Реконструктор реальности. Эпизод 5. Испытание боем.

«Так что же это было, а вспомнил, Марина была очень красива, да-да, она была самой красивой девочкой в классе, и … Так, при чем тут Марина? Я что-то важное должен сейчас вспомнить, — мысли в голове Максима не желали подчиняться внешнему принуждению, и не реагировали на его попытки вернуть их в логическое русло, — какой приятный запах свежескошенной травы, я помню этот аромат, мне кажется я могу вспомнить тот момент в моей жизни, когда в первый раз познакомился с этим ощущением природы. А вот, это было в деревне, мне было тринадцать лет, середина лета, мы выехали с родственниками в лес на сенокос, деревня в сибирской глуши, название пожалуй сейчас не вспомню, а вот год, да вспомнил, год был тысяча девятьсот сорок шестой, точно, все вспомнил!»
Максим еще раз полной грудью вдохнул свежий и чистый аромат травы, окружавший его со всех сторон, и ощутил легкое и ритмичное покачивание из стороны в сторону.
«Интересно, на чем это я лежу, что-то теплое и мягкое, очень похоже на скошенную траву, вот и запах это утверждает, — можно б было открыть глаза и просто увидеть все, что было интересно, но какая-то полновластная лень лишила его способности управлять своими веками, но Максим и не сильно противился этой власти, — да, конечно, я же еду с сенокоса. Так, стоп, какой сенокос? А, да тот самый в сорок шестом году. Блин, каком это сорок шестом году, если меня еще тогда и в проекте не было! Стоп, стоп, и в сенокосе я вообще не принимал участия. Я ж городской житель, и коса для меня что-то вроде гранаты для обезьяны. Что это с моей головой? Моя память выдает воспоминания того, чего со мной не было! Так, это плохо. Надо сосредоточиться, я же знаю себя, кто я, и свою жизнь помню, от первого… Так, а от чего это первого, от дня рождения? Блин, опять я в тупике. Лучше надо вспомнить последние события, это должно быть легче всего!»
Максим слегка поворочался и еще раз спиной ощутил мягкую теплоту травяного матраца, на котором он лежал, широко раскинув в стороны ноги и руки. Голова его мерно покачивалась из стороны в сторону в такт какому-то внешнему воздействию.
«Так приятно, словно я в люльке… Какая люлька! Мне уже тридцать лет. Вот, хорошо, хоть это вспомнил. Может открыть глаза? Нет, не хочется. Это покачивание, и аромат травы мне сейчас приятнее всего, и не хочется прерывать этот сеанс природной терапии, — легкий теплый ветерок, пронесшийся по верхушке его укрытия, принес освежающий аромат моря, и вызволил из глубин памяти детский восторг от запомнившегося впечатления курортного отдыха, — не может быть, и сенокос и море рядом, нет в моей жизни такого впечатления точно не было. Так может это все только сон, я сплю? Да нет, вот я чувствую спиной теплоту слегка мокрой травы, словно ее скосили минуту тому назад, вот и покалывание легкое от более жесткого стебля травы, вот слегка пошевелился и покалывание в другом месте спины. Нет так во сне быть не может, да и тело подчиняется приказам, вот пальцами на ноге шевелю, пот пальцами на руке, а глаза не подчиняются, вернее нет желания их открывать. Хорошо, я понял, это не сон, а где я? Крым? Кавказ? Кавк, кав, каф, Кафира?!»
Словно два ведра воды одновременно с горячей и ледяной водой вылились на него в это мгновение, и все события предыдущей недели, со всеми, даже самыми мелкими, подробностями всплыли из глубоких архивов его памяти. Особенно последний кровавый эпизод гибели соседа Санька и его несчастной подруги, случайно оказавшейся в кругу этой драмы и совершенно невинной, всеми красками разорвал Максиму пелену спасительной забывчивости.
-И не такая уж она и невинная, — услышал Максим очень знакомый голос.
До этого расслабленное тело Максима напряглось, словно у готовой к прыжку кошки, и напряжение мелким потом по всем членам пробудило его отдыхающее сознание. Одновременно яркий луч летнего дневного света ударил по опущенным векам, тем самым дав понять, что время для расслабления истекло, и глаза жадно возжелали возвращения в мир полный ярких впечатлений. Он присел и повернулся спиной к солнцу, одновременно открыв глаза. То, что он увидел сено и телегу, в которой он раскачивался от ее мерного движения, его даже не удивило. Было несколько неожиданным то, что двигалась эта телега по пляжному песку и вдоль спокойного побережья синего моря.
