Вкус к жизни

Рудаков бежал трусцой по аэропорту, таща за собой два огромных чемодана. За ним гуськом семенили жена и дочка. Регистрация на чартерный рейс в Грецию подходила к концу. Отпуск! Полмесяца! Как хотелось расслабиться и оттянуться!
Он пахал круглый год, чтобы жить, как надо, чтобы иметь возможность отдохнуть пару недель на Красном, Синем или Фиолетово-сиреневом море. Хомо сапиенс Рудаков ежемесячно приносил в их семейную пещеру тушу мамонта, чтобы всем на все хватало. Ежегодная поездка на юга входила в список обязательных удовольствий. А начинался его отдых в самолете со стаканчика виски! Он это заслужил!

Ее он увидел именно в тот момент, когда сознание готово было перейти в другую плоскость измерения. Жена, принявшая снотворное спала, дочка, уставшая от потока эмоций, тоже. А Рудаков, втянув в себя последний глоток алкоголя, чуть не поперхнулся, когда по проходу проплыла Нимфа. Сказочный персонаж: светлые волосы до плеч, божественная фигурка. Такую даже слепой заметит! Рудаков не был слепым. Пьяным – да. Слепым – нет.
И тут она ему улыбнулась. Вокруг все засияло. Рудаков приосанился, на всякий случай втянул живот, распрямил плечи, но, вспомнил о жене и дочке, и сник. Ни одна нимфа в здравом уме и памяти не станет флиртовать с мужчиной в присутствии его жены и потомства. В противном случае, это будет уже и нимфа вовсе.

