Глава 22. "Огонь и нож". (Глава 23)

Уткин со страхом наблюдал за подступающим все ближе и ближе к ним огнем, пока Виктор тщетно пытался развязать веревку, которая все никак не поддавалась и выскальзывала из дрожащих пальцев, пытавшихся до нее дотянуться. Он пробовал разрезать ее путем трения о сиденье скамьи, но это тоже не давало абсолютно никаких результатов. Лисичкина уже чувствовала, как жар, исходящий от пламени, нагревает пол под ее ногами, и всеми силами пыталась освободиться, дергаясь и ерзая на молитвенной скамье.
— Мы умрем, Господи! — простонал Павел, и слезы снова заструились по его раскрасневшимся щекам. — И дернул же меня черт согласиться на это задание ради повышения! Сидел бы себе в редакции и попивал спокойно чай, нет, надо было хорохориться перед начальником… — Журналист уже начинал злиться на самого себя, что еще больше его раздражало. — Посмотрел бы я на него, как бы он сам тут сидел на этом месте, идиот!
— Вот такого Уткина мне привычнее видеть, — пытаясь отшутиться и отвлечься от скорой гибели, сказала Светлана. Анатолий рядом с ней пытался вытащить из кармана кожаной куртки нож, чтобы перерезать веревки, но его руки никак не могли дотянуться, и он, тяжело дыша, уже хрипел от безуспешных усилий, проделываемых им без передышки. На что только не готов пойти человек ради собственного спасения, но Анатолий делал это не для себя: он хотел, чтобы Светлана жила. Он помнил предсмертные крики ее ребенка, задыхающегося в дыму поглощающего амбар пожара, помнил, как вырывалась у него из рук и рыдала в истерике Лисичкина, помнил, каким осуждающим и презирающим взглядом посмотрел на него этот молодой детектив… Все они были, в конце концов, просто потерянными душами, все, кто затеял этот призыв Дьявола, и Анатолий в том числе: они хотели лучшего, но в итоге разрушили жизни всем: и себе, и тем, кого любили больше самих себя.
Внезапно Виктор громко вскрикнул, оборачиваясь к Уткину, который вздрогнул от его сиплого голоса, раздавшегося прямо у него над ухом:
— Черт возьми! Кажется, я придумал! Уткин, ноги на земле стоят?
— Стоят… — неуверенно ответил тот, все еще не понимая, к чему клонит Снегирёв. Тот продолжал.
— Сейчас собери всю волю и силы в кулак и пытайся подняться. Слышишь меня? Мы можем сдвинуть эту чертову скамейку ближе к огню, чтобы он сжег часть дерева и веревки, которые нас к нему привязывают. А потом уже освободим остальных. Понял меня?
Уткин, тяжело сглотнув, кивнул и попытался подняться на ноги. Первая попытка провалилась. Скамья была не настолько и тяжелой, но двигать ее со связанными руками и ногами представлялось Павлу практически неосуществимым. Виктор, напрягшись всем телом, хрипло застонал, пытаясь поднять свой конец и, согнувшись почти напополам, оторвал лавку от раскаленного пола.
— Сейчас будет легче, быстрее поднимай! Я один не удержу.
Журналист, вскрикнув от напряжения, пошатнулся и поднялся на ноги, чуть не упав обратно на лавку, но чудом устояв: если бы он не удержал равновесие, Виктор бы упал за ним следом, и все пришлось бы начинать заново.
— Иди к огню! Ты что, хочешь сказать, боишься?! — Снегирёв орал, срывая голос, чтобы Уткин услышал его сквозь треск пламени и звуки разрушающегося здания.
Павел медленно, но уверенно передвигался все ближе и ближе в пламени, которое уже перекинулось на соседнюю к ним скамью для молитв. Он чувствовал жар, исходящий от красного огня, едкий дым щипал ему глаза, он запинался и оступался, пытаясь не свалиться, перед лицом сыпались и прыгали в воздухе ярко-желтые искры, и наконец Уткин смог опустить скамью рядом с огнем.
