Considerationes (Глава 62)

Древние города агноров и те события, что происходили с нами — теперь маячат, как будто тени несбывшихся снов. Я помню… твою улыбку, когда проект новой металогической системы мира был принят Советом в качестве базового сектора Кристалла Заката. Да… длительные путешествия по многомерным лабиринтам его эквантовых структур не прошли напрасно. Наверное, это и стало причиной зависти тех, кто позже решился на убийство. Но, вопреки их убежденности в недосягаемости, они не смогли бы скрыться от меня ни в одной вселенной. Месть никогда не была мне свойственна, потому, когда распараллелив свое тело, я возникала прямо перед ними в тех мирах, где они жили, то молча смотрела им в глаза, надеясь увидеть проблеск совести в их черных душах. Это происходило так или иначе, поскольку невозможно исказить правду. Более не нуждаясь в признаниях, я возвращалась назад, к тому миру, с которого все началось и где все закончилось.Спиралеобразная линия эволюции, что разворачивалась в полярном мире — никогда не совпадала с линиями наших судеб… Каждый виток истории, разделенный мнимой пустотой временного поля, фронт которого разбегался от точки первоначального Взрыва, — мы преодолевали за мгновение, перемещаясь по лучам этой воображаемой спирали… Порой, так трудно было настичь тебя на том же витке… Проживая каждый отрезок в новом теле, мне ничего не нужно было от жизни, кроме как снова увидеть тебя. Даже, в те моменты, когда, как мне казалось, я тебя опережала, придя в мир на годы раньше, — ты просто играл со мной в поддавки… Но я никогда не была сторонником подобной игры, поскольку всякий раз доживала свой век в одиночестве. Созерцая наши трагические или счастливые судьбы, я все время пыталась отследить их траекторию от самого начала… траекторию, что со стороны казалась мне символом нового плана существования, начертанным тобой на чистом листе вечности. Как будто, книга, написанная кровью бесчисленных жизней, этот символ вмещал описание вселенной. Я часто смотрю на него сквозь время, пытаясь разглядеть тебя в его необычном рисунке.Гирлянды оранжевых огней тех городов, где я жила — лишь издалека могли очаровать несведущего человека. Тишина ночных улиц, купающихся в спектральных линиях натрия, — хранила откровения тех, кто встречался под ее покровом. Я часто бродила вдоль дорог, предаваясь размышлениям — единственное, что осталось у меня в жизни. Но лишившись дома и средств к существованию, я больше не считала последние часы. Так происходит всегда, когда возлагаешь надежды на предателей. Красота и обаяние людей очаровывают только при поверхностном взгляде. Ведь мне никогда не хотелось рассеивать чувство, проникая в человеческую сущность. Продолжая ходить по улицам в ожидании рассвета, я иногда сталкивалась с грабителями, но вопреки инстинктам не сопротивлялась ударам. Ибо никогда не смогла бы поднять руку на созданий, в которых едва улавливались твои черты… Чуждая мне логика этого мира едва ли могла вызвать иные чувства, кроме сожаления. Потому когда истекая кровью, я оказывалась лежащей посреди тротуара, то не придавала этому большого значения. Ведь покинуть тело для меня не сложней, чем водителю выйти из автомобиля или оператору суперкомпьютера — отойти от пульта. Тогда я проникала в ядро атома натрия и рассеивала тьму для тех, кто обнимался под ночным небом, в надежде на то, что им повезет больше.Я говорила себе — Соня, что это? и останавливалась на мысли что — Нынешний мир, пугает меня, пугает тем что он обречен и страх этот внутри меня, как демоны внутри Эмили Роуз.