СВИСТ (Глава 8)

Современный внедорожник припарковался у помятого шлагбаума, ведущего на территорию бывшей радиолокационной военной базы. Двигатель заглох и из салона автомобиля вышло двое мужчин. Один был уже седовлас, на вид ему было далеко за пятьдесят, он был одет в строгий костюм, из-под пиджака которого выглядывала аккуратная синяя рубашка со светлым галстуком. Второй, опять же на вид, едва разменял тридцать пять, а по сему еще имел более современный молодежный вид. Классические синие джинсы и белый джемпер с воротом под подбородок. Они оба потянулись, вместе достали сигареты, вместе закурили.
— Понимаешь, Олег, — произнес мужчина в костюме. – Моя бы воля, я бы давно снес бы тут к ядрене фене. Но нельзя. Даже спустя столько лет, это до сих пор стратегический объект. Тут вышки. Мобильная связь, телекоммуникационная. Транковая. Интернет. Им надо, понимаешь.
— Так удобно же, Алексей Алексеевич, — ответил моложавый мужчина по имени Олег, с которым и разговаривал мужчина в костюме. – Высоко, все над городом. Сигнал доходит. Вот и запрещают что-то тут делать. Опять же. Вы вспомните, какой вой стоял, когда запретили дальше микрорайоны строить. А до самой сопки можно, как минимум парочку возвести.
Алексей Алексеевич снисходительно посмотрел на Олега. Журналисты, коим и являлся этот человек, народ малознающий. Но именно это позволяет им узнавать, искренне желая рассказать то, что они выясняют.
— Когда Союз рухнул, многое разрешили, — протянул Алексей Алексеевич. – Многое, да не все. Военные всегда старались удерживать свое. Не все, конечно. Я имею ввиду Пашу Грачева. Тому важнее было на мерседесах кататься. Да чижей на верную смерть посылать.
— В смысле? – не понял Олег, внимательно слушая своего собеседника.
— Я говорю о первой чеченской кампании.
— А, ну да! – вспомнил журналист. Точно. Павел Грачев. Тогдашний министр обороны.
— Так вот, и правильно сделали, что не позволили городским кварталам подойти ближе. Часть функционировала до девяносто седьмого года. У моего школьного товарища, кстати, тут сын служил. Как раз перед расформированием.
Олег понимающе кивнул. Многие, даже через косвенных знакомых, привязываются к определенным вещам, местам и событиям. Особенно пожилое поколение, у которых несколько десятилетий назад отняли свою историю и страну, заменив новой, не понятной субстанцией, которая претендовала на звание государства. Отнять-то отняли, а взамен? Все отобрали, украли, заменив общечеловеческие ценности культом силы и денег. Больше похоже на захват. Чего греха таить, если то, что раньше было великой державой, стало настоящей колоний, неужели по-другому может быть в провинции? И при царе тут было невесело. Чуть лучше при коммунистах, и то, когда была эпоха великих строек. А сейчас? Куда ни плюнь – одни торговые центры, жилья совсем не строится. Молодежь уезжает, превращая некогда молодежный город в город стариков. А, ну и анклав гастарбайтеров.
— А ты знаешь, что Валентин Распутин именно об этом самом месте написал свой рассказ «В ту же землю»? – спросил вдруг Алексей Алексеевич у Олега.
— Распутин? Тот самый? Писатель? – удивился журналист.
— Да. Причем там он описывал как раз те микрорайоны, которые окружают пустырь с гоночной трассой.
— Надо обязательно почитать, — взял на заметку Олег. – Ни разу не слышал. Как называется?
— «В ту же землю». Грустный рассказ, надо сказать, но такой жизненный. Почитай обязательно. – Алексей Алексеевич вздохнул. – Хотя чему ты, Олег, удивляешься? Распутин был нашим земляком, с зоны затопления. Он и писал об этой земле.
— Это я знаю, — ответил Олег, разглядывая лес. – Просто удивляет то, что об этой местности можно писать.
— Ох, молодой человек! – засмеялся мужчина. – Ты не представляешь, сколько всего интересного можно написать об этой местности! Да и вообще о любой!
— Например? – поинтересовался журналист, с интересом глядя на мужчину.
— Например о строительстве гидростанции. О строительстве алюминиевого завода. Ты знал, что, когда его строили, обнаружили целое кладбище мамонтов?
— Нет.
— Вот! – Алексей Алексеевич довольно усмехнулся. – Мы не знаем своей собственной истории. Отсюда и вытекают многочисленные проблемы.
— И все-таки, — решил продолжить тему основного разговора Олег. – Почему вы так решительно настроены за ограничение доступа на территорию базы?
— Потому что нечего людям тут делать, — твердо ответил мужчина.
— Почему?
— Место здесь плохое, — ответил мужчина серьезным голосом.
