Реконструктор реальности. Эпизод 4. Опыт второй.

День, находясь в полной власти небесного святила, в начале расшумелся суетой проснувшегося города, затем медленной поступью затухания приблизился к тишине ночного спокойствия. Все это пронеслось за окнами странной квартиры с измененными габаритами созданной новой реальности.
Максим спал глубоким и спокойным сном весь день. Ещё когда он только припал к поверхности кресла и, повернувшись на бок, пытался найти оптимально удобную позу для своего тела, в глубине его мозга, в неосознанной части, пронеслась не замеченная им мысль: «хорошо б это кресло было более мягким, подлиннее, да и с покрывалом». Далее он даже не заметил быстрых изменений, а только с ощущением приятного комфорта вытянул ноги, погрузился в удобную мягкость этого кресла и принял теплоту легкого и нежного покрывала. Если б все это произошло под его осознанным контролем, то вызвало бы волну очередного удивления в нем. Но он уже спал, причем так крепко, что не заметил прихода шумного дня. И пропустил наступления вечернего хлопанья дверей в доме, который принимал усталых жильцов, возвращающихся с работы.
Только поздним вечером, какое-то непонятное беспокойство разбудило его, но в мягкой плоскости кресла было так сладко и тепло, а кругом было все мирно тихо и по-домашнему уютно, что он, поворочавшись, выбрал поудобнее позу и заснул крепким сном, и так проспал до утра следующего дня.
Как только новое позднее утро проникло в его квартиру пробуждающим светом, опять, непонятное беспокойство вкралось в безмятежность уже просыпающегося сознания Максима. Он присел и с удивлением осмотрел все изменения в своей квартире, глубокий сон стер из памяти все те переживания и происшествия, что случились позапрошлой ночью, таков естественный защитный процесс слабой психики человека. Но, чем дольше он высматривал изменения в облике своей квартиры, тем больше его память возвращала то, что было и не могло быть по определению здравого смысла. Наконец, дошла очередь до Кафиры, и ее в начале страшное превращение, а затем рабское и в конце соблазнительное поведение. «Да может этого и не было?», — промелькнула последняя надежда в его голове. Но, его внимание привлек примененный им инструмент наказания, лежащий возле кресла и все еще запачканный в запекшейся крови несчастной, и красные следы наказания все еще были на тех самых местах, где случайно упали в результате силовых движений Максима. «Бедная Кафира», — опять совесть напомнила о себе и слегка кольнула в сердце. В то же мгновение он услышал стон из, по соображениям здравой логики не существующей, второй комнаты, стон повторился и стал более громким.
-Что там, что там, я не понимаю, — скороговоркой и со страхом в голосе произнес случайно вслух Максим.
И тут же в его голове пронеслись чужие слова, — «Пить, хозяин, пожалуйста, я уже двое суток ничего не пила, моя плоть начинает иссыхать, ей нужна жидкость, пожалуйста.»
-Вот блин, — выругался на себя мужчина, он вспомнил слова странного гостя о том, что Кафира хоть и не совсем живое существо по человеческим понятиям, но сделана из живой плоти, а значит обладает потребностями животного характера, и вторая мысль вырвалась наужу — а я что, теперь должен за нею ухаживать как за собачкой или кошкой, или может как за диким животным?
Он не был противником общества любителей животных, и даже несколько раз был участником помощи несчастным бездомным питомцам, оказавшимся в неприятной ситуации и без человеческой опеки, и даже в душе жалел этих заложников человеческого ханжества. Но делить свое жилье с мохнатыми и волосатыми бездельниками, убирать за ними грязь, готовить им пищу, а потом убирать отходы пищеварения, к такому самопожертвованию Максим не был готов.
Из новоявленной комнаты раздался тихий стон, Максим, ощутив ответственность за преданного ему в пользование почти живого существа, быстро достал ключ и отворил дверь. Первое, что ему пришлось увидеть, это была Кафира. Внешний вид ее сильно изменился, и стал сравним с внешностью путника, заблудившегося в безлюдной пустыне и измученного зноем и отсутствием влаги. Она даже ссутулилась, а ее кожа приняла серый оттенок и на лице нарисовались тени от перенесенных мучений, и даже ее скромная одежда из ее тела превратилась в обветшалые и рваные одеяния.
— Бедная, Кафира, — вырвалось у Максима, — извини меня дурака, я не сообразил. Пройди пожалуйста на кухню, там есть вода и еда, возьми все что тебе надо. В холодильнике есть колбаса и суп, правда он недельной давности, но мне кажется, он еще не скис. И, Кафира, если тебе необходимо что-либо для удовлетворения твоих естественных потребностей, то не жди от меня одобрения или разрешения, бери это сама и все, что тебе необходимо.