— Теперь остается только придвинуться поближе, — запыхавшись, сказал Виктор и посмотрел ему в глаза.
— Если не получится — во всем виноват будешь ты, Снегирёв!
Эта угроза показалась детективу настолько детской, что он чуть не расхохотался, но вдруг почувствовал, как пламя начинает лизать ему руки. Уткин вскрикнул от боли и инстинктивно дернулся вперед, но веревка все еще не горела, поэтому бежать ему было некуда, и сдвинуться с места он никак не мог.
— Мы здесь заживо сгорим! — крикнул он, и Виктор содрогнулся от того, сколько настоящей боли было в его голосе.
Светлана, плача, наблюдала за происходящим и просила Анатолия поторопиться с ножом. Мужчина дернулся, и из кармана показалось лезвие. Он попытался достать до него дрожащей рукой, но нож выскользнул и со звоном упал на пол. Лисичкина яростно посмотрела на него и уже хотела начать ругаться, но ее прервал истошный крик Снегирёва, который держался до последнего, но терпеть уже просто не было сил. Пахло дымом, горящим деревом и паленой человеческой кожей. Светлану затошнило. Анатолий во всех красках вспомнил смерть маленького ребенка. Уткин плакал и вырывался из огня, чувствуя, как сзади у него загорается одежда. Страх ядовитой черной змеей сжимал его сердце. Становилось уже трудно дышать, дым заполнял легкие, и Павел задыхался.
— Господи, дай мне сил вытерпеть все это! — крикнул не своим голосом Виктор, и Светлана видела, как по его щекам струились слезы боли и страданий. Он дергался, вырывался, шипел, кричал и стонал, чувствуя, как огонь теперь перекинулся на руки и начинал сжигать веревку. План работал. Кто сказал, что это будет не больно? Оно того стоило.
Веревки на руках Виктора и Павла постепенно чернели и ослабевали, оба готовы уже были потерять сознание от боли, но каждый понимал, что это привело бы их к мгновенной гибели, потому что ничто бы уже не заставило их очнуться. Снегирёв кивнул Уткину сквозь дым, и оба из последних сил дернулись вперед. Веревки порвались, и пламя полностью охватило скамью. Виктор посмотрел на свои руки. Кожа была практически полностью сожжена и слезала лоскутами, ногти почернели от огня, и кровь выступала на ладонях маленькими круглыми капельками, как если бы руки прокололи иглами. Боль была невыносимой, но из последних сил он поднял в руку нож и почувствовал, как он жжет его собственную плоть. Рыкнув, он стал перерезать веревки, спутывавшие Светлану и та, наконец, встала, пошатнувшись и чуть не упав обратно: от дыма она начинала терять сознание. Уткин крикнул:
— С этим что делаем?
— Оставь этого подонка и беги отсюда. Беги!
— Нет! — вскрикнула Лисичкина и умоляюще посмотрела на Виктора. — Нет! Освободите его! К черту все, что было, мы не можем убить человека! Нам хватило жертв.
— А, к черту это все! — срывающимся голом застонал Снегирёв и быстрым рывком перерезал веревки, сдерживавшие Анатолия. Тот мгновенно поднялся и побежал к выходу. Уткин и Виктор тоже разворачивались, чтобы наконец выбраться из почти обрушившейся на них церкви, но Светлана неожиданно для всех кинулась не к дверям, а вглубь, к огню.
— ТЫ ЧТО ДЕЛАЕШЬ?! — Виктор заорал и закашлялся, вдохнув много дыма. — Уткин, беги отсюда вместе с ним. Беги!
Павел, в последний раз оглянувшись, выбежал из церкви, плечом открыв дверь: руки жгло, казалось, он больше их не чувствовал.
