Черный инок (ознакомительный фрагмент)

Черный инок

Несмотря ни на что и учитывая все, можно сказать, что мы живем в сложное,
интересное и весьма противоречивое время. Судите сами, — с одной стороны
человечество семимильными шагами движется по пути научно-технического
прогресса, а с другой стороны, — то же самое человеческое сообщество находится
в плену различных религиозных догм, суеверий и предрассудков. Люди создали
овечку Долли, фейсбук, 5G и одновременно слепо верят в экстрасенсов, гадалок
и колдунов. Одни адепты поклоняются Ктулху и Летающему Макаронному Монстру,
а другие являются ярыми приверженцами Илона Маска и теории плоской Земли.
Вас ничего не настораживает в этой термоядерной смеси взаимных противоречий?
Как могут между собой сочетаться эти, казалось бы, взаимоисключающие
понятия? У альтернативно одаренных граждан, я думаю, есть свое объяснение
данному явлению, а мне же кажется, что на самом деле все очень просто. Ведь
ни для кого не секрет, что Бог создал человека по своему образу и подобию,
но однажды, увидев, (нет, даже не увидев, а внезапно узрев) что человечество,
снедаемое порочными страстями, погрязло во лжи и грехе, Господь просто
отвернулся от людей, видимо посчитав их своей неудачной копией, подлежащей
дальнейшей рестрикции. Отсюда и все последующие несчастья и многочисленные
человеческие беды. Вероятно, есть граждане, и их, видимо, немало, которые со
мной не согласятся, но, тем не менее, по немногочисленным просьбам читателей,
я продолжаю. А что бы окончательно запутать пытливого обывателя, я сделаю
мАстерский ход и от общечеловеческих проблем, плавно перейду к теме рыбной
ловли. А почему бы и нет? Ведь среди читающих эти строки, мне кажется,
найдется немного представителей пишущей братии, способных повторить этот
классныйи оригинальный приемчик. А для непосвященных в тонкости
правописания суффиксов тся/ться и только дабы способствовать их общему
развитию, следует небольшое пояснение: рыбалка, — это то же самое что и
охота, но только без ружья. Хотя, я где-то слышал, или читал, не помню где,
(не суть важно) что знающие люди говорят, якобы настоящая охота, — это когда
и без ружья охота. Спорить не стану, возможно, так оно и есть. Не прошу понять
меня правильно, но про рыбалку написано и рассказано столько, что я при всем
желании не смогу добавить новых ярких красок в эту солнечную палитру. К
тому же скуп и невыразителен мой бедный язык и он, к большому сожалению,
несмотря на все жалкие потуги, не в состоянии отобразить весь спектр эмоций,
обуревающих мои чувства, когда я думаю о рыбалке. А что бы у читателей
сложилось хоть минимальное представление о том, как я отношусь к рыбной
ловле, приведу лишь один характерный пример по части моих жизненных
приоритетов. Так вот, когда моя вторая, на тот момент, по-моему, (но это неточно)
жена предъявила мне свой наглый и самоуверенный ультиматум (и откуда они
только берут эту свою наглость и самоуверенность? Для меня это тайна за семью
печатями!):
— Выбирай! Или твои удочки или я!
Я только закурил и тихо спросил:
— Тебе вещи помочь собрать?
Мне кажется, феминистки немного напряглись, читая эти строки и стали
лихорадочно придумывать какой казни меня подвергнуть: расстрелять, повесить,
четвертовать или закатать в асфальт? Или, на первый раз можно сделать
предупреждение в грудную клетку и обойтись химической кастрацией? Как
им такой вариант? А пока они думают, я продолжаю свой рассказ. Однажды,
когда мы рыбачили в низовьях Волги, (точнее лучше не упоминать) произошел
интересный случай, о котором я бы хотел поведать миру, ну и вам, в том числе.
После удачной рыбалки мы с друзьями сидели у костра, на котором, в медном
котле варилась ароматная и вкусная уха. Вечерело. Остывающее солнце в
багряно-алом мареве медленно погружалось за призрачный горизонт, на берег
ложились длинные косые тени, а мы с упоением наслаждались ухой и этим
волшебным вечером. Ну, вот скажите, что может быть лучше неформального
общения со своими друзьями, с которыми ты связан одним общим и очень
интересным делом? Мы травили байки и анекдоты, рассказывали интересные
истории из своей и чужой жизни. И вот, после разговоров о рыбе, снастях и
рыбацких хитростях, стали говорить о ба…, пардон, женщинах, (куда ж без них!)
а потом тема плавно сместилась в сторону алкоголя и разных ситуаций, связанных
с его употреблением. Смеялись, вспоминая в какие курьезные и подчас идиотские
ситуации мы попадали после неумеренных алкогольных возлияний. Помню,
один приятель рассказал, как он чуть не погорел, придя домой после корпоратива
и случайно обнаружил в туалете, что на нем надеты женские кружевные
трусики. Когда все отсмеялись, вокруг костра на некоторое время воцарилось
молчание, которое прервал чей-то хриплый прокуренный голос:
— Эх, друзья мои, вы еще только пескарики!
