Когда юным был
Сергей Лисс Возрастные ограничения 18+
Это была самая настоящая японская катана. По крайней мере, он хотел так думать, и думал, вращая пустой рукой перед зеркалом. Начищенный и отточенный до идеала клинок смотрелся просто обоссаться как круто. И в его руках это было очень грозное оружие, которым он пользовался подобно непревзойденному мастеру. Прямо хоть сейчас в бой. И тогда он принимал стойку: сгибал колени, отводил левую руку чуть в сторону, держась за ножны, правой же рукой крепко сжимал рукоять, заправленного в них клинка. Всего доля секунды ему требовалась на то, чтобы выдернуть меч и нанести рассекающий удар снизу вверх. Он видел, как легко проделывал такое главный герой одного японского анимэ, окруженный двумя десятками человек с оружием в руках. Тот жестокий недетский мультфильм крепко запал ему в память, наполненный какой-то силой, от которой мурашки шли по коже. Как будто это он был на месте главного героя, стремившегося отомстить за убийство отца. Много самых разных врагов тот парень встретил на своем пути перед финальным сражением с трехруким подонком, мастерски владевшем как мечом, так и огнестрельным оружием.
В комнате же юного Ильи врагов не было и не могло быть. Зато было много свободного пространства и минимум обстановки: не дай бог что-либо сломать во время его позирования с оружием в руках. Как правило, он запирался изнутри комнаты в эти минуты, чтобы избежать реакции и вопросов матери или отца и старшего брата. А эти вопросы возникли бы у них сами собой. Ведь в руках подростка визуально не было никакого меча, хотя боевой арсенал Ильи впечатлял своим богатым разнообразием. Однако, Илья чувствовал оружие в своих руках, видел каким-то подсознательным зрением, сжимал пальцами затвердевший лишь для него одного воздух. И ему не составляло труда в одно мгновенье превратить отточенный до идеала японский меч в огромный пистолет, увиденный им в очередном американском боевике на экране телевизора или в Интернете, всего лишь одним жестом руки.
Это был его секрет, о котором он уже давно знал, увлекаясь киношным и видео игровым насилием. По большей части, Илью интересовало разнообразие орудий умерщвления плоти и воображение их создателей, казалось, не знавшее границ. В силу своего возраста Илья не разбирался в устройстве всех этих пистолетов, автоматов и пулеметов, а уж тем более в лазерах и бластерах в виртуальных стрелялках. Все, что от него требовалось, крепко и правильно держать оружие в руках, как в кино, при этом выбрав эффектную позу. Предсмертная же агония истекающих кровью жертв была Илье отвратна, впрочем, он прекрасно понимал, что это была не настоящая кровь. По-настоящему, он бы никогда не посмел пустить свои возможности по своему прямому назначению.
Он вообще не был замечен в конфликтах, ни среди членов семьи, ни со сверстниками. Наоборот, старался уладить споры мирным путем, старался мыслить, книжки читал. Впрочем, учеба в школе, давалась ему через не хочу. Ближе к окончанию ее Илья вообще болт положил на учителей и на дурь, нагроможденную в учебниках. Последний год ему просто нужно было перетерпеть. «Шарага», потом армия. Вот туда он пойдет с охотой. Там он хотя бы посмотрит на нутро автомата Калашникова, воочию увидит его во всех подробностях, подержит в руках, почувствует каждую деталь. Хоть Илья понимал, что, по сути, ему нафиг не нужно было знать всех этих мелочей, и его сила сделает все по первому же его желанию, интерес к деталям перевешивал осознание превосходства.
Однако в свои пятнадцать с половиной лет Илья ясно осознавал ответственность перед самой чертой, перейти через которую ему не составляло труда. И его нежелание воспользоваться полученным даром имело свою актуальность до первого же подвернувшегося момента. Никогда не говори «никогда». Ведь неспроста Илье даны были свыше его способности. Ничего в этом мире не бывает случайно. Не случайно и не ради забавы.
