Я здесь

…Его разбудила возня, доносившаяся из кухни. Позвякивание посуды больно громыхало внутри отяжелевшей с похмелья головы. Будто где-то в середине ее располагалось крайне неприятно гудевшее нечто, пустившее столь же неприятно вибрировавшие корни во все стороны. Боль была сильной, во рту находилась самая настоящая Сахара, даже сглотнуть слюну не получалось, настолько был иссушен горевший от обезвоживания рот. Иссушенным казалось все его нутро. И такое случилось впервые, хотя все было как и обычно, и лишнего он не глотнул.
Еще ему очень хотелось в туалет, слить вчерашний алкоголь (вместе с мозгами, конечно, да ну и хуй с ними). Вот только тело, просто залитое за последние две недели водкой, почему-то не слушалось. Тем не менее, Илья попытался спустить исхудавшие ноги на пол. Поднять с дивана остальную часть такого же исхудавшего тела оказалось намного сложнее. Все мысли его сейчас были сосредоточены только на одной этой процедуре и стремлении добраться до двери туалета. В подтверждение тому смолкли все звуки, доносившиеся из кухни, смолкли вообще все звуки, даже его дыхание.
-Здрасьте, баба Шура, — не глядя в сторону кухни попытался сказать он, открыв дверь заветного санузла, но полноценного голоса у него не получилось.
Опорожнив мочевой пузырь, Илья испытал неимоверное облегчение, целый заряд бодрости, чуть унявший головную боль и придав прочности ватным ногам. Он перевел дух и несколько мгновений оставался недвижим с приспущенными трусами. Ну все, теперь воды. Много воды, холодной, из-под крана. И он совершенно не стеснялся пожилой соседки бабы Шуры, опекавшей его с начала его запоя. Это она прибиралась в его квартире, готовила еду, стирала ему вещи, контролировала всех его гостей, отсекая возможных собутыльников и прочих сомнительных личностей, всегда оказывающихся там где алкоголь правит бал.
На кухне, однако, рулила не его соседка. Вместо нее Илья встретил молодую женщину, миниатюрного росточка и телосложения (совсем как Машка), с ухоженными темными волосами (совсем как у Машки), в кухонном фартуке, в домашних оранжевых тапочках. Мощная приятная энергетика окружала ее, разливаясь по всей кухне, указывая на женщину как на хозяйку, взявшую под контроль бесхозную территорию. Совсем как Машка, для которой кухня всегда была ее царством, со своими правилами, священными даже для Ильи. И ему нравилось оставаться там как можно дольше, если супруга находилась там.
Эта женщина была определенно знакома ему, но сейчас он не помнил, где мог с ней пересечься.
-Привет, — добродушно улыбнулась она, оторвавшись от мытья тарелок, сложенных в раковине.
И голосок ее трепетно прожурчал внутри Ильи знакомым привычным ручейком. Только Машка умела так, когда была рядом с ним в присутствии других женщин. И в тот момент внутри него журчало все, приведенное в трепет мягкой доброй силой ее голоса. Голос Маши как-то по-матерински согревал, а в моменты нежности просто переносил Илью куда-то далеко за пределы привычной реальности. Голос Маши отличался от всех прочих женских голосов, Илья узнал бы его из бесчисленного множества голосов. И вот сейчас он услышал этот голос, ничем не отличавшийся от оригинального голоса, голос, который он периодически слышал во сне, сквозь слезы призывая Машку вернуться из небытия.
Он вспомнил последний миг, прежде чем проснулся, разбуженный возней на кухне.
-Я здесь, — разлилось в его сознании, пробившись через глухую стену, разделявшую физическое и нематериальное.
-Привет, — попытался ответить Илья, чувствуя, как язык его прилипает к нёбу, — Ты кто такая?
Его гостья подала ему стакан воды, Илья опорожнил его одним залпом, попросил еще.
-Меня зовут Соня, — наконец представилась женщина, — Я дочь Сударёвой Татьяны Михайловны. Она лечилась у Вас до того, как произошла эта история с, якобы, изнасилованием. Вы очень помогли моей маме, мы должны Вам.
-Да, я помню эту женщину, — кивнул головой Илья, в голове которого наконец-то начался мыслительный процесс.
Буквально через три дня после ее выписки из больницы его вызвали в прокуратуру в связи с заявлением об изнасиловании одной мадам. Илья сразу понял, под него копали и пытались убрать с дороги. Он был хорошим врачом, а у таких не может не быть ни врагов ни завистников. Вот они и ударили его в момент душевной нестабильности Ильи в связи с трагическими событиями, приведшими к смерти жены Маши, случившейся всего полгода назад.
-Честно говоря, мне все равно, но спрошу из вежливости, как ее самочувствие?
-Спасибо, намного лучше, — улыбнулась Соня, — Вы действительно помогли… А Вы как?
-Водку пью, — без стеснения заявил Илья, — Втянулся, даже получаю какое-то удовольствие… Давно ты здесь?
