По эту сторону границы

…Когда его доставили в реанимацию, снаружи разразилась ужасная гроза. Поистине черные тучи, нависшие над городом, принесли с собой почти что ураганный холодный ветер и какой-то невероятный по своей силе проливень, накрывший улицы густой белой пеленой. Если бы … был в этот момент в сознании, он бы сказал, что не помнил в своей жизни столь дикое природное буйство. Он вообще узнал бы много нового, о чем прежде и не догадывался.
Например, о том, что несмотря на нешуточный конфликт с Николаем Павловичем, которого … знал что-то около десяти лет, чуть больше половины из которых работал под его руководством, Палыч не держал на него обиды. Этот конфликт закончился скандальным увольнением …, и он не рассчитывал на продолжение дружеских отношений с куда более старшим по возрасту Палычем, даже номер телефона последнего он удалил, и хотел забыть шесть последних лет как страшный сон. Конечно, тогда он был на эмоциях, с жаром обуявших его голову. Однако, неприятный осадок со временем никуда не делся, и с Палычем … больше не планировал никакого общения. Год, между прочим, прошел с того дня.
И спустя год Николай Павлович приехал в реанимационное отделение, чтобы справиться о состоянии пострадавшего в этом ужасном столкновении «Газельки» с многотонным груженым грузовиком. Степка, вывернувший руль «Газельки» вправо, так же находился тяжелом состоянии. И Степка должен был выкарабкаться, ради жены, ради троих детей, в отличие от него, до сих пор практически не задумывавшегося о семье. Однако, все дело заключалось в личных убеждениях, тормозящих … быть семьянином, достаточно хорошим семьянином: любящем мужем и отцом. Палыч с первого взгляда увидел преобладание в нем человечности и покладистости, до боли попратых год назад.
С тем же успехом в нем был уверен и Веня, два с половиной года знавший его лично. Не раз Веня обращался к нему за помощью, взамен снабжая его картошкой и домашними солениями (о да, вкусно и сытно поесть … был не прочь). Впрочем, … не хотел уж слишком рассчитывать на такие подгоны, что-то уж слишком неуютно он себя чувствовал, получая их, и помогая Вене больше из ощущения некоего обязательства помочь когда его просили. А когда отец Вениамина, Иван Иванович, слег в больницу с инсультом … не постеснялся передать старику фруктов, хотя общался с последним всего раз. И переживания Ивана Ивановича за состояние …, пребывавшего где-то на границе между мирами после этой ужасной аварии, были вполне искренними и оправданными.
Так же о здоровье … с нескрываемой заботой волновались и другие люди, с которыми он неоднократно контактировал на протяжении длительного времени – друзья, какие-то знакомые. Ни с кем из них он не конфликтовал, старался помочь в трудную минуту, волновался о том в их жизни, что его не касалось, будучи убежденным, что даже самая ничтожная нехорошая мысль в их сторону каким-то образом может обернуться против него самого. И тем не менее, несмотря на внезапно немалое количество людей, хоть раз навестивших его в больнице и желавших его скорейшего выздоровления, в том числе родных и близких Степы, … хотел лишь одного.
-Вижу, ты не удивлен, – закивал головой Гена, однажды появившись в его доме.
И … действительно не был удивлен, однако сердце его забилось сильнее, а по телу его бегали электрические искорки. И как будто не было пятнадцати лет, прошедших со дня смерти Гены, и … не стоял у могилы брата старше его всего на пару лет.
-А я знаю, как такое возможно, — улыбнулся Гена, — И, наверное, так и должно быть.
-Хватит меня винить, — жестко потребовал …, несмотря на физическую материальность брата, перед которым всегда трепетал и боялся.
-С чего ты взял, что я тебя виню? – и Гена легко опустился в кресло, — Вечно тебя надо поправлять, и даже сейчас ты слишком опрометчив в выводах. Ладно, проехали. Что тебе нужно?
-Я хочу, чтобы ты вернулся, — все таким же твердым холодным тоном ответил …, — Я хочу поменяться с тобой местами. Пусть это мои останки будут гнить глубоко под землей.
-Настолько все плохо? – не сразу спросил Гена, рассматривая брата привычным острым взглядом, от которого … всегда чувствовал себя крайне неуютно.
-Я думаю, что все, что мне было суждено сделать в этом мире сделано, а дальше это совсем другое. И так и должно быть, что через полтора десятка лет ты здесь, вновь во плоти. И я никогда не верил в плотную закрытость этой границы.
-И как ты себе это представляешь? – хмыкнул Гена, задумавшийся над предложением брата, — Ты хоть понимаешь все последствия?