Я посмотрел на говорившего и увидел, что это был невзрачный незнакомый
мужичок лет пятидесятидесяти, неизвестно когда присоседившийся недалеко
от меня на пластиковом ящике из-под алкоголя. Поскольку все сидящие молчали
и никто не возмутился, что тот влез в разговор, я подумал что он был знаком
с кем-то из нашей компании и тоже промолчал. А неизвестный мне мужик между
тем затянулся сигаретой, сплюнул и продолжил:
— Вот помню, было дело, лет, этак двадцать назад, просыпаюсь я от того, что кто-то тянет меня за ворот рубахи. Медленно прихожу в себя и вижу над собой яркий, звездный небосвод. Судя по всему, это был июль или август месяц, точнее не скажу. А этот чувак, который меня тащит, молчит, не матерится и вообще не выдает никаких эмоций. Я оглянулся по сторонам: памятники, кресты, короче кладбище. Мама дорогая! Как я сюда мог попасть? Мы же пили с пацанами где-то в гаражах, а до ближайшего кладбища было километров десять, пятнадцать. Есть расхожее выражение про то, что бывают такие ситуации, когда от ужаса кровь стынет в жилах. Так вот, сейчас это был тот самый случай. Я, стараясь сохранить остатки самообладания, спросил:
— Мужик, ты куда меня тащишь?
— Молчи, дурак! — был ответ.
Вскоре он меня отпустил и я смог подняться на ноги. Я посмотрел на него и удивился, незнакомец был в какой-то длинной темной одежде, с седой бородой, а на голове у него был колпак, я до сих пор не знаю, как они правильно называются в церковном мире. Он молча смотрел на меня, а я не знал, что ему сказать.
Рассказчик замолчал, о чем-то задумавшись, а я почувствовал, что у меня стали тяжелеть веки под воздействием его монотонного голоса.
— А что было дальше? – спросил нетерпеливый голос Вована, моего закадычного другана.
— Дальше? — задумчиво переспросил мужик, затягиваясь сигаретой, — а дальше было как-то так… Значит, стою я в некоторой прострации, алкоголь стремительно улетучивается из организма, а этот неизвестный мне гражданин показывает пальцем на что-то позади меня:
— Выход там!
Я посмотрел по сторонам и увидел, что стою на центральной аллее городского кладбища, а потом обернулся к незнакомцу. Кто он такой? Сторож? Но сторожа я знал и это был точно не он. Монах? Но в свете заливающей окрестности луны, креста на его груди я не увидел, да и на кладбище не было церкви. Я хотел его еще что-то спросить, как он опять, предупредив мой вопрос, показал рукой на дверь в ограде кладбища:
— Выход там!
Я понял, что спрашивать его бесполезно и молча побрел к ограде. Выходя с кладбища, я не удержался и все-таки обернулся, но темной фигуры в пределах видимости не было. Так и не сумев поймать попутки, (с такси в то время было не очень хорошо, да и мобильника у меня тогда не было), я отправился восвояси пешим ходом. До дома было не очень далеко, я думаю километров восемь, не больше, так что еще не успело рассвести, как я уже звонил в свою квартиру, а вернее, в квартиру своей очередной любимой тещи, потому что ключи от нее (не от тещи, а от квартиры) я где-то благополучно про… потерял. Дома меня, конечно, ждал приготовленный завтрак, мягкая постель и ласковая жена. А когда синяки и ссадины на моем лице от той памятной встречи почти зажили и меня жена с тещей стали надолго выпускать из дома, в пивбаре я встретил Петровича, сторожа с кладбища. Он сидел один за столиком и, задумчиво потягивая пиво, внимательно рассматривал стену.
— ЗдорОво, Петрович! — поприветствовал я его, присаживаясь за столик. Петрович вздрогнул, втянув голову в плечи, но ничего не ответил.
— Слушай, Петрович, что ерунда у вас творится на кладбище? – с чувством законного негодования спросил я, — недавно просыпаюсь я там ночью, а меня какой-то непонятный тип к выходу тащит!
— Я там больше не работаю, — быстро ответил Петрович, мелко задрожав и поглядывая на выход из пивбара. Потом он меня тихо спросил:
— Ты тоже его видел?
Я утвердительно кивнул.
— Совсем плохо, — пробормотал Петрович, — я надеялся, что мне показалось.
— Что показалось? – в недоумении спросил я, придвинувшись со стулом к сторожу.
— Ничего, — тихо ответил Петрович, допивая пиво, — забей.
— Ладно, давай колись, Петрович, — сказал я, доставая из пакета бутылку водовки, которую купил накануне на всякий случай. Хотя, кого я обманываю, какой там всякий случай, я собирался ее употребить сегодня же в этой забегаловке. Петрович облизал сухие губы, с вожделением посмотрев на бутылку, по всему было видно, что чувство страха в его душе боролось с надеждой на халявную выпивку. Я плеснул по сто пятьдесят в пивные кружки, отпил из своей и спросил:
— Так что это за монах, Петрович?
— Это не монах, — ответил тот, залпом осушив свою посудину, — он инок.
Мы зажевали черствым хлебом с крупной солью, а я задумался. Налицо имеется какая-то мутная история, и если бы я не стал ее невольным участником, то никогда бы в нее не поверил.
— Инок? – спросил я, — а какая разница?
Сторож поморщился и снова с тоской посмотрел на бутылку.
— Не парься, ты все равно этого не поймешь, — ответил он.
— А ты-то откуда все это знаешь? – спросил я, разливая водку по кружкам.
Петрович взял свою в руки и, глядя на нее, со вздохом, ответил:
— У меня была бабушка, бабка Марфа. Она была верующей, а муж у нее, мой дед Василий, был партейный. Он ее ругал за то, что она его компромитировала, а она не спорила с ним, молчала и прятала единственную оставшуюся у нее икону в чулане. Когда мне было лет десять, она мне показала эту икону, это была Богородица с младенцем Иисусом.
Петрович выпил водку и надолго замолчал, а я подумал, что он не такой простой человек, каким мог показаться на первый взгляд.