Глава 17. "Конец близок". (Глава 18)

Бледное осеннее солнце начинало медленно подниматься из-за размытой линии горизонта, совершенно не согревая ни землю, ни воздух. Высокие жухлые травы о чем-то таинственно шептались, а птицы молчали, и было лишь слышно, как они тихо хлопали крыльями, в спешке перелетая с ветки на ветку и роняя сухие багряные листья. Молочный туман полз по земле, заворачиваясь в клубки и оставляя после себя на камнях и травинках маленькие капли измороси. Холодный ветер шумел в кронах мрачных деревьев, и Павел, сидя на холодном каменном полу старой церкви, прямо около выхода, слушал его протяжные грустные песни. Вера, лежащая подле него, казалось, спала, и Павел наблюдал, как её зрачки беспорядочно бегали под закрытыми веками. На лбу у нее выступила холодная, почти ледяная, испарина, мелкими каплями стекающая вниз по бледным, почти белым щекам, но сама кожа горела в жару. Вера, вероятно, бредила: ее сухие растрескавшиеся губы беззвучно произносили какие-то слова, но Павел по ее движениям не смог разобрать ни одного. Она начинала метаться в лихорадке по твердому полу, билась об него головой и руками, а потом внезапно затихала, дыша глубоко и редко, и от этого у Павла все холодело в груди: ему тогда казалось, что она все-таки умерла. Но Вера продолжала метаться между жизнью и смертью, не желая отдаваться в руки ни того, ни другого.
Снаружи, где-то далеко, послышался хруст шин по асфальту дороги, и чьи-то тихие, но отчетливые голоса, кричали, ходя по лесу и приминая под собой жухлую траву. Павел выпрямился и поднялся на ноги, кинув взгляд на Веру, которая издала хриплый неразборчивый стон и снова замолчала. Уткин приготовился встречать опасность и подобрал с пола какую-то деревянную палку, которая, конечно, вряд ли могла бы ему помочь. Сгоревшие уголья старого сарая все еще издавали запах огня. Справа послышались шаги, тяжелое дыхание и знакомый голос:
— Черт подери, и где он?
Это был Снегирёв, он сразу узнал его, бросил палку и вышел навстречу. Светлана вздрогнула, увидев выходящего из-за угла Уткина и тяжело выдохнула, посмотрев на его лицо, в царапинах и синяках.
— Вере плохо. Посмотрите, что с ней.
Лисичкина кивнула и ушла в церковь. Виктор подошел к Павлу и обнял его, как родного брата. Уткин почувствовал прилив благодарности и гордости за себя. От усталости у него подкашивались ноги, и Снегирёв прижал его к себе, обхватив за плечи.
— Вот он, твой звездный геройский час, Уткин.
Ветер растрепал ему волосы и донес до легких запах горелого дерева. Это утро было недобрым.

Павел увидел, как из такси, пошатываясь, выходит Анатолий, у которого на руках лежала Ксения Ростова. Все они собрались здесь, в церкви, оставленной Богом. Такси уехало, Анатолий с девушкой подошел к Виктору и Павлу.
— Что у вас тут стряслось?
— И кто эта Вера, которой плохо?
Уткин начал рассказывать все, как было. Про то, как он встретил монашку, приехал сюда, как чуть не умер, но в итоге спас и себя, и ее.
— Да ты у нас теперь герой, — Виктор хлопнул рукой по плечу журналиста и прошел в церковь.
Сестра Вера лежала на скамье у выхода и равномерно дышала. Светлана Лисичкина села подле нее и потрогала лоб. Сама женщина выглядела измученной. Паша понял, что что-то произошло там, куда они поехали той ночью, но спрашивать у нее не стал. Лучше узнает об этом от Виктора.
— Жар спадает, — с удивлением сказала Светлана. — Что с ней вообще случилось?
— Она монахиня этого храма, единственная выжившая. Остальные монахини умерли, затем ожили и снова умерли.