-Это что, Черное море, — задал Максим бессмысленный вопрос.
-Если хотите, то пусть будет Черное, а вообще какая разница, — Александр Романович восседал на месте возничего и управлял жеребцом с тонкими чертами тела, словно это животное прошло курс спортивных дисциплин в балетной школе.
-Действительно, какая разница. А где мы находимся, Александр Романович?
-Это моя реконструкция реальности, Максим Геннадьевич, — он говорил не поворачиваясь к сидящему сзади него, но легкий шум прибоя, крик летающих чаек, поскрипывание деревянной возницы, шорох деревянных колес о песок, не заглушали его тихого спокойного и уверенного голоса, — очень полезная реальность для восстановления нормального психического состояния новоявленных Реконструкторов.
-Действительно я ощутил удивительное спокойствие и близкую гармонию с природой, мне даже показалось что это просто мой сон.
-Сон? Так можете искупаться, температура воды восемнадцать градусов, самый раз для того, чтоб разбудить спящего. И еще, во сне Вы не причините физического вреда частям своего тела, а тут эта опасность есть. Так что будьте осторожны, а то нарветесь в очередной раз на неприятность от реконструкции, и мне потом Вас опять придется выручать.
-Я уже понял, Александр Романович, что это не сон, — Максим виновато приподнялся и сел рядом с возничим на специальное переднее возвышенное место, мягкое и обтянутое кожей, — я вынужден признаться в своей несостоятельности, я опять упустил контроль над Кафирой и она наделал беды. Убит мужчина и его подруга. Это преступление. Меня надо за это наказать, и я готов понести любое наказание…
-Наказать можно, и это было бы конечно правильным решением, и возможно для этого время настанет, — безразлично и монотонно продолжил поучение возничий, — только вот Кафира вообще не выходила из-под контроля, а действовала строго так, как Вы ей это установили своим решением…
-Я не принимал никакого решения, Александр Романович!
-Это беда всех начинающих Реконструкторов, не слышат своих мыслей. А вот Кафиры, всё слышат, и действуют в строгих рамках таких мыслей. Я же Вам говорил, Максим Геннадьевич, бойтесь своих мыслей, они более материальны, чем порождающая ваш мир материя. Возможно, звучит не научно, но сила научных выводов важна для людей, пространство понимания которых сужено в рамках мира, созданного для них, а вот за пределами этого мирка, мысль создает любой вид материи, любые новые миры из новых видов материи, и эта мысль может разрушить созданные миры. Вы избранный, Максим Геннадьевич, и способны порождать как созидательные, так и разрушительные мысли, правда только в рамках этой материи, так что учитесь контролировать свои мысли. Вот власть над своим животным страхом Вы уже сами получили, работайте дальше над собой и получите власть над всеми видами энергий, порождающих в Вас и эмоции и мысли.
Максим, не внимательно слушавший своего наставника, пытался привести мысли в своей голове в желаемую им стройность, но воспоминания о сотворенной беде мучали его совестливую натуру, и он опустил голову, схватив ее ладонями обеих рук, выдавив стон из самой глубины своей груди, словно это был возглас обращения к высшему за прощением.
-Вижу, вижу, мучаетесь, это хорошо. Было бы гораздо хуже, если б воспоминания о муках несчастных Ваших жертв вызывали бы в Вас чувство удовлетворения, или радости, или утоления страсти. В моей многовековой практике были и такие случаи, вроде человек тихий скромный и даже жалостливый, а вот окунется в жар кровавой казни и пожалуйста, перерождается, словно и не было хорошего человека, — продолжил свой монолог Александр Романович, по прежнему безразлично смотря в исчезающую даль сходящегося золотого берега, синего моря и голубого неба, — зло, Максим Геннадьевич, в каждом человеке содержится примерно в таком-же количестве в каком и добро, а вот чего там станет больше, зависит только от неосознанной части человека, от его глубоко зарытого внутри собственного желания, которое не подвластно сознанию и мышлению человека. Тут даже воля не поможет, человек сам не знает расклад в себе самом количества зла и добра. И для того, что б узнать процент содержания необходимо открыть сундук и выпустить и то и второе. И как бы человек не силился по организации контроля над своей сущностью, все равно победит в нем то, чего больше. И превращения бывают самые радикальные, добрейший человек, до этого прятавший свои желания за внешней маской, становится буквально дьяволом во плоти, и наоборот, выставлявший во внешний мир защитную маску злого человека, обретя уверенность вдруг превращается в добрейшего человека. Тут вообще не угадаешь, и я рад, что Вы не превратились в монстра, а то, что сейчас испытываете угрызениями совести, свидетельствует мне о том, что нам можно будет продолжить дальнейшее обучение…
-А если б я превратился в монстра, как Вы говорите, что б тогда было?
