Ра

Сначала чуть-чуть расскажу о нем. Его имя – Тополек Геннадий Леонидович. На момент моего с ним первого общения (по работе) ему оставалось чуть больше месяца до пятидесятилетнего юбилея, хотя внешне он выглядел гораздо моложе своего возраста. Когда Гешу призывали в армию, военком еще удивлялся, мол, как это малолетке повестка пришла. С первых же минут он дал мне понять, что молодость была коньком не только лишь его тела, но и духа. Общительный, открытый, готовый с охотой выслушать каждого своего оппонента — казалось, в тот момент ИП Тополька Геннадия Леонидовича и не было вовсе, а был только Геша. Будто ничто не могло его как-то обидеть, а уж тем паче разозлить. Невысокий, кудрявый, чуть хромый на левую ногу, с абсолютно гладким лицом, на котором никогда не было щетины, Геша около пяти лет владел двумя ресторанами в нашем городе. И один из них как-то раз стал местом криминальных разборок, после которых Топольку отвалили нехилую денежную компенсацию за моральный и физический вред.
Однако, сам Геша, до того памятного для меня дня, в связях с криминалом замечен не был. Наоборот, у него были друзья из городских властей. Конечно, ему приходилось давать «на лапу» всяким проверяющим даже несмотря на связи (а как иначе?). Но, естественно, все это были мелкие расходы, и Гешины заведения продолжали пользоваться положительной репутацией.
Лично я общался с ним два раза в неделю, когда привозил мясо, во вторник в один ресторан, в пятницу — в другой. И всякий раз мне приходилось приезжать в главный офис за печатями, проставляемыми в документах Гешей лично. Он всегда был на месте, в своем крошечном рабочем кабинете на втором этаже, и всегда корпел над какими-то бумагами, заполонявшими стол. Геша старался соблюдать правила элементарной вежливости с каждым своим поставщиком, и в кабинете его сохранялась эта приятная уютная атмосфера, которую я чувствовал каждой клеточкой своего тела. Она не допускала даже повышения голоса выше установленных Топольком норм.
Чуть позднее выяснилось, что мы с ним почти соседи. Частный дом, в котором он жил, располагался всего через пяток домов от нашей многоэтажки. Уже после моего увольнения и перехода на другую работу, мы с Гешей несколько раз приветствовали друг друга с утра. У него была белая иномарка, в которой Тополек возил вполне ничего так, на мой вкус, жену.
Ну так вот, в тот день мы с Геннадием Леонидовичем Топольком внезапно пересеклись в торговом центре. Я, конечно, не был удивлен тем, что увидел белую иномарку со знакомыми номерами, про себя даже хотел поздороваться с Гешой за руку. Но неприятно напрягся, заметив двоих молодчиков, куривших возле его автомобиля. Оба высокие и плечистые, ничем не выделявшиеся из толпы, они не должны были вызвать подозрений. И несведущим людям могло показаться, что это они подъехали к торговому центру на этой белой машине.
Однако, в какой-то момент, когда до них оставалось метров пять, один из ребят обошел автомобиль, а затем они оба на миг наклонились. В следующую секунду раздались негромкие хлопки, а вслед за ними шипение, выходившего из порезанной резины воздуха. После чего молодчики попытались почти бегом ретироваться, засовывая руки в карманы штанов с целью спрятать ножи или что-то в этом роде, чем можно проткнуть колеса автомобиля.
Но так уж получилось, что Геша вышел на улицу (с объемным пакетом с продуктами) в тот же момент когда я поравнялся с его машиной. Я успел лишь тыкнуть пальцем в сторону удалявшихся ребят. Они отошли не так далеко, несмотря на скорый шаг. Геша только голову повернул в указанном мною направлении, потом бросил быстрый взгляд на пробитые колеса своего автомобиля. Через миг пакет с продуктами в его руках оказался на земле.
