Глава 13. "Грешников надо сжигать". (Глава 14)

Виктор поднял голову от люка к небу.
— Гроза будет ночью, — прошептал он.
— Верно, — Павел почесал затылок.
— Ты представляешь, что сейчас было? — спросил Виктор.
— Нет. Но эта монахиня была мертва пару дней назад. А сейчас она была жива и пыталась нас убить.
Детектив оторвал голову от неба и оглянулся вокруг. Они стояли на каком-то пустыре, где была лишь дорога и старый заброшенный дом. Дорога вела вперед и скрывалась за прямой линией горизонта. Внимание Виктора привлекла его машина, стоявшая около заброшенного здания. Та самая машина, которую украла Ксения Ростова.
Внезапно позвонил телефон. Виктор ответил мгновенно.
— Да?
— Виктор! Это Светлана Лисичкина, врач…
— Помню.
— Дело серьезное. Где вы?
— Я… Я не могу сказать, но…
— Книга! Мне нужна книга!
— Зачем? Что… – Виктор искренне не понимал, что происходит, и поймал на себе испуганный взгляд Уткина.
— Мою дочь похитили!
Виктор почувствовал, что по телу побежали мурашки.
— Так. Слушайте. Книга останется пока у меня. Приезжайте к храму Иоанна Богослова в Вологде и ждите там. Вместе мы решим, что делать.
Она сразу отключилась.
— Что стряслось, напарник? — Павел понял, что после случившегося он полноправно может называть так Виктора.
— Дочь Светланы похитили.
— Вот гады! И что им от нас надо? – раздраженно спросил журналист, скрестив руки на груди.
Виктор выключил фонарик на телефоне, положил его в карман и взглянул на свою машину.
— Осмотрим все и уедем отсюда. – Коротко сказал детектив и направился к машине. Уткин, прихрамывая, спешил за ним.
— Не думаешь ли ты, что это может быть ловушка от нее? Ростова уже провела нас, может сделать это еще раз.
— Не знаю… — Виктор достал свой пистолет, подойдя к автомобилю.
Дверь была не заперта, внутри пахло сладкими женскими духами. Значит, она здесь. В этом доме. Внезапно рация в машине пикнула и оттуда послышался голос.
— Где ты? Ты мне нужна.
— Я уже еду, девочка у нас.
— Отлично.
На этом диалог закончился. Голоса были женские. Они говорили об ее дочке. Ребенка Светланы. Виктор подумал, что поговорит по рации позже, а сейчас он найдет Ростову и хорошенько ей отплатит за предательство.

Виктор ногой выбил хлипкую дверь, ведущую внутрь заброшенного дома, и та, сорвавшись с петель, упала на деревянный пол, подняв облако пыли в затхлый и душный воздух. Уткин от неожиданности вздрогнул и закашлялся.
— Тише! — шикнул на него напарник и, держа в обеих руках блестящий черный пистолет, беглым взглядом осмотрел открывшийся перед ним первый этаж.
— Ты выбил дверь и просишь меня быть тише?! — Павел искренне не понял Виктора, но невольно стал говорить шепотом: так на него действовали слова коллеги.
На первом этаже комнат не было, все пространство представляло собой довольно просторный пустой зал, немного вытянутый направо и налево в форме прямоугольника, а у противоположной стены начиналась лестница, шедшая на второй этаж. Снегирёв понятия не имел, чем могла служить подобная постройка во времена ее эксплуатации, но внутренний вид не вызывал доверия. По скрипучим половицам он двинулся к лестнице, кивком головы, даже не оборачиваясь, приказав Уткину следовать за ним. Под ногами прогибался пол, размякнув от старости и влаги, и Павел искренне боялся провалиться вниз, под землю, и оказаться буквально заживо погребенным под трухлявыми досками без надежды на спасение. Темнота и мрак нагоняли еще больше неуверенности и страху, и хотя было еще четыре часа дня, снаружи уже начинало потихоньку темнеть: дело близилось к октябрю, и небо серело, застилаясь тяжелыми грозовыми тучами.
Виктор поднимался по лестнице чуть впереди, и уже ступил на второй этаж, как услышал хруст позади себя и тихий вскрик Павла: ступенька под ним провалилась, и тот застрял, держа свою ногу между двух острых щепок.
— Черт! — выругался Виктор и ударил ногой по остаткам дерева. Ступенька полностью провалилась вниз, и Уткин моментально вскарабкался на второй этаж на четвереньках.
— Лестница не упадет? — обеспокоенно спросил он, вытирая руки о пыльные джинсы.
— Упадет — будем прыгать.

