Глава 21. "Трое в церкви, не считая Дьявола". (Глава 22)

— Единственный, кто может нас услышать, это Дьявол, — Иван улыбнулся, подойдя к Виктору и Павлу. — Задумайтесь, когда мы просим о чем-то плохом, оно сразу сбывается. ОН слышит вас! А ваш Бог — нет. И не хочет вас слышать.
— Если он не услышал тебя, это не значит, что он не помогает остальным! — крикнул Виктор.
— Разве только меня? Перед вами все те, кто пострадал, прося о помощи Бога.
Только сейчас Виктор оглядел зал и понял, что среди этих людей в черном нет Анатолия.
— А где же ваш верный шпион?
Улыбка с лица Ивана не сходила. Он явно был доволен вопросом.
— Он умрет вместе с вами в муках из-за своих грехов. Оказывается, он предал не только вас, но и нас.
Он поднял руку, из церкви вышли двое мужчин и внесли внутрь с улицы еще одного мужчину. По одежде и шраму на лице Светлана поняла, что это Анатолий. Он был без сознания. Его поднесли к ее скамье, связали руки и привязали рядом с Лисичкиной.
— Ну, довольно, хватит болтать! Начнем!
Иван взял мел и нарисовал шестиконечную звезду на полу под висящей на стене Ростовой. Иногда линии получалась кривыми из-за того, что у него дрожали руки, и Ивану приходилось все стирать и рисовать заново. В итоге звезда была нарисована, хоть и не совсем ровно, но он же был старым, ему простительно. Виктор лишь усмехнулся. Старик пытается вызвать Дьявола, чтобы получить бесконечную жизнь и возможность управлять человеческими душами. Что за бред? Неужели в детстве нельзя было мечтать о чем-то другом? Ведь вся жизнь была впереди, а он уже думал о смерти и о том, кто имеет власть над ней.
Иван попросил женщину с черными кудрявыми волосами и мужчину с рыжими помочь ему. Каждый взял по две толстые свечки и поставили каждую на угол звезды. Шесть углов — шесть свечей.
Солнце уже село, поэтому свет от многочисленных свечек и факелов был ярким и освещал весь зал. Иван взял в руки кинжал, и тот блеснул при свете огня. Его голова находилась напротив груди девушки на стене.
— О, повелитель, мы ждем Тебя и приносим Тебе эту жертву, чтобы Ты занял эту молодую оболочку! — старик всадил кинжал в грудь Ростовой, и она издала хриплый звук. Изо рта пошла кровь, покрывая лицо и тело своим красным цветом. Одежда полностью пропиталась кровью, когда Иван начал читать заклинание на древнем языке, которое успел выучить за несколько часов. Он сжег книгу, чтобы никто не узнал, как отозвать Дьявола. Об этом знали лишь эти трое и Анатолий. Но их знания уже не помогут — они скоро будут подчиняться Ему.