-Слушаюсь, хозяин, — грустно ответила женщина, и быстро промелькнула мимо Максима, предоставив последнему к осмотру свою спину.
Неумело натянутые бинты намокли от кровоточащих ран и обвисли лоскутами с бурыми высохшими разводами, оголив еще не затянувшиеся раны на спине несчастной. «Так, так, натворил дел. Надо бы бинты сменить, а у меня уже нет ничего в аптечке. Надо идти в аптеку. А как идти с таким фингалом на лице?», — размышляя он прошел к зеркалу в коридоре, и внимательно осмотрел отражение своего лица. Синяк уже потерял насыщенность цвета, частично рассосался, но светло синее пятно по-прежнему красовалось на его щеке. Максим помассировал пальцами по краям места удара, затем ближе к центру, но тех сильных болезненных ощущений уже не было.
«Странно, — подумал он, — руки после их отрыва хищником восстановились без кровавых гематом, да и лицо без видимых повреждений после пасли кошки, а этот ничтожный синяк никуда не делся.»
-Так-то были повреждения в измененной реальности, а синяк на лице — это приобретение в этой реальности, и значит подвергается другим законам своего существования, — смачно жуя и с соответствующим искривлением речи произнесла с кухни Кафира.
-А ты это откуда знаешь, — удивленно спросил Максим.
-А это не я, этот ответ был ранее заложен в моих мозгах, — одновременно жуя и глотая ответила женщина.
-Ты там смотри, не обожрись, — подшутил Максим, и продолжил рассматривать свое наказание на лице.
«Так может попробовать убрать этот синяк, ну, как бы, в измененной реальности, — подумал он и с, предполагаемым им, гипнотическим взглядом уставился на синяк в своем отражении в зеркале, мысленно произнося, — я приказываю, исчезни…» Так продолжалось несколько минут, но синяк по-прежнему был на своем бесстыдном месте.
-Бесполезно, для совершения изменений в этой реальности нужен допуск, у Вас его нет, хозяин, — проглатывая и еду, и молоко одновременно, опять вмешалась Кафира.
-Что, опять ответ был заранее заложен?
-Да, хозяин.
Максим еще несколько минут постоял у зеркала, но вспомнив о своем желудке, который с самого утра сигнализировал о необходимости наполнения его чем-то существенном, и прошел на кухню. Увиденное им несколько его поразило, Кафира, расставив ноги так, словно у нее свисал до пола живот, сидела за кухонным столом, и методично поглощала все, что до этого вытащила из его скудных закромов. Кастрюля с супом, издававшая слегка кислый запах, была уже почти пуста, от батона хлеба остался только маленьких кусочек, параллельно она поглотила половину запасов его картошки, причем в сыром виде, всю морковь и почти всю капусту. Приготовленные к потреблению колбаса, макароны, сырые мясные и другие не столь съедобные запасы были еще не тронуты. При этом ее живот вздулся, словно у беременной женщины, а на лице главенствовала улыбка блаженства.
-Стоп, — вскричал Максим, — ты себе так живот разорвешь, я что потом должен буду тебе еще и операцию по сшиванию внутренностей делать?
Кафира сразу прекратила свое безумное обжорство, и с виноватым видом встала из-за стола. Ее вздутый живот обрел размеры «проглоченного» футбольного мяча, и издавал звуки, свидетельствовавшие о грозной химической реакции в его недрах. Переливы этих звуков были так громогласны, что их можно б было услышать из соседней комнаты. Такие симптомы всегда являются причиной другого естественного проявления плоти, которое не замедлило себя долго ждать, и вырвалось из-под обветшалой юбки женщины с еще более громким и грубым звуком, да так, что края юбки слегка подлетели вверх.
-Кафира, марш в туалет — вскричал обессиленно Максим, и последняя послушно ушла в указанную ей комнату, — уж лучше б ты была собакой, тогда б все это было понятно.
«Как пожелаете хозяин», — пронеслось в его голове, и сразу из туалета раздался стон и звуки, соответствующие поведению четвероногого животного. Он мгновенно бросился в туалет, и там увидел восточно-европейскую овчарку примерно двухгодовалого возраста, точно такую по окрасу, какую он видел в своем детстве на выставке собак, и которая ему очень понравилась, но которая так и не стала его собственностью. И вот сейчас, вместо Кафиры была собака, правда все с тем же вздутым животом и с кровавыми бинтами обмотанными вокруг пораненной и волосатой спины. Собака крутилась возле унитаза, поскуливая, и подгребая пустоту лапой, всем своим видом требуя места для совершения естественных действий по опустошению бурлящего живота.