Второй этаж мало, чем отличался от первого: так же в форме прямоугольника, но по сторонам вытянутого вперед коридора теперь располагались двери. Их было четыре, одна из них, выбитая, валялась на полу. Значит, в той комнате априори никого не было: преступник не стал бы прятаться в помещении без внешней защиты. Оставалось три запертых комнаты и предстояло проверить каждую по очереди. Виктор поднял с пола осколок острого блестящего стекла величиной с ладонь, — он так и не понял, откуда он тут взялся, тогда как окна были выбиты в левом и правом крыле, и осколки лежали на траве снаружи, — и вручил его Павлу.
— Достаточно острый, чтобы перерезать человеку сонную артерию. Если, конечно, знаешь, как.
Уткин, естественно, не знал, но на всякий случай утвердительно кивнул и открыл дверь ближайшей комнаты. Оттуда выбежала тощая облезлая крыса с клочками висящей серой шерстью и, неприятно и громко пища, побежала в сторону Павла. Тот, не контролируя себя, от неожиданности ситуации занес ногу и со всей силы наступил на животное. Простоял без движения в ступоре несколько секунд и поднял ногу, внезапно осознав то, что он только что совершил. Уткин почувствовал тошноту и странное головокружение, из-за чего ему пришлось отступить на несколько шагов назад, чтобы вновь ощутить равновесие. Виктор молча посмотрел на раздавленный трупик животного и струйку крови, вытекающей у крысы изо рта и, отвернувшись, открыл следующую дверь. То, что находилось за ней, поразило его гораздо больше, чем только что убитый зверек.

Внутри стояли деревянный стул и покосившийся стол. Свеча, горящая на нем и роняющая вниз капли воска, первой привлекла внимание детектива: это был единственный в комнате источник хоть какого-то света. На пол упала чья-то тень, и Виктор инстинктивно поднял взгляд на стену. Там, опустив голову, висела подобно Христу Ростова, и ее руки все еще кровоточили и уже начинали гноиться от инфекции, гвоздями грубо прибитые к стенам.
— Господь всемогущий, — прошептал Павел и не смог отвести взгляда от распятой девушки.

Сначала Снегирёв поднял и направил пистолет на нее, но понял, что она физически не в состоянии причинить ему зло и опустил его. Он подошел ближе, и Ростова приоткрыв глаза, прошептала заплетающимся языком:
— Виктор…
Он повернулся на столбом стоявшего в стороне Уткина.
— Что делать?
— Давай освободим ее, — спустя некоторое время раздумий, ответил Павел, пожав плечами.
— А если это ловушка?
Виктор посмотрел на лицо Ксении. Ее мучили здесь. Но зачем? Наверно, она плохо справилась с заданием.
— Ладно, освободим ее, дальше уже решим.
Виктор посмотрел на ее раскрытую ладонь. Ржавый гвоздь пробил ее насквозь, прибив к стене. Еще немного, и руку придется отрезать — инфекция может быть слишком опасна. Когда он дотронулся до гвоздя, она слегка застонала, но это была уже не та боль, которую она чувствовала, когда этот гвоздь входил в ладонь.
На столе лежал молоток и еще пара гвоздей для ног. Он взял инструмент и обратной его стороной подцепил гвоздь. Он предположил, что его вбивала женская рука — неровно и не очень сильно. Гвоздь вышел без проблем. Рука обмякла и упала, ударившись о стену. Он бросил ржавый кусочек железа на стол и подошел к другой руке.
— Спасибо, — прошептала Ростова закрытыми глазами.
— Что же они тут делали с тобой? — спросил Виктор, смотря на ее кровавые руки.
— Вижу, вы пришли спасти вашу подругу? – раздался сзади высокий женский голос, исполненный злой иронии.
Мужчины обернулись. У двери стояла та самая рыжая девушка, которую они видели в Вологде, и смотрела прямо на них, ухмыляясь в саркастичной насмешке.
— Кто вы?
— А кто вы? — она улыбнулась своими накрашенными губами.
Рыжеволосая сделала шаг, когда Виктор бросил на пол молоток и достал пистолет. Он сделал один выстрел в сторону, в опасной близости от груди девушки.
— Если вы подойдете, то умрете мгновенно, — сказал он.
Она снова ухмыльнулась и быстрым движением схватила Павла за голову и притянула к себе. Он срывающимся голосом беспомощно закричал и умоляющими серыми глазами посмотрел на детектива.
— Отпусти, тварь! – Рыкнул Снегирёв и прицелился девушке в голову.
— Если ты попытаешься освободить девчонку или убить меня, то я прострелю ему висок.
У головы Уткина показался пистолет девушки.
— Отпусти его, он ничего не…
— Я сказала, убери пистолет! – Не выдержав, крикнула рыжая, и встряхнула Павла, который под страхом смерти молчал и пытался не заплакать. Если уж умирать, то хотя бы бесстрашным.
Виктор не двигался несколько секунд, направив пистолет на нее, затем аккуратно положил его на пол.
— Хороший мальчик. – Слащаво протянула девушка и сделала движение головой в сторону места, где была распята Ростова. — Теперь отойди от нее к стене.
Виктор отошел. Но Павел в это время, пока она смотрела на детектива, перерезал ей ногу осколком стекла. Синие джинсы начали наполняться кровью. Рыжая завопила и бросила пистолет на пол. Уткин ударил ее по голове, и девушка свалилась, сопровождая падение хрустом костей.
— Отличная работа, напарник! — воскликнул Виктор.
Он подбежал, взял молоток с пола и вытащил второй гвоздь. Затем быстро развязал ноги Ксении и взял ее на руки. Она что-то невнятно сказала, но Виктор не обратил на это внимания.
— Возьми мой и ее пистолет, и идем к машине.
Уткин схватил пистолет рыжей девушки и Виктора и последний раз взглянул на тело на полу.
— Нет времени ее убивать. Надо бежать, нас ждет Светлана.
Виктор уже спустился вниз. Павел продолжал смотреть на девушку.
— Еще встретимся, — прошипел он, плюнув на нее.

