне! Найди меня! Освободи меня! — вновь полушепотом – полу-хрипом пронеслось в голове. Я дернул головой в сторону, показавшуюся мне источником звука. Он стоял на краю дороги. Бледный, растрепанный угловатый подросток — типичный представитель современной молодежи. Рваные джинсы, растянутый свитер, небрежно зашнурованные кеды, шапка-мешок на голове.
Мне было как никогда страшно, жутко, дискомфортно. Он стоял на самом краю и смотрел на меня. Я — на него, не помня себя от внезапно охватившего меня ужаса, и в то же время, не понимая причину своей реакции. Вроде ничего нового для такого как я. Призраки стали частью моей жизни. Но не этот. Один только призыв о помощи… Словно тысячи игл вонзили разом в тело.
Помогиии мне! — вновь прохрипело эхо. И он исчез. Я сидел в машине, бесполезно вглядываясь в темноту, и не мог пошевелить и пальцем. Я словно окаменел. Не помню сколько времени прошло — я окончательно потерял ему счет, я все-таки решился выйти из автомобиля. Уже совсем стемнело. Понять что вокруг можно было только в свете фар, все остальное скрылось во тьме. Я, на удивление самому себе, поймал себя на мысли о том, что страх больше не был властен надо мной. Он отступил, будто тоже растворился во тьме, как и все вокруг.
— Где ты? — выкрикнул я в темную пустоту. Ответа не последовало.
— Ты еще здесь? — снова тихо. Лишь уханье совы за деревьями, что росли в лесополосе, сквозь которую и пролегала дорога в Риверсайд.
Я стоял, бестолково озираясь по сторонам и шаря в темноте глазами в тщетных попытках отыскать или разглядеть хоть что-то. Покрутившись на месте и не найдя ничего, я вернулся в машину и поехал обратно.
— Домой. Домой. Домой и только домой — бормотал я себе под нос. Поездка в Риверсайд уже не имела для меня никакого значения.
Я вошёл в квартиру в растрепаных, непонятных чувствах. Усевшись на диван я уставился в пустую стену. Сколько я так просидел — неизвестно. Мне не хотелось абсолютно ничего. Все мои привычные развлечения, которые поднимали мне настроение по приходу домой — кино, компьютерные игры, музыка сегодня были для меня чужими, бесполезными.
Посидев некоторое время в тишине, я решил забыться сном. Но тщетно. Покрутившись с боку на бок, я все же вылез из кровати и включил телевизор.
-Может хоть ты меня усыпишь — пробормотал я вновь забираясь под одеяло. По телевизору шёл фильм ужасов.
— Занятная штука — удивился я ловкости, с которой один из героев отрубил голову своей жертве.
Некоторое время я смотрел кино, потом отключился. Я проснулся от звучащей на всю громкость песни — той, что заиграла вечером, когда я ехал в Риверсайд. Какое то время спросони я не понимал, что происходит вокруг. Звук исходил из телевизора. На экране была рябь, но музыка настойчиво звучала из динамиков. Всё те же завораживающие ритмы и низкий голос. Я окаменел от ужаса. В комнате было темно, лишь экран был скупым источником света. Вдруг в миг в комнате стало очень холодно. Я ощутил, как кожа покрылась колючими мурашками.
— Помогииии — раздался в углу хрип.
Не помня себя от ужаса, я кинулся к выключателю. Со всей силы ударив по клавише я наполнил комнату светом. Он был в комнате. Стоял пристально смотря на меня.
— Кто ты? — прохрипел я, скованный ужасом.
— Помммоооооги мне. Отыщи меня. Мне темно и холодно там.
— Где?
— Не помню. Там темно, холодно и сыро. Мне страшно там. Я не хочу больше там находиться.
— Кто ты? — как попугай повторял я. Назови мне свое имя.
— Помоги!
— Назови свое имя.
— Кит. Меня зовут Кит. Кит Мортон. Да, вроде так меня звали при жизни. Не помню… Помоги мне…
— Что с тобой случилось?
— Я сам так решил.
— Я не понимаю о чем ты.
— Сам. Все сам. Я сам.
— Ты сам себя убил?
— Да.
— Почему?