-Со вчерашнего вечера. Вашей соседке необходимо ненадолго уехать, она просила меня приглядеть за Вами до ее возвращения. Она оставила мне свои ключи, чтобы было где переночевать.
-Ты можешь ночевать здесь, — поспешил предложить Илья, — Я не буйный. По крайней мере, так говорит баба Шура. На людей не кидаюсь, мебель, вроде, целая. Места на двоих хватит.
Он не хотел, чтобы Соня уходила. Он хотел слышать ее еще и еще. Ее тихий голос успокаивал, заставлял жить. Ее голос отбивал всякую охоту опохмелиться. И хоть Соня не была похожа на Машку внешне, только телосложением и цветом волос, в ней было столько же уюта, сколько он испытывал рядом с женой, которую любил и лелеял. Соня заставила его взбодриться. Взбодриться настолько, что он практически не замечал отсутствия в прихожей ни ее верхней зимней одежды, ни уличной обуви.
Тем не менее, Соня приготовила и обед и ужин из того, что было в холодильнике, благодаря заботам бабы Шуры и некоторым другим неравнодушным соседям он был почти забит продуктами. Соня заставила Илью почувствовать ужасный голод, как будто он и крошки в рот не кинул за то время, что заливался спиртным. Илья буквально набросился на еду, чувствуя ее ароматные запахи, явившиеся вложенной в ее приготовление душой и любовью его неожиданной гостьей. Илья ел с небывалым аппетитом, в то время как Соня с доброй улыбкой наблюдала за ним с другой стороны стола.
Вечерело. Илья предложил ей спальню и кровать, в которую не ложился с момента смерти жены, предпочитая спать на мягком низком диване. Иногда проснувшись, он обнаруживал себя на полу, куда, как Илья полагал, не мог свалиться физически, прижавшись к диванной спинке. Сытый и морально воодушевленный с появлением Сони, которую нельзя было так просто отпускать, он уснул практически сразу.
И во сне Соня вышла из спальни, бесшумно встала возле спящего Ильи. Затем склонилась над ним, чтобы коснуться его рукой. Ему было приятно ощутить эти знакомые прикосновения. И тогда он открыл глаза, и осознал, что она действительно была рядом, касалась его руками и пыталась говорить с ним. Вот только не Соня, но Маша занимала ее место, вполне реальная, во плоти. Ничто не выдавало в ней мертвеца, нет, Маша была живее всех живых.
-Как такое возможно? – вопрошал Илья, но, кажется, начинал понимать.
-Ты звал меня, — полушепотом сказала Маша, склонившись над ним, — Ты помнишь.
-Я не хочу, чтобы ты уходила, — не смог сдержаться он, вновь подчиненный ее приятным голоском, даже протянул к ней руки, — Прошу. Я скучаю… Мне так плохо, ты даже не представляешь, насколько все плохо.
Она осторожно коснулась его губ своими, в одно мгновенье убрав нараставший ком в его горле. Илья обнял ее, поддавшись рвущимся наружу чувствам, поддавшись знакомым и казавшимся незаменимыми ласкам, на которые Маша была способна. Нет, никто не смог бы ее повторить в них. То ли сон, подогретый алкоголем (чтобы «белочку» не схватить), то ли реальность – совсем не имело значения, утратило всякий смысл. Только Маша была важна. Прежняя, самым фантастическим образом вернувшаяся из мира мертвых ради него. Чтобы успокоить, чтобы убить боль, чтобы исцелить рану, чтобы исчезли все последние напасти, взявшие над Ильей верх.
А утром он вновь застал на кухне Соню. Бодрую, какую-то неустанную, заряженную позитивом и теплой энергетикой, направленной исключительно на Илью. Соня прощебетала ему приветствие, и голос ее был нежен и сладок, что Илья помнил все, что происходило с ним ночью, и, казалось, что не было ничего более важного в его жизни за последнее время.
-Ты не имеешь никакого отношения к этой Сударевой, — не стал сдерживать своих мыслей Илья, — Тебя послала Машка. Не знаю как такое возможно, но ты – ее голос, ее проводник ко мне. И я благодарен тому, что переживаю это.
-Нет, это не Маша, — покачала головой Соня, — Это ты. Ты позволил ей это общение, ты открыл границу между миром живых и миром мертвых. Все потому, что не отпускаешь.
-Я не могу отпустить сейчас. Видишь, что происходит? Скажи, что не уйдешь, — он сжал ее руки, глядел Соне прямо в глаза, — Я хочу видеть ее снова и снова. Иначе просто свихнусь. Или по пьяни что-нибудь с собой сделаю.
-Не сделаешь, и не свихнешься, — успокоила Соня, — Все будет хорошо, ты ни в чем не виноват. Просто тебе нужна поддержка пока не закончится эта шумиха, позорящая твое имя. Ни твои соседи, ни алкоголь, лишь голос ее, усмиряющий бурю. Ничего не говори больше – я все знаю. Поэтому я здесь, поэтому она может быть с тобой…

конец