-А ну стой! – окликнул он каким-то тяжелым, резко изменившемся голосом, который отразился в моей голове неприятными ощущениями, — Вспышка! Вспышка, я сказал!
Ретировавшиеся ребята обернулись на миг, готовясь к скорейшему бегству. Только у них ничего не получилось. Потому что внезапный яркий свет взорвал окружающую меня реальность, залив собой каждый ее миллиметр. Впрочем, это был не визуальный свет, по крайней мере, для меня. Грозный приказной тон Геши будто пронзил мою голову тонким острым ножом, зазвенел всеми высокими частотами какие только возможны в природе. В ушах моих не просто зазвенело, как бывает при скачках внутреннего давления, но было такое чувство словно сама голова моя излучала этот истошный, отвратительный, жутко тяжелый звук, стремясь быть раздавленной сама собой.
Именно этот звук сиял во мне мощным густым сиянием, погрузив меня всего в нескончаемый свет, хотя, повторюсь, визуально я не видел никакой яркой вспышки, которая озарила бы все вокруг. Тем не менее, инстинктивно я схватился за голову, стремясь унять эти жуткие ощущения. Закрытые глаза не помогали потому, что свет изливался изнутри меня. И это был холодный свет, испепелявший, при желании, все вокруг дотла. И кроме его подчинявшего своей воле голоса я больше ничего не мог слышать. Но в том все и дело, что голос принадлежал Геше. Должен был бы принадлежать ему, раз он был совсем рядом от меня.
-Смотри мне в глаза, — мрачным повелительным тоном высказывал Тополек своим обидчикам, — Никто не смеет моего касаться. Поставите мне на машину новые колеса.
-Мужик, извини, — охал один из парней, зажав руками глаза, — Ничего личного. Нам денег дали, чтобы твою тачку порезать.
-А мне, знаешь, как-то без разницы. Ты колеса мне порезал, значит ты крайний. Учти, я не люблю, когда не по-моему, усвоили, уроды? Звоните своему нанимателю, кредит оформляйте, колдуйте, что хотите делайте, новые колеса должны быть на месте старых…
Не имеет значения чем закончилась эта история, скажу только, что в конце ее с машиной было все в порядке.
-Извини, что так вышло, — сказал Геша после того как все разрешилось, — Я вспылил. Но на то были весьма серьезные причины, сам же все видел.
-Как Вы это сделали? – сгорая от невиданного любопытства, перебившего все прочие мысли и чувства, недоумевал я.
Ведь, кажется, только я и те двое испытали на себе эту силу. Причем, я — в меньшей степени.
-Тебе не надо этого знать, — угомонил меня Геша привычным мне мягким спокойным тоном, — Если хочешь, называй это внушением.
Наверное, так оно и обстояло на самом деле. Потому что этот резкий грозный тон, жестко, по-армейски: «-Вспышка!», кажется, и не думал покидать мое сознание. Честно сказать, я не ходил в армию, не прошел по здоровью, да как-то и не собирался вливаться в общую армейскую массу. Армейские будни казались мне бестолковым времяпровождением, да и не особо хотелось слышать рявканье сержантов и приказы офицерского состава. Но вот он, отрезвляющий сержантский укус, от которого дух захватывает и мурашки по коже только лишь при одном его воспоминании.
Наверное так и должно быть, однако в сознании моем остался этот памятный кусочек тех переживаний, неприятных, но, должен признать, каких-то бодрящих меня всего лишь только я слышу похожий резкий тон. Я слышу звук на физическом уровне и чувствую свет на каком-то более тонком. Нет чувства страха, вместо него другое, что заставляет встрепенуться, ожить, напоминает о чем-то очень важном, что легко забывается. Я не знаю, как это можно описать в словах. Возможно, сам Геша испытывает нечто подобное, когда пользуется своей силой, а я не сомневаюсь, что он стремится сдержать ее при первом же удобном случае. Что касается тех ребят, порезавших колеса его авто, не имею ни малейшего представления, что с ними сталось, да и как-то без разницы.

конец