Седален мужикам (Глава 98)

Любовных дел герои: сегодня переспали, завтра у них горе. То баба кинула их в светло море, то нет работы, то в метро обматерили трое. Они теперь воюют, строят при капитализме нищету! Герои покорили всю Москву!
А во столице ими понастроено по два этажа жилых домов: все жёлтые, как Божий золотой покров. И смех иронии кого-то смуглого разносится в дали: «Да автор этой книги сука! Ну умри! Умри!»
И постоянно люди умирают по России, о смерти вопрошая этому благому миру. Мы все умрём. Тут главное хотя бы помнить, как… а то бессмертием почти всё население вновь одаряет наш Аллах, олицетворяя жопу в Небесах.
Жить скучно без проблем – реальный факт. Однако смелости добавить мужикам не получается никак. Все в шовинизме они смелые о жути, а только от транслятора поток они до жалкости в униженности сути будут проявлять свою убогость в лютой мути. Что делать? Русский бы налил. Они все 1000 проклятий за жену убили в этот мир. И каждый раз они от них выслушивая гадость этим заняты. Они молчат не потому что праведны… а потому что бесполезно что-то говорить. Гордыню женщины порой не победить.
Вообще в Москве никто не слушает людей: особенно от смуглых получается в процессе куча неудач и пиздюлей. Всё потому что это надо людям говорить. Они молчат. С незнания реальность начинает и гнобить: «где от тебя сигнал, живое существо? Ты жив? Ты мёртв? Ты вообще кто?» И их самооценка проявилась: «Мне общество в ничтожности отсутствия меня не покорилось». Конечно, нет. Тебя же с ними уже нет. Оставил хоть на память им завет.
И одно и за другим сквозь мясорубку жизни провернуло. В шкафу скелет от гравитации перевернуло. И сквозь агонию бессмертия все в жадности потока ищут сладость: «Умру, так и умру. Но вот моё. Моя последняя в моём существовании радость». И слишком у того, кто беден сильный страх: «Ну вот не будет ничего вообще. И что? А вообще это у них потребовать есть шанс? Может так и оставить? Надо смерть и поражение природы принимать. Смириться надо, если люд тебя покинул так и умирать».