Герольд Ночи

Ночь укрывала землю своим морозным, бархатным покровом. Словно блёстки на фате восточной принцессы мерцали на небе крохотные звёзды, робко прячущиеся за тяжёлыми, дымными полосами чёрных туч.
Деревья, облитые лунным серебром, стояли неподвижные, словно бы застыли, поддавшиеся древнему чародейству Королевы Льда, что пробуждается каждый год и каждый год околдовывает изнеженные летом леса и поля.
Рыцарь Конрад фон Кассель неспеша ехал по заваленной снегом тропе, от Мариенбурга к небольшой деревушке, затерявшейся среди бескрайних, овеваемых снежными ветрами лесов. Бодро шагал его косматый конь, укрытый белой попоной с чёрными крестами. Дыхание его превращалось в белоснежный, призрачный пар.
Меховой подбой плаща и тёплая одежда рыцаря под латами надёжно укрывали от пробирающего зимнего холода.
Ветер выл между стволов, гнал по сугробам позёмку. Странный выдался месяц декабрь. Не было ещё никогда так холодно. Да и метели какие лютые!
Фон Кассель думал, что это как-то связано с мрачными вестями, идущими с юга.
Рассказывали о рыцаре, появившимся в южных лесах. Он приходил ночью, в самую глухую пору, и, говорили, горе тому, кто увидит его.
Видели его и здесь, и в окрестностях Щитно, говорят, и в Мазовии, но нигде рыцарь ни с кем не заговаривал, ни на кого не нападал. До определённого времени. Говорили, что какое-то время назад в деревне, куда он направлялся, пропала одна девушка. Вроде как, рыцарь унёс её. Прошло какое-то время, и рыцарь объявился снова. И, теперь, при странных обстоятельствах, начали погибать люди…
Очень быстро крестьяне окрестили рыцаря вестником Смерти, слугой Сатаны, вырвавшемся из глубин Ада, чтобы мучить, уничтожать и стращать «добрых христиан». Да и монахи призывали рыцарей встать на защиту людей и веры.
Поглощённый этими размышлениями, фон Кассель доехал до небольшого постоялого двора, который как в сказке, был занесён снегом. Золотой свет, льющийся из округлых окон, напоминал о домашнем уюте и вкусной, горячей еде, по которой фон Кессель уже изрядно соскучился.
Трапезная комната таверны была погружена в приятный полумрак и полупуста. За столом в центре уже полусидел, полулежал упитанный мужичонка, любовно обнимая внушительную кружку пива. Ещё несколько прикорнуло в укрытых тенями углах. Фон Кассель облюбовал стол у камина. Тепло приятно растеклось по телу. А ароматы вкусной еды отзывались в желудке глухим урчанием.
Сделав заказ, фон Кессель опёрся локтями о стол и прислушался к тихим разговорам. Но ничего дельного он так и не услышал. Тихо потрескивали поленья в камине. За окнами, затянутыми бычьим пузырём, подвывал ветер.
— Вот ваш заказ, сударь, — сказал трактирщик, низенький, толстенький человек с чёрными волосами, засаленном переднике и маслянистыми глазками, поставив перед фон Касселем кувшин с вином, хлеба и мяса.
— Ух! Ну и холодина! — пожаловался он, подсаживаясь рядом.
Видно ему хотелось побеседовать, а новый гость — кладезь всевозможных баек и рассказов.
— Вы уж простите, сударь, — продолжал он, — Места тут дикие, редко когда к нам гости захаживают. Вы откуда будете?
— Из Мариенбурга, — глухо обронил фон Кассель.
— Эге, — подпёр голову кулаками трактирщик, — Значится, и Тевтонский Орден прослышал про беду нашу?
— Беду? — фон Кассель решил сыграть дурачка. Вероятно, тогда местный разговорится лучше.
— Ну как же? Неужели, сударь, не слышали вы о чёрном лыцаре, что по ночам по лесам да дорогам бродит.
— Слышал, — сосредоточенно, но как можно спокойнее ответил фон Кассель.