Она не обратила внимания на его рассказ. Ей явно было не до этих фантастических историй. На удивление она единственная из них троих, кто не видел оживших монахинь. Возможно, поэтому она и не верила во все происходящее. Да и все доктора по натуре скептики и материалисты. Не видел – значит, не было.
Внезапно сестра Вера открыла глаза, и ее грудь поднялась от глубокого вздоха.
— Где я? – ошеломленно спросила она, испуганным взглядом посмотрев на склонившуюся к ней Лисичкину.
— Тише. Ты в своем доме, — ответила Светлана, подумав, можно ли вообще было так сказать.
Павел подошел к Виктору и тихо спросил:
— Что у вас произошло?
— Они убили ее дочь, — коротко сказал Снегирёв так, чтобы Светлана этого не услышала.
Уткин стало по-настоящему плохо, он почувствовал, как его резко бросило в жар. Как они посмели убить невинного ребенка? За что? Это было уже слишком. Он сжал руки в кулаки и всерьез задумался о том, чтобы мстить за смерть маленькой девочки.
— Мы все это время стоим на месте, а нам надо бы найти их и наказать. Эти люди убили чертову дюжину монахинь, ребенка, а кого они убьют еще?
Виктор достал из кармана ту самую книгу красно-золотого цвета.
— Им нужна она.
— Так отдали бы им!
— Нет. – Виктор раздраженно возразил. И как он не понимает? — В ней наверняка что-то ценное.
— Что может быть ценного в иероглифах, которые никто не понимает?
— Что за иероглифы? — сестра Вера приподнялась на локтях и тихим голом спросила у них.
Мужчины переглянулись. Стоит ли ей рассказать все то, что им известно? А вдруг она тоже с ними и отберет у них книгу? Павел кивнул. Ей можно доверять.
Анатолий тем временем усадил Ксению на другую скамью и сел рядом. Теперь слушали все.
— Мы нашли книгу. Она очень ценна, но написана на непонятном языке.
— Дайте сюда.
Монахиня взяла в руку книгу легкую на вид, но тяжелую на деле. На желтых старых страницах она увидела символы.
— Мы проходили их. Это очень древний язык.
Лицо Виктора засияло.
— Что там написано?! – нетерпеливо спросил тот и придвинулся ближе к Вере.
Девушка почувствовала приступ тошноты и ее вырвало на пол. Это была не рвота. Это была кровь.
— Я в порядке, простите, — сказала она, вытерев рот. — Я хочу вам помочь.
— Может, вам лучше отдохнуть?
— Нет! Монахини были моими сестрами, и их убили. Я хочу, чтобы их убийцы были наказаны. Сестра Дорофея сказала, что их накажут в свое время, а мы ничего не можем сделать. Но это не так. Она ошибалась и поплатилась жизнью. Нам решать, когда наказать виновных, и это нужно делать немедленно. Если расшифровка книги поможет их найти, то я готова заплатить за это жизнью, лишь бы помочь.
Все были шокированы. Обычная монахиня только что через силу проговорила это, и в ее словах она осудила свою сестру. Возможно, она понимала, что это неправильно, но это ее мнение. К тому же, она права.
— Здесь написано «Дьявол».
— Так. Значит эта книга про…
Девушка перебила Виктора и продолжила:
— Господи, сохрани нас. Это древняя инструкция!

Сестра Вера несколько мгновений всматривалась в потертый текст старой книги и хмурила темные тонкие брови. Зеленые глаза, раньше блистающие, как изумруды, теперь были мутными и блеклыми. Она на секунду закрыла веки и приложила руку ко лбу. Пульсирующая боль пробивалась через виски, голова кружилась, и Вера чувствовала, как земля уходит у нее из-под ног. Кто-то подхватил ее сзади за спину, а Светлана легко хлопнула ее по бледной щеке.
— Пожалуйста, Вера, не сейчас, только не сейчас, — в приступе паники шептал Уткин, тяжело и шумно дыша и кусая до крови тонкие губы.
