Каланча

Мой сосед сошел с ума.
Представляете, человек за одну ночь лишился разума. С вчера был нормальным, а к утру ополоумил.
Сейчас вот он в диспансере на Медгородке среди буйных лежит.
Хотя чему я удивляюсь, у нас полдома состоят на учете у психиатра, а вторая половина жильцов тщательно скрывают свои психические растройства, но я-то вижу их поведение, я с ними в тесном контакте.
Конечно, то, что мои соседи считают себя свободными людьми, ходят голосовать там за всякие партии и членов, мечтают разбогатеть, вкалывая на заводе, я на эти мелочи, собственно, не обращаю никакого внимания, считаю это пограничными расстройствами психики, но вот когда мои друзья по общему дому начинают выть по ночам или гулять голышом по карнизу, тут уж, извольте, не надо быть доктором, чтобы понять, что у них того-немного ку-ку. Но они-то хоть безобидные, а вот самые опасные среди моих домочадцев — это молчуны, они вроде с виду и мухи не обидят, а вот, если чуть не так посмотрел на них в лифте или слово поперек вставил, так они за ножи хватаются, тут уж караул кричи — не кричи, лучше бежать от них спасаться.
Вы только не подумайте, что наш дом всегда был таким. Нет. Наша пятиэтажка на ГЭСе, в свое время, ничем не отличалась от других домов в Набережных Челнах, да и люди проживали сдесь самые разные: и рабочие, и военные, и интеллигенция.
Жили обычной жизнью, в здравом уме
и только в последнии пять лет, незаметно для всех, дом превратился в дом-дурдом.
Возможно, если бы я тогда не обратил внимания на то что мои соседи начали сходить с ума, то сейчас я бы вместе с ними ходил бы в пижаме с длинными рукавами, но я не стал сидеть сложа руки и провел свое расследование, это меня и спасло от больничной койки в психбольнице.
Версий возникновения массового психоза у меня было несколько.
Первично я грешил на воду из-под крана. Ну,, знаете ведь, если пить воду, в которой много брома или аллюминия, то в скором времени это точно приведет к слабоумию.
Вот и я считал, что это плохая вода отравляет мозг жильцов нашего дома, но это версия не подтвердилась.
Я трижды сдавал воду на анализ в Челныводоканал и химики дали ответ:
— Водичка славная! Пить можно! — говорили они в один голос, похлопывая меня по плечу.
Потом я винил Гришкину антенну.
''А что если это она магнитит наши нейроны? — размышлял я, кропя по ночам над учебником по физике.
Но после того, как я сбросил с крыши Гришкино наноустройство, психический микроклимат в нашем доме не изменился.
Были у меня догадки еще, что это ветер нам токсическое облоко приносит с завода Камаз или с Нижнекамскнефтехима, к примеру.
Но это объяснение не имело под собой твердой почвы.
Ведь заводская отрава накрывает весь ГЭС, да и Сидоровку прихватывает, а с ума целыми квартирами сходят только в нашем доме.
Думай! Думай! — говорил я ежедневно сам себе, пытаясь разгадать ребус.
Что еще? Какие версии? — терзал я себя вопросами в один из таких дней.
Тот момент я помню хорошо.
Я посмотрел в окно и остолбенел.
Она смотрела на меня.
Да, это она сводит всех с ума — каланча — бывшая водонапорная башня.
Мой пазл сложился!
Я вспомнил! Это из башни тогда доносился детский плач, а когда сосед из 15 квартиры пошел проверить что там творится, то вернулся он уже не в себе. Да и тетя Клава котенка своего в башне искала, а потом ее саму в 3-х километрах от города нашли без памяти. И этот, как его, Димка, он вечно там лазил, а теперь уж как два года из больнички не выходит.
А Боря, он же перед тем как умом-то тронуться, целую неделю толдычил, мол, завет она меня. Теперь ясно все.
Это она его тянула к себе — каланча — бывшая водонапорная башня.
Да, моим соседям по дому уже не помочь, но что делать мне?
Я вот тоже, в последнее время, за собой стал странности замечать, но пока держусь, стараюсь не думать о плохом.