Несмотря на свою пацифистскую категоричность, Илья разумно ожидал момента, когда ему просто суждено было воспользоваться своей силой. Непреодолимое искушение или же путь воина – вот, что его ожидало в армии. Потому что дядька уже сейчас предлагал Илье место в ментовке. Он прольет кровь в любом случае, разница заключалась в мотивации: сделает ли Илья всего один шаг за этой яркой жирной чертой, либо же пустится в целый поход по ту ее сторону.
Ему нравились эффектные киношные перестрелки, нравились все эти вспышки и искры, красочные взрывы, грохот снарядов, всесокрушающие пули и лучи лазеров и бластеров. В реальности же не было ничего подобного. В реальности Илья уединялся в лесополосе, начинавшейся метрах в трехстах от частного сектора на окраине города. В глубине ее была проложена действующая железнодорожная ветка, от которой Илью отделял широкий овраг. Там, в овраге, подросток устраивал самое настоящее стрельбище, посылая в высокую насыпь одну пулю за другой. Он всегда целился в землю, опасаясь возможности рикошета, и наблюдал за мелкими облачками сухой грязи и пыли, едва пуля достигала цели. Илья не слышал никаких хлопков выстрелов, просто сгибая указательный палец вытянутой руки, будто нажимал на курок. Даже он визуально не видел никакого оружия перед собой в этот момент, зато ясно его представлял. Обычно это был большой черный пистолет, с длинным стволом и крупнокалиберными пулями, иногда, с оптическим или лазерным прицелом. Для большей крутости. Никакой отдачи в момент выстрелов не происходило. Оружие совершенно удобно было держать в руках, Илья не боялся его выронить, да и выронить-то было нечего.
А вдоволь настрелявшись, Илья совершенно свободно махал своим мечом, вслушиваясь в свист рассекаемого лезвием воздуха. Срезал ветки и верхушки травы, оставлял на земле тонкие едва видимые полоски. И тогда он уже совсем не боялся покалечиться. И ему казалось, что каждое его движение было выверено до идеала, что он был настоящим мастером, знающим свое дело. И что-то происходило в мозгу. Будто Илья выходил за пределы сознания, оставляя вместо себя бездушный боевой автомат, каждое движение которого было спрограммировано без возможности каких-либо сбоев. Постепенно его движения ускорялись, а к мечу добавлялся пистолет. Под конец своих упражнений Илья оборонялся и нападал одновременно.
И про себя он думал, что, возможно, где-то в этом мире есть еще люди, наделенные точно таким же даром. Вполне возможно, что наделены они этой силой специально друг против друга, что однажды им уготовано встретиться лицом к лицу, чтобы раз и навсегда выяснить между собой отношения. Но тогда и сам Илья мог бы однажды встретиться с таким человеком. А вдруг спор межу ними можно будет разрешить миром? Что будет тогда? Не потеряет ли он свою силу, предназначенную специально для кровопролития? Готов ли он будет расстаться с ней?
Он понимал, несмотря на свой юный возраст, всю жестокость этого мира. Что далеко не все можно было решить без упора на насилие, что далеко не все люди хотели бы решать конфликты не кулаками и оружием и загонять свое «Я» на самую глубину, денно и нощно обрабатываемые чернухой с экранов телевизоров, и это давно стало нормой. Далеко не все люди занимались чтением книг, события в которых должны были бы заставить делать соответствующие выводы. Он родился в мире, приведенном к крови и насилию ради личной выгоды и лжи, очень похожей на правду. И он должен был что-то уметь, чтобы достойно встретить опасность. И Илья понимал, что кроме этой могучей силы у него больше не было никакой годной защиты, и даже подвешенный язык его не всегда мог сработать против особо отмороженных индивидов.
