Декады День 9 мистерия 38 (Глава 40)

Мистерия тридцать восьмая.
Поясняющая Принцип Гомеопатии и его связь с Мировым Финансовым Кризисом. А также про Великую Метаболическую Сеть и про многое разное другое…

«Ладно, Маркиян, раз ты у нас сегодня такой хороший, то я тоби и всем остальным тоже что-то цикавеньке расскажу, – отозвался Вольдемар. – Вот ты нам только что поведал забавную и даже по-учительную притчу о Добре и Зле. Интересная притча!
И очень, очень человеческая.

Даже ее непристойность – и та такая … человеческая. Да, все мы – люди и ничто человеческое нам не чуждо, как учат философы древности. Настолько не чуждо, что мы уже давно уверовали, что человек – венец творенья, именно он создан по образу и подобию Божьему, что все остальные Божьи твари – все-таки твари второго сорта, они находятся ниже нас на эволюционной лестнице и волею Всевышнего предназначены всего лишь для нашей пользы и удовольствия, так что весь мир как бы вращается вокруг нас, людей, и только мы, люди, знаем, что есть Добро и что – Зло, что Истина, а что – Заблуждение, и так далее, и тому подобное.
До недавнего времени и я (также как, надеюсь, и вы, друзья мои) пребывал в плену такого, знаете ли, самого отчаянного антропоцентризма. Как вдруг, несколько времени тому назад произошла у меня случайная встреча, которая весьма и весьма поколебала данное глубокое убеждение.
А произошло следующее. Случилось мне как-то выступить с докладом на одной международной научной конференции, посвященной экономическим проблемам глобального мира. Ну, пожалуй, доклад – это чересчур сильно сказано. Скорее, краткое сообщение. Однако, хотя сообщение и было кратким, но название его было достаточно громким – «Принцип гомеопатии и природа мировых финан-совых кризисов». Такое сопоставление наверное и вам покажется странным и неожиданным. Поэтому поясню, откуда оно взялось.
Поскольку профессиональные занятия наукой я забросил сразу же после защиты диссертации и перехода в крупные воротилы мелкого бизнеса (в этом месте Феня заерзала на своем стуле и пробормотала: «О! И этот тоже великий вчоный! А ведь молчал всю дорогу, партизан! И скоко, интересно, их здесь таких умных?»), то такие – вот как ты, Феня, говоришь – партизанские – набеги на науку я совершаю лишь время от времени. И только тогда, когда меня, на самом деле, поразит какое-либо явление или факт, которые я могу как-то использовать в области экономики – моей базовой, дипломной специальности. Так и в этот раз, случайно наткнувшись в интернете на целый ряд научных и полунаучных статей, объясняющих, как они утверждали, принцип гомеопатии – то есть, как это так происходит, что на человеческий организм благотворно действуют очень малые количества некоторых вредных веществ – настолько малые, что в гомеопатическом препарате нет даже и одной молекулы такого вещества (!), – я подумал: а не происходит ли нечто аналогичное и в мире экономики? Я сопоставил принцип действия гомеопатического лекарства – по сути своей информационный, ведь действующее вещество в нем напрочь отсутствовало, – с тем, как работает мировая, основанная на долларе финансово-экономическая система и пришел к выводу, что доллар в каком-то смысле сродни гомеопатической субстанции. Что он в значительной мере утратил свою «материальную» сущность, давно уже не обеспечивается ни соответствующей массой продуктов, ни золотом, а в таком, сильно «разбавленном» (гомеопатическом!) виде осуществляет лишь связные, информационные функции в мировом, глобализированном экономическом организме. И, управляясь всего лишь из одного центра, каковым является штатовская Федеральная Резервная Система, просто не может не служить источником критических явлений в мировой экономике, являясь, по сути, единственным глобальным регулирую-щим параметром сложнейшей системы *.

* Составитель в очередной раз предупреждает читателей, что он никоим образом не отвечает за «научные» выступления Реципиентов, ну их совсем!

