Considerationes (Глава 74)

Будучи частью вселенского электричества, я направляю его токи по нужным руслам. Миллиарды химических реакций, протекающих одновременно, управляются моей волей. Но сознание, распыленное в этом море процессов, остается единым. И его уже не отличить от тела. Ведь, так было задумано теми, кто спроектировал формы жизни еще до начала времен… Всматриваясь в их память, можно увидеть горизонты того мира, что был рожден в запредельном огне.Там, где свет имеет конечную скорость, невозможно увидеть настоящее. Начиная с первого момента самосознания и заканчивая последним моментом жизни, ни одно явление не воспринимается в чистом виде — это всего лишь фантомы прошлого. И неважно, насколько они отдалены во времени — на доли секунды или триллионы лет. Попытки компенсации асинхронности проявления были предприняты агнорами, когда они создавали мозг. Принимая в своем воображении облик тех или иных существ, агноры добились быстроты восприятия чувств, достаточной для нормального взаимодействия. Но чтобы еще больше сократить временную пропасть, они заключали друг друга в объятия, иногда подолгу застывая в Позе Слияния. И тогда время отступало, а законы вселенной утрачивали свою силу. Потому, можно было видеть, как их парящие над землей тела растворялись в потоках света, хлынувшего будто бы из ниоткуда… Перед эпохой Исхода, когда были созданы последние корабли ментального переноса, агноры прекратили развитие этой технологии, несмотря на то, что она была столь же перспективной, как и прочие разработки. Оставив себе один из них, я продолжала совершенствовать его устройство миллиарды долгих лет, пока находилась в переходном пространстве. Прибегнув к Ах-Ни, я преобразила корабль до такой степени, что уже невозможно было провести грань между живой и мертвой природой. Подобно рождению нового лучезарного мира, он источал тончайшие гармонии, вплетающиеся во всеобщий узор мироздания. Словно благоухающий цветок, он стал для меня первым проблеском счастья за все эти годы пребывания в небытии. Теперь, прибегнув к эффекту переноса, можно было оживлять сарвим, будто собственное тело. Он также мог принимать форму объектов той или иной вселенной. Поэтому зачастую мой человеческий облик был ни чем иным, как сарвимом, вышедшим на ходовые испытания. Хорошо, когда не можешь ни утонуть ни сгореть, ни быть уничтоженным временем… Но когда я снова встречала в переходном пространстве тех, кого любила, и кому не было суждено пройти свой путь до конца, то я дарила им сарвим, будто сорванный цветок… сорванный с того поля, над которым разгоралась заря невыраженного, первозданного чувства…