-Посмотрите налево, Максим Геннадьевич, вон туда выше и дальше от песчаного побережья, видите гробы, беспорядочно лежащие на зеленой траве, в каждом из них закован перерожденный монстр, они еще живы и ждут великого суда, который будет для них совершен отдельно и в последнюю очередь.
-Боже, их так много, а они не вырвутся из заточения, гробы похоже деревянные и не усиленные железом или другим металлом. И почему они живы, Вы говорили, что нереализованная сила Реконструктора разъедает его изнутри, и буквально убивает?
-Во-первых, все они находятся в заточении в порожденной мною реальности, и разрушить ее они не могут. Во-вторых, гроб — это заточение высшей силы, которую они разрушить тоже не в силах. Вот и получается, что они под двойным контролем. А мнимое бессмертие их связано с соединением их черной сути с властью над реальностью, и трансформацией этого соединения в абсолютное зло, которое кипит в их телах и ищет выхода наружу, вот пока этого выхода нет, они и бессмертны, и ждут либо освобождения, либо великого суда.
-Теперь я понимаю, зачем я тут оказался, — шепотом проговорил Максим.
-Да, это печальная и очень неприятная часть моей миссии, но я рад, что в Вас добра оказалось больше, и заготовленный заранее гроб окажется сегодня пуст.
-Да я и сам этому очень рад. И все же, создать новую реальность для складирования гробов потенциальных насильников и убийц, не сильно ли большая расточительность?
-У каждого свое предназначение, и высшую волю необходимо исполнять, а не обсуждать! Тут, знаете ли, вольнодумство вообще не имеет право на свое существование. И вообще, любое вольнодумство, это от лукавого! А у этой моей реальности есть и еще одно предназначение, вот Вы им уже воспользовались, и немного привели в порядок свои мысли и чувства. Реконструкция реальности требует очень больших затрат не только умственных и психический сил, но и душевных. Многие кандидаты, очень многие, более половины, не выдерживают такой нагрузки и теряют связь с реальным миром, забывают о своей личности, жизненного опыта, близких, некоторые вообще превращаются в инстинктивное животное. Мозг не выдерживает контакта со сверхмощной силой высшего предназначения…
-Божественной силой?
-Человеческий мозг все-таки земного происхождения, сделан что-называется из материала, данного этой природой, и возможности его очень ограничены. Вот и «летят пробки» у этого венца природы, от перенапряжения в других условиях работы, — не отреагировав на вопрос Максима, продолжил свой монолог наставник, — вот и у Вас, в первые минуты после сотворения Вами новой реальности мозг заклинил, помните, с каким трудом возвращали свою собственную личность? Я уже подумал, что придется закрывать Вас в психушку, у меня в последнее время уже несколько подряд кандидатов замкнулись в себе, причем мозг у них буквально сгорел, до уровня человекоподобной обезьяны. Так врачи и написали в их историях превращения из человека в животное. Я уже перестал надеяться на появление долгожданного помощника, и вот удача, Вы, Максим Геннадьевич, к счастью, прошли это испытание. Я рад за Вас.
-Еще один подводный камень, о котором Вы не постарались даже намекнуть в нашей ночной беседе.
-Максим Геннадьевич, тут намекай не намекай, а это Ваш путь, предначертанный Вам Создателем. И Вы его все-равно бы прошли. Да я и не знал точно, на что Вы способны. Сойдете с ума или останетесь в дружбе со своим рассудком, станете наполненным злобой монстром или сохраните свое человеческое лицо, все это можно было узнать только в столкновении с высшей силой в момент собственно Вашего опыта по реконструкции реальности.