— Не помню. Но точно знаю сам. Сам. Все сам.
Внезапно мне стало до боли жаль этого парнишку. Я не мог понять что именно спровоцировало эту жалость — факт совершения им самоубийства, или же мучения, которые он испытывал и заставлял испытывать то же самое и меня, или его внешний вид — растрепанный, испуганный, растерянный — не могу выделить что-то конкретное, но сердце сжималось при виде него.
— Чем я могу тебе помочь? — выдавил я из себя.
— Отыщи меня.
— Где тебя искать?
— Не помню.Там темно. Мне холодно. Неприятно.
— Где это место?
— Не помню. Помоги мне!
— Где тебя искать? Скажи мне где ты?
— Найди меня!
— Да где ты, черт тебя возьми?!!!
И он вдруг исчез. И все разом стихло — телевизор погас, мелодия оборвалась. В комнате воцарилась звенящая, леденящая душу тишина. Как ни странно, но выругавшись, я разом почувствовал облегчение, словно выплеснул весь свой страх и негатив. Выплеснул. И оттолкнул просящую душу — резко, грубо, жестоко. Мне стало не по себе. Я вдруг почувствовал себя безжалостным зверем, глухим к чужим мольбам, равнодушным к чужому горю. Меня уже не радовала вновь обретенная свобода и покой, я чувствовал себя виноватым. Где-то в глубине души я успокаивал себя мыслью о том, что он еще явится мне и вновь будет донимать меня, что призраки так запросто не сдаются. Но… Что — то настойчиво не давало покоя. Чувство вины — вот название моим мучениям.
Я не спал всю ночь. В голове роились мысли и воспоминания, попеременно сменяя друг друга — тот незавершенный путь до Риверсайда, приемник, эта завораживающая мелодия, встреча с Китом. Я круг за кругом прогонял в голове все события последних дней, пытаясь найти хоть малейшую зацепку, хоть какой-то ключ к разгадке этой головоломки. Но тщетно. Он не дал мне ни малейшего намека на то, где его искать, какой помощи он просит. Я знал только, что этот подросток — молодой самоубийца, обрекший сам себя на мучения после смерти.
Он не появился ни этой ночью, ни на следующий день, ни днем позже. Он исчез. Постепенно, вновь погрузившись в рутину обыденной жизни, я успокоился — чувство вины отступило. Я стал думать, что, возможно, Кит нашел себе другого «помощника» — такого же как я и, может быть, его уже нет в мире живых. Но иногда воспоминания о нем всплывали в моем сознании, вновь возвращая меня в тот самый субботний вечер на трассу, ведущую в Риверсайд. Иногда я ловил себя на мысли, что хотел бы вновь увидеть его, получить шанс помочь его метущейся душе обрести покой, но его не было. Пару раз я, приходя домой, включал телевизор, и ждал, что вот-вот зазвучит та самая мелодия и он вновь придет просить о помощи. Увы, но это не сработало.
Он явился мне во сне на шестую ночь после нашей с ним встречи на трассе. Я вновь услышал его хриплый зов на помощь: «Помогиии мне!». Я открыл глаза и сел на постели озираясь по сторонам. В комнате было пусто. Ни звука.
— Кииит — позвал я. Ответа не последовало. Я слышал лишь собственное дыхание и чувствовал как колотится мое сердце. Но никого не было.
— Кит, ты здесь? — вновь ничего. — Наверно это проявление моих мыслей — подумал я. Сна уже не было. Я встал, включил телевизор и начал переключать с канала на канал в поисках чего-то стоящего. Устав от бесконечной смены картинок я остановился на какой-то передаче и стал смотреть. Однако мыслями я был совсем в ином месте.
— Точно! — выкрикнул я выпрыгивая из кровати. — Как я раньше не догадался! Сегодня суббота! Риверсайд! Надо ехать в Риверсайд, на то самое место. Может это сработает.
Не помня себя от нахлынувшего на меня прилива эмоций, я кинулся собираться. На ходу напяливая на себя первое попавшееся под руку я выскочил из квартиры и ломанулся к автомобилю. Сев в машину я слегка остудил свой пыл.
— Так, нужно сделать все как в тот день, нужно воссоздать атмосферу — задал я себе установку.
