Глава 10. "Ребенок, священник и труп". (Глава 11)

Ксения открыла глаза. Первым, что она увидела, была знакомая ей рыжеволосая девушка, которую они уже встречали у церкви. Она сидела за деревянным длинным столом и бесцельно, равнодушно смотрела в окно. Благодаря единственному источнику света Ростова поняла, что сейчас день. Она попыталась пошевелиться, но не вышло. Затекшие руки были связаны над головой, а ноги внизу. Она была привязана к стене. Паника охватила ее. Руки затряслись, и в горле от страха совсем пересохло. Что произошло? Она помнила лишь, как побежала к машине Виктора за чем то, а потом… Потом она оказалась здесь. Рыжая почувствовала, что Ростова очнулась, и повернула к ней голову.
— Я уже подумала, что убила тебя, как ту несчастную девушку из полиции.
Она посмотрела ей в лицо, сверкнув хитрыми глазами и медленно поднялась.
— Я рада, что вы ее нашли, хотя это было не так уж и трудно.
Рыжая улыбнулась и, проведя рукой по столу, прошла несколько шагов вперед.
— Ты, наверно, ничего не понимаешь сейчас, но скоро ты все поймешь.
Обе молчали, глядя друг другу прямо в глаза. Ростова тяжело сглотнула и почувствовала неприятную боль в горле, как при ангине в детстве.
— Ничего не хочешь сказать?
Девушка подошла к ней вплотную и дотронулась до лица, но Ксения отдернула голову и плюнула ей прямо в левый глаз. Дружба с мальчиками из соседнего двора, за которую ее постоянно ругала раньше мама, все-таки ей пригодилась.
— Дрянь! — вскрикнула рыжая. — Ты заплатишь за это.
Она развернулась и стремительно вышла из комнаты, хлопнув деревянной дверью.
Где она? Зачем ее схватили? Где Виктор?
Пока Ростова осталась одна, значит, надо выбираться отсюда. Она еще раз пошевелила руками и ногами. Связали ее крепко, ничего не скажешь.
Дверь снова открылась, вернулась рыжая и на этот раз не с пустыми руками.
— Я решила, что тебя надо немного наказать за твое поведение.
Она держала гвозди и молоток.
— Начнем с ног или рук?

Светлана застегнула последнюю пуговицу блузки и поправила растрепавшиеся волосы, глядя на Анатолия, еще сидевшего на диване. «Какая же я хорошая, все-таки, мать!», — иронично пронеслось в ее голове и тут же забылось: Лисичкина вздрогнула при мысли о том, что ее дочь сейчас в совершенно незнакомом ей месте, одна, а, может, уже мертва. «Господи, чем я занимаюсь?» — Светлана зарделась румянцем стыда. Ее дочь в опасности, а она развлекается с мужчиной, которого встретила ночью у собственного подъезда.
— Мы идем вниз смотреть камеры наблюдения. Вахтерша наверняка уже сидит там, я у нее на хорошем счету, так что она даже ничего не попросит взамен. — Женщина поймала немного удивленный взгляд Анатолия. — Да, у нас тут как в общежитии: не попадешь в гости, пока не задобришь сварливую старуху, сидящую на входе. Зато она охраняет жильцов лучше всякой охранной системы или злых собак. Пошли.
Евгения Ивановна, на самом деле доброй души человек, откинулась на спинку жесткого деревянного стула и почувствовала, как у нее болит копчик. Она невнимательно слушала Светлану, пока та не упомянула о пропаже своей дочери.
— Что? — старушка переспросила, поправляя теплый платок, которым укутала шею и голову. Кажется, его носила еще ее прабабушка во времена Романовых. — Аню украли? Не может быть! Заходите, смотрите.
Странно было, что человек уже довольно почтительного возраста, Евгения Ивановна отлично смогла разобраться с технической стороной своей работы вахтершей, хотя жильцы дома искренне не понимали, зачем им какая-то бабушка, если дом увешан камерами наблюдения, тем более, что деньги для ее зарплаты им приходилось вычитать из своей собственной. Но прогнать женщину тоже не могли: время тяжелое, каждый работает, где может, вертится из-за нужды.