-А я что, уже имею такой опыт, Александр Романович?
-Максим Геннадьевич, — смотревший в бесконечную даль релаксирующей реальности, наставник вдруг повернулся к сидящему рядом и посмотрел ему прямо в глаза. Максим вдруг увидел меняющую цвет радужную оболочку, от голубовато-зеленого до коричнево-черного цвета, но больше его поразила сочащаяся энергия добра из улыбающихся глаз и знание, не простое человеческое, а какое-то высшее знание всего того, что было и будет простому человеку тайной, — Вы не только создали новую реальность, но Вы ее еще не закрыли, и она продолжает поглощать энергию мира.
-Как-же так? Я не знаю, — растерянно ответил Максим, с трудом оторвавшись от завораживающе приятного поглощающего взгляда, и повернув голову к приятному морскому теплому бризу, повеявшему со стороны зашумевшего легкими волнами моря, — я не знаю как это и где произошло, помогите пожалуйста, Александр Романович.
-Так я тут для этого и нахожусь, вспоминайте, что сотворила Кафира? Это и есть порожденная Вами новая реальность, порожденная в воспитательных целях. То, что произошло с Саньком и его подругой не было запланировано высшим предначертанием, это Ваше вмешательство, противоречащее принятой линией судеб и времени. Вы создали петлю за пределами не изменяемой временной линии, вот в этой петле и находятся сейчас Санек, его подруга и Кафира, и все ждут Вашего волевого решения.
-Так они живы?
-Перестаньте глупить, естественно живы, если б было по-другому, то Вы явили бы собой зло во плоти. А так, все участники испытывают муки, одни телесные и очень болезненные, другая ожидания.
-То есть я могу все вернуть в состояние, когда все были целы?
-Да, и чем быстрее Вы это сделаете, тем меньше заострите на себе внимание Создателя. Все-таки Вы раньше времени проявили себя, а Он любит чтоб все было вовремя, не раньше и не позже. Хотя есть оправдание, мы, Реконструкторы, просто притягивает к себе всевозможные приключения, вот и на Вас раньше положенного выскочили эти скандалисты, и так спровоцировали действия Реконструктора.
-Боже, как я рад, что можно мою ошибку исправить. А как это сделать? Подскажите пожалуйста.
-Прежде всего Вы должны понять причину того, что произошло.
-Уважаемый, Александр Романович, у меня сердце болью откликается на воспоминание о том, что произошло в сотворенной мной реальности, а то, что несчастные продолжают испытывать муки в ожидании определенных действий с моей стороны, просто выключает способность у меня понимать причину или какую-либо логику в том продолжающемся ужасе.
-Жаль, Максим Геннадьевич, всему в этом мире есть определенная причина, и ее надо понимать, иначе мир становится непонятным, высшее предначертание не справедливым, а финал всего неоправданно жестоким. Вот Ваши теперешние терзания совести проистекают именно из неспособности понять причину и следствие того, что произошло. А если Вы не научитесь это понимать, то не сможете качественно выполнять свою новую работу, да и посеете еще большие сомнения в своей не закаленной верой душе, а это путь вниз. Вы этого хотите?
-Многоуважаемый, Александр Романович, я готов выслушать все и посетить столько нравоучительных уроков, сколько Вы их мне пропишете. Но сейчас, я не могу спокойно сидеть и слушать, зная, что там, в кроваво снежной смеси лежат два живых человека и испытывают нестерпимые муки, а все только потому, что я так подумал и принял такое решение и не могу эту ситуацию исправить!
-Что ж, хорошо, — он слегка потянул на себя вожжи, и жеребец послушно остановился, игриво похлестав себя пышными и темно рыжими волосами хвоста по подтянутым и упругим ярко черным бокам. Александр Романович легко, словно юноша, но с развевающимися по ветру седыми волосами, спрыгнул со своего места на песок, и одобрительно похлопал своего коня, — молодец, хороший конь, представляете служит мне уже более пятисот лет, и понимает меня уже на интуитивном уровне.
-Так долго кони не живут.
-Да, не живут. А у меня живет, и верно служит мне в этой моей реальности. Что ж, слезайте с повозки, давайте сюда, на песочек, — Александр Романович обошел коня, погладил его по загривку, и сделал еще несколько шагов по теплому и рассыпающемуся песку в сторону играющего волнами прибоя, — Вы помните, как Вы призвали Кафиру?