Включив зажигание, я настроил приемник на ту самую волну, которая играла в прошлый раз и двинулся к заветному месту. Никогда раньше езда не казалась мне такой нудной и утомительной. Мне не терпелось поскорей добраться до того самого участка трассы.
— Ну где же ты Кит, где же ты… — повторял я вполголоса. До нужного мне места оставалось всего несколько километров. С каждым пройденным метром я чувствовал, как сердце все чаще и чаще бьется, как возрастает напряжение. Я ждал. Ждал, что вот-вот его увижу. Но на горизонте было пусто. Лишь встречные автомобили изредка приветствовали меня светом своих фар.
Вдруг колесо попало в небольшую выбоину. Машину слегка дернуло, и, в тот же миг приемник вновь зашумел.
— Вот оно! — пронеслось в голове.
И вновь, сквозь шумы и хрипы зазвучала та самая композиция. Я остановил машину и стал озираться по сторонам. Никого не было рядом. Просто звучала завораживающая музыка. Удивительно, но мне не было страшно. Я ждал встречи с этим мальчиком. Еще ни один призрак не вызывал у меня таких эмоций. Ни один. Никогда. Но он не показывался.
Посидев немного в машине я вышел наружу. Ночь укрыла все вокруг темным холодным одеялом. Ветер, хоть и не был сильным, но пробирал тело до костей. По коже побежали колючие мурашки, меня неприятно дернул этот ночной едкий холодок.
— Кииит — позвал я. Но лишь ветра голос был мне ответом.
— Кит, ты здесь? — выкрикнул я в пустоту — я видел как пар вылетает изо рта густыми потоками. Никого не было. Где-то в глубине леса завыл волк. Тихий отголосок, но он меня зацепил. Меня предательски дернуло в сторону этого жуткого звука. Я стал всматриваться в густоту деревьев. Никого. Только ночь, холод и ветер.
Тем временем приемник в машине не смолкал. Казалось, что та мелодия звучит круг за кругом.
— Кит — резко выкрикнул я! Кит! Я знаю ты здесь!
— Да! — раздался хриплый молодой голос где-то за спиной.
Я резко повернулся на звук. Он стоял в нескольких метрах от меня и пристально на меня смотрел.
Словно кто-то разом стер из моей памяти все известные мне слова или отнял дар речи. Я оторопел. Все, на что я был способен — стоять как вкопанный и смотреть на него в ответ.
— Ты звал меня. Я пришел — прохрипел Кит.
— Как тебе помочь? — спросил я.
— Я хочу покоя.
— Как я могу тебе его дать?
— Найди меня.
— Где ты?
— В темноте. Я в темноте. Мне страшно.
— Назови мне это место.
— Найди меня.
— Ты помнишь где ты?
— Нет.
— Что ты помнишь?
— Музыка звучит. Моя любимая. Громко. Потом стихла. Я стою и смотрю на себя. Найди меня.
— Так поэтому она звучит перед твоим появлением?
— Не знаю. Может быть. Я ее слушал. Постоянно слушал. Она мне нравилась. И в тот раз я ее слушал. И умер я с ней.
— Мне тоже она понравилась. Я раньше никогда ее не слышал. Что это?
— Johny Farmer. Композиция называется Death Letter — Письмо Смерти. Символично, не правда ли?
— Соглашусь.
— Правда это обработанный современный вариант. В оригинале она звучит иначе. Но мне так больше нравилось. Эта — круче.
— Как ты умер?
— Прыгнул.
— Откуда?
— Потом себя увидел. Со стороны.
— Ты с высоты спрыгнул? Где это было?
— Нет. Не так. Я просто в воздухе остался. В темноте.
— Повесился?
— Да. Наверно так.
— Где это было, помнишь?
— Темно было. Сыростью пахло. Плесенью. И темно. Очень темно.
— Зачем ты это сделал? Что у тебя случилось?
— Я не знал что мне делать.
— Я не понимаю.
— Я запутался. Мне не куда было деваться. Не куда было идти. Найди меня.
— Когда это случилось?
— Не помню. Я уже давно тут брожу.
— Где это место?