— В каком смысле плохое? – понял Олег. – Ведь все плохое делается исключительно с помощью людей.
— Отчасти, — Алексей Алексеевич мотнул головой и начал прогуливаться по дороге. – Не все во власти человека.
Он взглянул на возвышавшуюся гору, смерил взглядом столетние сосны, возвышающиеся над мужчинами. Чуть дальше шумела проезжающими автомобилями и автобусами федеральная трасса. Люди здесь живут сколько? После переселения? Чуть менее ста лет. За это время, конечно, многое произошло, поменялось. Но изменить что-то глобально? Водохранилище не в счет.
— Опять же я не совсем вас понимаю, Алексей Алексеевич, — сказал Олег, проследив за взглядом мужчины.
— Я объясню. Для начала, я хочу, чтобы ты опустил тот факт, что я бывший полковник Уголовного розыска в отставке. Это важно. Потому что то, о чем я хочу рассказать, просто не укладывается не только в рамки кодекса, но и вообще в рамки.
— Вы говорите загадками, — усмехнулся Олег.
— Ты прав, загадок тут хватает, — согласился Алексей Алексеевич. – Ну вот смотри. Еще во времена коммунистов, здесь было два лагеря. Один для политических заключенных, другой, недалеко отсюда, для военнопленных немцев и японцев.
Он махнул рукой в сторону алюминиевого завода. Да, Олег знал об этом. Как и то, что недалеко от того самого завода существовало кладбище политзаключенных, уже давно заброшенное и поросшее лесом. Совсем рядом с ним находились цеха еще одного предприятия, можно было сказать, что оно своим фундаментом стоит на могилах.
— Да, я в курсе этого, — сказал Олег. – И?
— Так вот, — продолжил рассказывать полковник в отставке. – Как и в любой зоне того времени, существовали расстрельные команды. Как ты думаешь, где производились эти расстрелы?
— Никогда об этом не думал, если честно, — пожал плечами журналист. – Неужели здесь?
— Именно, — согласился Алексей Алексеевич. – Не прямо тут, но на той стороне, где заброшенные казачьи казармы и храм. Земля тут просто пропитана болью.
— Наш храм? – удивился Олег.
— Да.
Даже для опытного журналиста это было неожиданностью. Нет, конечно, он слышал истории о том, что данный храмовый комплекс построили со всеми возможными нарушениями церковных канонов, что там строить было нельзя ни в коем случае, но никогда не придавал значения этим слухам. Люди говорят много, в человеческом роду вообще заложено много сплетничать и рассказывать небылицы. Иначе профессия журналиста не была бы востребована. Но Олег никогда не думал о том, что здесь расстреливали.
— Кстати, хоронили там же, — добавил Алексей Алексеевич. – Я не удивлюсь, если когда-нибудь в том районе начнут поисковые работы и нароют много захоронений.
— А вы откуда это знаете?
— Вот сейчас вернемся к моей прошлой профессии, — сказал мужчина. – Я же начал работать в уголовке в восьмидесятых, сразу после армии. Еще до этих всех казанских синдромов. Хотя, положа руку на сердце, и без них тут дел хватало. Город как строили? Не только силами комсомольцев, но химиков. А там народу с душком хватало. Работы тоже. А тут еще и эта часть.
— Вы так говорите, будто часть приносила проблемы, — промолвил Олег, глядя на полковника.
— Так и было, — подтвердил тот. – В те годы как было? В дела военных никто не совался. У них свои задачи. И все, что может происходить в их юрисдикции, у них и остается. Лишь редкие моменты попадали к нам.
— Очень интересно, — журналист поправил волосы. Этот полковник говорил некоторыми загадками, но Олег понимал, что он пытается сказать. Что-то происходило здесь. И, как он понял, этого чего-то было более чем предостаточно.
— Гибли здесь регулярно, — сказал Алексей Алексеевич.
— Солдаты?
— Да. Это сейчас никого не удивишь тем, что какой-нибудь срочник расстрелял своих сослуживцев, а тогда подобные инциденты были из ряда вон выходящими. Но были. У меня как-то состоялся разговор с одним гэбистом, мы искали банду, работающую исключительно по ювелирке. Дело было сложное. Подключили даже комитетчиков. В итоге, всех нашли, конечно, дали сроки большие, но суть не в этом.
Полковник взял паузу, достал сигарету, закурил. Выпустив дым, он немного прошелся, заложив руки за спину, потом обернулся к Олегу.
— Он тогда сказал, что в части регулярно происходят события, объяснить которые никто не может. Раз в четыре года там происходили инциденты, ведущие к гибели нескольких человек личного состава. Раз в четыре года. Представляешь?
— Ничего себе! – удивился Олег. – А причина?
