Заслон

Андрейка Белых только прошлый год вернулся из армии. Как и положено, покуралесил с недельку со своими закадычными дружками, навестил старых подружек, ударился было в долгосрочный запой от радости, да встретил старого школьного учителя, Павлова Антона Петровича. Тот, увидев Андрея на улице в совсем ненадлежащем виде, грустно покачал головой и молча прошёл мимо, лишь кивнув в знак приветствия.
А на утро Белых пошёл в школу. Они долго разговаривали с Антоном Петровичем. Ни единым словом не обмолвился учитель об Андрейкином поведении, но было так стыдно, так противно, что Андрейка для себя решил: всё, с алкоголем покончено!
— Понимаешь, — Антон Петрович раскладывал на столе какие-то пожелтевшие листочки, старые выцветшие фотографии, — в этих местах ведь кровавые бои проходили. В сорок третьем перед немцами была поставлена задача: взять нашу станцию. Много сил сюда перебросили. А у нас гарнизон из роты резервистов да хозвзвод в придачу. Вот и вся ударная сила!
Андрейка с интересом перебирал фотокарточки:
— Кто это?
— Вот эти резервисты и есть! Пособирал по архивам, кое-что выслали те, кто воевал тут.
— Ух ты, потрудились Вы, Антон Петрович!
— Потрудился… Вот я и подумал: не поможешь? Одному трудно ведь столько информации собрать. Это ж и в город ездить надо и в архивах копаться! Друзья у меня в городе есть, помогут чем могут! Не устроился ещё на работу?
— Какая тут работа! – усмехнулся Белых, — вся работа в городе.
— Вот и поможешь мне! – оживился учитель.
Андрейка увлёкся обороной станции. Поиск работы как-то само собой отошёл на второй план.
— Погуляй хоть ещё с недельку! – уговаривала мать.
Отец одобрительно кивал головой. Андрейка и без того решил помочь учителю. Очень уж дело интересное!
Каждый день он мотался в город за тридцать километров. Ходил по архивам с рекомендациями Антона Петровича, часами просиживал в городской библиотеке, выискивая пусть крохотную, но такую нужную информацию!
— Антон Петрович, тогда, в сорок третьем, станцию отбили, знаете ведь! Только странно как-то отбили. Между станцией и нашим посёлком лесок всего в три километра, а немцев на той лесной дороге полегло порядочно. Хотя наши силы были сосредоточены именно на станции! Не знаете почему так?
— Понимаешь, Андрей, до сих пор не могу понять, какие такие силы задержали фашистов тогда на дороге! Только говорили, что крупный бой слышался из леса. Потрёпанные немцы всё-равно атаковали станцию, да только силы у них были уже не те. Не смогли её взять. А тут и наши подоспели! Войска на запад двигались, тут не до разбора было!
— Жаль…
— Правда, прочесали тогда этот массив, но кроме стреляных гильз да исковерканной земли ничего не обнаружили!
— Кто ж тогда с немцами в бой вступил?
— Если б знать… Ничего не нашли.
Теперь Андрейка сам уже не мог отделаться от мысли о тайне пристанционного леса. А сегодня вдруг в очередной раз решил пройти лесной дорогой, той, по которой двигались фашисты в сорок третьем.
— Андрюш, не поздно? – посмотрела на часы мать.
— Мам, рядом ведь! Я недолго. Ну, очень надо!
— Иди уж, краевед! – мать с явным одобрением махнула рукой.
Как назло начал накрапывать дождик. Пожалев о невзятом плаще, Андрейка шёл по лесной дороге, то замедляя шаг, то ускоряя. Потом решил пройти напрямки, внимательно вглядываясь по сторонам. Темнело, но возвращаться не хотелось.
« В конце-то концов: три туда, три обратно!» — думал Белых, ежась в промокшей курточке.
Его внимание привлёк огонёк внутри леса. «Туристы что ли?» — удивился Андрейка. Решив узнать кто это, быстрым шагом направился было к костру, но что-то заставило его остановиться. Потом, чуть пригнувшись, двинулся вперёд.
… У костра сидело шестеро. Бойцы. Четверо пожилых, один на цыгана похожий, а шестой совсем юнец, лет восемнадцати. У кого-то через гимнастёрки проступали кровавые пятна, которые всё расширялись и расширялись. Юнец, держась за кисть руки, всё старался поднять её к груди, но она постепенно сползала вниз.
— Савватеич, ты что-то про семью говорил! – спросил один из бойцов, пожилой, подпоясанный узким, явно не уставным ремнём.
Старик, с рыжими, опалённой махоркой усами, грустно смотрел на костёр и только вздыхал:
— А что семья? Жена Мария да три дочки. Погодки. Младшенькая перед самой войной родилась. Сейчас сами бабушками были бы… Я ж тебе говорил, сержант — всю семью одной бомбой!
— Если б не война!
Один из бойцов молча раскачивался из стороны в сторону, иногда касаясь рукой головы. На него сочувственно посматривали, но не трогали.
— Петя, Петя! Если б не он, нас ещё раньше убило бы! – сержант грустно кивнул в сторону.
— Первый смерть принял. Это ведь тебя он, Юрка, от очереди автоматной прикрыл! – Савватеич в очередной раз вздохнул.
— Меня… — юнец виновато опустил глаза, посидел немного и снова занялся своей рукой, — Оторвало вот…
— А меня ножом прямо в сердце! Обидно! – подал голос ещё один из бойцов, — Был Юшкин Егор, и нет Юшкина Егора!
— Ладно тебе! У тебя и дети-то уже взрослые. Ты с Сибири, а там войны не было! – молчавший до этого солдат только хмыкнул.
— И то верно, Цыган! – согласился Егор.
— А мой табор где-то по просторам, наверно, гуляет! Знаете, какие у нас песни поют…- Цыган мечтательно поднял к небу глаза.
— И воруют! – продолжил Юшкин.
— Дурак ты! – обиделся Цыган и снова замолчал.
В ночи потрескивал костёр. Искры со струйками дыма поднимались в небо.
Затаив дыхание, слушал этот неторопливый разговор Андрейка. Решив поначалу, что здесь снимают кино, хотел было подойти открыто, но что-то удержало, остановило на мгновение. А потом понял – нельзя!
Притаившись за малиновым кустом, Андрейка, как на экране видел бой, что приняли эти шестеро здесь, в лесном массиве, в трёх километрах от железнодорожной станции. Страха не было, и он внимательно впитывал в себя всё, что касалось этого короткого и неизвестного никому сражения.
— Ты как на войну-то попал, Цыган? – внезапно спросил Савватеич, — в одном бою погибли, а кто ты, откуда…
— А! – Цыган сердито махнул рукой и зло посмотрел на Юшкина, — Немцы на табор напали. Кто мог – убежал! Я убежал. К нашим вышел. На фронт просился! Сержант знает!
Сержант кивнул:
— Первый бой и последний!
— А вот интересно: узнают когда-нибудь, как мы погибли? Может, дезертирами считать будут, ведь на станции-то нас не было! – зачем-то спросил Юшкин.
— Один Чеботарёв знал, старлей, который нас на разведку послал! Больше ведь никто нас не видел! А раз пока не нашли, значит, погиб Чеботарёв! – поддакнул Цыган.
— Узнают, — успокоил Савватеич,- обязательно узнают!