Но лишь пристальный взгляд был мне безмолвным ответом. Он смотрел на меня так, словно пытался понять можно ли мне доверять или нет и можно ли мне сказать правду. Я смотрел на него в ответ.
— Кит! Не молчи.
— Найди мое тело!
Я оторопел. Только что призрак попросил меня найти его труп. Труп, висящий в петле в каком -то темном, по описанию похожем на сарай или подвал помещении…
— Найди меня. Я совершил ошибку. Мне не помогло то, что я выбрал. Найди мое тело.
— Тебя никто не похоронил?
— Нет. У меня никого не было. Никто не знает где я. Я еще там. Мое тело все еще висит там. Мне плохо. Я не могу на него смотреть. Но я должен. Оно меня не пускает. Это уже не я. Помоги мне.
Меня трясло от холода и ужаса, но я как мог, старался не показывать этого.
— Скажи мне где ты. Не зная этого, я не смогу тебе помочь.
Он вновь пристально посмотрел на меня и медленно повернувшись к лесу вытянул руку и указал пальцем в глубь…
— Ты в том лесу?
— Да.Там. Дальше. Намного дальше отсюда.
Меня словно пронзило иглой…
— Освободи меня — прохрипел Кит.
— Где то место? — еле проговорил я.
— В лесу. Там сарай. Я там себя убил. И там остался.
— Но ты же сказал, что не помнишь…
— Я помню. Это нельзя забыть. Это то, почему я все еще тут. Я просто не знал можно ли тебе сказать…
Мне стало безумно жаль этого бедняжку. На него было больно смотреть.
— Можно, дружок. Можно. Можешь мне все рассказать. Теперь все можно.
Он посмотрел на меня в упор и заговорил.
-Я вырос в детском доме. С самого начала все было против меня. С самого начала я был здесь лишним. Может быть я как-то по ошибке оказался в этом мире. Может меня не должно было здесь быть… Моя мать — малолетняя наркоманка родила меня в каком-то подвале и, дабы скрыть сей казус, выбросила меня новорожденного в мусорный бак в одном из дворов, разом обозначив мое место как в своём сердце, так и в этом мире. Меня случайно нашла дворничиха, вывалившая на меня кучу мусора, собранного с дороги. Я заорал, чем обеспечил себе путевку в жизнь. Если бы я знал, что меня ждет — закрыл бы варежку поплотнее и все было бы уже кончено. Меня спасли. Но, как оказалось, крыша над головой — не вершина счастья. То, что творится под ней — не менее важно. Не знаю почему, но меня не любили с самого начала. Родители — без комментариев, воспитатели — просто выполняли свою работу, ничего личного, но была отдельная каста — сокамерники — так я их называл. С годами я усвоил один закон — либо ты в стае, либо тебя сожрут. Скажу проще — я не был в стае… Думаю не надо пояснять, что это все значит.
— Не надо. Продолжай.
— Ну а что продолжать. Все и так ясно. Зашуганый никому не нужный изгой. Я всячески старался быть ближе к ним. Как то подружиться… Бесполезно. Все, кто мне нравился — были против меня, те, кто были близко — меня не интересовали. Вот он парадокс социального взаимодействия.
— А ты, чертовски умен! — удивился я вслух той манере повествования, которую мне презентовал Кит.
— Спасибо! — улыбнулся он в ответ. — Так вот, годы шли, ничего не менялось. Меня дразнили, били, ненавидели. Я привык к одиночеству, научился игнорировать происходящее. Мне нравилась музыка и книги — только в них я уходил от дурной реальности. В них я по-настоящему жил. Я представлял себя то одним, то другим героем, который ничего не боится и постоянно спасает мир от разных напастей.