И хоть он сомневался, но, однако, верил в то, что эта сила будет с ним до конца. Верил, в то, что ему не стоило забывать о ней. А потому не изменял периодическому просмотру всякого киношного дерьма с обилием перестрелок и сеансам за виртуальными боевиками и экшенами. Они снились Илье по ночам, затягивали настолько, что он проваливался в беспробудный сон невероятно быстро и до самого утра. И при пробуждении он все больше чувствовал свою готовность к тому миру, который окружал Илью глухой холодной стеной. И чем больше он был готов (и армия была первым, по-настоящему, серьезным испытанием) тем захватывающе представлялись предстоящие приключения в его мозгу. Совсем как в книжках, что он читал.
…без окончания…
В комнате же юного Ильи врагов не было и не могло быть. Зато было много свободного пространства и минимум обстановки: не дай бог что-либо сломать во время его позирования с оружием в руках. Как правило, он запирался изнутри комнаты в эти минуты, чтобы избежать реакции и вопросов матери или отца и старшего брата. А эти вопросы возникли бы у них сами собой. Ведь в руках подростка визуально не было никакого меча, хотя боевой арсенал Ильи впечатлял своим богатым разнообразием. Однако, Илья чувствовал оружие в своих руках, видел каким-то подсознательным зрением, сжимал пальцами затвердевший лишь для него одного воздух. И ему не составляло труда в одно мгновенье превратить отточенный до идеала японский меч в огромный пистолет, увиденный им в очередном американском боевике на экране телевизора или в Интернете, всего лишь одним жестом руки.
Это был его секрет, о котором он уже давно знал, увлекаясь киношным и видео игровым насилием. По большей части, Илью интересовало разнообразие орудий умерщвления плоти и воображение их создателей, казалось, не знавшее границ. В силу своего возраста Илья не разбирался в устройстве всех этих пистолетов, автоматов и пулеметов, а уж тем более в лазерах и бластерах в виртуальных стрелялках. Все, что от него требовалось, крепко и правильно держать оружие в руках, как в кино, при этом выбрав эффектную позу. Предсмертная же агония истекающих кровью жертв была Илье отвратна, впрочем, он прекрасно понимал, что это была не настоящая кровь. По-настоящему, он бы никогда не посмел пустить свои возможности по своему прямому назначению.
Он вообще не был замечен в конфликтах, ни среди членов семьи, ни со сверстниками. Наоборот, старался уладить споры мирным путем, старался мыслить, книжки читал. Впрочем, учеба в школе, давалась ему через не хочу. Ближе к окончанию ее Илья вообще болт положил на учителей и на дурь, нагроможденную в учебниках. Последний год ему просто нужно было перетерпеть. «Шарага», потом армия. Вот туда он пойдет с охотой. Там он хотя бы посмотрит на нутро автомата Калашникова, воочию увидит его во всех подробностях, подержит в руках, почувствует каждую деталь. Хоть Илья понимал, что, по сути, ему нафиг не нужно было знать всех этих мелочей, и его сила сделает все по первому же его желанию, интерес к деталям перевешивал осознание превосходства.
Однако в свои пятнадцать с половиной лет Илья ясно осознавал ответственность перед самой чертой, перейти через которую ему не составляло труда. И его нежелание воспользоваться полученным даром имело свою актуальность до первого же подвернувшегося момента. Никогда не говори «никогда». Ведь неспроста Илье даны были свыше его способности. Ничего в этом мире не бывает случайно. Не случайно и не ради забавы.
Несмотря на свою пацифистскую категоричность, Илья разумно ожидал момента, когда ему просто суждено было воспользоваться своей силой. Непреодолимое искушение или же путь воина – вот, что его ожидало в армии. Потому что дядька уже сейчас предлагал Илье место в ментовке. Он прольет кровь в любом случае, разница заключалась в мотивации: сделает ли Илья всего один шаг за этой яркой жирной чертой, либо же пустится в целый поход по ту ее сторону.
