Избавителю мой (Глава 51)

Всё шестиугольниками башни от Кремля зелёной крышей тискают и пространство и себя.
И все в Москве кричат тому, кто виноват у них: «Урод! Умри, умри! Ну что же ты поник? Свернём мы тебе шею! Мы убьём тебя! За то, что Бога осквернила! Ты уродина вообще в стране однаааа!»
В такой агонии мучений люди всё искали виноватого в преодоленье унижения святого и горбатого. И половые органы их выли: «Убить! Убить! Убить! Меня так осквернили!»
И психи, унижая себя даже плакали и ныли: «Хочу ебаться! Дай мне смерть, чтобы дальше над собою издеваааться!»
Презренья страх к убийству всех окутывал в снижении: они постигли ужас унижения. Они постигли, что это насилие. Они познали в человечности бессилие.
И людям становилось легче просто от их страха: они так оживали во слезах агонии Аллаха. Заплакал шовинист, поняв, что просто он садист. Прощён Де Сад, хоть он был только мазохист.
Москва Кремлём путь продолжала: политики в агонии и всё народу мало. Унижен каждый там и оскорблён: бессилие они постигли, осознав, что люд весь умерщвлён.
Скитался путник и смотрел на смерти, но он не просто так ходил: он обсуждал для остальных, хоть для чего-живого хоть немножечко по-настоящему бессмертие. Природа формулы бессмертия проста: немножко жизни во смерти и жизнь становится полна.
И человеческие слезы он смотрел в грехе бессилия толпы, страдания которой он смотрел. Не жаждал мести он за принесения себя, как жертву обстоятельств, но все освободили просто их от обязательств.
И в вечности он смотрит од сих пор, как этот фактор сеет где достигнет для живого мор.
А ведь в природе это хаоса краса: она тебя запомнила и отпустила жить сполна. И не мешает техника совсем никак и не кому: они намеренно решили сделать всем суму. Зачем? Убить гуманней, я вам говорю.
И сожаленья мира породили гнёт: им Ад устроила борьба убить весь сброд. Они людей решили убивать, так как присвоили их жизнь, чтобы бессмертие создать.
Когда все умерли они решили убивать друг друга: теперь они под гнётом своего супруга.
И умер человек при искривлении инстинкта: в путник умер в одиночестве и плаче. Молодчинка.
НИЧТО смотрело на его останки: природе память человека, что были формой по его осанке.