Но, к сожалению по достижении совершеннолетия, ты не можешь занимать место в интернате — таковы правила. Когда тебе исполняется восемнадцать ты уже взрослый и должен сам о себе заботиться. Увы, этого испытания я не прошёл. Я сдался. Облажался и сдался, даже не переступив эту черту взрослости. Многие подростки с нетерпением ждут когда же наступит их восемнадцатый день рождения. Но только не я. Для меня это был самый страшный рубеж, из всех что мне доводилось преодолевать. И я испугался. Идти мне было не куда, жить не на что. Я учился в колледже. Можно было бы перебраться в общагу, но за неё тоже нужно было чем-то платить. Работу я не нашёл, страховки у меня тоже не было — впрочем, не удивительно для такого как я. Крутился то на мойке, то разносчиком пиццы. Но каждое моё трудоустройство было недолгим — никто не хочет платить малолетке. Был ещё вариант — армия. Но, как видишь я физически не развит. Слабак одним словом. В армии меня бы ждали очередные унижения и побои. Не выход. Я вдруг осознал, что скоро я останусь один на один в неравной схватке с этим жестоким миром. И я сдался. И выбрал смерть. Мне казалось, что как только я перестану дышать и жизнь покинет меня, мне станет легче, я обрету свободу и больше не буду мучиться.
Как же я ошибался…
Я принял это решение и двинулся к цели. Я часто ходил в этот лес, знал его места, нашёл тот самый сарай, все подготовил…
В тот самый вечер я просто сложил все нужное мне в рюкзак, засунул в уши наушники и пошёл туда. Мне не было страшно. Я слепо верил в то, что обязательно получу что-то лучшее взамен. Я поставил мою любимую песню на повтор, повесил петлю, влез на полусгнивший ящик и с надеждой на светлое будущее прыгнул.
— А как это — умирать? — выдавил я еле дыша.
— Крайне неприятно. Поверь мне на слово и не вздумай проверять — ехидно усмехнулся Кит. Я изобразил похожую улыбку в ответ.
— Шагнув навстречу смерти я, пусть и не долго, но достаточно, для того чтобы помнить это и после смерти, терпел жуткие мучения — меня душила петля, с носа рта и глаз потекло — откуда что, скажем так. Язык будто бы увеличился раза в два и, не помещаясь во рту, полез наружу. Я чувствовал, что, сам того не желая, невольно начинаю его жевать. Кажется я даже прокусил его пару раз. Я мотался на верёвке из стороны в сторону, дергаясь в предсмертных конвульсиях, по всему телу волна за волной пробегали нестерпимые судороги, мой угасающий рассудок все ждал конца, а мозг будто бы спрашивал: «Это всё? А теперь?» Глаза… Как же я забыл про глаза! Им, кажется, досталось больше всего. Они буквально рвались наружу. Я чувствовал, как склеры налились кровью, как лопались от давления сосуды. И вдруг в один миг все кончилось. Я осознал, что стою и смотрю на себя со стороны. Моему изумлению не было предела. Я ждал покоя, освобождения от этого мира, а что я получил… Ничего. Ровным счётом ничего. Я стоял и с ужасом смотрел на то, что бездвижно висело на верёвке. Меня охватил ужас. Я был все тем же Китом Мортоном, правда уже без внешней оболочки — я повесил её на крючке в сарае. Я помнил всю свою жизнь, помнил все до мелочей. Ничего не изменилось. Абсолютно ничего. И мне стало жутко. Своим решением я запер себя в этом мире. Запер навсегда. Помню как я взвыл от горя. Не знаю слышен ли был мой крик… С тех пор я здесь. Перемещаюсь от места до места. Но все равно возвращаюсь в этот проклятый сарай…
— Как ты меня нашёл? — спросил я.
— Ты забыл — я призрак. А призраки чувствуют, знают и видят все. Абсолютно все. Кстати, это единственный нереально крутой бонус мне — игриво произнёс Кит и подмигнул мне. Я просто почувствовал, что ты особенный. Ты живёшь в двух мирах одновременно. И вот мы здесь.
-Ясно — сказал я, дабы поддержать беседу.
-Ну так что?
— Что? — словно эхо недоуменно повторил я последнее слово.
— Пора перейти к делу! — произнёс Кит.
— К какому ещё делу?
— А ты думаешь, я просто поболтать к тебе пришёл? — изумился Кит моей непонятливости.
— Ты просил помощи.
— Да. Всё верно.
— Чего ты хочешь?
— Ты должен меня похоронить.
— Должен что!?!?! — я был в шоке.
— Похоронить. Ведь я все ещё в петле. И я подумал, может быть если моё тело будет предано земле, я смогу успокоиться…
— То есть ты просишь меня снять твой труп и…
— Да, да все именно так — перебил меня Кит. Мне нужно, чтобы моё тело больше не висело там, словно вяленая рыба. С глаз долой, как говорится. Может это сработает.