— Так вот, у нас он объявился, — с некоторой даже гордостью объявил трактирщик.
— Давно?
— Не очень. Как только ведьму одну молодую сожгли, на днях, так и объявился.
— Что за ведьма?
— Вернее, не ведьма, а даже вампирка, — взгляд трактирщика устремился куда-то перед собой, и совершенно будто бы отрешился, полностью поглощённый каким-то сильным воспоминанием. — Тут у мужика одного дочка пропала, давно ещё, наверное, пол года назад. Говорили, лыцарь её унёс. Потом, вот, объявилась…
Так, прекрасно, это он знал, теперь надо попробовать узнать подробности…
— Ну и?
— Ну что, сожгли её недавно, — с нотками страха сказал он.
— ЧТО? — фон Кассель чуть не выплюнул пиво. — За что?!
— Да вы не серчайте так, милсдарь! — немного оробел трактирщик. — Это ж и не девка была уже, не человек, как мы с вами. Тварью она стала дьявольской. Обратил её вампир. Брр, ну и жуткое было зрелище, аж мороз по коже! И я там был, всё видел. Даже жалко её немного. Молоденькая девка, лет шестнадцати, красивая, светловолосая. Она всё кричала, что отомстят за неё.
— А с чего вы взяли, что она — вампирка?
— Растаяла она на солнце, сгорела как хворостинка сухая, — сумрачно ответил трактирщик, — Только страшно было смотреть на то, как она мучается, как в головешку превращается, как плачет и кричит.
— Ясно. И после этого рыцарь появился?
— Ну да. После этого у нас люди стали пропадать. В основном, как-то связанные с теми, кто с девкой расправился. Суслень, который её выдал. Крапивка и Чтан, что на костре её спалить собирались и дружки ихние, что вязали её. Отец девкин, тоже помер недавно. Говорят, от тоски помер. Точно оно так! Да не вся это правда! Мой кум говорил, а ему евойный сосед сказывал, что видели, как лыцарь тот чёрный ночью у хутора ихнего остановился. После этого отец девки и помер.
Трактирщик помолчал и добавил:
— Да девка-то и не трогала никого, говоря откровенно! Поначалу мы все даже обрадовались, что вернулась она целёхонькая.
— А как распознали отродье?
— Да случайно. Чтан перед ней, ненароком будто бы, кровь свиную разлил. Как её скрутило, говорят! Тут-то её и повязали.
— Так. И где чаще всего пропадают?
— На тракте, в дубраве, к востоку отсюда. Да и что я — в самой деревне даже. Правда, сейчас лыцарь как-то угомонился.
— Лыцарь? Вы уверены, что это он?
— А кто же, мать его! Только его тут и видели! С метелью он приходит и вьюгой, в самую глухую пору. Словно бы летает на своём страшном коне на злых ветрах.
Фон Кассель хмыкнул. Значит, он нашёл то, что искал.

Ночь перевалила за полночь, и будто бы посветлела.
В неведомые, мрачные дали уплыли тяжёлые, полные вьюги и снега, тучи, и на тёмном небосклоне холодно замерцали звёзды. Луна облила гротескные, кривые деревья призрачным, ледяным светом, набросала на серебрящийся снег причудливые тени.
Фон Кассель ехал осторожно, прислушиваясь к возбуждённо-тревожному чувству, ворочающемуся в груди. Путь, который он выбрал, приведёт к его цели.
В неровном свете впереди блеснули жуткие руины заброшенной часовни. Сверкнули белоснежные, крошащиеся камни, обвалившаяся черепица. Створка массивных дверей была открыта. Прём был тёмен.
Фон Кассель спешился, и сотворив короткую молитву, чуть высвободив меч, направился ко входу в часовню.
Пар вырывавшийся из его ноздрей серебрился туманными кольцами.
Внутреннюю тьму часовни прорезали косые лучи лунного света, льющегося сквозь высокие, стрельчатые окна.