Дорогу до отеля он помнил плохо — дремал. Но, наконец, оказались в номере с видом на море. Его дамы стали прихорашиваться к ужину, Рудаков вышел на балкон.
Батюшки! Надо же такому случиться — Нимфа из самолета шла к бассейну! Там никого не было, вечерние сумерки уже сгустились до ночной тьмы, и только свет фонарей позволял Рудакову любоваться происходящим. Нимфа нырнула с разбегу, вошла в воду, как нож в масло, стремительно проплыла под водой и вынырнула на поверхность.
— Котя, мы готовы! Пойдем скорее, а то есть хочется.
На балкон сунулась жена. Рудаков поспешил войти в номер, чтобы она не заметила Нимфу в бассейне. Иначе отпуск будет испорчен. Его жена была навязчиво ревнива, не стоило ее лишний раз провоцировать.
— Папуль, — прижавшись к нему, пропела дочка, — а я хочу полетать на парашюте!
— Еще чего! – встряла жена. – Во сне полетаешь!
— Пап, ну скажи маме, я уже вполне взрослая!
Они препирались — его жена и взрослая четырнадцатилетняя дочь. Рудаков привычно хранил нейтралитет, пусть сами разбираются. Не удержавшись, он провел семью мимо бассейна, но Нимфа к тому моменту уже ускользнула.
Так и повелось. Рудаков, превратившись в шпиона-вуарьериста, наблюдал издали за Нимфой, как она по утрам бегала по берегу моря, занималась йогой на лужайке, играла в теннис на кортах, танцевала в ночном клубе на дискотеке. Там он всласть ею налюбовался, пока жена с дочкой не запросились спать. У них же был отдых другого порядка: его «девочки» не пропускали ни одного приема пищи, ходили по местным лавчонкам, скупая сувениры, валялись на шезлонгах с журналами мод в руках.
Пару раз ему удалось вытащить их на осмотр достопримечательностей. Жене было жарко, дочери скучно. Кому нужны эти доисторические развалины, когда тут есть приличные магазины?! Они отправились в шопинг-тур по греческим мануфактурам, торгующих мехами и чем-то там еще, Рудаков остался в отеле. Откупился карточкой. Но свобода всегда стоит дорого! Это был день его личного блаженства — он остался предоставленным самому себе!
Позавтракав, он устроился на шезлонге у бассейна в компании бокала пива и Хемингуэя. В бассейне шла утренняя аква-аэробика. Нимфа с подругами (он понял, что она приехала в компании трех подруг), были тут как тут, и активно махали в воде конечностями. Как всегда Рудаков принялся незаметно следить за ней. Она смеялась очень заразительно, и в ушах Рудакова звенели колокольчики. За эти дни Нимфа загорела. Она была неотразима в своем белоснежном купальнике!
Сеанс аэробики подошел к концу, дамы сами себе похлопали. Рудаков бы тоже похлопал, так ему понравилось водное шоу, но сдержался. Пиво плавно легло на вчерашний виски. Разморило, не хотелось даже пальцем шевелить. В бассейне началось в водное поло. Рудаков лениво смежил веки.
— Скажите, этот лежак свободен?
Он приоткрыл левый глаз. Правый распахнулся сам по себе. Рядом стояла Нимфа собственной персоной, и кажется, собиралась улечься по соседству.
— Абсолютно свободен, — ответил Рудаков, не веря своей удаче.
— Спасибо, что придержали его для меня, — улыбнулась Нимфа и угнездила свой аккуратный задик на лежанке.
Дальше из ниоткуда возникло масло для загара, и она стала умасливать им себя на глазах у разомлевшего эротомана Рудакова. «Натереть спинку» он предложил ей сам, отрепетировав эту фразу про себя раз пять. Она доверчиво протянула ему флакон. Стараясь не сопеть от удовольствия, он осторожно касался ее бархатистой кожи, умиляясь про себя хрупкости ее тела.
— Спасибо, думаю достаточно, — сказала она и отобрала масло. – А как вас зовут?
— Николай, — просипел он, ибо в горле внезапно пересохло.
— Можно, я буду звать вас Ником?
Надо же, что выдумала! Хотя, «Ник» звучит круто. Жена иногда называла его «Колясик» или «Николаша», его коробило от этих сокращений.
— А я — Инга.
— Красивое имя, — одобрил Рудаков.
— Рада, что вам понравилось.
Ему показалось, что она над ним смеется.
— А куда делись ваша жена и дочка? – спросила нимфа по имени Инга.
И Рудаков от этого ее вопроса чуть с шезлонга не слетел. Это что же получается, она тоже за ним следила?
— Уехали на экскурсию, — выдохнул он.
— Значит, они вернуться только вечером? – хитро улыбнулась Инга.
— Думаю, что да, — кивнул он, пытаясь понять, куда она клонит.
— Тогда, как насчет прогулки на катере?
Отказать нимфе джентльмен Рудаков не мог! Отказать себе в таком приключении тоже было выше его сил. И он, чувствуя себя голливудским киногероем, метнулся в бар за шампанским. Руки от волнения дрожали и он едва не уронил запотевшую от холода бутылку, когда добежал до причала.
Там на волнах покачивался белоснежный катер внушительных размеров. Святые угодники, нимфа сидела за штурвалом!
— Не бойтесь, Ник, я отличный моряк! Клянусь, я верну вас на берег целым и невредимым!
И он доверился белокурой нимфе, которая на глазах трансформировалась в Сирену, и на бешеной скорости умчала их в море. Они смеялись, ветер трепал волосы, мотор ревел, катер прыгал по волнам крохотных островков, удаляясь в открытое море. Рудаков потерял ощущение реальности, сердце сжималось от предвкушения счастья.
А потом лодка оказалась предоставлена самой себе. Потому что Рудаков притянул Ингу к себе, она заглушила мотор, и они стали неистово целоваться. Она прижалась к нему всем телом. Прочь купальник! Он даже зарычал от нетерпения. От вожделения темнело в глазах. Это была настоящая феерия! Он забыл, где он, и кто он. Казалось, это длилось вечность!
Потом они пили шампанское. Он курил.
— Скажи, Ник, а тебя не будет мучить совесть? – внезапно спросила Инга. – Ведь у тебя есть жена.
— Причем тут моя жена? – поморщился Рудаков. – Она не узнает об этом. Я не собираюсь ей исповедоваться.
— А ты счастлив в браке?
— Брак и есть брак. Так все живут. Что ты от меня хочешь?
— Хотела понять, почему ты живешь с ней, если нет любви?
— Что ты знаешь о любви в своем возрасте? – фыркнул Рудаков. – Любовь была когда-то, теперь – рутина: дом, работа, обязательства. А секс на стороне – это маленькие мужские радости. Понимаешь, если долгие годы кушать одно и то же блюдо, возникнет аллергия! Нужно иногда разнообразить рацион, иначе, пропадет вкус к жизни.
Рудакову внезапно понравился собственный ответ, и он уже продолжил более уверенным тоном.
— Моя жена, знает, что я никогда ее не брошу, обеспечу ее старость и все сделаю для нашей дочки. Это и есть настоящая семейная верность.
— А если ты полюбишь всем сердцем? И поймешь, что пришла любовь, которая сильнее рутины. И можно быть счастливым всегда и не терять вкус к жизни?
— Инга, — перебил ее Рудаков, — меня устраивает моя жизнь, и я ничего не хочу в ней менять.
— Так это отлично, Ник! – рассмеялась она. — Представляешь, какой бы это был кошмар, если бы ты захотел продолжения, к примеру, нашей истории? Ты бы думал обо мне, мечтал, фантазировал, хотел узнать, что было бы если… Ты бы страдал. А так никаких проблем!