— А с чего ты взял, что я соглашусь!? — возмутился я. В ту же секунду я поймал себя на мысли, что от былой жалости к этому парнишке у меня не осталось и следа.
— Ты многим помог. Я знаю. Конечно, мой случай особенный, но все же…
— Ну ты… Я лишь покачал головой абсолютно не имея никаких контраргументов…
— Знаю. Нахал и наглец. Ну что поделать. Ну так что? Идём?
— Что, сейчас?!?! — опешил я.
— А чего тянуть! Все равно приехал ты сюда только из-за меня. Так что…
Я молча уставился в лесной массив, расстилавшийся вдоль дороги. Мне было жутко, ибо я знал, что мне предстоит проделать этой ночью…
— Ты боишься? — вдруг спросил меня Кит.
— Да ну, что ты. Это же сущие пустяки. Делов то — вынуть гнилой труп из петли — решил съязвить я в ответ.
— Мы идём? — спросил Кит настойчиво.
— Веди меня — скомандовал я. Я вынул из багажника свой старый рюкзак, служивший мне тарой для хранения машинных принадлежностей и мы двинулись в глубь леса. Кит был всегда рядом. Мы двигались в абсолютном безмолвии.
— Тут есть волки? — вдруг нарушил я наше молчание, услышав где-то в далеке какие-то шорохи.
— Они гораздо дальше — отозвался Кит.
Мы шли, шли и шли. Впервые столь долгий путь был в радость, так как я знал, что ждёт меня впереди… Спустя какое то время свет карманного фонарика уловил полуразвалившийся сарай. Сердце закололо, по телу пробежал холод. Я резко остановился.
— Дом, милый дом — хихикнул Кит. Добро пожаловать.
— Не смешно — остудил его я.
Я стоял возле этой ветхой постройки и не знал что делать.
— Что с тобой? — спросил Кит.
— Не знаю — на автомате отозвался я. — Не по себе.
— Представляю… Ну я не тороплю. Отдышись, успокойся, настройся?
— А ты, часом не на психолога учился?
— Нет. Ладно не мешаю Стой сколько хочешь.
Набрав в грудь как можно больше воздуха, я задержал дыхание на время, мысленно сосчитал до десяти и резко выдохнул. У меня слегка закружилась голова, но стало значительно легче. я понимал, что тянуть время нет никакого смысла. Я быстро подошел к двери сарая и рванул дверь на себя…
В лицо мне ударил спертый, теплый, влажный воздух. Пахло плесенью, сыростью и гнилью. Неудивительно, принимая во внимание то, что там произошло. Одурманенный этим хлестнувшим зловонную пощёчину дуновением, я стоял на пороге сарая и не решался войти. Казалось, шагни я внутрь и непременно случится что — то страшное.
— Чего ты боишься? То, что висит на крюке не представляет абсолютно никакой опасности. Я же здесь, рядом с тобой. Заходи. Давай уже покончим с этим раз и навсегда.
— Да, знаешь, не каждый раз приходится заниматься подобным. Я, знаешь ли не специалист по снятию трупов с виселицы — попытался отшутиться я.
— Всё когда-то бывает впервые — парировал мне Кит. Заходи пожалуйста.
Последние его слова возымели результат. Я успокоился и приободрился. Вдохнув полной грудью и резко выдохнув, я переступил порог.
Светя фонариком впереди себя, я, шаг за шагом шёл по сараю. Снаружи он не казался мне большим, изнутри был просто необъятным. Половицы скрипели под ногами, с каждым шагом гнилостный смрад все больше и сильнее бил в нос. И вдруг… Свет фонаря обнаружил тайну, надёжно спрятанную в этом лесу. Под самой крышей сарая на крюке в петле висело полуразложившееся тело. Кожные покровы на открытых участках тела полностью истлели, обнажив остатки мышц и костный каркас черепа и кистей. Одежда, хоть и сохраняла прежний вид, но насквозь была пропитана телесными соками. Волосы частично выпали вместе со сгнившей плотью, частично прикрывали оголенный череп своими редкими, лохматыми, растрепавшимися остатками. Я стоял и смотрел на физическую оболочку Кита Мортона. Меня охватил ужас.