-Нееет, — заорал хозяин квартиры, представив себе возможную картину и все, что потом будет необходимо убирать, — Кафира, я требую, стань такой как ты была за минуту до этого и сядь на унитаз.
Примерно за пол минуты все телеса собаки, в начале распавшись на мелкие составляющие, затем быстро соединились в новую форму, и перевоплотились в телеса восточной красавицы, стоящей опять на четвереньках, правда бинты уже совсем спали с ее тела, оголив еще не зажившие следы экзекуции. Она бесцеремонно встала и тут же села на унитаз, совершив то, что так хотела ее натура.
-О боже, — с нотками бессилия в голосе вскричал Максим, выбежав в коридор своей квартиры, — я еще должен и это терпеть, за что мне такое наказание, я не знаю что делать, ну как мне совладать с этой ситуацией?
-Хозяин, я делаю все так, как Вы мне это приказываете, — грубым и низким голосом вдруг ответила Кафира, продолжая совершать свое естество, — я не обладаю своим собственным мышлением или своей волей, всё моё поведение происходит только в строгом соответствии с Вашим желанием и Вашими умственными заключениями.
-Так, так, хорошо, — почти шепотом проговорил Максим, пройдя в комнату и усевшись в кресло, все еще сохранявшее формы ночного изменения, — все дело во мне. Так, так, я должен сам наладить ситуацию. И как мне это сделать?
«Я сам, все дело во мне, — повторились в голове, ранее произнесенные мысли, — я все должен сделать сам. Вопрос как? Да так, я же смог остановить Кафиру, несмотря на то что мои сексуальные эмоции находились за пределами собственного терпения, и у меня получилось! Надо вспомнить все, что я тогда сделал. Да я ничего не делал! Вот только эти три буквы «нет» появившиеся в моем сознании откуда-то из самой глубины моего не-то тела, не-то сознания. А вернее, сразу и из глубин моего головного мозга, и из глубин грудного предсердья. И еще, я почувствовал, как какие-то теплые потоки внутри меня устремились от конечностей, паховой части, из области живота вверх, к сердцу и голове, и там, словно удар током, вспыхнули в лобной части моего мозга яркими образами этих трех букв. Так, что-то начинает проясняться. Надо попробовать это повторить. Но с чем, или с кем? С Кафирой эксперимент опасен, что, если я не смогу с нею совладать и она опять подчинится моему глубоко зарытому подсознанию. Что-то не хочется опять стать обедом для какого-нибудь дикого зверя. Может попробовать воздействовать на что-нибудь другое. Ну например, на скандального соседа, или попробовать изменить форму кухни. Но я не могу менять реальность этого мира, так сказала Кафира, а в ее сознании этот ответ скорее всего заложен как инструкция по применению, и является истиной. Так как быть? Стоп. А форма моей комнаты, она не соответствует реальности окружающего мира и значит ее можно подредактировать, и изменить по собственному усмотрению. Так, хорошо, надо попробовать.»
Максим сполз на пол, покрытый толстым и мягким ковром белоснежного вида, правда забрызганный по всей плоскости высохшими остатками бурого цвета от предыдущего наказания. Свел согнутые ноги перед собой, он видел такую позу в одном из фильмов о йогах, правда казавшаяся ему правильной поза, на самом деле мало чем походила на то, что демонстрировали тренированные и сильные тела последователей древней дисциплины. Но тут важны не правила, а лишь участие. Да и Максим был в полной уверенности, что его «лотос» вполне хорош. Он свел руки перед собой, на уровне головы, и, закрыв глаза, стал прислушиваться к течениям энергий внутри себя. Но, через какое-то время был вынужден признать, что не чувствует и не слышит в себе ничего. Разочарованно, он вытянул облегченно ноги и опустил руки вдоль тела, но продолжил сидеть на ковре, бессмысленно смотря перед собой.
«Что -то не так, — пронеслась первая мысль, — и что я делаю не так? Может надо пройти курс медитации? Возможно и надо, но у меня нет времени. Стоп, стоп, стоп…»
Он машинально поджал поближе полусогнутые ноги и упёрся спиной о кресло, так ему было удобнее размышлять.