Продолжили они в номере. Это был безумный секс за гранью человеческих возможностей! На прощание Рудаков поцеловал ее губы и вдруг явственно ощутил ягодный привкус. От волос исходил запах лаванды, губы были розовыми вспухшими от поцелуев, на шее билась крохотная синяя венка, а светлые волосы слегка вились у висков. Эти детали внезапно зафиксировались в сознании намертво.
— Спасибо! – шепнула она ему на ухо. – Это был отличный день… от других!
И закрыла за ним дверь.
Рудаков самодовольно улыбнулся и, насвистывая, отправился в бар.

Утром он по привычке искал глазами Ингу. Но ее нигде не было: ни за завтраком, ни у бассейна, ни на пляже. Два дня прошли в бесплодном ожидании встречи. «Заболела? – гадал про себя Рудаков. — Уехала, не попрощавшись?!»
Он сходил в ее номер. Там жили пожилые немцы. Он спустился на ресепшен, сунул двадцатку дежурному. «Мадам Инга из сто пятого номера? Нет, такая вообще в отеле не останавливалась».
Он допросил по очереди ее подруг. Те стояли на смерть, мол, с ними не было никакой Инги, они сюда приехали втроем. Предложили ему обратиться к психиатру. Ему стало не по себе.
Рудаков потерял покой. Ему повсюду мерещилась Инга, он слышал запах ее духов, переливчатый смех, вспоминал ее тело, губы, глаза. Он не знал, где ее искать, и серьезно помышлял о частном детективе. Секса с женой не было.
В ночь накануне отлета, его Нимфа пришла к нему в номер. Он открыл глаза, хотя понимал, что продолжает спать, и увидел ее.
— Вот видишь, — сказала она, — а ты говорил, что не способен полюбить. Ник, верность – это не тайные измены, а осознанное воздержание. Ты врешь не жене, ты врешь самому себе!
Рудаков лежал, не в силах пошевелиться.
— Между мужем и женой должна быть любовь. До самой старости! Всегда! Тогда – это настоящее. У вас ее нет! А жить без любви — смертный грех! В наказание, придет ненависть, вы замучаете друг друга до смерти. Ваш ад будет на земле.
— Фигня! – прохрипел Рудаков.
— Одумайся, пока не поздно, дурачок! – сказала Инга и постучала ему кулачком по лбу. – У людей есть шанс все исправить!
С этими словами она растаяла в воздухе. Рудаков сел в кровати, потер лоб. Голова гудела набатом. Луч солнца упал на картину, которой не было раньше на стене. На ней нимфа Инга танцевала в кругу пузатых ангелочков на фоне храма Афродиты.