Снегирёв ринулся за Светланой прямо в пожирающий все на своем пути огонь, и схватил ее за одежду. Та вырывалась, и ткань порвалась.
— Оставь! — рыдая, крикнула женщина и упала на колени. Огонь начал перекидываться на ее светлые кудрявые волосы, которые сейчас покрывались черной, как смоль, сажей. Виктор рывком поднял ее на ноги, и пламя опалило ему половину лица. На мгновение ему казалось, что он ослеп.
— Вставай и беги! БЕГИ!
Лисичкина не слушала его, и рвалась все ближе к огню. Виктору осточертело кричать на нее и бороться с ней, поэтому он просто подхватил ее на плечи и вынес из чертовой церкви.
— Оставь меня! Оставь! Я не могу, не хочу жить… Моя дочь!!! — лепетала, рыдая, Светлана и колотила Виктора кулаками по спине. Возле выхода он поставил ее на пол и, смотря прямо в глаза, сказал:
— Представь самую сильную женщину в мире. Хватит ли у тебя сил стать ей?
Лисичкина молчала, уже не сдерживая слез. Она хотела снова броситься в огонь, но Снегирёв вытолкнул ее за дверь, и женщина упала на землю. Прямо за ними обрушился потолок.
— Вставай, Света! Будь сильной!
— Что произошло? — Павел и Анатолий подошли к женщине. На улице пахло горящим деревом и плотью — это тело Ивана, который где-то там, в церкви, сгорает, как и его вечная жизнь. Подумать только, он столько лет хотел этого, продумывал, а тут вот так умереть…
На улице лежали все его люди. Конечно, они были мертвые. Дьявол убил их всех.
— Давай, Света, нам осталось только убить его!
— Дьявола? — тихо спросила она. — Вы хотите убить Дьявола???
— Нужно всадить нож ему в сердце точно так же, как и при его вызове, только читать нужно молитву, а не заклинание.
Светлана встала с земли, вытирая слезы. Жар охватил ее тело, а воспоминания пожирали ее так же, как огонь эту церковь. Она оперлась на Виктора, когда тот сказал:
— Найти его нам не представляет сложности. Смотрите.
Он указал вперед. Выжженная тропа уходила вдаль, а сам Дьявол оставлял огненные следы. Казалось, даже земля сгорает под его ногами. Когда-то это были ноги Ксении Ростовой, но она уже умерла…
Луна на небе окрасилась в красный цвет, изредка ее закрывали кровавые облака. Все говорило о том, что Дьявол явился в наш мир.
— Допустим, — начал Павел, — допустим, мы пойдем по тропе. А что дальше?
— Убьем его.
— Как? Я не думаю, что к нему можно просто подойти. Ты видел, как он убил Ивана?
— Иван был наивным стариком. Мы не такие. К тому же нас четверо.
Анатолий кивнул. Значило ли это, что ему дарован второй шанс?
— Я помогу вам, и готов даже отдать жизнь. Я предал вас и хочу исправиться.
Виктор промолчал. Они пошли по горячей земле вперед. Почва даже через обувь прожигала ноги, а кое-где иногда вспыхивал огонь. Все шли осторожно, чтобы не получать лишние ожоги или совсем потерять ноги.
Вся природа окрасилась в красный цвет. Казалось, что рассвет уже не настанет, а эта кроваво-багряная луна вечно будет светить вместо солнца. Тропа вела вперед, в самое пекло, где их ждал повелитель нижнего мира, а скоро и этого мира тоже. Вдали уже виднелись силуэты монашек.
— Что нам делать с монашками? У нас нет огня, — сказал Павел.
— Думаешь? У нас есть целая церковь в огне. Их всех нужно заманить туда.
— Что?
— Ты уже делал это, Паша. Тогда ты спасал одну девушку, а сейчас ты спасешь весь мир.
— Я не могу… — он опустил голову, полностью усомнившись в своих силах.