Сообщение мое, несмотря на его краткость и даже лапидарность, вызвало массу эмоций у ученой аудитории. Многие, особенно маститые, закоснелые экономисты с раздражением восприняли саму идею сопоставления мировых финансовых процессов с какой-то подозрительной, никому не понятной гомеопатией, другие, также весьма нервно, отмечали узость взглядов, дерзость и даже нахальство почти никому не известного докладчика, который, к тому же, даже не являлся постоянным членом данной почтенной ученой корпорации. Наибольшее раздражение вызвало моё, совершенно логично вытекающее из изложенной концепции утверждение, что доллару в ближайшей и средней перспективе не грозят никакие потрясения и катастрофы – скорее уж рухнет вся остальная мировая экономическая система. А ведь в то время все только и ожидали, что доллар вот-вот падет, и уж тогда американы покрутятся-повертятся! А тут неизвестно кто вдруг доказывает нечто совершенно противоположное. Да кто он такой! Да как он смеет! В общем, пощипали меня довольно сильно. Однако, после доклада, в кулуарах, я с удивлением отметил, что ко мне один за другим стали подходить весьма известные авторитеты в области экономической науки, доверительно говоря мне, что идея моего сообщения при всей ее необычности их весьма заинтриговала, что она очень интересна и в ней «есть нечто», особенно в наше время, когда экономические кризисы в мире стали возникать все чаще и как бы «из ничего» – то есть безо всякой видимой причины, и уже «никто ничего не понимает». В таких условиях (говорили они) необходимы принципиально новые идеи, и настоятельно советовали развивать и дальше изложенные мною соображения. Наконец, ко мне подошла целая группа участников конференции из моей альма матер – экономического факультета университета (некоторых из них я знал в лицо) с предложением выступить уже с целым докладом на узком научном семинаре, который регулярно проводится на факультете. Я согласился. Мне было сообщено время проведения, и в назначенный час я явился в университет для своего доклада.
А теперь прошу вашего прощения, коллеги, за такое длинное вступление. Потому что на самом деле рассказать я вам хочу совершенно о другом. И эта интродукция мне понадобилась всего лишь для того, чтобы объяснить, каким образом мне стали доступны сведения, никоим образом не относящиеся ни к моей профессии, ни к предыдущему жизненному опыту, ни вообще ко всему, что доселе так или иначе интересовало меня.
Дело в том, что в поисках аудитории, где имел состояться семинар с моим докладом, я заблудился в университетском корпусе. Да как такое могло случиться? – спросите вы. А так, что за те десять лет, когда я уже не посещал этих стен, здесь произошли весьма существенные перестановки. Факультеты поменяли места своей дислокации. Номера аудиторий стали другими. В привычных для меня академических залах теперь находились совершенно другие подразделения. И вот, наконец, я попал в комнату, в которой происходило нечто вроде семинара. Я зашел в нее, когда семинар, по-видимому, уже начался. Однако почти сразу я понял, что ошибся и попал не туда. Люди там были всё мне незнакомые. Тематика их обсуждения также была бесконечно далека от того, чем занимался я. Я уже хотел потихоньку покинуть это помещение, как вдруг взгляд мой остановился на белой аудиторной доске, на которой красным жирным фломастером размашистыми кричащими буквами был написан лозунг:
ЗДОРОВЫЙ ОБРАЗ ЖИЗНИ –
ЗДОРОВЫЙ ОБРАЗ СМЕРТИ!
Столь необычное изречение остановило меня и я стал прислушиваться.
Предмет обсуждения поразил меня. Настолько, что я, напрочь позабыв о собственном докладе, остался здесь и, не отрываясь, прослушал все сообщения, все дискуссии, в общем, всё-всё-всё. И вот об этом я и хочу вам сегодня поведать.
Насколько я понял, участниками этого неожиданного для меня собрания были ученые микробиологи, то есть люди, изучающие микроорганизмы – бактерии, вирусы, всяких там одноклеточных тварей и тому подобную, не заметную для глаза биологическую «мелочь». То, что микроорганизмы играют существенную роль в нашей жизни, я, конечно, знал и до этого. Но то, что обсуждалось здесь и сейчас, полностью выбивалось из круга представлений обычного человека и заставляло совершенно по-иному взглянуть на устройство нашего мира!
По первому впечатлению речь шла о пищевых цепях. Ну, то есть, кто кем питается. Последовательность биологических существ относительно функции питания составляла некие цепи – их они называли пищевыми цепями, и наше привычное мировоззрение полагало, что человек в биологическом мире как бы находится на вершине пищевой цепи и поэтому он является высшим, верховным, «главным» живым существом на Земле.
Кто-то из присутствующих процитировал стихотворные строчки – я запомнил некоторые слова и потом уточнил: это был отрывок из поэмы Николая Заболоцкого «Лодейников»; слова эти запали мне в душу:
«Так вот она, гармония природы,
Так вот они, ночные голоса!
Так вот о чем шумят во мраке воды,
О чем, вдыхая, шепчутся леса!
Лодейников прислушался. Над садом
Шел смутный шорох тысячи смертей.
Природа, обернувшаяся адом,
Свои дела вершила без затей.
Жук ел траву, жука клевала птица,
Хорек пил мозг из птичьей головы,
И страхом перекошенные лица
Ночных существ смотрели из травы.
Природы вековечная давильня
Соединяла смерть и бытие
В один клубок, но мысль была бессильна
Соединить два таинства ее».
Как ярко и в то же время точно поэт описал пищевую цепь! Смерть одних существ – есть начало бытия других. Но как же возможно соединить эти два таинства – смерть и бытие – в едином мысленном потоке?
Ответ участников семинара оказался парадоксальным.