-Смутно, — ответил Максим, спрыгнув вслед за своим учителем, и сразу зачерпнул немного песка в свои утепленные, но полуботинки. Он слегка позавидовал идущему впереди, так как Александр Романович был в обтягивающих черных бриджах и обут в обтягивающих сапогах с поднятием голенища до колена, мягкая лайковая кожа которых блестела на солнце черным отливом. По всем внешним и внутренним ощущениям они были у моря в период жаркого летнего купального сезона, Максим посмотрел на свою зимнюю одежду и удивился отсутствию температурного дискомфорта, который должен был обязательно его накрыть в этой ситуации.
-Итак, слушайте меня внимательно, Максим Геннадьевич, не отвлекайтесь на глупые и еще не подвластные Вам ощущения, — он молодцевато развернулся лицом к своему обучаемому, и продолжил, — создание новой, или правильнее реконструкция реальности, происходит по велению Вашего подсознания. В ожидании смертельного удара ножом от защищаемого Вами Санька, Вы инстинктивно погрузились в сокровенную глубину закрытого знания в Вашем же мозге. Помните черноту и тянущую пропасть того, куда Вы мысленно опускались, ища там защиту. Помните, как ощущение реальности окружающего мира становилось все менее значительным для Вас, а вот то, куда Вы все больше и больше проникали, становилось все более важным, и самое главное, все более реальным, словно окружающий мир выдумка, а Ваш подсознательный мир и есть то
единственное, что только и существует. Вообще-то, это переход от жизни к смерти, — но для простых людей. А вот Реконструкторам дано право застыть на той невидимой грани, за которой для всех существ нет возврата. И только избранный может удержаться на этом разделе царств мертвого от живого, та граница, или вернее грань обладает свойством трансформации энергии вселенной, и для этого необходим внешний толчок. Таким является Реконструктор, мысленного подсознания которого и слушается энергия, находящаяся в крайне готовом состоянии к своему превращению в то, что замыслит Реконструктор. Это новое, или вернее дополнительное для этого мира явление природы противоестественно ее состоянию, поэтому не стабильно и поглощает очень много космической энергии. Реконструктор должен завершить свою реальность и вернуться потом назад. Так что та реальность создана с помощью Вашего умирания не до конца. И теперь Вам надо еще раз приблизиться к черте своей смерти и закрыть созданную Вами реконструкцию реальности.
-Создание новой материи? Это что? Равенство Богам?
-Нет, это право дано только с Его высшего разрешения, только в рамках короткой по времени реконструкции реальности, и под Его абсолютным контролем! Если хотите, то мы только техники-исполнители в рамках высшего замысла Создателя, и не более того. А любого техника можно заменить по правилам кадрового подбора, согласитесь, такая роль не соответствует возможностям приближенным к Создателю.
-Да, да, конечно, я пытаюсь только все правильно понять. И все меньше чувствую себя венцом творения природы, и все более рабом. Хорошо, а как мне вернуться в мою реальность?
-Ха-ха, — весело рассмеялся Александр Романович, щедро одарив своего собеседника картинкой яркой белизны ровного полного ряда своих зубов, — всегда первые шаги связаны с глупыми ошибками и вопросами. Но к делу. Максим Геннадьевич, у Вас это первый серьезный опыт, и это очень опасно. Можно легко остаться навсегда там, куда Вы собираетесь попасть. Вы не боитесь?
-Немного. Но больше того, что у меня не получится исправить ситуацию.
-Хорошо, приятно видеть не просто настоящего мужчину, но и способного пожертвовать собой ради благополучия других. Пара подсказок, прежде всего слушайте свои чувства, если Вам захочется узнать то, что находится в невидимой и не прекращающейся глубине, это означает только одно, Вы потеряли контроль над своим подсознанием и бездна смотрит уже сама на Вас, управляет Вашим подсознанием и затягивает Вас в свою глубину. Если в этот момент расслабиться, то возврата назад уже не будет, и даже я Вам в этой ситуации помочь не смогу. Еще, Кафира, это не просто слуга или монстр, она помощник, всегда слышит и видит Вас, где бы Вы не находились, Максим Геннадьевич, в том числе и за гранью последнего круга. Она единственное, на что Вам необходимо ориентироваться в той бездне, куда Вы сейчас вернетесь. Почувствуете опасность, зовите ее, она не сможет прийти в загробный мир, но может быть для Вас ориентиром для выхода оттуда, быть для Вас «нитью Ариадны». Помните загоревшуюся яркую точку в темноте, вот, это Кафира пришла Вам на помощь и указала Вам выход. Но не ждите того, что она протянет Вам руку помощи, она не человек, и жертвовать собой не умеет. Если потеряете контроль, позволите проникнуть в свое подсознание безразличию или черной депрессии, то всё, Кафира сама откажется от помощи Вам… И тогда конец, — последнюю фразу Александр Романович протянул как веселую песенку.