«Стоп, стоп, что же не так. А, наверно я был тогда в состоянии запредельной степени напряжения своих эмоций. Да, нежное тело Кафиры этому максимально способствовало, — в туалете послышалось легкое шуршание, мгновенно зародившийся страх за повторение неуправляемого поведения Кафиры, волнами пульсации от центра живота поднялся к голове Максима и разрядился в молчаливом крике в его голове, — Нет, я этого не хочу»
Шуршание и шорохи прекратились, но он еще некоторое время просидел молча, прислушиваясь одновременно и к возможным шумам, и к порожденной внутри себя энергии. Хотя страх уже и улетучился, но подергивание мышц слабого пресса свидетельствовало о том, что ощущение порожденной внутри себя энергии еще не исчезло. Максим осторожно сел в прежнюю позу, и прислушиваясь к своему телу, начал мысленно расшатывать свое собственное спокойствие внутри себя. Для большего сосредоточения он прикрыл глаза, мысленно устремив свой взор на предполагаемые им части своих собственных внутренностей, а руки автоматически уперлись в ковер чуть впереди тела, для удержания равновесия. Возможно, он удивился бы своему собственному успеху, но был так сильно увлечен изучением самого себя, что все другое было за пределами его сознания. Постепенно ему удалось зафиксировать порожденную внутри живота энергию и запомнить все новые ощущения, но вот других энергий в себе он не выявил. Все же это было достижение.
Вместе с приручением животной энергии он ощутил большую уверенность в себе, а страх стал подвластной ему эмоцией. Максим открыл глаза, и это уже был взгляд не того несчастного интеллигента, вечно боящегося неудач, что у него что-то не получится или кто-то совершит насилие над его нежной свободой. Это был взгляд уверенного в себе властителя чужих страхов, играющего судьбой и делающего ей регулярные и смертельные вызовы. Страх стал игрушкой в его сознании. Теперь Максим, с улыбкой на губах, то порождал это чувство слабаков в себе, то игриво его прогонял, получая неведомое им до этого ощущение полного спокойствия и несгибаемой веры в самого себя.
Поиграв с подвластными и некогда доминировавшими над его сознанием чувствами, Максим вспомнил о женщине, заточенной им в туалете. «Кафира, наведи в туалете порядок, прими водяной душ и предстань предо мной, — мысленно скомандовал он, перед тем направив энергию в лобную часть головы, — ты меня поняла!».
-Да, хозяин, — услышал он покорный голос женщины, и сразу зашумела вода сливного бочка и раздались другие шумы из туалета, которые свидетельствовали о выполнении последней его требования.
Максим решил исполнить свой эксперимент и изменить габариты расширенной в измененном пространстве комнаты. Он полностью сосредоточился, привел себя состояние сильного напряжения и сфокусировал команду тем способом, который уже применил к Кафире. Подождал несколько минут, открыл глаза, осмотрелся кругом, но желаемых им изменений не увидел. Дисгармония между возможными размерами комнаты в отведенном пространстве дома и расширенными ее габаритами продолжала быть. Максим попробовал еще раз, попытка была опять неудачной, затем еще раз, и еще, но изменений не увидел. Когда он делал очередную попытку, то услышал возле себя легкий шорох. Открыв глаза, увидел стоящую голую и сияющую чистотой Кафиру.
-Простите, хозяин, — нежным и покорным голосом произнесла она, — я выполнила Ваше поручение. Заложенная в меня инструкция требует Вашего внимания.
-Что там еще, — недовольным голосом спросил Максим, ему хотелось в своем эксперименте достичь положительного результата, и отвлечение внимания от задуманного его раздражало, — говори быстрей.
-Да, хозяин, Вы не в силах менять реальность, измененную другим Реконструктором, только свою, — произнеся инструкцию протокольным голосом, она опустила вниз ранее высоко поднятую голову, символизируя таким образом полную покорность.
-Да, значит все мои усилия были напрасны, а я дурак мучаю себя, хорошо, что ты мне это сказала, — Максим встал, обошел вокруг женщины, в очередной раз ощутил в груди раскаянье за свою несдержанность, и грустно произнес — все-таки мне придется сегодня сходить в аптеку, раны на спине необходимо тщательно обработать. Кафира, у тебя нет ощущения боли в области спины?
-Нет, хозяин, — безразлично ответила она.
-Да, человек бы с такими ранами кричал от боли, тем более женщина, — он аккуратно потрогал еще не сросшиеся ребра на ее спине, которые издали легкий хруст, — а так, боль есть?
-Нет, хозяин, только чувство дискомфорта.
-Конечно, дискомфорт есть, ребра торчат почти наружу, — с некоторым сарказмом в голосе оценил ситуацию Максим, — так, ходить голышом неприлично, пусть ты даже не совсем человек. А где мне взять одежду, или опять использовать лоскуты из собственного ее тела? Нет, то была не одежда, надо что-то настоящее. Так, а где моя старая одежда? На сколько я помню она лежала на полке в шкафе, и где шкаф? Нет ни шкафа, ни моей коллекции книжной на полках, ни стола с ноутбуком. Странно, куда все это делось?