На мониторе дряхлого телевизора Светлана увидела черно-белую запись с камер видеонаблюдения, направленных на вход в подъезд. Молодая мать с ребенком. Соседка, как обычно, с полными пакетами еды для большой семьи. Мужчина, живущий этажом выше Светланы. Она уже отчаялась и думала, что похитители могли попасть в дом другим путем, но окна в квартире были целыми. Она решила досмотреть запись до трех часов ночи: времени, когда сама Светлана уже появилась дома. На экране появились две женщины, одетые, казалось, идентично: черные кожаные куртки, блестящие в свете уличного фонаря черные лосины, перчатки, у одной из них на плече пустая спортивная сумка, мужская. Ничего необычного: так часто наряжалась молодежь. Через десять минут они быстро вышли из подъезда, теперь вдвоем неся в руках большую спортивную сумку, но сейчас уже полную. Светлана налетела на Евгению Ивановну с криками:
— Как вы пропустили их? Почему дали уйти? Они украли мою дочь!
— Это была не моя смена, дорогая, простите. Я заступила только сегодня в шесть часов утра. Меня вчера вечером подменял Андрей, ты же знаешь, он пьянствует и не работает. — Старушка оправдывалась, сложив руки, как в молитве.
Светлана издала странный звук, похожий на рычание зверя, и ударила ладонью по деревянному столу. Кружка с цветами опрокинулась и пролилась. Запах застоявшейся воды наполнил комнатку вахтерши.
— И где их теперь искать?

Наперекор предупреждению Ивана Виктор и Павел решили, что не станут забывать об этом деле. Они сидели в машине около церкви и решали, что им делать дальше.
— Может, в больницу? – предложил Уткин, оглянувшись на Виктора, который снова курил дорогие сигареты и пускал изо рта вьющиеся в воздухе кольца голубовато-серого терпкого дыма.
— Светлана бы позвонила, если бы что-то было известно. Не нужно ехать туда, чтобы тот старик снова нас прогнал. — Виктор на минуту задумался. — А что, если Ростова утаила от нас что-то?
— О чем ты?
Детектив завел двигатель автомобиля.
— Если она не на нашей стороне, то вполне могла солгать, сказав, что в люке была лишь книга. Там наверняка есть что-то еще. Возможно, им надо было, чтобы мы нашли эту книгу, но не более того.
— Ты прав, — Уткин утвердительно кивнул, поражаясь сообразительности детектива.
Виктор резко повернул руль, и они снова поехали в Вологду, в ту церковь, где тайн было больше, чем в любой книге Агаты Кристи.
Доехав до здания, они вышли из машины и пошли внутрь. Был день, поэтому двери были открыты, хотя церковь и не работала в связи с происшествием.
— Здравствуйте, храни вас Господь! — их встретил низенький старичок в белой одежде.
— Добрый день, — поприветствовали его мужчины.
— Церковь закрыта, храни ее Господь, — хриплым высоким голосом пропел он.
— Мы пришли не в церковь.
— Тогда что вам тут надобно? – старик, сделав комически суровый вид, сложил руки у живота.
— Мой друг любит молиться в лесу, а за вашей церковью подходящее место. Не могли бы мы пройти через нее в лес? — Виктор улыбнулся, а Павел посмотрел на него, выпучив глаза.
Священник подумал, затем сказал:
— Хорошо, я покажу вам выход, храни его Господь.
В связи с тем, что трупы уже убрали, священник хотел повести их на то место, но Виктор дал понять, что им нужно исключительно на другую сторону болота. Тогда старичок повел их за собой в другие коридоры, и они наконец вышли в лес. Священник остался внутри и пожелал им приятной молитвы.
— Ну ты и придумал, чтобы я и молиться! — возмутился Уткин.