-Я хочу отдать тебе свое тело, оно целиком будет таким, каким ты видел его каждый день своей жизни, глядя в зеркало, — настаивал …, и, кажется, эта идея овладела им, доведя его до какого-то фанатизма, — Физически это будешь ты, целиком наполненный собственными воспоминаниями. Как будто и не умирал вовсе.
-А если я откажусь? То, что ты задумал, практически неповторимо в природе, возможно только в кино, в чьей-то больной фантазии…
-У тебя сын растет, — решительно оборвал Гену брат, — Через год ему в армию.
Гена был на седьмом небе от счастья, когда Ромка родился. Ради него Гена был готов горы свернуть. Никаких отказов с его стороны просто не могло прозвучать, но … был готов напомнить брату о его родном ребенке.
-Машка вышла замуж, едва Ромка в первый класс пошел. Я интересовался у матери, там не все гладко в этих отношениях, Ромка не особо тепло к отчиму относится. Пацану настоящий отец нужен…
… предчувствовал эту трагедию на дороге, каким-то образом он знал, что однажды он окажется на границе между миром живых и миром мертвых. Не в силу возраста, гораздо раньше. Как-то интуитивно он предвидел некую точку своего невозврата в результате несчастного случая или же смерти от руки недоброжелателя. И прежде эта мысль пугала, и неотрывно преследовала, и он ничего не мог сделать (каждый ход просчитан, каждый шаг отслежен). Со временем, правда, … переставал опасаться этой неизбежности. Все смертно. И даже смерть брата, наверное, так же была звеном в общей цепочке событий, приведших … к реанимации.
Он не особо переживал по поводу гибели Гены в ходе несчастного случая на стройке, не рыдал горючими слезами, не просыпался среди ночи, увидев брата во сне. Тем не менее, у … осталось несколько его фотографий, покуситься на которые у него не поднималась рука. Именно фотографии позволили ему установить некую психическую связь с давно умершим Геной. Нутром … чувствовал, как брат наблюдет за ним с этих снимков. И … не стеснялся говорить с ним, выражать свои мысли и чувства, обращаясь к фотографиям. И в каждое слово свое он вкладывал своего истинного себя, такого, каким мог быть лишь дома, и то, с оглядкой на запертую изнутри дверь. И он хотел, чтобы брат видел его слабость и ничтожность, над которым Гена старался одерживать верх при жизни.
-Это все не мое. Все вокруг, — уточнил он, и каждый раз этот диагноз непоколебимее, — Прав был Сенека: нас гонят из этого мира, мы здесь не свои. Голыми пришли – голыми уйдем, и даже тело наше в аренде.
Вот если бы все люди понимали то, что завлекало … все больше и больше, все было бы наверняка другим. Он понимал, что таким как он, пытающимся увидеть что-то еще помимо физических рамок и ограничений, было не место в этом высчитанном до самого последнего значения хаосе, где мертвый сухие цифры давно правят бал. Ему было противно от осознания принадлежности этим цифрам. Все больше и больше они проникали в его сознание, все больше и больше он чувствовал их наличие во всем, что его окружало. Все меньше он видел в окружавшем его мире секретов и тайн, которые увлекали его с детства. Нет, это Генка не вникал в загадки, пытался и планировал каждый свой день и час, и не видел в этом ничего дурного.
… не боролся за жизнь, пребывая в коматозном состоянии. По правде сказать, это был лучший вариант его ухода из опостылевшего ему мира. Он много раз думал о самоубийстве, и прекрасно понимал, что у него не хватит духу. И нет, ускорять события не имело смысла, стоило всего лишь дождаться этого момента, который приближался день ото дня.Пребывая в реанимации он будто заново родился, чтобы снова прожить все уже прожитые им события и во второй раз дойти до точки невозврата. Детство и юность, все то же самое, до самых мелких деталей. И он будто не помнил, что уже было с ним в действительности. С одним, но существенным отличием – то была его жизнь глазами родного брата Гены.
Образы воспоминаний перемешались, дополняя друг друга со всей ясностью общей картины происходящего. Стиралась одна память и вместе с тем сознание находящегося в реанимационной палате в отключке пострадавшего в ужасной аварии заполнялось чем-то другим. Так же в теле его начались и физические изменения, вызванные то ли ненормальным срастанием переломанных костей и вывернутых суставов, заживлением синяков и ссадин, то ли теми же силами, что привели Гену к нему в дом незадолго до этого происшествия. Так или иначе, но тело … подверглось трансформации до характерных физических данных Гены перед его смертью.
И то, что произошло, было больше чем чудом, больше чем невозможность, и было омыто неисчислимым множеством капель дождей, зарядивших на целую неделю, и погрузивших город в серое уныние и тоску.

точка (?)