— Нет, Паша! — Виктор взял его за плечи своими мощными руками. — Помнишь, что ты говорил мне в церкви? Ты хотел быть бесстрашным, сильным, умным. Это твой шанс. Спаси нас всех, и ты докажешь свою смелость.
Павел посмотрел ему в глаза. В них он увидел ту частицу себя, которая преобладала над ним. Виктор тоже боялся, но не показывал это на поступках и словах. Это было лишь внутри. Он как будто передавал Павлу свою смелость взглядом, отчего ему стало легче, и он посмотрел вперед на тропу.
— Значит, повторить то, что я уже делал однажды?
— Да!
— Хорошо. Только, Виктор… Если я умру, скажи всем, что я был смелым. Скажи моему начальнику об этом.
— Я расскажу об этом всем, не переживай.
— Хорошо. Спаси нас Господь.
Когда они подошли к месту, где остановился Дьявол с монашками, то те сразу заметили его. От демона исходил яркий красный свет, возможно луна предавала ему такой цвет, а, возможно, его сердце, хотя оно должно было наверняка быть черным.
— Еще один дурак пришел просить у меня вечную жизнь? У меня нет времени убивать всех, кто будет у меня просить это!
Он щелкнул пальцами, и монашки кинулись на Павла. Он сделал пару шагов назад, затем быстро побежал по тропе обратно. Анатолий и Светлана спрятались за деревьями, а Виктор за большим валуном. Пять монашек побежали к горящей церкви, еще три осталось с Дьяволом. Остальных не было. Видимо, он послал их на какое-то новое задание. Виктор посмотрел на молодое тело Ростовой. Как можно вонзить в нее нож? К тому же он любил ее… Снегирёв не мог этого сделать, даже зная, что это уже не она. Он не мог нанести Ростовой вред.
Аккуратно Виктор перелез к деревьям, где прятались Светлана и Анатолий.
— Анатолий, у тебя ведь есть нож. Ты должен убить им Дьявола.
— Виктор…
— Ты обещал, — прошипела Светлана. — Обещал помочь!
— Х… хорошо… Что нужно делать?
— Я отвлеку его, а ты подбежишь сзади. Затем в самый неожиданный момент ты встанешь перед его лицом и воткнешь нож в сердце этому исчадию Ада.
— Виктор, он убьет тебя. Как ты собрался отвлекать его?
— Как-нибудь. Света, сиди здесь и не высовывайся. Скоро все кончится.
Он поцеловал Светлану в лоб. По виду Анатолия было видно, что тот тоже хотел ее поцеловать, однако далеко не в лоб.
— Света… Могу ли я просить тебя о прощальном поцелуе? — сказал он.
— Прости. Не можешь.
Она отвернулась от него, когда он достал нож. Виктор собрался с силами, сделал глубокий вдох и вышел из-за дерева, кивнув Анатолию.
— Эй, ты! Вздумал обманывать людей?
Дьявол повернулся к Виктору, и он увидел свою Ксению. Только голос был не ее. Это было множество голосов, но ни один не похож на ее. Из ее рук, ног, груди и рта недавно шла кровь, теперь она засохла, сделав еще уродливее это тело.
— Я же сказал, что никому не дарую вечную жизнь!!!
— Я не боюсь твоих монашек. Я убивал таких уже много раз и убью снова, лишь бы получить то, зачем я пришел!
— Я сказал, что никому не дарую вечную жизнь, хоть ты их всех убей!
Дьявол поднял руки, как вдруг одна из монашек бросилась на Виктора. Она собиралась налететь на него, но он вовремя увернулся, и она пробежала чуть дальше. Открыв рот, она зарычала, и из ее пасти пошла кровь.
— Ты не сможешь ее убить. Она бессмертна, — засмеялся Дьявол.
— То есть им ты даришь бессмертие?
— Лишь после смерти.