Ход их рассуждений был таким.
Какими бы ни были высокими наши представления о Человеческом Духе, предпосылкой и необходимым условием этих высоких представлений является обычная и такая приземленная для всех возвышенных душ вещь как питание. Если мы не будем кушать, то рано или поздно умрем, и уже некому будет рассуждать о величии человеческого духа и его выдающейся роли во всем мироздании.
Итак, питание. А что же происходит в процессе питания? Мы вводим в себя различные вещества, которые усваиваются организмом и используются им для его жизнедеятельности.
Но оказывается, что большинство этих веществ усваивается нами не непосредственно, а сначала перерабатываясь некими микроорганизмами, то есть микрофлорой, которая обитает в организме человека. Таким образом оказывается, что нам, для того чтобы жить, нужно в буквальном смысле кормить эти микроорганизмы, эту микрофлору, ибо только кормя, насыщая её, мы получаем от неё вещества, необходимые для нашего существования.
Дальнейший ход рассуждений и обсуждений приобрел для меня вообще какое-то фантасмагорическое звучание.
Оказалось, что поведение этих микроорганических сообществ носит скоррелированный, какой-то скоординированный, «договорной» характер – они каким-то непонятным образом обмениваются информацией между собою. Звучали непонятные мне термины «квантовая информация», «запутанные квантовые состояния» – видите, Валерия Александровна, и здесь какая-то квантовая механика! А также еще что-то, чего я уже не запомнил. Высказывались идеи о существовании сообществ микроорганизмов, которые, не обладая индивидуальным сознанием, тем не менее, обладают коллективным. Короче, следовал вывод о том, что эта, обладающая интеллектом, информационно связанная коллективная сеть микроорганизмов (кто-то из присутствующих назвал ее Великой Метаболической Сетью) на самом деле управляет поведением всего живого на Земле, в том числе и человека. Она заставляет людей переводить вещества, в частности углеродо-содержащие, в нужные им формы, причем с целями, абсолютно чуждыми человеку и недоступными человеческому разуму. Она управляет эволюцией, то есть развитием биосферы и уже даже техносферы и ноосферы!
Самое для меня ужасное в этих рассуждениях состояло в том, что из них следовало, что параллельно с разумным миром людей существует еще один разумный мир, в котором человек является всего лишь средством, а цели которого для нас совершенно не ясны. Причем даже информационный контакт, а тем более диалог с этим миром не представлялись возможными никоим образом. Даже физический, если так можно выразиться, субстрат «языка» Великой Метаболической Сети для нас оставался совершенно темным! С нею, значит, и договориться никак было невозможно. И невозможно восстать против неё … Да и что бы это могло значить «восстать» в данном случае? Или вообще как-то сопротивляться? Кто-то из присутствующих высказался в том смысле, что Великая Метаболическая Сеть и является Демиургом, Творцом, Создателем всего сущего на Земле, а мы всего-навсего лишь служим Её Величию…
Эта мысль показалась мне одновременно и ужасной и отврати¬тельной, и я потихоньку вышел из аудитории, благо, увидев, что участники этого необычного обсуждения уже сворачиваются.
После этого я таки нашел свою аудиторию, но она была уже заперта – участники моего семинара разошлись, не дождавшись меня.
И вот теперь, время от времени я вспоминаю рассказ о Великой Метаболической Сети – и мороз продирает по коже. Неужели что-то подобное может быть на самом деле? Тогда кто мы такие? И зачем мы есть? В чем смысл нашего и всякого другого бытия? Вот Петро Кондратович упоминал когда-то об антропном принципе, будто бы всё творение мира, начиная с Большого Взрыва, было подстроено так, что в конце-концов неминуемо должен возникнуть человек. А может быть у кого-то другого есть какой-нибудь другой – параантропный или антиантропный, что ли, принцип, из которого следует, что венцом творения есть Великая Метаболическая Сеть, а?
Общество, прослушав в полной тишине Вольдемарово сообщение, сидело в полном же оторопении. Никто и вообразить себе не мог ничего подобного. И уж совершенно непонятно было, как реагировать на Вольдемарово сообщение. Как всегда первой пришла в себя Феня:
– Ну, Вольдемарчик, ты даешь! Не гони картину! Метаболи-ческая-шметаболическая – какая нам с этого разница. Они ж, заразы, всё равно у нас унутри. А мы их водкой! И коньяком! Шо, ты скажешь, шо водку – это тоже они, метаболисты твои придумали? Куда им! Это токо человек может – водку гнать. Причем, из чего попало. Я тибе авторитетно говорю. А им, микробам, от водки – кирдык. Нужно токо дозу правильную принять на грудь тугую. Отако!
Публике весьма понравилась такая успокаивающая аргумен-та¬ция. Даже Хватанюк поддержал Феню:
– Ну, Вольдемаре, хоч і налякав ти нас, але хто його зна, як воно насправді ведеться у світі. Так що си заспокоїмо й перейдемо, як ото кажуть, до поточних справ*. – Хватанюк повернулся до Кондратовича Буряка, наставил на него указательный палец и произнес:
– А тепер, Петре, давай ти! Розповіси нам казочку, але ближчу до нашого повсякденного життя й не таку страшну, як отую, що оце Вольдемар нас лякав. Не дай Біг, на ніч таке почути! Ну, давай хоча б зі свого колгоспного життя за Совітів. Сам я, правда, ніколи у колгоспі не був. Дедьо казали так: «Я за колгосп, але не в нашому селі». То весь час ми си їздили на зарібок до міста. А москалі, певне, що колгоспи полюбляють. Ну, то вже їхня натура москальська така. Та й ви, східняки, теж недалеко від них пішли. Тож давай, хутенько, розкажи щось, не затримуй товариство!***