-В другой комнате, хозяин. Эта комната, является внесенной новой реальностью от Реконструктора. Но, реальность этого мира все-равно сохраняется, и она теперь является второй комнатой.
-Я уже это понял, — с некоторой обидой в голосе, словно учитель на подсказку ученика, ответил Максим, — так хорошо, пойду поищу шкаф в так называемой другой комнате.
Немножко растягивая фразы, и не спешной походкой хозяин квартиры направился в комнату, в которой он еще не был. Его немного пугала перспектива посещения помещения за пределами предполагаемого им реального оплота бытия. Но уже подвластный страх был им усмирен, и он открыл дверь в иное помещение.
Увиденные им в фантастических фильмах эпизоды на тему о размытой иной реальности диктовали соответствующие впечатления от предполагаемого просмотра, но в новой комнате было все буднично. Старый диван-кровать с потрепанными боковушками и с той же не прибранностью постельного белья, оставленной им до начала событий, стоял на том же месте. Стандартный стол, с многочисленными повреждениями от не аккуратного им пользования, с недорогим ноутбуком и разными канцелярскими приспособлениями, тоже был на том месте, которое занималось и ранее. Даже серенькие шторы на обычного размере проеме окна, все было расположено точно так, как если б не было новой комнаты, и все было по-старому. У Максима даже в сердце резанула ностальгическая нотка по своему спокойному мирку, оставшемуся теперь в прошлом.
Он прошел на середину комнаты, еще раз внимательно все осмотрел, но не увидел ничего фантастичного. Коричневого цвета шкаф, потерявший почти всю красоту давнишней лакировки, стоял на прежнем месте и у той стенки, которая отделяла старую комнату от новой.
-На сколько я помню, это должно противоречить всем законам физики, которые я помню из институтской и школьной программы. Не могут два разных объекта находиться одновременно в одной точке, это неизбежно должно привести к их слиянию, а тут какое-то противоречие, — полушепотом он попытался опереться на здравое рассуждение, сделав шаг к шкафу и открыв дверь.
-Вы правы, хозяин, но только в случае данного людям в пользование стационарного трехмерного пространства, которое в силу своей примитивности не обладает свойствами всей многомерной материи, — опять протокольным голосом вмешалась в рассуждения Кафира.
-Кто тебя спрашивал, даже подумать не даст! Стоишь там и стой дальше, тоже мне профессорша кукла образная, — еще более тихим голом возмутился Георгий, выбирая из шкафа свои старые штаны и рубашки, которые могли подойти обнаженной.
-Простите хозяин, это не я, эти ответы выдаются помимо Вашего желания, и я не в силах противостоять этой воле.
-Опять инструкции-подсказки, ладно, хорошо, я зла не держу. Вот, это кажется подойдет, — Максим вернулся в новую комнату, неся в руках мужскую одежду, которая, по его мнению, должна была подойти стройной девушке, — на одень это.
Кафира безропотна облачилась в брюки и старую рубашку, причем рубашка даже хозяину ранее была не по размеру велика, а на тонких линиях ее тела весела словно мешок, но даже в таком виде ее грация была не утеряна. Да и оттопыренные брюки в коленной части и седалищного места, но притянутые к ее талии, то же не уродовали, а придавали некий шарм ее красоте. Она покрутилась вокруг себя, показывая хозяину то, что получилось, и замерла в ожидании.
-Конечно, это не подиумная модель одежды, но все же лучше, чем было, — констатировал Максим ситуацию, с грустью подметив следы крови, нарисовавшиеся на рубашке в области спины его помощницы, — так, Кафира, мне необходимо сходить в аптеку, тебя можно оставить одну, ты не будешь охотиться за людьми в облике хищного животного?
-Меня можно оставить одну, но, если я услышу в своем мозгу Ваш призывный сигнал, то сразу брошусь к Вам на помощь в том облике, в котором Вы возжелаете эту помощь получить.
-Да, еще не хватало новое явление на улице в образе полуголой восточной красавицы, мне тогда точно не избежать всеобщего внимания, — поразмышлял вслух Максим, — надо ее занять делом, может тогда ее мозги не будут так зациклены на моей фигуре, а ну-ка идем со мной.
Максим взял Кафиру за руку, прошел в свою старую комнату, включил ноутбук, который сработал так, как будто и не было пространственного перемещения, и пододвинул к столу стул.
-Вот, садись, ты знаешь как пользоваться таким прибором?
-Я считываю Ваши знания, хозяин.
-Хорошо, а тогда почему на кухне ты вела себя так плохо, а?
-Вы не задали мне программу поведения, хозяин.