Открыв заднюю дверь, он положил Ростову на сидения и увидел циферблат.
— Это что еще за черт?
На экране была цифра 30. 29. 28.
— Павел, беги!
Виктор схватил Ксению и побежал от машины, догнав Уткина. Мгновение и машина взорвалась, охватив пламенем дом.

Солнце заходило, бледными лучами в последний раз озаряя небо. В лужах на сером асфальте дороги отражались тучи, ветер поднимался, и чувствовалось скорое приближение дождя. Воздух был душным и будто бы наэлектризовался. Уткин старался дышать глубже, но у него было такое ощущение, будто воздух останавливается где-то посреди горла и не проходит дальше в легкие. Он задыхался, но понимал, что это чувство фантомное, ненастоящее, но испытывал настоящий ужас. Виктор, остановившийся рядом с ним, согнул спину, на которой нес бессознательную Ростову и положил тело девушки на землю. Та прерывисто и неглубоко дышала. Инфекция начинала поражать ее слабый организм.
— Ничего, мы с этим разберемся, — тихо заботливо прошептал Снегирёв и услышал хруст шин подъезжающей машины. Из такси вышла Светлана Лисичкина в сопровождении какого-то грубого и сурового мужчины со шрамом на щеке, и Уткин инстинктивно почувствовал к нему укол недоверия. Чуть поодаль уже видна была церковь Иоанна Богослова.
— Боже мой, вы что, шли пешком?! Совсем сдурели? Нельзя было вызвать такси? — кричала Светлана, носившись вокруг лежавшей на дороге Ксении.
— Да тут недалеко было…
— Что вы сделали с девочкой?
— Это не мы, а та самая рыжая бестия, — ответил Павел и непроизвольно обернулся на стоявшего позади мужчину. — Это еще кто?
— Анатолий. Он помогает мне найти дочь.
Виктор, не обращая внимания на порванную и залитую кровью белую рубашку, поправил удивительным образом сохранившийся на его шее красный галстук и рассказал Лисичкиной вкратце, но четко, что с ними произошло в подземелье и в доме, где они нашли распятую Ростову.
— Рыжая не мертва, Паша оглушил ее, и надо отдать ему за это должное. У нее теперь повреждена нога, и вряд ли она сможет быть такой же ловкой, как до этого.
— Наверняка все не кончится так просто. — Задумчиво протянул Виктор, держа в руках и осматривая ладонь Ростовой. Потом поднялась с дороги и продолжил тихим, но настойчивым голосом говорить. — Это может быть ловушка. Книгу мы брать с собой не станем. Останемся здесь ждать звонка, чтобы нам сказали, где произойдет встреча. А там посмотрим, что будет.
— Нет! — Светлана начинала потихоньку выходить из себя. — Мы сделаем все, что от нас просят, это моя дочь! Жизнь ребенка на кону, как вы не понимаете!
Виктор незаметно для женщины закатил глаза. «Вероятно, твоя дочь уже мертва», — подумал полицейский и тяжело вздохнул. Подобные случаи не так и редки.
— Это шантаж, Светлана. Чистой воды манипуляция. Да, вы отдадите им книгу, но не факт, что вам взамен отдадут дочь. Чаще всего эти сделки из взаимовыгодных становятся односторонними, и не в пользу «добра».
— Но моя дочь… Ради нее я пойду на все, что угодно!
Анатолий усмехнулся, вспомнив о том, как она привела его в свою квартиру, узнав о пропаже Ани. Уткин заметил эту странную улыбку и, нахмурившись, подал голос.
— Правда, Светлана. Не принимайте эти слова на веру. Все может быть совсем не так, как нам кажется, и жизнь — это не фильм со счастливой концовкой. Так не бывает. И ребенка вам действительно могут не вернуть. Даже за книгу.
Женщина недоверчиво посмотрела на парня. Он так изменился за время сотрудничества с Виктором. Если раньше он бы ощетинился и оскалился, то сейчас готов был идти на разговор.
— И что нам делать? — безнадежно спросила Лисичкина, вопросительно посмотрев на Виктора безжизненными страдающими глазами.
— Ждать.