-Очередной этап испытаний?
-Ну да, только это испытание боем. Совершите ошибку и все, смерть.
-А для тех двух несчастных?
-Не для несчастных, а для проходящих прижизненное наказание, так будет вернее, дорогой Максим Геннадьевич. В случае Вашей гибели созданная Вами реальность схлопнется, так как она создана и действует сейчас только на основании Вашего существования. А наказуемые вернутся к своему состоянию до начала наказания. Но мне нужны Вы, так что будьте умницей, сделайте все правильно, вернитесь в этот грешный мир и продолжим наше чаепитие. Думайте и помните это. Ну что? Вы готовы?
-Да, я готов, — после короткой паузы, собравшись с силами, уверенно ответил Максим, — только как я вернусь в свою реконструкцию, и как мне все исправить?
-Блин, реконструкция сама ждет своего коллапса, но без Вашего приказа не может этого сделать, ну же, давайте взрослеть! Вы уже не ребенок, Вы почти Реконструктор. Идите туда, и вершите по своему умозрению, это так просто, Максим Геннадьевич. Все, пора, я Вас оттуда выдернул, я Вас туда и верну – Александр Романович поднял к верху правую руку, сжатую в кулак с выставленным указательным пальцем, затем опустил до уровня головы Максима, так, что указательный палец, словно приставленный пистолет, оказался направленным в область лба, считающуюся местом нахождения третьего глаза, и с улыбкой произнес, — пах.
Максим ясно увидел, как из вытянутого указательного пальца его наставника вылетел яркий луч света. Затем почувствовал сильный, будто удар молотом, толчок в лоб, и погрузился обратно в темноту, в которой его нашла Кафира, только теперь чернота была еще более насыщенной, словно вокруг была не пустота, а наполненная абсолютной чернотой сгущенная эфирная масса. Он попробовал пошевелить ногами и руками, почувствовал их, но не увидел и не ощутил движения, словно они производили движение в каком-то другом месте.
«Ну, что? Сбылась мечта идиота, — пронеслась в голове неуместная шутка. Максим почувствовал некоторую уверенность, во всяком случае сейчас он ощутил это чувство собственного контроля, а в прошлом хаосе своего посещения этой грани он даже не прислушивался к своим чувствам, — могу шутить, хорошо, значит у меня есть шанс все сделать правильно и вернуться в свой любимый грешный мир. Впрочем, он уж не так мной и любимый. Если посчитать, то плохих воспоминаний в моей жизни гораздо больше, чем хороших. Ладно, считать не буду, надо помнить о тех, кто ждет меня и мою помощь.»
Максим покрутился вокруг себя, по крайней мере он так подумал, или воспоминание о собственном теле дало ему ощущения такого крутящего момента.
«Так, никого нет, ничего нет, только темнота, — размышления дали ему повод вспомнить о себе самом, — а зачем мне возвращаться назад? Если я останусь тут навсегда, то моя реальность сама схлопнется, и мои любимые алкаши, кстати не пожалевшие бы меня в случае появления у них шанса меня наказать, так вот эти два человека вернутся к действительной реальности. И, наверное, даже и не вспомнят о том, что было, и обо мне? А кому-нибудь я вспомнюсь на земле? Да, наверное, двум человекам, родным, а остальные даже и не заметят моего исчезновения. Что называется, караван идет, а отставших никто не ждет! Так зачем мне возвращаться туда?»
Максим почувствовал, как какие-то теплые и очень мягкие обхваты в его ощущениях направили его зависшее сознание в темноту.