-Ладно, вот смотри, вот тебе «окно в мир», и за время моего отсутствия ты должна выучить правила приличного поведения домашней хозяйки, ты меня поняла?
-Да, хозяин.
-Что ж, действуй, я хочу посмотреть на то, как ты начинаешь выполнять мое задание, — повелительным тоном скомандовал Максим.
Кафира, к его удивлению, привычным движением сработала «мышкой» и ударила по нужным клавишам ноутбука, дождалась появления информации и принялась ее изучать, умело выискивая соответствующие пояснения, дополнительную информацию, словно она занималась такой работой уже давно.
-Что ж, хорошо, — сделал вывод Максим, затем тихо вышел из комнаты, быстро оделся и выскочил за пределы своего убежища, забыв о впечатляющей печати чужого хамства на своем лице.
Несмотря на то, что день был в полном разгаре, на улице почти не было гуляющих жильцов общего двора высоких многоэтажек. Причиной этому был и рабочий период недели, и разыгравшийся в последние дни сильный мороз. Максима это даже обрадовало, он и ранее не любил многоголосое жужжание всегда любопытного людского муравейника, а в новых обстоятельствах любой посторонний интерес к нему был просто неприемлем. К его радости, с неба повалил мелкий снег, который снизил видимость до вечерних размеров, и придал ему еще большую возможность сохранить своё собственное инкогнито.
Ему удалось без каких-либо встреч добраться до аптеки, купить всё необходимое для обработки и заживления ран своей помощницы, только смешливый взгляд на безэмоциональном лице продавщицы напомнил о примечательном синяке на собственном лице. Но, Максим быстро рассчитался и выбежал в снежную скрытность холодной улицы. Он вспомнил о необходимости пополнить съедобные припасы, после опустошительного разгрома их не сдержанной Кафирой, купил все необходимое в маленьком магазинчике, удобно расположившимся по дороге к его дому, и удовлетворенный отсутствием других покупателей, быстрым шагом направился к своему убежищу. Таким-же быстрым шагом он миновал то место у железного столбика с дорожным знаком, возле которого несколько дней тому назад воевал с природой за право остаться без зимних травм. А на свою новоявленную неосторожность обратил внимание только тогда, когда приблизился к злосчастному проходу между домами, да и то только потому, что затемненный квадрат прохода кольнул его сознание напоминанием о собственной не совсем удачной «победе». Не замедляя шаг, он вошел в проход и с облегчением отметил отсутствие там кого-либо.
Миновав и место стычки, и большой двор с несколькими площадками для отдыха жильцов, он приблизился к дверям своего подъезда, и уже решил, что приключения остались позади и в прошлом. Как громкий женский крик возвести ему о том, что он не прав, и вступил в ту полосу совей жизни, когда приключения не только не отступают, но и становятся приторно навязчивыми.
Неохотно Максим приостановился. Он увидел, что от соседнего подъезда к нему бежит женщина средних лет, одетая в домашний халат и домашние тапочки, размахивая руками и поправляя крашено-рыжие волосы на растрепанной голове.
-Ой, помогите, убьет, алкаш поганый.
«Ну вот, опять алкаши, да еще и поганые, — промелькнула насмешка в голове Максима, — а я-то, уже решил, что избавился от этого наваждения».
Он напряг свою память, но не узнал приближающуюся к нему женщину. А она, подбежав, спряталась за предполагаемого защитника, обдав его запахом перегара и не нужным ему соблазном выскакивающих из не застегнутого до верху халата белоснежных и крупных грудей. Тут же Максим увидел, что за женщиной из подъезда выбежал и направляется прямо к нему тот самый сосед, площадь квартиры которого не пострадала от расширения площади его квартиры, и с которым у него ранее были конфликты из-за утраиваемых ночных шумных пьянок в его квартире, которые регулярно заканчивались либо скандалами, либо побоищами. Взаимная неприязнь между Максимом и подбегающим соседом усилилась после того, как Максим был вынужден вызвать наряд полиции в одну из таких скандальных ночей. Он не стал бы этого делать, несмотря на пьяный шум и ругань вперемежку с противно хоровым пением застольных песен в третьем часу ночи, но веселье планомерно перешло в драку, обозначившуюся еще большим шумом с переворачиванием стола и битьем посуды. Возможно, Максим и этот шум стерпел бы, привыкший к таким бессонным ночам, но драка разразилась гулкими ударами в разделительную стенку, у которой лежал он на своем диване, а затем несколько женских голосов громогласно и с воплями сообщили всему дому о том, что там кого-то убивают. Гулкие удары в стену и женский вопль принудили Максима взяться за телефон и вызвать наряд полиции, о нарушении порядка сообщили и другие соседи, но вот в дежурной части зафиксировался только телефон Максима, и он был вынужден стать свидетелем нарушения. Тогда Максим и узнал, что соседа зовут Витюшкин Александр, или Саня, а для всех знакомых Санек. Произошедшая драка между Саньком и его знакомым Михаилом, удачно умыкнувшим до прибытия наряда полиции, произошла на почве пьяной ревности, и без тяжелых последствий, хотя пол и стены были забрызганы кровью, но полиции не удалось найти потерпевшего. Вот и пришлось Максиму стать свидетелем ночного шума, за что Санек тогда получил пятнадцать суток, и очень обиделся, со своей точки зрения справедливо предполагая, что претерпел неприятности только по вине стукача соседа. С учетом всего этого Максим не ожидал ничего хорошего от бегущего к нему пьяного и озлобленного Санька.