* Ну, Вольдемар, хоть и напугал ты нас, но кто его знает, как оно направду ведется на свете. Так что успокоимся и перейдем, как говорится, к текущим делам. (Зап. укр.)

*** – А теперь, Петро, давай ты! Расскажи нам сказочку, но ближе к нашей каждодневной жизни и не такую страшную, как вот это Вольдемар нас пугал. Не дай Бог, на ночь такое услышать! Ну, давай хотя бы из своей колхозной жизни при Советах. Сам я никогда в колхозе не был. Тятя говорили так: «Я за колхо, но не внашем селе. То все время мы и ездили на зароботки в город. А москали наверняка колхозы любят. Ну, такая ж уних натура москальская.Да, и вы восточные не далеко от них ушли… Так что давай быстренько, раскажи чтщ-нибудь, не задерживай товарищество..."

Петро Кондратович внимательным глазом оглядел Хватанюка, посмотрел себе на ноги, снова поднял свой взор на Хватанюка, подумал пятнадцать секунд и решил, что отмалчиваться, а тем более конфликтовать в данной ситуации не стоит. Ему, точно так же как и другим членам Секретного Союза Сопротивления Реципиентов, не давала покою мысль о необходимости защиты от произвола Руководства Экспериментом.
Размышляя о том, что ему сообщил Вольдемар, он все более уверялся в справедливости его предположений о коварных планах Руководства и мучительно искал средства и пути для выхода из того сложного и тяжелого положения, в котором они оказались. Вчера, во время Экспериментальных исследований он попробовал провести с собою Внутренний Мониторинг. Сначала у него не получилось ничего. Но он, от природы упорный, не привыкший к скорым успехам, но привычный к долгому терпению пожилой человек, снова и снова принимался внутренне «мониторить» себя Аленушкиным способом, и вот, в самом конце сеанса, когда, совершенно отчаявшись и чуть в обморок не падая от долгой рвоты, он вдруг почувствовал, что изматывающая тошнота отхлынула и вместо нее весь его организм пронизала какая-то звенящая легкость.
«Получилось!» – радостно подумал Петро Кондратович и тут же сымитировал новый рвотный приступ, вовремя вспомнив конспирационные установки Вольдемара. Сегодня же, едва успев доложить Вольдемару о своих успехах, он напоролся на командирский призыв Хватанюка и вынужден был начать свой, признаться, заранее продуманный ночью рассказ, который, как он предполагал и надеялся, мог быть воспринят членами Союза, как закодированное послание. Так что, не забывая ни на секунду о целях СССР, он начал свою новую повесть, которая, по Фрейду, давала выход тем подсознательным, невысказанным тревогам и надеждам, что терзали души наших Реципиентов.