Монашка снова побежала к Виктору, но тут дорогу ей закрыла Светлана, внезапно выбежавшая из деревьев, и приняла удар на себя. Монашка повалилась вместе с женщиной, и хотела ее укусить, но та не давалась. Виктор хотел броситься на помощь, но увидел Анатолия…

Он стоял прямо сзади Дьявола, собираясь воткнуть нож в спину, а не спереди, как ему говорилось. Только он замахнулся, вдруг Дьявол засмеялся и повернулся к нему.
— Ты думал, я дам себя убить, глупец?!
Дьявол откинул мужчину на несколько метров, Анатолий выронил нож, а демон подошел к мужчине и поднял руку. Анатолий почувствовал, как кости в шее начали трещать, а он задыхаться.
— Я СКАЗАЛ, ЧТО НИКОМУ НЕ ДАРЮ ВЕЧНУЮ ЖИЗНЬ!
Виктор понял, что другого шанса не будет. Анатолий, можно сказать, отвлекает Дьявола, но Светлана борется с монашкой. Две другие куда-то скрылись. Наконец, Виктор услышал крик. Монашки в церкви. Паша справился!
Рано было радоваться, нужно действовать. Виктор подбежал к ножу, взял его и направился к Дьяволу и Анатолию. Он обещал, что не будет втыкать нож в тело Ростовой, но кто сделает это теперь, если не он?
Виктор встал перед Дьяволом и воткнул нож прямо в сердце.
— Отче наш, Иже еси на небесех! Да святится имя Твое, да приидет Царствие Твое, да будет воля Твоя, яко на небеси и на земли.
Дьявол издал душераздирающий рык и начал извиваться.
Виктор продолжил, повышая голос:
— Хлеб наш насущный даждь нам днесь; и остави нам долги наша, якоже и мы оставляем должником нашим; и не введи нас во искушение, но избави нас от лукаваго.
Дьявол теперь не рычал, а кричал, но и сам Виктор перешел на срывающийся истерический крик, заканчивая молитву:
— Ибо Твое есть Царство и сила и слава во веки. Аминь!
Красный свет ослепил его, но крик демона прекратился, затем послышался треск. Тело Ростовой начало распадаться, а из трещин проникал яркий свет. Он вышел из тела и исчез, растворившись в воздухе. Это был Дьявол. Виктор вернул его на место. Виктор убил Дьявола!
Как только детектив упал на обожженную землю, Анатолий ударил его кулаком в лицо и отобрал нож. Он побежал прямо к Светлане. Монахиня, с которой она сражалась, исчезла, видимо, они все исчезли вместе с Дьяволом. Лисичкина испуганно посмотрела на мужчину с ножом.
— Что ты…
— Если мы не можем быть вместе в этом мире, то будем вместе в другом, — сказал он и опустил нож.
Светлана успела увернуться, но нож порезал ей руку.
— Ты рехнулся?
— Я хочу быть с тобой, Света!
Она встала на ноги и накинулась на него. Теперь оба они катались по земле, только он размахивал ножом, а она успевала увертываться, что было сложно. Безумец с ножом — одно из самых страшных явлений в мире. Особенно в их время. Светлана успела ударить его ногой в пах прежде, чем Анатолий опустил нож еще раз. Мужчина съежился, а Лисичкина забрала нож.
— Видит Бог, не хотела я твоей смерти. Но, значит, ты сам хотел ее. И поплатишься за это. Спасибо, Толя, ты умираешь, спасая мою жизнь.
Толя. Она так никогда не называла его.
Светлана опустила нож и, зажмурившись, со всей силы всадила ему в сердце. Мужчина издал тихий стон и прошептал:
— Я умираю, но жду тебя там…
Его глаза не закрылись, когда он умер, а у Светланы снова кружилась и болела голова. Она увидела лежащего без сознания Виктора, а издалека бежал к ним Павел. Лисичкина посмотрела на красную луну, которая уже меняла этот цвет на бледно-серый, но не успела она сменить его, как тьма поглотила Светлану полностью.