— Прости, это было единственное, что пришло мне в голову. – усмехнулся Виктор и вышел из леса на ту самую полянку.
— Странно, что нас встретил не тот священник, а другой. Куда же подевался Дмитрий?
— Он тебе понравился? — Виктор с улыбкой произнес эти слова.
Павел оскорбленно промолчал.
Внезапно из-за деревьев на них налетела белая тень. Виктор не успел среагировать, как старичок из церкви уже напал на Павла и повалил его на землю.
— Вы чокнулись?! — закричал Уткин.
Священник прижал его к земле и попытался вонзить в грудь нож, но Виктор быстро сообразил и достал пистолет. Мгновение — и пуля откинула священника на землю рядом с журналистом.
— Черт, что это было? — Павел встал и отряхнулся. Он тяжело дышал и, казалось, скулил, как подбитая бродячая псина.
— Кажется, он не хотел, чтобы мы шли туда, куда собираемся. – Серьезно ответил ему Снегирёв и вложил пистолет обратно в кожаную кобуру на ремне.
— Вот почему он сначала так задумался, прежде чем согласиться на наше предложение…
— Значит, старик с ними. С убийцами.
Детектив обыскал священника, но у того не было ничего с собой, кроме ножа.
— Давай скинем тело в болото, чтобы никто его не увидел.
Вдвоем они наблюдали за тем, как мертвый старик медленно погружается в дурно пахнущую зелено-серую трясину, которая противно булькала и пузырилась.
— Скоро вы все окажитесь там, антихристы! — Павел плюнул в воду.

Арина спешила на работу. Уже семь часов, а она должна была заступить на дежурство в половину. Привалин убьет ее за очередное опоздание. Но она ничего не могла поделать с этим: Арина систематически задерживалась из-за того, что дома у нее был маленький ребенок, который частенько не давал ей спать ночью, пробуждая от желанного сна криками, визгами и слезами. Муж Арины работал по ночам, поэтому сменить ее у детской кроватки было некому, и молодая женщина со всем справлялась сама, хронически не высыпаясь и каждое утро замазывая дешевым тональным кремом фиолетовые синяки под усталыми голубыми глазами.
Челка выбилась из-под белого чепчика, и Арина заколола ее невидимкой. Все, форма надета, коллеги поприветствованы, осталось только набраться сил и осмелиться зайти в кабинет к доктору Привалину, у которого она сегодня, к несчастью, должна была быть ассистенткой на очередной утренней операции. Слава Богу, до нее оставался еще час, и Арина могла немного перевести дух и дать начальнику время успокоиться после взбучки, которую он ей наверняка задаст. Медсестра боязливо шла в кабинет Василия, мелко стуча каблучками маленьким туфель по только что вымытому полу, и уже слышала его ругательства в духе «черт возьми» и прочей брани. Перед дверью девушка выдохнула, постучала и, не дождавшись ответа, вошла внутрь. Из груди вырвался неожиданный крик, и Арина рукой зажала себе рот. Нижняя часть Привалина лежала на кушетке, а торс и голова — на кафельном белом полу. Как он мог оказаться в подобной позе? Арина обошла кушетку и заметила, что, как ей казалось издалека, откинутая левая рука на самом деле оторвана и просто валяется поблизости, бесхозная. Глаз у Привалина больше не было, и Арина облегченно вздохнула: она бы не смогла вынести его застывшего стеклянного взгляда сейчас, когда он мертв. На шее, щеках и плечах были видны глубокие следы от укусов, и медсестра не смогла определить, кому они принадлежат: животному или, не дай бог, человеку. Весь кабинет был забрызган кровью, она была даже на стенах и на потолке, медицинские инструменты, упавшие с тумбочек, в беспорядке были разбросаны по полу, а от холодного обезображенного трупа с оторванной верхней губой шли следы. Арина, в последний раз оглянувшись на Привалина, пошла по ним и ужаснулась: те вели в ординаторскую: место, где они в последний раз разговаривали с Привалиным.