Звучный голос Ивана, который, захлебываясь и задыхаясь от возбуждения, читал заклинание, постепенно затихал по мере приближения к концу текста, выученного монахом и, в конце концов, тот, переведя дух и выровняв дыхание, замер в ожидании. Несколько мгновений все, оцепенев, наблюдали за недвижимой Ростовой, которая все так же висела, распятая на стене, свесив голову вниз. Из ее рта все еще вытекала струйка ярко-красной крови, и вся одежда прилипла к мертвому телу. Виктор почувствовал, как у него задрожали руки. Ему невыносимо было смотреть на эту красивую, умную, но такую несчастную девушку: ведь надо же было этому Богу привести ее именно сейчас именно в его отдел полиции, чтобы она взялась за это задание и из-за него умерла? И откуда берется подобная несправедливость? Светлана снова плакала, наблюдая за мертвой Ростовой, и чувствовала, как соленая слеза щекочет кончик носа. Она уже хотела подать голос, что-то крикнуть Ивану, но в этот момент труп девушки медленно зашевелился, издав протяжный глубокий горловой стон, больше похожий на звук, где сливались в один десятки голосов, и женских, и мужских. Иван воздал руки к небу и подобострастно воскликнул:
— Дети мои, наш темный повелитель услышал наши молитвы! Преклоните же перед Ним колени!
Все присутствующие при этих словах, склонившись, опустились на пол и залепетали что-то, исподлобья пытаясь рассмотреть Ростову, которая теперь подняла голову. С кровью у рта и на одежде, растрепанная, она выглядела по-настоящему жутко и вселяла страх в сердце каждого, кто находился внутри церкви и смотрел сейчас в ее глаза, сияющие красным огнем.
— Зачем ты вызвал меня, смертный? — презрительно бросил вселившийся в нее Дьявол, и окинул взглядом стоящего перед ним Ивана, сложившего руки в молитвенном жесте.
— О, господин, мой отец! Я призвал Тебя в этот бренный мир, чтобы дать Тебе возможность править им!
Рот Ростовой расползся в отвратительной гадкой ухмылке, когда она услышала эти слова. Она коротко кивнула головой, и старик продолжил:
— Я дарю Тебе власть над всем, что есть здесь, в обмен на вечную жизнь для меня и моих братьев и сестер.
По церковному залу пронесся гулкий и громкий смех, от которого внутренности леденели, и по спине бежали мурашки. Иисус с иконы испуганно наблюдал за тем, что происходило в церкви, и ангелы суетливо прятались ему за спину. Ростова снова заговорила, и голос ее, отражаясь от стен, казалось, шел отовсюду.
— Наивный глупец! И ты правда думал, что Дьявол пойдет с тобой на подобную сделку? Дурак!
— Но ведь я призвал Тебя, и сказано, что Ты должен даровать мне за это вечную жизнь… Хотя бы мне, я уже не говорю о моих союзниках.
Кудрявая женщина возмущенно посмотрела на Ивана, но рыжий мужчина вовремя закрыл ей рот.
— Самоуверенность и глупость в моем мире не приветствуются, — ответила Ростова и, сверкнув глазами, снова улыбнулась. — И ты своей смертью заплатишь за свою дерзость.

Гвоздь с легкостью вырвался из руки и упал на деревянный пол. Девушка подняла освободившуюся руку, и Иван взлетел вверх, ощутив холод, хотя свечи достаточно нагрели зал. Он начал задыхаться, хватаясь за горло.
— П… прошу, повелитель… — прохрипел он, но конец настал быстро. Тело старика рухнуло на пол и больше не шевелилось.
«Вот и все твое бессмертие», — саркастично подумал Виктор.
Дьявол, казалось, и не заметил, что в зале были еще люди. Они все попрятались за скамьи, дрожа или просто молча сидя и теперь, как бы то ни было иронично, молясь Богу о спасении своих душ.
— Кто-то еще хочет о чем-то попросить? — прорычал демон в теле девушки.
Никто не сказал ни слова. Тогда Дьявол освободил вторую руку и ноги. Теперь на полу лежало четыре гвоздя. Он медленно спустился и сделал шаг, осмотрев вокруг зал. С минуту он продолжал стоять, не шевелясь.
«Он чего-то ждет», — подумал детектив, но думать долго не пришлось.
С улицы доносились крики и рычание, затем двери распахнулись и внутрь вбежали монахини. Их было около двадцати, все с красными глазами, кровью на лице, кое-где была земля. Он ждал своих слуг.
— Начнем, — рыкнул Дьявол и поднял руки. Этим движением он заставил церковь загореться ярким огнем. Он захватил стены там, где только что висела девушка и пространство рядом. Только тогда он вышел из церкви медленными уверенными шагами.
На полу в центре зала лежало тело мертвого старика, который все это и затеял, но теперь всем было все равно на него. Люди в черном вышли из-за скамеек и выбежали из церкви прочь. Через пару мгновений четверо пленников уже слышали их крики.
Ад пришел сюда. И привел его лжесвященник.