Ему нравились эффектные киношные перестрелки, нравились все эти вспышки и искры, красочные взрывы, грохот снарядов, всесокрушающие пули и лучи лазеров и бластеров. В реальности же не было ничего подобного. В реальности Илья уединялся в лесополосе, начинавшейся метрах в трехстах от частного сектора на окраине города. В глубине ее была проложена действующая железнодорожная ветка, от которой Илью отделял широкий овраг. Там, в овраге, подросток устраивал самое настоящее стрельбище, посылая в высокую насыпь одну пулю за другой. Он всегда целился в землю, опасаясь возможности рикошета, и наблюдал за мелкими облачками сухой грязи и пыли, едва пуля достигала цели. Илья не слышал никаких хлопков выстрелов, просто сгибая указательный палец вытянутой руки, будто нажимал на курок. Даже он визуально не видел никакого оружия перед собой в этот момент, зато ясно его представлял. Обычно это был большой черный пистолет, с длинным стволом и крупнокалиберными пулями, иногда, с оптическим или лазерным прицелом. Для большей крутости. Никакой отдачи в момент выстрелов не происходило. Оружие совершенно удобно было держать в руках, Илья не боялся его выронить, да и выронить-то было нечего.
А вдоволь настрелявшись, Илья совершенно свободно махал своим мечом, вслушиваясь в свист рассекаемого лезвием воздуха. Срезал ветки и верхушки травы, оставлял на земле тонкие едва видимые полоски. И тогда он уже совсем не боялся покалечиться. И ему казалось, что каждое его движение было выверено до идеала, что он был настоящим мастером, знающим свое дело. И что-то происходило в мозгу. Будто Илья выходил за пределы сознания, оставляя вместо себя бездушный боевой автомат, каждое движение которого было спрограммировано без возможности каких-либо сбоев. Постепенно его движения ускорялись, а к мечу добавлялся пистолет. Под конец своих упражнений Илья оборонялся и нападал одновременно.
И про себя он думал, что, возможно, где-то в этом мире есть еще люди, наделенные точно таким же даром. Вполне возможно, что наделены они этой силой специально друг против друга, что однажды им уготовано встретиться лицом к лицу, чтобы раз и навсегда выяснить между собой отношения. Но тогда и сам Илья мог бы однажды встретиться с таким человеком. А вдруг спор межу ними можно будет разрешить миром? Что будет тогда? Не потеряет ли он свою силу, предназначенную специально для кровопролития? Готов ли он будет расстаться с ней?
Он понимал, несмотря на свой юный возраст, всю жестокость этого мира. Что далеко не все можно было решить без упора на насилие, что далеко не все люди хотели бы решать конфликты не кулаками и оружием и загонять свое «Я» на самую глубину, денно и нощно обрабатываемые чернухой с экранов телевизоров, и это давно стало нормой. Далеко не все люди занимались чтением книг, события в которых должны были бы заставить делать соответствующие выводы. Он родился в мире, приведенном к крови и насилию ради личной выгоды и лжи, очень похожей на правду. И он должен был что-то уметь, чтобы достойно встретить опасность. И Илья понимал, что кроме этой могучей силы у него больше не было никакой годной защиты, и даже подвешенный язык его не всегда мог сработать против особо отмороженных индивидов.
И хоть он сомневался, но, однако, верил в то, что эта сила будет с ним до конца. Верил, в то, что ему не стоило забывать о ней. А потому не изменял периодическому просмотру всякого киношного дерьма с обилием перестрелок и сеансам за виртуальными боевиками и экшенами. Они снились Илье по ночам, затягивали настолько, что он проваливался в беспробудный сон невероятно быстро и до самого утра. И при пробуждении он все больше чувствовал свою готовность к тому миру, который окружал Илью глухой холодной стеной. И чем больше он был готов (и армия была первым, по-настоящему, серьезным испытанием) тем захватывающе представлялись предстоящие приключения в его мозгу. Совсем как в книжках, что он читал.
…без окончания…
Рецензии и комментарии 0