— Нашёл — прохрипел рядом Кит. Ты меня нашёл.
Я молчал.
— Именно это держит меня здесь, именно сюда я возвращаюсь день ото дня. Я сам себя поместил в эту ловушку. Помоги мне. Сними меня.
Вдруг глас разума и трезвости охладил мой воспаленный рассудок.
— Так нельзя.
— Что нельзя?! — удивился Кит.
— Даже если я выну тебя с петли, я не могу обеспечить тебе нормальные похороны. Без госслужб захоронение будет считаться незаконным. Я даже гроб тебе купить не могу. По законам нашего штата без официальных документов это невозможно. А закопай я тебя в землю прямо сейчас как собаку ты опять ничего не получишь. Это не похороны. Ничего не изменится. Ты вновь будешь мучиться.
— Что я наделал…
— Спокойно!!! — вдруг резко выдал я, сам удивляясь не пойми откуда взявшейся храбрости. — Ты оставлял какую нибудь записку прежде чем как…?
— А кому писать то?!? Нет конечно. Хотя подожди.
— Что?
— Я вёл дневник.
— И что в нем?
— Стихи.
— Ты хочешь, чтобы я зачитал копам стихи с твоей тетрадки? Ты издеваешься?!
— Сам посмотри. Они со мной.
— Где!!!!?????
— В кармане джинсов — проговорил Кит извиняющимся тоном. — Я выдрал несколько листов из моего дневника и вложил их в карман. Там были мои любимые стихи. Мне казалось это будет красивый уход из жизни.
— А лезть за этой красотой видимо мне…
— Ну ты же мне помогаешь…
— Это был риторический вопрос…
— Извини…
Я ближе подошёл к висевшему в петле телу Кита. Запах гнили стал ещё ощутимее. Я изо всех сил старался не показывать своего отвращения, дабы не обидеть его законного владельца, но сил терпеть это оставалось все меньше и меньше.
— В каком кармане?
— Переднем правом.
Я глазами вычислил месторасположение этого х «хранилища прекрасного» и стал продумывать детали изъятия.
— Тебе противно? — вдруг отозвался Кит.
— Ну что ты, я забыл тебе сказать, что это моё самое любимое занятие. Всю жизнь бы только этим и занимался.
— Мог бы не отвечать.
— Мог бы не спрашивать. Ты не против если я тебя слегка покручу? Голова не за кружится?
— Не должна — сгримасничал Кит в ответ.
— Ну вот и славненько. С этими словами я аккуратно взялся за край свитера и потянул ткань в сторону, так, чтобы висевшее на верёвке тело слегка развернулось тем самым обеспечив мне доступ к нужному карману. На удивление все пошло очень легко. Но до жути неприятно.
Я повернул тело так, что Кит смотрел прямо на меня.
— Всегда мечтал посмотреть на кого то свысока — усмехнулся Кит.
— Наслаждайся — скривился я в ехидной улыбке.
— Синепременно. Карман прямо перед тобой. Не бойся не укушу. Я вроде как снаружи — подмигнул мне Кит. Так что ты в безопасности.
— Ну и засранец же ты!!!
— Зато со мной не скучно.
— Это точно. И с этими словами я принялся за дело. Закатав как можно выше рукав, я осторожно стал приближать руку к карману джинсов. Вторая рука по прежнему держала рукав свитера тем самым фиксируя положение тела. Я вытянул большой и указательный пальцы в надежде на то, что не придётся запихивать внутрь руку целиком. Отодвигая край кармана, я почувствовал твёрдость гниющей плоти, что раньше была Китом Мортоном. Меня дернуло от отвращения. В кармане были листы бумаги. Кит был прав. Ухватив за край, я резко выдернул руку. Между пальцев были зажаты несколько листков из блокнота. Время не пощадило их. Условия содержания тоже.
— Мои листочки — обрадовался Кит.
— Стихи твои?
— Да, я сам их написал.
— Ну, будем считать, я не зря лазил.
— Извини, я их слегка замарал.
— И это ты называешь слегка?! — протянул я Киту листочки.