Монахиня попыталась выпрямиться и снова стала читать текст книги, теперь уже вслух:
— Это инструкция по вызову Дьявола. Да простит меня Бог, за то, что произнесла я имя Его. — Девушка внезапно запнулась и остановилась. — Вы уверены, что вам это действительно нужно?
Лисичкина кивнула ей в ответ, а в ее голубых глазах светились жалость и разочарование. Вера тяжело сглотнула и продолжила переводить.
— Вам понадобятся церковные свечи из белого воска, мел, которым надо будет начертить круговую пентаграмму и символы в ней. Когда вы закончите с приготовлениями, следует прочесть по-латыни заклинание так, как оно написано в тексте книги, а потом… — Вера испуганно подняла взгляд и тихо закончила. — А потом надо будет принести жертву.
У Виктора по спине пробежал холод, оставляя за собой стайки колких неприятных мурашек. Этого еще не хватало! Куда ни глянь, везде теперь были сплошные жертвы, на которые они шли ради… а ради чего? Раскрытия какого-то несчастного дела об убийствах монашек? Выходил просто какой-то бред: Дьявол, заклинания, воскресающие трупы, смертельный яд… Какой нормальный человек в это поверит? Какой полицейский, тем более, в это поверит? Но Виктор, сам не осознавая того, верил.
— Есть у вас тут какие-нибудь куры или другие животные? Коз часто приносят в жертву, — подала голос Светлана, поднимаясь с холодного пола и отряхивая джинсы.
— Здесь все не так просто. В жертву должен быть принесен человек.

Ростова издала тихий стон. Анатолий сразу повернул к ней голову.
— Тебе плохо?
— Н…нет. Все… хорошо…
Девушка по-прежнему была бледная, как сама смерть, которая так удачно обошла ее стороной, но оставить ее в больнице Виктор не мог. Она не предавала их, а значит, она на его стороне, Виктора. Раз она ввязалась в это дело, то его долг охранять ее, потому что она его сотрудник.
— Человек? — Лисичкина тоже подсела к ней на скамью.
— Да. Его нужно проткнуть в сердце, таким образом Он вселится в это тело.
Наступило молчание. Зачем этим людям вызывать Дьявола? Это же какой-то бред. Светлана поняла, что это точно те самые люди, что убили ее мужа. Теперь она отомстит и за него, и за свою дочь. Они отняли у нее семью, счастье, смысл жить дальше. Она обязана лично убить того, кто сделал это.
— А что там дальше? — спросил Павел, через плечо Веры заглядывая в книгу.
— Дальше говорится, что тот, кто вызовет его, получит вечную жизнь.
— Теперь ясно! — Виктор хлопнул рукой об ногу. — Очевидно, что это лишь стая сумасшедших, что верят в вечную жизнь.
— Эта стайка убила мою дочь! — крикнула Светлана.
— Тише. Сестра Вера, читайте дальше.
Она сузила глаза. Становилось все хуже, но она обязана.
— Дальше говорится о том, как изгнать Его из тела и вернуть обратно.
— Отлично! Это нам и надо! — весело воскликнул Уткин. Виктор покосился на него, но ничего не сказал.
— Нужно всего лишь убить тело, проткнув сердце еще раз, читая молитву. Тогда Дьявол покинет тело и вернется в Ад.
— Это легко.
— Нет. К Дьяволу так легко не подобраться.
— А там не сказано, отчего умерли монашки? Как их убили и зачем? — спросил Виктор. Книга выпала из рук монахини, и той снова стало плохо.
— Что такое? Опять? — Павел встал со скамьи.
— У нее снова жар. Ей надо в больницу!
— Нет, — прошептала она. — Я хочу умереть здесь. В своем доме, в доме Господа.
— Но в больнице вам помогут!
Светлана билась в истерике. Нельзя терять такого полезного человека, но было поздно. Голова девушки затряслась, из глаз и рта пошла кровь, а через минуту она уже не шевелилась. Никто ничего не стал говорить, они лишь переглянулись между собой. Конец близок.