«Ну и хорошо, нет тепла и холода, нет боли и мучений, нет жажды и голода, нет зависимости и унижения, нет ежедневной обязанности и нет обязанности перед всем миром. Да и что такое мир, как ни бессмысленный сгусток энергии, склонный к саморазрушению, и пред итоговым саморазрушением всего и вся в последний момент вселенной, весь смысл жизни, какой бы великий он не был, становится равным нулю. Ноль, вот суммарный итог всего мирового создания, кем бы он не был создан, или как бы он не был создан. Так зачем выходить за рамки этого нуля, попал в круг мирового факта, что ж, это и есть реальный итог всех задач и решений, — чем больше он так рассуждал, тем сильнее и быстрее обхваты тянули его куда-то, а он сам все меньше хотел реагировать на все окружающее, и даже ход его мыслей становился все ленивее и медленнее, — а интересно, там, куда я направляюсь, что-то есть, или там только темнота и пустота. Так, а как-же тогда разговоры о загробном мире, обман?»
Страх, единственный инстинкт человека, противящийся всесильной власти смерти, вдруг зародился в глубине уже не существующего живота Максима, и, мгновенной силой ударил в его сознание, пробудив умирающее стремление к жизни. В это же мгновение он увидел в далеком далеко не яркий, но все же лучик света, который дал ему понять, что он еще что-то должен и долг свой обязан выполнить.
«Кафира, свет разума во мраке смертельной пустоты, как я рад видеть твое неяркое свечение, словно лучик жизни, а так и есть, — пронеслась в его сознании уже более адаптированная к жизни мысль, а затем и рассуждения избрали курс в направлении берега спасения, — нет тепла и холода, значит нет живого тела, так как только гниющее мертвое не имеет рецепторов для понимания природных изменений. Нет боли и мучений, значит нет души способной любить. Ибо только перетерпевший боль, может по-настоящему сопереживать чужой боли, и возлюбить ближнего чистейшим чувством на земле. А рожденная в муках любовь, является самой сильной и бессмертной. Нет жажды и голода, значит нет поля для формирования личности, способной к великим свершениям. Нет зависимости и унижения, значит нет интеллекта, способного это понимать, и направлять всю субъективную мощь в русло борьбы за свои индивидуальные права, что отличает человека от дерева, камня, и всех бездушных и громадных светил. Вот именно бездушных, так как только человек с душой способен ощущать свою ответственность перед собой и все миром, каждый день и каждый час. А то, что ноль всему итог и величина, так это ерунда. Восстать из мрака ничего, воссиять, пусть на краткий миг, сгореть дотла и на всегда, пускай, не оставив даже капельки следа, вот действо равное всему что было есть и будет, вот великий смысл отсутствия его, и главное, все только по праву личного решенья, а не по приказу безжизненных сил мирозданья. Жить, гореть и стыть, мечтать и страдать, терпеть все то, что кажется нестерпимым, смотреть в лицо самой смерти и улыбаться ей, как будто ее нет! Так может только человек, а я и есть этот великий и непредсказуемый человек, и горжусь таким званием!»
Чем больше новые мысли таранили возродившееся сознание Максима, тем слабее становилась хватка сил, тянущих его в мрачную неизвестность. С последними нотками своих мыслей он почувствовал изменение направления своего движения, вверх и к свету, к свету Кафиры, и чем ближе он приближался к светящейся, словно статуи из светодиодного материала, тем быстрее он летел в ее направлении. Скорость достигла предела трения о бездушную среду, и сам Максим засиял огнем негорячего синего свечения, и как странный метеор вылетел из невидимой черноты прямо в колыхающийся пузырь созданной им реальности.
Когда синева собственного свечения ослабла, Максим осмотрелся. Он по-прежнему стоял на том месте возле подъезда своего дома, на котором произошла жестокая сцена. Санек ничком лежал в кровавой снежной смеси и не подавал признаков жизни, его подруга, скорчившись лежала поперек, слегка подергивалась, издавая стоны с всхлипами, и выпуская из рта пенно-кровавые пузыри. Кафира, словно древнее греческое изваяние из камня, скрестив руки на согнутом колене, и слегка опустив голову, спокойно ждала решения своего хозяина. Помедлив несколько секунд, рассматривая красивую грациозность воинственного вида своей помощницы, Максим, все-таки, вызволил из своего подсознания тот пучок еще не утихшей энергии, который вернул его в мир живых, и властно произнес:
-Кафира, я желаю закрыть эту реальность и вернуть все к тому состоянию, в котором все были до начала реконструкции!