Перед алтарём, коленопреклонённо, стоял рыцарь, в воронёных латах. С широких плеч струился просторный чёрный плащ. Лунный свет серебрился на белоснежных волосах.
— Я ждал тебя, — прозвучал в тишине его ледяной голос, словно бы эхом прошедшийся по часовне.
Фон Кассель не ответил.
— Я знаю, зачем ты пришёл. И всё-таки, прошу выслушать меня.
Почему-то фон Кассель не чувствовал праведного гнева при виде этого рыцаря-вампира. Да, он знал его истинную природу, но не мог ненавидеть его. Почему? Ведь именно с такими, как этот чёрный рыцарь, и призван сражаться паладин, рыцарь ордена? Но сердце его даже немного жалело этого странника ночи, обречённого на вечный холод и одиночество. Это чувство раздражало, но было сильнее, чем убеждения, вбитые в голову.
— Я знаю, что обо мне рассказывают, — продолжал рыцарь, — Отчасти это правда. Но я не трогаю невинных.
— А та девушка? — отважился спросить фон Кассель.
— Та девушка пошла со мной по доброй воле, — глухо, спокойно, ответил вампир. И фон Кассель снова ему поверил, сам не зная почему. — Я подарил ей бессмертие потому что она захотела быть со мной. И она стала моей законной женой. Моей отрадой, моим самым дорогим сокровищем. Но всё же она оставалась человеком. Стремилась к людям, их веселью, теплу. Я не мог запретить ей навещать людей, помогать им, беседовать с ними. Она много рассказывала о своих родителях, о родственниках. О тётушке, о маленьком племяннике, которого она любила нянчить, о подружках, с которыми играла в детстве. Она тосковала по ним и никак не могла смириться с тем, что невозможно идти по двум дорогам сразу. Выбирая родных, она бы потеряла меня, а выбрав меня, она начинала совсем новую жизнь. Так когда-то было со мной. Но, я смирился с тем, что потерян для родителей и братьев. А она не смогла. Я же, не смог её удержать. Не смог настоять, объяснить доходчивее. Да и разве бы она поняла? И как только я увидел её сияющее лицо, когда она вернулась от родителей в тот, в первый раз, то успокоился. Подумал, может это я озлобился, одичал. Но, нет. Я ошибся. Мы ошиблись. Её предали свои же. И замучили свои же.
— Так ты мстил за жену…
— Да.
— Думаешь, я поверю тебе, дьявольское отродье? — но фон Кассель знал, что уже поверил, и иначе быть не могло. Так стоит ли врать себе?
— Твоё право, — так же спокойно, не поднимаясь с колен, ответил вампир, — Знаешь, есть среди нас те, которые заступаются за слабого человека. Защищают от тех, что до сих пор видят в вас только скот и пищу. Многие из нас тоскуют об утраченном Свете. Многие хотят вернуться к людям и жить с ними, с родными и близкими. Забыть как страшный сон и жажду крови, и ужас перед солнцем, и вечное одиночество, холод и тьму. В основном, конечно, вы уничтожаете как раз таких, например, таких как моя жена, а теперь и я. Не знаю, может быть, это наше искупление?
Фон Кассель потрясённо молчал. Сердце рвалось между состраданием, пониманием и чувством долга.
— Я бы хотел отпустить тебя, — глухо, с нотками сочувствия сказал фон Кассель, вытащив меч и сняв со спины щит.
— Понимаю, — грустно улыбнулся вампир, — Ну что ж, раз ты не можешь…готов?
Рыцарь поднялся с колен. Скрипнули рельефные воронёные латы, прошелестела ткань плаща. С мягким шелестом выскользнул из ножен меч рыцаря, полыхнув в его руке льдистым пламенем.
— Да. Нападай. — глухо проговорил фон Кассель.
Мастерски крутанув мечём, лёгкой, ускоряющейся походкой, рыцарь-вампир двинулся на фон Касселя.
Тот встал в боевую стойку, прикрывшись щитом.
— Прости, — прошептали губы тевтонского рыцаря.
Враг приблизился.
Рыцарь нанёс страшный, резкий удар.