Светлана, шокированная происходящим, кое-как вывернулась и оглянулась на Виктора, всеми усилиями пытавшегося выпутаться из веревки, которая крепко привязывала его к молитвенной скамье.
— Господи, и что же нам делать теперь?! — испуганно вскрикнула женщина, и Снегирёва передернуло от тона ее голоса, хотя он даже не поднял на нее сосредоточенных глаз.
Анатолий все еще находился без сознания, и даже крик Светланы и треск огня не приводили его в чувство. Лисичкина, тяжело дыша, наблюдала за тем, как огонь медленно, но верно, поглощает старые деревянные стены, пол, кафедру священника, как он начинает перекидываться на соседние стены, где все еще висели иконы. С картин уже капала расплавленная в огненной жаре краска и густыми каплями падала на пол, покрытый черно-серой сажей и пеплом.
— Господи, неужели я сейчас в наказание свое должна нести ту же участь, что и моя бедная маленькая дочь? Боже мой, Анечка, просто меня, прости… — лепетала, заикаясь, Светлана и плакала, чувствуя, как в горле комом теснится крик отчаяния и страха, готовый в любой момент вырваться из груди. Но почему-то ей казалось нечестным и постыдным так бояться за свою жизнь, в то время, как ее собственный ребенок отдал свою, сгорев в таком же ярком и горячем пламени убийственного пожара.
Уткин паниковал. Он тяжело и часто дышал, чувствуя запах горелого дерева и черного дыма, и от этого ему не хватало воздуха. Горло пересохло и болело, и он судорожно пытался сглотнуть, но это не помогало. Глаза слезились от дыма, но по щекам текли настоящие слезы ужаса, будто сжимающего Павла рукой за шею. Он, дав волю эмоциям, разрыдался, подобно маленькому ребенку, и, неожиданно для всех, заговорил.
— Знаешь, Виктор… — Тот поднял голову, отвлекшись от веревок и растерянно уставился на красное и заплаканное, опухшее от слез лицо своего напарника. — Прости меня. За то, что я так часто огрызался на тебя и злился.
— Ничего, Господи, забудь об этом, — быстро сказал Снегирёв в попытке успокоить журналиста, но тот разрыдался еще громче.
— Нет! Нет, нет, Господи, нет… — Его слезы, капая на пол, тут же высыхали: огонь уже раскалял дерево. — Понимаешь, почему я был таким злым по отношению к тебе… К вам… Тебе…
Уткин замолчал и, утерев нос о плечо, посмотрел прямо в глаза Виктору, в которых отражались причудливо танцующие оранжевые языки огня, подступавшего к ним все ближе и ближе. Светлана наблюдала за этой сценой, и сама плакала от душевной боли.
— Я просто всегда хотел быть таким, как ты. — Даже как-то разочарованно произнес Уткин. — Смелым, отважным, умным, красивым. С тобой все считались, ты мог справиться с любой поставленной задачей, ты был бесстрашен и силен, а я кто? Я всегда был таким жалким. Просто никаким. Я бы хотел хоть немного быть в чем-то похожим на тебя.
У Снегирёва сжалось сердце после слов Павла, который теперь отвернулся от него и склонил голову. Виктор почувствовал, как к глазам подступают слезы, и встряхнул головой, чтобы не дать себе слабины и не заплакать. Нельзя раскисать. У них еще есть шанс выбраться из этого адского пекла. Смахнув с глаз кудри каштановых волос, Виктор с новым упорством и силой принялся распутывать веревки у себя за спиной, а в его глазах все отчетливее отражалось ярко-желтое обжигающее пламя.

Наконец от дикой жары очнулся Анатолий. Он тяжело задышал, и это испугало Светлану, которая чуть вздрогнула, услышав мужчину. Он дернул руками и понял, что связан. Затем он увидел огонь и закричал.
— Где я? Что здесь происходит???
— Тише, — коротко бросила ему Светлана, но Анатолия это не успокоило.
— МЫ УМРЕМ! МЫ УМРЕМ! УМРЕМ, УМРЕМ, УМРЕМ!!!
— НЕТ! Заткнись, ты, слабак! — она хотела ударить его по лицу, но, к сожалению, руки были связаны.
Он перевел дух и тоже хотел заплакать, но слова вырвались раньше слез.
— Прости, Света…
— Я любила тебя. Любила. – С горечью в голосе произнесла женщина и, плача, посмотрела в глаза Анатолию, у которого по лицу теперь тоже струились слезы.
— Я знаю, что я предал тебя, но ты же понимаешь, что я действительно помогал тебе и…
— Да! Ты помогал мне, потому что ИМ это было выгодно!
— … И я действительно люблю тебя, поэтому, когда я вернулся к ним, я сказал, что не смогу рассказать им, но они заставили… Пытками, угрозами…
— Ты предал меня.
Огонь начал добираться до скамеек, поэтому Анатолий решил высказаться. Он хотел сказать ей это перед смертью.
— Говори, что хочешь, Света, но я люблю тебя, и я готов отдать за тебя жизнь, если придется.
— Придется.