В мгновение времени все восстановилось. Санек стоял напротив, с ножом в руке и остановившемся движении руки в область груди Максима. Но теперь, замутненный алкоголем взгляд хулигана прояснился и был наполнен ужасом от воспоминания пережитого. Санек, словно от удара током, отпрыгнул назад и буквально выбросил в вернувшуюся снежную белизну нож. Он приподнял до уровня плеч обе руки и колыхаясь телом из стороны в сторону искал равновесия, бессмысленно рассматривая свои руки и не прибегая к их помощи для выравнивания своего тела. Он еще несколько минут не прибегал к помощи рук, словно они были не его, а временно прикрученные к его телу, но затем немного привыкнув к своему, ранее естественному, состоянию, попытался что-то произнести. Но, голосовые связки не подчинились своему хозяину, они был исправны, но боль разрыва еще хранилась в плотской памяти и противодействовала приказам из мозга.
-Что это было, — услышал из-за спины Максим полушепот медленного произношения женщины с выдохом улетучивающегося алкоголя. Он сделал шаг в сторону, отметив отсутствие каких-либо следов на снегу предыдущего кровопролития, дав женщине возможность пройти к своему мужчине. Она попыталась еще что-то выговорить, но не смогла, ее первая попытка оказалась удачей на прорыве адреналина, а вторая попытка возыметь власть над собственным языком, потерпела неудачу. Кусок плоти также помнил боль своего отсечения, и забыл привычные ранее движения, так что у несчастной попытка превратилась в неясные и булькающие звуки, словно рот был наполнен чем-то, что вообще мешало говорить.
Женщина и Санек долго стояли друг против друга, обсыпаемые неутихающим снегопадом, и единящим обоих ужасом в глазах. Мужчина, немного привыкнув к наличию собственных рук, ощупал свой живот, в котором, по его ощущениям, должна была находиться стеклянная бутылка, но убедился в полной целостности последнего. Тоже действие произвела женщина, широко расставив ноги и бережно ощупывая свое нежное влагалище, каждый раз всхлипывая и отдергивая руку, словно натыкаясь на болезненные разрывы своей плоти, но нарушений своей целостности не обнаружила. Затем оба взялись за руки и медленно ушли в сторону своего подъезда, при этом на их лицах была отражена такая боль и печаль, словно они стали свидетелями гибели всего мира. Хотя, возможно, их алкогольный мир для них и погиб, но причиной гримасы были не утихающие воспоминания о перенесенной ими экзекуции.
Все это время Максим стоял рядом с ними, рассматривая их смешные и неуклюжие движения, затем долго смотрел им вслед, отметив то, что женщина все это время была практически босиком, так как свои тапочки забыла в снежной белизне сугроба, да и Санек был в ботинках на босу ногу, и его обувь наполнилась налипшим снегом. Но такое неудобство они не заметили, как и стоящего рядом с ними и рассматривающего их соседа, так как ощущения их были в полной власти перенесенного ужаса их казни.
Максим, после того как его подопечные скрылись в подъезде дома, довольный тем, что смог прекратить собой же созданное побоище, прошел в подъезд своего дома, а затем поднялся в свою квартиру. Закрыв входную дверь, положив пакеты с приобретениями и скинув верхнюю одежду, он прошел в комнату, увидел стоящую в комнате Кафиру, которая была в образе домохозяйки, в зеленом халате и с белоснежным передником. На том столе, за которым было ночное чаепитие, было все прибрано, только самовар занимал свое победоносное место. Все по кругу было убрано и сияло чистотой, а на столе стояла кастрюля и распространяла приятный аромат свежего приготовленного супа. Кафира была необычайно тонка и доброжелательна, всем своим видом показывая полную покорность, и тонкой улыбкой на сияющем от радости лице символизировала свою новую роль лучшей в мире домохозяйки.
-Я рада Вас видеть, мой хозяин. Еда готова на столе, можно мне за Вами немного поухаживать, — ее слова прозвучали словно горный ручеек, и даже нельзя было поверить в то, что это было то самое существо, которое могло безжалостно рубить конечности, или с жадностью срывать живую плоть с любого, кто окажется в области выполнения ею приказа.