-Мужчина, помогите пожалуйста, я боюсь, он обещал меня зарезать, — прервали мгновенные воспоминания Максима слова женщины, проговорившей ему в затылок своим испуганно перегарным выдохом.
Только теперь Максим обратил внимание на торчащее из сжатого кулака руки Санька длинное лезвие ножа.
«Так, так, прекрасно, нож кажется кухонный, — подумал Максим, и сделал инстинктивно малый шажок назад, но уперся спиной в пышную грудь женщины, — завтра весь двор будет с наслаждением обсуждать мою гибель от удара ножом, да еще и при защите пьяной женщины, ну точно герой «пьяного» времени.»
Собственная шутка вызвала легкую улыбку на лице Максима, и встречную реакцию Санька.
-Че ржешь, стукач, думаешь я забыл то, как ты меня сдал ментам, — с пеной на губах и пьяным акцентом выговорил остановившийся в метре Санек, — вот сейчас расплата за все и настанет, заодно и эту суку вместе с тобой порешу!
Ситуация была примерно похожей на ту, что на несколько дней ранее случилась в проходе между домами. Санек был и выше на пол головы, и шире в плечах, и более мускулист, и имел опыт в драках, которым он инициатором и был. Только теперь был еще нож и личная неприязнь.
«Прекрасно, и что мне делать, как бы сейчас пригодился свирепый образ Кафиры,- мысленно пожелал Максим, но тут же одумался, — нет, нет, не надо, тут полон двор свидетелей.»
-Иди проспись, алкаш, а то опять загремишь в милицию, только уже пятнадцатью сутками не отделаешься, — вернула Максима к реальности провокаторская речь женщины из-за спины.
-Заткнись, проститутка, ты мне точно ответишь за все свои похождения. Что, ублюдок, готовься, сейчас я тебя буду немножко резать, — с ухмылкой на лице Санек ответил в начале своей подруге, а затем с верху вниз Максиму, и сделал шаг на сближение с выбранной им жертвой.
Максим ясно осознал всю дальнейшую перспективу, все его внутренние жизненные силы собрались в комок чувств, стремящихся исключить назревающую смертельную опасность, но разрешения ситуации он не видел, и его ноги, как назло, стали словно каменные, лишив любой возможности для маневра. Он почувствовал, как время приостановило свой естественный ритмичный ход, Санек с ножом в руке медленно, медленно приближался, еще медленнее вытягивая руку с торчащим лезвием. Максиму даже удалось рассмотреть побелевшую от напряжения кожу на костяшках кулака Санька, и деревянную замасленную рукоятку коричневого цвета, и даже остатки продуктового жира на лезвие направленном ему в область живота. Внутренняя полость живота Максима наполнилась чувством отвращения от ожидания проникновения грязного лезвия ножа, а следом и страх, как назревающая буря, круговоротом всплесков растолкал вначале с ужившиеся стенки живота, а затем мощной волной вырывающейся энергии подлетел до основания черепа и ворвался туда взрывом яркой магии невозможного. На некоторое время у Максима потемнело в глазах, он даже решил это признаком ухода жизни. Но, в этой темноте он увидел яркую точку, приближающуюся к нему с быстротой скорого поезда. И когда точка превратилась в ком и обрела очертания, он узнал в них Кафиру. Только теперь она была другая, более широкоплечая, с выступающими мощными мышцами на руках, ногах, вся ее фигура потеряла признаки утонченности и явила собой тренированную мощь воительницы. Этому новому статусу соответствовала и одежда, с ножами по бокам на кожаных ремнях, и весящий с боку не длинный меч, и торчащий из-за спины колчан со стрелами, тетива лука поперек тела.