Тучи сгущались все сильнее, когда «Анечка» наконец позвонила. У Светланы тряслись руки и дрожал голос.
— Да?
— На востоке от Ярославля есть заброшенный амбар в лесу. Встречаемся через час. Будь одна, но с книгой. В случае непослушания твоя дочь умрет.
Она отключилась. У женщины был ужасный металлический голос.
— Я пойду с тобой, чтобы защитить. Книги у нас нет, поэтому тебе понадобится подмога, — сказал Виктор, глядя ей в глаза.
— Я тоже пойду, — подался вперед Анатолий своей широкой грудью.
— Но… — из глаз женщины текли слезы, — Но она сказала, чтобы я была одна, иначе…
— Они этого и хотят. Получить книгу, а затем убить тебя и твою дочь.
Светлана кивнула в знак согласия.
— А что делать нам? — спросил Павел, глядя на Ксению.
— Паша, вызывай такси и езжайте в больницу, где работает Светлана. Пускай Ксении прочистят раны. Ждите нас там, а мы вызовем такси себе и поедем к амбару.

Первые молнии уже показывались на небе, но дождь так и не начинался. Машина остановилась около леса. Мрачного вида таксист кавказской национальности, причмокнув губами, сказал:
— Дальше я ехать не могу. Платите, и я уеду.
Анатолий заплатил за такси, и они вышли из машины. Прозвучал гром.
— Не знак ли это? — прошептал мужчина.
Виктор косо посмотрел на него. Он понимал, что этот Анатолий лишний здесь, но было бы некрасиво отказать ему, раз он помог Светлане.
Они пошли по тропинке в лесу, путь им освещал свет от молний.
— Вам не кажется, что лес похож на церковь? — таинственно проговорил Виктор.
— Чем же?
— Да тем, что и там и там не можешь говорить громко.
— Вы правы. Похитители могут быть где угодно.
Когда вдали показался амбар, Светлана сказала:
— Спрячьтесь за деревьями или кустами. Если будет нужна помощь, я позову вас.
Мужчины кивнули и скрылись в кустах.

Амбар явно был старым, вот-вот готов развалиться. Светлана хотела было подойти к нему вплотную, но метров за сорок остановилась, увидев перед собой женщину в черной одежде. Ту самую, которую она видела по камере. Сверкнула молния и раздался гром.
— Я рада, что ты одна.
— Как и обещала.
Женщина ухмыльнулась.
— Твоя дочь там.
Она указала рукой на амбар. Под самой крышей было маленькое отверстие, где горел фонарь. В свете фонаря она увидела лицо своей дочери.
— АНЯ! — крикнула она.
— Мама!
— Скоро все закончится. Я скоро заберу тебя! — прокричала она.
— Да, — ответила похитительница, — Скоро все закончится. Где книга?
— Сначала моя дочь!
— Ты не в том положении, чтобы ставить условия!
Женщина выстрелила из пистолета в землю. Светлана вскрикнула, Аня из амбара тоже издала крик.
— Мы идем, Светлана! — прокричал Виктор и выбежал из кустов.
Женщина посмотрела на него, затем на Светлану.
— Ты нарушила условия. Зря!
Женщина достала из кармана зажигалку и кинула ее на землю. Полоса огня от женщин до амбара пронзила ночь. Мгновение и похитительница скрылась. Старый амбар заполыхал огнем.