— Я же извинился.
Я принялся их разворачивать. Бумага пожухла, потемнела вобрав в себя гнилостные жидкости. Чернила расплылись, добавив несколько цветных потеков к общей гамме. Местами текст можно было разобрать и я принялся всматриваться в написанное, в попытках прочесть сочинение Кита.
— Да тут все про смерть — изумился я, пробежав несколько записей.
— Ну так я же говорил, что готовился к этому. Это прелюдия.
— Ну и что дадут нам эти стихи? — решил я перейти к делу.
— Ну можно сказать копам, что мы были друзьями и у меня были такие вот наклонности — проговорил Кит кивая в сторону своих листов со стихами.
— Видимо ты себе мозг повредил. Причём во всех формах существования — и по ту и по эту сторону жизни. Да так сильно, что посмертно это тоже проявляется.
Кит обидчиво молчал.
— А доказательством нашей дружбы и твоему самоубийству, а параллельно и моей к нему непричастности служат непонятно то ли листы из блокнота то ли использованная туалетная бумага, которую я — вот сейчас внимание всем — НАШЁЛ В ШТАНАХ ГНИЛОГО ТРУПАКА!!!!!!!??? А как по-твоему я должен объяснить факт того как я сюда попал? Откуда я знаю где ты умер? Почему после твоего исчезновения не было ни единого обращения в полицию, в том числе от меня — твоего так сказать друга!? Нет, это никуда не годится.
— Ну тогда я не знаю что делать — вяло вымолвил Кит.
— Я знаю. Только придется отложить процедуру до завтра.
— Как до завтра. А я?
— А что ты? Ты столько времени ждал. Неужели тебе не хватит терпения еще на одну ночь?
Кит молчал.
— Верь мне! — как можно тверже сказал я.
— Мне больше ничего не остается…

И я ушел…

На следующий день я разыграл знатный спектакль на пару с позаимствованным у приятеля псом по кличке Джим.
Легенда была такова: мужчина, выгуливал собаку в излюбленном для прогулок месте как обычно в выходной день. Собака, почувствовав что-то бросилась в глубь леса потащив за собой хозяина. Спустя некоторое время они наткнулись на сарай, в котором и обнаружили совершившего самоубийство Кита. Полиция выслушав мою историю и проведя ряд следственных операций закрыла дело.

Я, в свою очередь подах ходатайство о выдаче мне тела Кита для организации его похорон.

* * *

— А ты крутой! — услышал я где-то за спиной.
— Ну я же пообещал!
— Спасибо тебе!
— Всегда пожалуйста — улыбнулся я в ответ.
— У меня никогда не было такой одежды. А я, оказывается ничего!
— Ну еще бы! Я отдал за твой наряд триста баксов.
— Триста баксов за костюм для покойника!??? Ну и кто мозг повредил!? — заржал Кит в ответ.
— Хотел тебя впечатлить!
— Да ты меня просто уделал!!!
— Как тебе похороны?
— Пафосно. Но круто!
— Я рад, что угодил.
Кит молчал и смотрел как медленно гроб с его телом внутри уходит все ниже и ниже в могилу…

— Что ты мне скажешь?
— Ты про что?
— Про состояние покоя. Тебе лучше?
— Намного. Я просто счастлив. Обо мне никто никогда так не заботился. А тут…
— И что теперь?
— Не знаю. Я чувствую покой и свободу. Я больше не привязан к тому сараю. Я могу уйти. Только мне жаль прощаться.
— И мне жаль. Хоть ты и раздолбай, но мне с тобой было весело.
— И мне было.
— Спасибо за музыку. Я обязательно буду ее слушать.
— Вспоминай обо мне когда она будет звучать.
— Я и так тебя не забуду.
— Никогда?
— Никогда
— Обещаешь?
— Обещаю.
— Прощай. И еще раз спасибо за все. Если Там меня кто-то встретит, я обязательно расскажу какой ты крутой!
— Только не подгоняй клиентуру! — усмехнулся я в ответ.
— Заметано, чувак!
— Прощай Кит!
— Прощай друг!

И он исчез… А я остался смотреть на завершении его похорон…

Еще одна страница в книге мертвых была перевернута…