— Кто его знает? – вздохнул Алексей Алексеевич. – Все под грифом. И у вояк, и у чекистов. Но! Я тебе так скажу. Часть расформировали в девяносто седьмом. А уже через три года, в двухтысячном, мы поехали сюда со следственно-оперативной группой. В юриспруденции такие случаи подходят под категорию влияния непреодолимых сил.
— Так! Стоп. Секундочку. – Олег быстро прикинул в уме цифры, затем изумленно посмотрел на полковника, который уже догадался, о том, какие мысли роятся в голове у журналиста. Но он ждал, пока мужчина их сформирует в вопрос, на который у Алексея Алексеевича уже был ответ.
— Если вы говорите, что подобные происшествия здесь случались каждые четыре года, то, исходя из этой логики… — Олег осекся. – Блин. Сейчас же как раз такой год!
— Я знаю, — ответил полковник, выбрасывая окурок в сторону.
— Вот это поворот! – воскликнул мужчина. Да, это тянет на сенсацию и Пулитцеровскую премию. Или на хороший сюжет для Рен ТВ, которые славятся своими циклами передач про теории заговоров. Хотя, погодите. Что-то здесь не совсем укладывается в эти идеальные рамки. А как же?..
— Мне кажется, что кое-что не сходится, — высказал свою догадку Олег.
— Что именно? — Алексей Алексеевич с интересом посмотрел на журналиста.
— Подросток. Ее гибель никак не входила в эти временные рамки. Я посчитал.
— Ничего удивительного. Эта трагедия не имела к циклу никакого отношения. Все случилось в городе. Здесь просто хотели избавиться от тела. Да и то, ее обнаружили не на горе, а у подножия, ближе к храму. Так что, Олег, пока ничто не нарушает системы. А если и были исключения, то они всего лишь доказывают практику. Математика. К сожалению, она окружает нас повсюду.
— Да, действительно, — протянул Олег, вспоминая все обстоятельства дела. — Вы правы.
— Кстати, а тебе известно, что выживший парень пришел в сознание? – спросил у него Алексей Алексеевич.
— Нет. Выжил-таки?
— Выжил. Лечиться, конечно, ему придется еще очень и очень долго, — сказал полковник.
— Показания уже брали?
— Ага.
— Откуда вы все знаете? – поразился Олег.
— Бывших ментов не бывает, — усмехнулся полковник. – Ну и, вдобавок, часто звонят с просьбой проконсультировать, помочь.
— Я почему-то уверен, что вы присутствовали при даче показаний.
Мужчина кивнул. Он немного призадумался. Было сложно. Парень очнулся всего несколько часов назад, постоянно плакал. Спрашивать его о чем-то было делом бессмысленным, все равно сознание находилось в шоковом состоянии. Но, тем не менее, следователи прокуратуры попробовали с ним поговорить. Его, Алексея Алексеевича, позвали чуть позже, после того как парню стало плохо, и допрос прервали.
Полковник помнил, как ему позвонил старый товарищ и попросил приехать в первую городскую больницу. Его голос был растерян, потому что его следователи сами ничего не поняли из разговоров с потерпевшим. Нужен был опытный, в этих делах, специалист.
Когда тому стало лучше, допрос продолжили. Парень рассказал все, что помнил, хотя Алексей Алексеевич понял, что, даже несмотря на свое состояние, потерпевший многого не договаривает об обстоятельствах дела. Додавить не представлялось возможным, однако некоторые моменты удивили отставного полковника.
— Знаешь, этот парнишка рассказал кое-что интересное, — произнес Алексей Алексеевич.
— Что именно? – поинтересовался Олег.
— Наверное, ты уже меня считаешь выжившим из ума старым пердуном, — засмеялся полковник. – Хотя это не так.
— С чего такие мысли?
— Я тут тебе такие вещи рассказываю.
— Я вас умоляю, Алексей Алексеевич! Мы же не чужие люди! – воскликнул Олег. Кстати, да, родство они имели. Косвенное, через брак с дочерью полковника, но тем не менее.
— Знаешь, я это уже слышал однажды, — мужчина посмотрел в сторону сопки, словно высматривая кого-то. Или что-то. Он повернулся к Олегу.
— Парень сказал, что там была еще одна девушка. Он достаточно подробно описал ее. Даже, в чем одета была. И был уверен, что это та несчастная, которую давно, зимой, нашли лыжники.
— Да ладно! – удивился Олег. – Все сошлось?
— Нет. – Алексей Алексеевич вновь повернулся в сторону лесного массива. – Та девочка была одета совершенно по-другому. Вообще по-другому. Это я хорошо помню. Я же сказал, что к четырехгодичному циклу она не имела никакого отношения?
— Да. Тогда в чем дело?
— Это же самое описание внешности я помню с дела двенадцатилетней давности. У меня только один вопрос остался. Кого мы здесь не смогли найти?

… конец?

14.04. – 19.04.2020 г.