Андрейка вернулся домой под утро. Глотнув из ковша холодной воды, он отправился прямо к Антону Степановичу. Отец с матерью бросились было с расспросами, но увидев укоризненный взгляд сына, удивлённо пожали плечами.
— Их шестеро было! – сообщил учителю Белых, — Сержант и пятеро бойцов: Савватеич, Юшкин, Цыган, Петя и Юрка!
— Ты о чём, Андрей? – вопросительно посмотрел историк.
— Ну, те, что в лесу погибли! Я про бой возле станции!
— Ты сядь, пожалуйста, сядь! Мне вчера только вечером письмо принесли. Из Центрального архива. Те шестеро, о которых ты говоришь, без вести пропали в сорок третьем! А откуда ты знаешь?!
— Я покажу, Антон Степанович! В лесу заросли малиновые есть, недалеко от дороги, там они смерть приняли! Никак нельзя без вести…
— Выпей-ка водички, дружок! И давай рассказывай!
— Их немцы, наверно, в одну яму побросали!
— Успокоился? Рассказывай!

… В пристанционном массиве, совсем недалеко от лесной дороги, стоит скромный деревянный памятник с пятиконечной звездой. На табличке, изготовленной местными умельцами, выбиты строки:
« Здесь в июле 1943 года приняли последний бой неизвестные герои»
Городские власти со временем обещали поставить настоящий памятник из чёрного мрамора.