Светлана закричала, срывая голос, и почувствовала, как у нее болит и надрывается горло. Она импульсивно сделала глотательное движение и ощутила вкус крови на языке. Она, спотыкаясь, побежала к амбару, на ходу пытаясь выкрикивать имя своей дочери, но голос не слушался, частично пропадая, и звуки тонули, заглушаемые треском огня. Лицо обдало жаром, и Света начала по-настоящему задыхаться. Старые доски постройки горели, испуская черно-серый дым, в котором блестели и сверкали оранжевые звезды искр, взлетающих в воздух и растворяющихся в нем. Женщина, смахнув с лица запутавшиеся волосы, которые испачкались в пыли, случайно споткнулась и упала перед входом в амбар. На ее лице теперь была темная сажа, ладони ободрались до крови, и Светлана, всхлипывая, попыталась подняться, но слезы, появлявшиеся на глазах из-за ужаса и коптящего удушливого дыма, мешали ей понять и увидеть, что происходит вокруг. Это позволило Анатолию догнать ее. Мужчина грубой хваткой поднял Светлану на ноги и оттащил от входа в амбар.
— Что ты делаешь?! Отпусти! Отпусти меня! Аня!!!
Светлана пыталась вырываться и брыкалась, ударяя мужчину ногами по коленям, но силы у женщины было недостаточно, и она почувствовала, что невероятно устала и совершенно выдохлась. Анатолий не разжимал рук и прижимал ее к себе. Светлана чувствовала, как напряглись мышцы его пресса. Ей стало по-настоящему страшно.
Перед ней полыхал амбар, сквозь треск огня до нее доносились удары падающих где-то внутри досок и через расплывчатый воздух, сотрясаемый пламенем, женщина услышала звонкий плачущий голос своей дочери.
— Мама!!! Я не знаю, как выбраться, я не… — Слова прервались затяжным тяжелым кашлем маленького ребенка. Светлана пыталась ответить, пыталась вырваться, крикнуть в ответ, но Анатолий сдавил ей грудную клетку до хруста ребер, и женщина чуть не потеряла сознание.
Везде теперь полыхали яркие языки пламени, оранжевые, золотые и красные, они танцевали в причудливом дьявольском танце смерти. В воздухе пахло серой, горящим деревом и… теперь запахло палеными волосами и кожей. Этот запах Светлана, как врач, не могла спутать ни с чем. Так отвратительно может пахнуть только горящая человеческая плоть. В этот момент для нее все закончилось. Перед глазами пронеслись миллионы воспоминаний, где ее дочь, радостная и такая веселая, с живыми блестящими глазами подбегает к ней и садится женщине на колени, крепко обнимает за шею, звонко целует в щеку и десяток раз повторяет признание в любви. Аня бежит по полю, держа в руках рассыпающийся букет из увядших ромашек, облепленных муравьями, но для нее это — самые красивые в мире цветы. Аня неумело и тяжело поднимается на горку и скатывается вниз на сине-зеленой ледянке и, раскинув руки, падает в снег, взвизгивая и роняя шапку…
Светлана почувствовала, как по щекам катятся горящие слезы, обжигающие ее подобно смоле. В воздухе все еще чувствовался этот ужасный тошнотворный запах горящего в огне человеческого тела, и это был ее собственный ребенок. Женщина в последний раз закричала сорванным охрипшим голосом до полной его потери и почувствовала, как Анатолий разворачивается и уходит, оставляя позади разрушающийся в пожаре амбар и горящее тело уже мертвой маленькой девочки. Треск огня постепенно затихал позади, и Светлана почувствовала, что теряет сознание. «Анечка...», — последняя мысль пронеслась в ее потухающем сознании и тут же померкла. А звук пламени становился все тише, тише и тише…