Кирилл (Глава 3)

Он брёл об ангелах, не ведая вдоль здания знакомого. Душой себя считал во ждании бессмертия невесомого. И То же Небо тёмное ему предстало пустотой: узрел он омерзение слепое рвотой окатив асфальт столичный и родной.
Неадекватно. Он людей боялся. Боялся бешеной толпы, что сумасшедшим нарекут поиздеваться. Он вдруг оправился и посмотрел на башню: она прекрасна, живописна и орнамент окон заставляет разум мерцать ясно.
Он посмеялся, осознав, что там он согласился с сожалениями просто с кем-то где-то там. Стоял перед Кремлёвской башней он, словно молясь орнаменту дворянскому: спасибо вам, но вы самоубийцы. Он понял это чётко, явственно.
И мимо женщина в ажурном платье, в брюках шла. Она его увидела и сказать что ему первой не нашла. Но он сказал ей:
— Леди милая, постойте. Меня с вами беседы удостойте.
Она ответила в печали:
— Только смерть вокруг. Чего же надобно вам, сударь? Чего желаете в общении, мой друг?
— Я видел Ангела. Он толстый, с бородой. Он мне поведал: Бог убивает человека только, если он немой.
Она задумалась, ему сказав:
— Обыденностью надо нам сражаться, а те давно уже сражаются с ним там.
Орнамент по зигзагу шёл на башенке Кремля. Он впитывал историю людей день ото дня. Сейчас он видел, знал, что эти люди молодцы: они для будущего жизни продолжателей гонцы.
Он отряхнулся и преодолел свой ужас:
— Даже распятье милосерднее к живому, чем подобный способ смерти, поднатужась. Я аж как умирать забыл! Я аж забыл свою агонию! Мне страшно жить! Мне просто страшно видеть столь жестокую иронию.
Она вдруг улыбнулась и сказала мрачно и жестоко:
— Святые, тем не менее, сказали, что на всё для наших воля Бога.
— Мне страшно. Может познакомимся при напряжении таком? Культурно пообщаемся, чтобы не быть скотиной им туда на корм.
— Ну мы уже почти знакомы. Меня Полина звать. А вас как, сударь, предложите величать?
Он посмотрел на жёлтый Башни стройматериал, что в общности контраста золото ему напоминал.
— Меня зовут Кирилл. По имени я тот, кто Бога первым победил.
И уплотнилось вокруг них пространство. Оно изобразило им толстенного, богатого мужчину вполне беспристрастно.
— Смотри, — сказал Кирилл Полине, — его аж стало видно, словно на витрине.
— С какой же целью его там так убивают?
— Они считают там, что этим человека воскрешают. Когда его плоть заживо мертва, он типо может оживать при созидании сюда.
— Они совсем идиоты или как?
Кирилл смеялся:
— Ну вот они и посылают нам оттуда постоянно крах.
— Тогда пошли они обратно. И даже здесь культура сексуальности давно почти любому человеку просто смрадна.
— Одни у нас по жизни соприкосновения. То половыми органами, то с людьми, что погибают где-то аж до рвоты в омерзении.
Полина посмеялась:
— Тем не менее у вас, пока вы живы, кожа хорошо. Этот Кремлёвский купол, словно вам душа. Толстяк тот ваша жизни и все мы так закончим. Сегодня в обществе мы живы, а потом нас просто всех прикончат.
— не знаю я. «Я слишком глуп это понять», — сказал Кирилл, — я лучше дальше буду созерцать реальный мир.
— Мы все в реальности и здесь о субъективности вопрос, но здесь ты тоже прав: не стоит вешать нос.
Мужчина мимо них прошёл. Он толстым был и смуглым, посылая взглядом им укор. Он созерцал пространство, что гробами людям стало. Он знал, что Гильгамеша движется для всех начало.