«Амазонка» — вспомнил свои чтения в прошлом Максим. Он открыл глаза, закрывшиеся при потемнении сознания, и увидел, как с его девятого этажа летит камнем Кафира, в том самом образе, который он видел только-что. При подлете к плоскости первого этажа она резко замедлила своё падение, и в метре от земли остановилась, затем облетела стоящих вокруг, словно выбирая способ дальнейших действий. Максим обратил внимание, что ее лицо хоть и сохранило блеск красоты восточной красавицы, но приобрело воинственную жесткость, свойственную профессиональным убийцам. Санек и его подруга тоже увидели явление летающей воительницы, их инстинкт требовал скорейшего бегства от этой опасности, но мышцы их тела словно окаменели. Кафира, облетая стоящих, выступающим мечом задела прозрачную пелену, которая словно пузырь окутала стоящих внутри, пелена заколыхалась, потеряла прозрачность, и все объекты за пределами пелены потеряли четкость очертаний. Взгляд воительницы, словно у голодной волчицы, сконцентрировался на Саньке, она в мгновение приблизилась к нему, еще быстрее выхватила меч, и резким движением отсекла ему руку, держащую нож. Отрубленная часть тела с характерным хлюпаньем упала на белый снег, сильно окропив его свежей человеческой кровью. Санек взвыл от боли, мотая оставшимся обрубком, словно пытаясь народить свою плоть. Кафира облетела его по кругу, не проявляя хоть какого-нибудь сочувствия к страдающему, затем выбрала момент и резким движением отсекла Саньку вторую руку, которую он случайно выставил в сторону. Красная от крови плоскость снега приняла еще порцию излияния от отрубка тела. Санек, крича и прыгая от боли, не удержался на ногах и упал телом на свои отрубленные руки, изгибаясь там в крови собственного тела. Кафира спустилась на снег, подошла к лежащему, вытерла о корчащееся тело свой меч и вложила в кожаные ножны. Она еще секунду смотрела на мучающегося, затем достала из-за спины стандартную стеклянную бутылку из-под алкоголя, и размашисто воткнула ее в горло орущего Санька. Крик прекратился, став хлюпающим стоном задыхающегося несчастного. Кафира посмотрела в глаза Саньку, словно удав перед поглощением сжимаемой им жертвы, и нанесла еще удар по бутылке, воткнув ее глубже в горло мужчины, разорвав тем самым внутреннюю полость дыхательных путей, и кровь из горла мощной струей выстрелила на уже красный снег.
Максим и женщина за его спиной все это недолгое время казни молча стояли в полном ужасе от увиденного. Вот только Максим был в ужасе от того, что опять не смог сдержать Кафиру в рамках своей власти, а женщина от увиденной жестокости.
-Мамочка, — не смогла сдержать эмоции в молчании женщина, произнеся слово почти плачущим и протрезвевшим голосом, и привлекла к себе внимание Кафиры.
Воительница оставила еще дергающееся в крови тело Санька, одним рывком выхватила женщину из-за спины своего хозяина, придавила ее своей мощной ногой к телу еще живого ее мужчины, сильными пальцами вытянула язык изо рта кричащей от ужаса и, достав нож, отсекла последний почти полностью. Кровь из горла несчастной струей хлынула в красную снежную смесь, куда Кафира бросила и мягкую плоть языка. Затем воительница тот же нож со всего размаху и по самую рукоять воткнула в вагинальное место лежащей женщины, раздался вой от боли вперемежку с бульканьем кровоизлияния. Ища пощады, несчастная повернула окровавленное лицо к своему палачу, из глаз терпящей муки женщины текли слезы, мышцы лица судорожно тряслись от болезненного напряжения, и она что-то стонала. Но встречный взгляд Кафиры был холоден, она внимательно осмотрела место входа ножа, затем с силой несколько раз провернула его внутри орущей от мук плоти. Воительница крутила нож до момента потери сознания несчастной, затем она разочарованно встала, достала второй нож, откинула бессознательное тело женщины в сторону, приподняла еще живого Санька и воткнула ему нож в живот, прокрутила его тоже несколько раз. Но реакция была минимальной, Санек уже потерял способность реагировать на привносимые муки из внешнего мира. Кафира откинула тело мужчины, как использованную тряпку, и повернулась к своему хозяину.
Максим все время проводимой экзекуции неустанно мысленно повторял: «Кафира, прекрати, пожалуйста». Но она не реагировала на его слова, и он решил, что опять потерял контроль над чудовищем. Поэтому, когда она повернулась к нему, приготовился к самому страшному исходу. Но, Кафира присела на одно колено, прямо в кроваво снежную смесь, покорно скрестила руки на колене, опустила голову и безмятежно произнесла:
-Задание выполнено, Хозяин, какие будут дальнейшие поручения?